Last order

      В одном из доков разрушенного космопорта Лондона в уцелевших стыковочных зажимах стояла «Нормандия», погруженная в полумрак сгущающихся сумерек. Гаррус смотрел на нее издалека, в большие разбитые окна. Потрепанная, с обуглившейся в некоторых местах обшивкой и сожженной буквой «м». Внизу, где-то в районе ангара, зияла небольшая дыра. Последний бой в Солнечной системе был жестоким.       Гаррус поднял руку и зацепился когтем за торчащий осколок разбитого стекла возле рамы. Тот откололся по трещине и со звонким стуком упал на пол, к груде таких же осколков.       Переступив с ноги на ногу, Гаррус заставил себя развернуться и отправиться дальше по коридору, на полу и стенах которого оставались старые пятна человеческой крови. Он отстраненно изучал таблички с обозначениями, которые в этом крупном здании должны были привести к нужному доку, на автомате огибал медлительных прохожих и чувствовал себя аэрокаром на автопилоте, с ВИ, рассчитывающим маршрут до точки назначения. В разбитые окна ворвался порыв ледяного, пробирающего до костей ветра, который принес с собой колючие снежинки, и Гаррус прищурился, ускорив шаг. Под ногами задребезжала частично разбитая плитка.       Когда он, наконец, разобрался в лабиринте космопорта и добрался до нужного шлюза, оказалось, что здесь даже не было никакой охраны. Впрочем, никому сейчас не было дела до охраны одного фрегата, в космопорте почти не осталось сотрудников, все сейчас продолжали разгребать завалы, пытались поддерживать хоть какой-то порядок и просто выживать.       Перед дверьми Гаррус невольно замер, и внутри болезненно заскребло. Как, черт возьми, ему объяснять экипажу «Нормандии», что случилось с их капитаном?       Створки дверей разошлись в стороны со знакомым механическим шорохом. Преодолев еще одну дверь, Гаррус огляделся, плотно прижав мандибулы к лицу. БИЦ казался безжизненной черной дырой – там никого не было, не горели терминалы, не светилась голограмма корабля. Зато в кабине пилота из-за кресла показалась голова в кепке.        – Как-то пустовато здесь, – заметил Гаррус, приблизившись.        – Новые назначения от Альянса, – ответил Джокер. – Всем, кроме меня. Никому не нужен инвалид в поисковых операциях, так что детке придется постоять без дела и ремонта, – он похлопал ладонью по панели управления.        – А детка в состоянии еще летать? Выглядит не очень.        – Да, тяжело было уворачиваться от лучей и лап Жнецов, когда они летят к тебе со всех сторон. Но я крутой пилот, так что все живы и здоровы, рад, что ты это спросил.        – Где же вас так долго носило?        – Свалились на одну планету, а после ремонта пришлось своим ходом до Солнечной системы добираться. Ретрансляторы же не работают.        – Понятно, – пробормотал Гаррус, усаживаясь в кресло второго пилота. Рана в боку привычно, до тошноты, заныла.       Джокер повернул голову и уставился на него таким взглядом, что мог бы просверлить в нем две дыры.        – До нас уже дошли новости, но обрывочные. Шепард… жива?       Гаррус крепко сцепил пальцы в замок.        – Ну, врачи ее недавно стабилизировали, – сказал он и кашлянул, стараясь сохранить голос ровным и твердым. – На этом хорошие новости кончаются.       Наступила тишина, плотная и гнетущая.       Те дни сразу после окончания войны запомнились Гаррусу как самый настоящий кошмар, все свое свободное время и целые ночи он проводил в больнице, иногда в компании Лиары или Веги. Периодически заглядывали и Рекс с Грюнтом. Банально страшно было отойти от больницы – у Шепард то внезапно могло остановиться сердце, то отказать другие органы, то еще какое-нибудь осложнение возникнуть, врачи с трудом решали одну проблему, и сразу возникало несколько других, здоровье сыпалось, как карточный домик. Ее жизнь настолько держалась на грани, что Гарруса до сих пор трясло.       Кресло Джокера беззвучно повернулось в сторону Гарруса.        – И? Подробностями не хочешь поделиться? – потребовал он. – Горн выстрелил какой-то хренью и поломал ретрансляторы, Жнецы внезапно отступили, Андерсон мертв, Шепард – близка к этому, что тут происходит?       Чем эмоциональней и злее говорил Джокер, тем сильнее Гаррус ощущал собственное холодное спокойствие, облепившее его, как ледяная корка.        – Никто ничего не знает. Мы прорывались к Каналу по улицам города. Когда добрались до командного пункта, Веге пришлось нас покинуть – ему выдали отряд и отправили в другое место, а мы двинулись дальше.       Гаррус ненадолго замолчал, вспоминая их путь по темным переулкам, разбитым магазинам и сквозь дома, разрушенные до такой степени, что было уже не понятно, как они выглядели раньше и что там находилось до войны. Хаски рвались почти непрерывным потоком, не давая времени на передышку. В какой-то момент хаск-азари телепортировалась прямо к Гаррусу, пока он разбирался с другими противниками, схватила его и подняла в воздух, ее жуткое зубастое лицо было так близко, и в тот момент Гаррус отчетливо понял, что через несколько секунд умрет. А потом выстрел из «Черной вдовы» попал ей в лоб, просвистев прямо над гребнем Гарруса. Тогда он смог вырваться, отбежать на безопасное расстояние и окончательно добить ее.       Он вернул долг Шепард на разрушенной подземной парковке, когда они попали в засаду, где было сразу две твари. Шепард слишком увлеклась, торопясь прикончить одну из них, те ее выстрелы были потрясающи, когда она смогла несколько раз подряд попасть в крошечную подвижную голову твари, едва видимую на фоне мощной груды тела, и которую тварь обычно для защиты прикрывала клешней. Но уложив в одиночку одну, она близко подпустила к себе вторую, и когда оставалось лишь сделать последний, решающий выстрел, потребовалась перезарядка. Тварь почти протаранила ее, но после выстрела Гарруса лишь мертвой упала к ее ногам.       Гаррус потер лицо, отгоняя все еще свежие воспоминания, и крепко сжал пальцами лобную пластину.        – В какой-то момент надо было сдерживать волны хасков, – наконец, продолжил он. – Или, скорее, просто хотя бы выжить.       Ему тогда казалось, что он угодил в ад, и что эти хаски никогда не закончатся. Стая огромных тварей, сразу несколько баньши, визжащих и носящихся по полю боя в биотических вспышках, сборщик, и это не считая более слабых разновидностей хасков. Они атаковали со всех сторон, и ритм боя, который Шепард обычно тщательно контролировала, превратился в хаос. Ни одна тактика, ни одно построение не работало, она чуть не сорвала голос, крича в коммуникатор, пытаясь координировать всех, и при этом выжить самой.        – Явика и Тали сильно ранило, – отстраненно сказал Гаррус. Все они, на самом деле, были довольно потрепаны, измотаны и ранены, но некоторые оказались не в силах идти дальше. – Шепард оставила их там, мы нашли для них помещение, где можно запереться от хасков и отдохнуть. Шепард скинула координаты Кортезу, чтобы он подобрал их, как только сможет поднять челнок в воздух. СУЗИ тоже осталась там, на случай, если хаски снова появятся, и придется прорываться к челноку. Так что с Шепард остались только мы с Лиарой. Но когда мы уже почти добрались до Канала…       Наверное, эти картины никогда не сотрутся из его памяти. Тяжеленные бронетранспортеры с легкостью детских пластмассовых машинок переворачивались от взрывных волн красных лучей Жнеца, охраняющего Канал, истребители падали на землю, словно были для Жнеца обычными игрушками. Люди, прорывающиеся к Каналу, моментально превращались в прах от прямого попадания луча, и Гаррус не мог отделаться от мысли, что в любую секунду то же самое могло произойти с бегущей перед ним Шепард. Все взрывалось, оглушало, сбивало с ног, ослепляло вспышками, тряслось и шумело…        – Нас с Лиарой чуть не убил взорвавшийся «Мако».       Гаррус с остановившимся сердцем смотрел, как сначала Шепард исчезает под брызгами грязи под колесами перевернувшегося «Мако», и выходит почти невредимой. А парой секунд позже уже другой бронетранспортер полетел прямо в них.        – Шепард снова связалась с Кортезом. Оказалось, он уже летел в нашу сторону, поэтому быстро смог эвакуировать нас.       Ее голос немного дрожал, когда она прощалась с Гаррусом, словно уже тогда понимала, что вернуться вряд ли сможет. Несмотря на то, что в тот момент он едва держался в сознании, а перед глазами все плыло, Гаррус прекрасно мог вспомнить, как она в последний раз касалась его лица, а ее большой палец бережно обводил синюю татуировку на скуле, и как он пытался удерживать ее за руку и смотрел ей в лицо, напоследок запоминая каждую его черточку и понимая, что других шансов сказать ей, что тоже любит ее, скорей всего, больше не представится. Он закрывал глаза и в мельчайших подробностях видел ее легкую и сожалеющую улыбку. А в ушах звучал разбивающий сердце нетерпеливый крик «уходите!».        – Когда я очнулся в челноке, попросил Кортеза развернуться и вернуться к Каналу, – с трудом продолжил Гаррус. – Но когда мы летели туда, Жнецы вдруг начали отступать, а к тому моменту, как мы прибыли, луча уже не было. На его месте мы нашли тела Андерсона и Призрака. И Шепард.       Увидев, в каком состоянии она была, Гаррус впал в глубокий, полный ужаса ступор, боясь даже пальцем до нее дотронуться. Обугленная броня приварилась к коже, керамические пластины трескались и крошились в руках, от запаха паленого мяса и синтетики мутило. Все в красной крови, компьютер брони сгорел, инструметрон сломан, высвободившиеся из пучка пряди волос сожжены. Гаррус пришел в себя, только когда Кортез, принесший складные носилки из челнока, растолкал его.        – Рядом с ними были еще хаски, но они сбежали, как только увидели нас…        – Погоди, там был Призрак? – недоверчиво переспросил Джокер.        – Да. Как мы и подозревали, он сам оказался одурманен и почти превратился в хаска. Он и Андерсон были застрелены. Шепард едва дышала, и мы сразу повезли ее в ближайшую больницу.       В пути ее едва бьющееся сердце остановилось. Лиаре пришлось делать искусственное дыхание, Гаррусу – массаж сердца. Он случайно сломал ей ребра.        – У нее оказались глубокие ожоги по всему телу, огнестрельное ранение, а еще переломы костей и разрывы мышц, как от сильных судорог. Позже врачи нам сказали, что она выжила только благодаря кардиоимпланту, который какое-то время заставлял ее сердце биться, хотя травмы были несовместимы с жизнью. Но он сам едва работал, и кровопотеря была слишком большой, поэтому надолго его не хватило, и он отключился. Многие другие импланты тоже отключились, но некоторые уже удалось перезапустить, – проговорил Гаррус. – Это все можно вылечить, ею занимаются лучшие врачи, но…        – Что «но»?        – Мозг сильно поврежден. Кровоизлияния и отек, некроз нейронов, тромбоз… Мне столько всего непонятных слов наговорили, но если коротко – большие проблемы с нервной и сосудистой системами, я сам ни черта в этом не понимаю. А врачи не понимают, что именно это вызвало, говорят, похоже на сильную электротравму. В общем, единственное, что ясно – мне посоветовали особо не надеяться на то, что Шепард когда-либо очнется.       Замолчав, Гаррус уставился в одну точку, не замечая, как болезненно стискивает горло вибрирующими субгармониками. Ситуация так похожа на то, что произошло с его матерью, которая незадолго до смерти впала в кому. Духи, неужели ему придется пережить это еще раз? Он не сможет.        – Серьезно? – Джокер недоверчиво посмотрел на него. – Шепард – героиня. У нас здесь практически вся галактика собралась, неужели даже лучшие азарийские и саларианские врачи не смогут что-то сделать? Надо найти их и…        – Уже. Ей дали все лучшее, что можно было дать в таких условиях – врачей, технику, приоритет перед другими тяжело раненными.        – Тогда самое время для эффектного выхода Миранды. Она смогла воскресить Шепард, после такого подвига заставить ее очнуться – вообще без проблем.        – Я каждый день пытаюсь с ней связаться, но она не отвечает. И связь только начали налаживать.        – Лиара…        – Тоже пытается ее найти, но вся ее техника осталась здесь, на «Нормандии», а большинство ее агентов мертво.        – Но хоть что-то же можно сделать?       Гаррус царапнул скуловую пластину.        – Будем дальше искать Миранду.       Какое-то время они оба сидели неподвижно, погруженные в свои собственные мрачные мысли. В открытом иллюминаторе «Нормандии» открывался вид на погруженные в сумерки поля с бурой мертвой травой, припорошенные тонким слоем снега вперемешку с пеплом, далекие скелеты голых деревьев и темное пасмурное небо.       Не такой Гаррус мечтал увидеть Землю. Шепард рассказывала, как в детстве, на зимние праздники она отдыхала с семьей в какой-то северной стране, названия которой Гаррус не запомнил. Она рассказывала о лазурно-голубом небе, белоснежных сугробах, огромных горах и чистых озерах, об украшенных золотистыми гирляндами деревянных домиках, чей свет особо красиво сиял в синих сумерках. И рассказывала, как проводила летние каникулы в другой, солнечной стране, где трава была ярко-изумрудной, в озерах на поверхности воды цвели розовые цветы, а холмы были покрыты пышными зелеными лесами. Вот такое он хотел увидеть.       Джокер кашлянул.        – Ты как сам? – спросил он, неловко поправив кепку за козырек. – Держишься?        – А у меня есть выбор? – сухо спросил Гаррус. – Жнецы отступили, но мы не знаем, надолго ли. Мы не знаем, что именно сделал Горн. Мы не знаем, как починить ретрансляторы, чтобы вернуться домой. Жнецы что-то делают с вашим Хароном, Альянс предпринял попытку отвоевать его, но есть риск еще больше повредить ретранслятор. Жнецы выставили защиту, так что пока все просто следят, что будет дальше. Но если ретрансляторы не починить, турианцам не хватит припасов, чтобы добраться до ближайшей известной декстро-планеты на сверхсветовой.        – А что насчет кораблей-ферм кварианцев?        – Виктус как раз свалил на меня задачу разобраться с этим, так как у меня есть связи с их адмиралом. Но даже так мы на их траве и зернах долго продержаться не сможем, у нас быстрый обмен веществ, нам требуется много еды, и в особенности мяса. Без животного белка возникнут проблемы со здоровьем, а у нас и так очень много раненых.        – Кстати, у нас же осталось немного декстро-припасов, – проговорил Джокер. – Забери их.       Гаррус кивнул. Он уже со вчерашнего дня ничего не ел.        – Кстати, – сказал он, вставая и с трудом сдерживаясь, чтобы не поморщиться от боли в боку. – Не знаешь, как пользоваться модулем регенерации кожи в медотсеке?        – Решил избавиться от своих брутальных шрамов? – невесело хмыкнул Джокер.        – Нет, от дырки в животе. Моим брутальным шрамам модуль регенерации не поможет.       Сначала Гаррус думал оставить рану заживать самой, и даже воспринимал ее как своеобразное наказание за то, что не смог последовать за Шепард, а физическая боль могла немного перетянуть на себя внимание от той глубокой дыры, в которую, по ощущениям, падал Гаррус. Но рана также мешала ему с головой погрузится в работу, сложно было сосредоточиться, когда постоянно хочется съесть какое-нибудь обезболивающее и завалиться спать прямо там, где сейчас стоит.        – Нет, я не знаю, как им пользоваться, – покачал головой Джокер. – Но, может быть, СУЗИ…        – Да, я проинструктирую, но понадобится помощь еще одного человека, – раздался ее голос из динамика. – Джефф, отправляйся с Гаррусом в медотсек.        – Отлично, хоть какое-то занятие, – проговорил Джокер, медленно поднимаясь и держась за подлокотники. – Мы только прилетели, а я уже чувствую себя бесполезным инвалидом. Идем, заткнем тебе твою дырку.

***

             Покончив со всеми делами на «Нормандии», Гаррус отправился обратно. На улице уже стемнело, источником света были лишь окна космопорта, и в потемках пришлось долго стоять на остановке общественного транспорта. В Лондоне его практически не осталось, но недавно запустили несколько челноков, летающих в самые необходимые места, в основном – в космопорт, центр города, и в пару крупных больниц, но появлялись они без расписания и неизвестно когда. Стоя чуть поодаль от группы людей, Гаррус смотрел в черное беззвездное небо, откуда неспешно падали редкие светлые снежинки, и чувствовал, как мороз забирается под толстую плотную кожу и как леденит металло-костяную маску на лице, холод от которой пробирал, казалось, до самого мозга.       Надо было шлем надеть, – отстраненно подумал Гаррус. Было бы не так неприятно, да еще и лицо бы закрыл – проходя по улице, он часто замечал, как прохожие, независимо от расы, пялятся на него, а военные и вовсе кивают или отдают честь.       Потрепанный, частично обугленный челнок прилетел тогда, когда Гаррусу начало казаться, что он вот-вот превратился в ледяную неподвижную статую. Скопившиеся люди плотно набились внутрь, и Гаррусу даже попытались уступить место, что было совсем дико. Мотнув головой, он остался стоять, держась за поручень и глядя в глухой угол. Почему его вдруг стали узнавать? О нем кто-то что-то написал? Типа «Известные герои войны: Гаррус Вакариан, турианский советник, всю войну просидел в комфорте и безопасности на «Нормандии», иногда болтал важные разговоры с примархом. Не добежал два метра до луча и внес невообразимо значительный вклад в победу». Или что-то в духе сплетен «Скандальный роман между знаменитым коммандером Джейн Шепард из Альянса и турианским советником Гаррусом Вакарианом: слухи или реальность?».       Как бы там ни было, следить за всеми новостями и репортажами у него не было времени, а когда оно появлялось, не было желания.       Спустя какое-то время челнок наконец-то добрался до нужной больницы, находящейся на окраине города. Больница была одной из немногих сохранившихся, и ее отдаленное расположение от центра наверняка этой сохранности поспособствовало. Когда Жнецы отступили, сюда начали свозить большинство раненых, врачей, технику и уцелевшее оборудование из других мест.       Внутрь Гаррус заходить не стал, часы приема закончились, так что ни к Шепард, ни к Тали или Явику его все равно никто не пустит. Вместо этого он завернул в полуразрушенное здание неподалеку, там он почти с самого начала пребывания на Земле присмотрел себе убежище – квартиру с целыми окнами и механическим замком. Так как электричества почти нигде не было, автоматические двери с электронными замками потеряли свою полезность. Зато в квартире сохранилось водоснабжение, как ни странно. Привычно вскрыв замок, Гаррус вошел в темное промерзшее помещение и повернул задвижку, запираясь. Вообще-то, Виктус выделил ему койку во временных казармах, где было и электричество, и вода, и даже обогрев, но это было ближе к центру города, где расположилось все командование. Добираться оттуда до больницы было бы неудобно и долго, далеко от Шепард Гаррус находиться не желал, и, помимо этого, сейчас ему хотелось уединения и спокойствия. Поменьше взглядов, поменьше разговоров, поменьше внимания и поменьше журналистов вокруг, которые крутились под ногами и пытались выведать каждую деталь, в том числе и о состоянии Шепард. Об этом Гаррус уж точно не хотел говорить.       Надев шлем, чтобы голова перестала так мерзнуть, он устроился на кровати поверх мятого покрывала, подтянув к себе ноги и обхватив себя руками. Оставшегося заряда батареи в броне на несколько часов хватит, чтобы поддерживать комфортную температуру, затем еще какое-то время костюм из плотной баллистической ткани будет сохранять тепло, так что ночь как-нибудь переживет.       

***

              – У вас десять минут, как обычно, – сказала молодая женщина в форме медработника, впуская Гарруса в охраняемую палату.       Кивнув, он шагнул внутрь, прямо в густую и почти физически осязаемую атмосферу безнадежности и болезни. Взгляд оторвался от серого пола и поднялся выше, к громоздкой медицинской кровати с бортиками, проследил за множеством трубок и проводов, тянущихся от приборов к телу, и остановился на худом бледном лице с заживающими синяками, наполовину скрытом кислородной маской. Кожа на голове отливала голубым, врачам пришлось обрить Шепард не только из-за постоянных операций, но и ради удобства и гигиены – медперсонал здесь был слишком загружен, чтобы возиться с волосами пациентов.       Кровать была окружена множеством устройств, сейчас только они поддерживали ее ускользающую жизнь в этом покалеченном теле, и что-то в этом факте приводило в ужас. Знаменитая коммандер Шепард, героиня и спасительница галактики, могла перестать существовать от самого обычного сбоя в электричестве.       Подойдя к окну, Гаррус открыл жалюзи на окне, впустив в небольшую комнату тусклый свет, и задержался, глядя на заполненный двор больницы, где входили внутрь и выходили посетители, и гуляли больные, которые не были прикованы к койке. Следы на земле, припорошенной ночным снегопадом, с высоты третьего этажа походили на хаотичные узоры.       Гаррус медленно опустился на стул, привычно терпя боль в боку. Одной процедуры лечения модулем регенерации было маловато, но хотя бы темпы заживления значительно ускорились.       Он потянулся к покрытой до кончиков пальцев специальными повязками руке Шепард, безжизненно лежащей поверх одеяла, но остановился в нескольких миллиметрах, боясь прикасаться. Ее руки и даже ладони были сильно обожжены, ей сейчас выращивали новую кожу.        – Вчера наконец-то вернулась «Нормандия», Шепард, – сдавленно произнес Гаррус, и в тишине, среди мерного писка приборов, его голос прозвучал неестественно громко. – Немного дырявая. Тебе бы не понравилось. Но все живы.       Он затих, словно надеясь, что она ему сейчас ответит. Он взглянул на ее лицо, но веки с частично сожженными ресницами даже не дрогнули. В отличие от его задергавшихся мандибул. Ему необходимо было услышать ее голос, ее мягкий, глубокий, красивый голос.        – Доктор Чаквас тоже здесь, – продолжил он. – Я связался с ней сегодня утром, она сказала, что присоединится к команде лечащих тебя врачей. Теперь ты точно в хороших руках. Надеюсь, она заставит тебя проснуться. Знаю, ты сильно уставала во время этой войны, и сейчас хочешь отдохнуть, но не перебарщивай, пожалуйста, нужно же знать меру. У нас были планы.       Гаррус втянул воздух, пытаясь успокоить эти проклятые расшумевшиеся субгармоники, а потом все же коснулся кончиком когтя ее забинтованных пальцев. Прикрыв глаза, он какое-то время вслушивался в далекие звуки из коридора, приглушенные закрытой дверью.       Без сил откинувшись на спинку стула, Гаррус уставился в никуда, не желая вставать отсюда, что-либо делать и вообще существовать. Потом немного пошевелил ногами, чувствуя в них покалывание – в теплой больнице они начали отогреваться. Батарея в броне сдохла, надо бы где-то раздобыть новую или зарядить эту. Сегодня Тали выписывают из больницы, он отправится с ней к кварианцам, у них наверняка получится решить эту проблему.       Гаррус снова взглянул на Шепард, такую жутко неподвижную, полуживую, не способную даже дышать самостоятельно.        – Какого черта, Джейн, – произнес он срывающимся голосом. – Мне не нужна эта галактика без тебя.       Приборы продолжали равнодушно пищать.       Время, данное ему для пребывания здесь, стремительно утекало, десяти минут было недостаточно. Прикрыв жалюзи, чтобы перекрыть вид с улицы в палату, он вышел, и, пройдя мимо охраны возле дверей, отправился по коридору в другое крыло, отведенное для декстро-организмов, где должна была находиться Тали. Наверное, стоило навестить еще и Явика, но настроения совершенно не было.       Спустившись по лестнице вместо лифта, чтобы получше разогреть ноги, в приемном зале, заполненном до такой степени, что ступить было некуда, он неожиданно выхватил взглядом из толпы женщину с черными волосами. Не веря своим глазам, Гаррус поспешил к ней.        – Миранда!        – Отлично, я как раз тебя искала.       Пронзительные холодно-голубые глаза словно просканировали Гарруса. Махнув рукой, призывая следовать за собой, Миранда отправилась входным дверям, почти не закрывающимся от бесконечного потока посетителей и пациентов. Вместо ее обычного белого обтягивающего комбинезона на ней были шарф и теплое удлиненное пальто, никак не выделяющееся среди прохожих.        – Искала меня? Я каждый день тебе писал, – сказал Гаррус, когда они вышли на крыльцо, где было посвободнее.        – Я планировала скрыться и оборвать все контакты. Начать новую жизнь, – сообщила Миранда.        – Ты знаешь, в каком состоянии Шепард? – спросил Гаррус, стараясь сдерживать раздражение и нетерпение в голосе.        – Да, – невозмутимо ответила она, направляясь прогулочным шагом по истоптанной дорожке вокруг здания. – Я следила за новостями. Думала, импланты справятся, или местные врачи. Здесь работают специалисты своего дела, а я в медицине не настолько сильна, как они, поэтому подумала, что они должны поставить Шепард на ноги.        – «Лазарь»…        – У меня медицинское образование, но я не занимаюсь практикой. Я руководила. Не лечила, – она пнула небольшой камушек на узкой дороге, и тот улетел в кусты.        – И все же ты вернула ее.        – У меня были лучшие врачи и ученые. Новейшее оборудование. Огромный бюджет. И возможность экспериментировать, чего никогда не допустят в подобной обычной больнице, потому что это слишком рискованно. А еще в прошлый раз мозг был цел и невредим.       Гаррус остановился, вынудив остановится и Миранду.        – Он был мертв.        – Но цел. Сейчас – сильно поврежден. Мне удалось проникнуть в базу данных больницы и узнать все об их пациентах, мозг Шепард, грубо говоря, сгорел, и я понятия не имею, что именно вызвало такие повреждения. Операциями тут уже не особо поможешь. Мозг – слишком сложное и слишком хрупкое устройство, и даже азари за тысячи лет, или саларианцы не смогли полностью в этом разобраться, не говоря уж о людях, – сказала она, задумчиво поправляя волосы, в которых запутались светлые снежинки. – Честно говорю, Гаррус – я бы хотела помочь, но не уверена, что смогу справиться в этот раз.        – Тогда зачем ты меня искала? – спросил он, сердито прижав мандибулы к щекам. – Чтобы сказать, что не справишься?        – Да, наверное. Не знаю. Возможно, мне нужно, чтобы кто-нибудь дал мне уверенности и пинка повторно ввязаться в эту авантюру, – призналась она. – Шепард – мой друг, она так много для меня сделала, и я не знаю, как мне начать новую жизнь, зная, что она лежит в больнице в состоянии овоща.        – Миранда. Пожалуйста. Помоги ей, – сдавленно произнес Гаррус. – Ты и в прошлый раз не была уверена, но у тебя получилось. Больше не на кого надеяться.       Она чуть поджала губы.        – Но у меня больше нет для этого возможностей. Ни людей, ни денег, ни оборудованного места.        – Я достану все, что угодно.       Она отвернулась, сунув руки в карманы.        – У тебя есть на счету хотя бы один миллиард кредитов? – невесело усмехнулась она. – В прошлый раз потребовалось четыре.       Гаррус даже осознать такую сумму не мог.        – И, помимо этого, три года назад был мир, а сейчас галактика лежит в руинах, – продолжила Миранда. – Все пытаются выжить. Ты хочешь, чтобы огромные деньги и лучшие умы были направлены не на восстановление цивилизации и помощи пострадавшим, а всего лишь на одного человека?        – Не знаю, чего ты добиваешься, тыкая меня носом в эту дилемму. Я принимал много тяжелых решений, и почти все они сопровождались смертями, так что, если в этот раз нужно выбрать между Шепард и многими другими, я выберу ее.        – Не кажется ли тебе, что это немного эгоистично?        – Мне плевать. Шепард больше, чем кто-либо, заслужила право увидеть мир, за который боролась, – произнес Гаррус. – А если тебя вдруг начало волновать всеобщее благо, посмотри на ситуацию с такой стороны – сколько всего она еще сможет сделать, если вернется?        – Многое, и даже больше, – кивнула Миранда и взглянула вдаль, в сторону людного двора больницы. – Я посмотрю, что можно сделать, но ничего не обещаю.        – Спасибо, Миранда. Но больше не игнорируй мои сообщения.       Она легонько улыбнулась, и окинула его изучающим взглядом, словно видела в первый раз.        – Приятно видеть, что ты наконец-то вылез из своей калибровочной норы и начал использовать весь свой потенциал, советник Вакариан, – сказала она и более быстрым шагом отправилась обратно. – Я свяжусь с тобой, когда мне будет, что сказать.       

***

             Дверь в палату Шепард открылась, и Гаррус выпрямился, напряженно взглянув на нового посетителя – обычно сюда не входил никто, когда он находился здесь.       Вошедшая светловолосая женщина не была врачом, на ней был синий с золотыми вставками мундир Альянса, а погоны на ее плечах говорили о звании контр-адмирала. Когда взгляд упал на ее лицо, Гаррус почему-то почувствовал себя загнанным в угол, он нервно вскочил со стула, желая отступить к окну, а лучше – выпрыгнуть в него. К знакомству с матерью Шепард он был совершенно не готов, ему требовалась хотя бы пара часов, чтобы приготовить речь, отрепетировать диалог, чтобы преподнести себя в лучшем свете, и просто заставить себя не волноваться так сильно.        – Недавно я узнала, что у моей дочери есть постоянный посетитель, который бывает здесь каждое утро в одно и то же время, – сообщила Ханна, сложив руки на груди с суровым выражением лица, чем крайне сильно напомнила Шепард. – Вот только к ней пускают только самых близких родственников. Как думаешь, насколько сильно я была удивлена, когда узнала, что сюда ходит некий турианец?       Кашлянув, чтобы прочистить голос, Гаррус представился:        – Советник Гаррус Вакариан, мэм. Мы с Шеп… коммандером Шепард работали вместе, я был представителем Иерархии и членом десантной группы на «Нормандии».        – Это я знаю. А ты знаешь меня. Меня больше интересует то, почему тебя сюда впускают.       И это она тоже знает, наверняка ей в приемной уже объяснили. Просто хочет, чтобы Гаррус сообщил об этом вслух. Глядя в ее непроницаемое лицо, он пытался распознать ее чувства и намерения, но ничего не понимал.        – Потому что я предъявил им электронное свидетельство о браке, – слегка севшим голосом произнес Гаррус.       Как он и ожидал, Ханна не удивилась, она только просверлила его серыми глазами, перевела взгляд на Шепард и тихо вздохнула.        – Не буду врать, что довольна этим выбором, мои взгляды более традиционны, – призналась она, и Гаррус окаменел. Он думал, что проблемы с принятием могут возникнуть только у его отца. – Мне довелось участвовать в войне Первого контакта, и там же турианцы чуть не убили моего мужа. Но если Джейн так решила, мне ничего не остается, кроме как принять ее выбор.        – Э-э, спасибо, – неловко проговорил Гаррус, потому что не знал, что еще сказать.       Ханна прислонилась к стене возле дверей.        – Может, присядете? – предложил Гаррус, развернув стул и обойдя кровать, чтобы встать возле подоконника.       Немного поразмышляв, Ханна все же кивнула и села. Потом поправила одеяло Шепард, разгладив складки.        – Я слышала, ты был в отряде с Джейн по время прорыва к Каналу, но добраться до него у тебя не вышло. Почему?       Стоило ли это воспринимать как обвинение «Почему ты не был с моей дочерью до конца и позволил всему этому с ней случиться?» Или это было простое любопытство?        – Меня ранили, – неохотно сказал Гаррус. – Шеп… Джейн приказала мне эвакуироваться.        – Я так же слышала, что ты был одним из тех, кто нашел ее и привез в больницу.       Она определенно наводила о нем справки, прежде чем встретиться лично.        – Да, позже нам удалось вернуться к Каналу, и там мы нашли ее.       Ханна кивала, не глядя на Гарруса. Она сидела на стуле с прямой ровной осанкой, ее пальцы были нервно сцеплены.        – Спасибо, что вернули ее. Уверена, ты сделал все, что было в твоих силах.       Гаррус ошеломленно шевельнул мандибулами. Начало их знакомства было довольно резким, в своей прямоте Ханна была похожа на свою дочь, но сейчас заметно смягчилась. А Гаррус уже успел нафантазировать себе несколько плохих исходов.        – Как твое ранение? – вдруг поинтересовалась Ханна.        – Не стоит беспокойства, заживает.        – Я спросила не для того, чтобы получить ответ на отвали, – резко сказала она, и Гаррус развел мандибулы. – Солдаты любят строить из себя героев, и считают, что следовать указаниям врача – ниже их достоинства, чем в результате доставляют только больше проблем. Я сама много лет жила с таким. Так что, раз уж оказалось, что ты стал членом нашей крошечной семьи, и теперь не чужой для меня, я требую развернутого правдивого ответа.       У Гарруса возникло впечатление, что его только что отчитали как новобранца, а еще немного захотелось выпрямиться и отдать честь. Духи, вот в кого Шепард пошла своим суровым характером.        – Ну, просто ушибы и проникающее ранение в живот, были немного задеты органы, но меня почти сразу прооперировали. Уже заживает, честно, – сказал он и поскреб надбровную пластину.       Ханна немного помолчала, словно размышляя о чем-то, но все же кивнула. Ответ был принят, и Гаррус немного расслабился.        – Советник Вакариан, значит, – после небольшой паузы проговорила Ханна. – Я много слышала о тебе. Недавно смог заключить договор с кварианцами о поставках декстро-припасов для турианцев, и даже с саларианцами, чтобы они поискали способ синтезировать для вас необходимые белки, хотя у них сейчас своих проблем хватает.       Гаррус потер шею.        – Мне просто повезло иметь нужные связи, вот и все.        – Скромный, – усмехнулась Ханна, и это так напомнило усмешку Шепард, что в груди болезненно закололо. – И как давно ты уже встречаешься с моей дочерью?        – Ну, наверное, примерно год, если считать и те шесть месяцев ареста на Земле.       Ханна чуть поджала губы, опустив голову.        – Как и всегда, узнаю что-то важное о Джейн последней, и не от нее самой, – горько проговорила она. – Иногда кажется, что она никогда мне не доверится, и я сама в этом виновата, – Ханна заботливо прикоснулась к ее лицу, погладив по бледной щеке над краем кислородной маски. – Знаешь, однажды, когда Джейн была маленькой, она пропала. Нас только перевели на крупный корабль, ее отец отправился на длительную миссию, утром я собрала ее в школьный класс, и на протяжении дня не связывалась с ней – мне было некогда, а Джейн очень рано стала самостоятельной, контролировать ее в бытовых вещах не было нужды. Вернулась я только ночью ужасно уставшей. Не проверила ее, легла спать, и на следующий день меня рано вызвали решать срочные проблемы. Я опять вернулась ночью, и решила увидеть Джейн перед сном, но не нашла ее в каюте. Найти ее смогла только по камерам, и далеко не сразу. Оказалось, она забралась во внутренние помещения, где-то застряла и провела в темноте всю ночь, пока утром ее случайно не нашел техник. Но она почему-то отказалась возвращаться, сказала, что уйдет только тогда, когда ее заберет мама. Рабочим некогда было возиться с ней, или искать, чей это ребенок, и она просто весь день до поздней ночи слонялась по инженерным палубам, – Ханна ненадолго замолчала и заправила короткую прядь волос за ухо. – Думаю, именно тогда она окончательно разочаровалась во мне. Перестала пытаться привлекать мое внимание всякими выходками, больше не отвлекала ерундой… Я сообразила, что родитель из меня получился ужасный, только через несколько лет, когда уже было поздно.        – Ну… – протянул Гаррус, – если вам будет легче, я скажу, что Шеп… Джейн всем ничего не говорит, не только вам, но вовсе не потому, что не доверяет. Просто она… такая.       Разве что, она только с ним была по-настоящему откровенна, и то он этого добился далеко не сразу.        – Нет, Гаррус, ни капли не легче, – вымученно усмехнулась Ханна, а потом потерла уголок глаза. – Извини, что-то я разошлась.        – Ничего страшного, – пробормотал он, проведя рукой по гребню.       Ханна продолжала тереть покрасневшие глаза, а Гаррус, не зная, куда деть собственные руки, то опирался ими о подоконник, то сцеплял их вместе.        – Гаррус. Покажи мне свидетельство о браке. Интересно посмотреть. Я не думала, что Джейн все же решится связать себя с кем-то, мне казалось, она была замужем за работой.       Активировав инструметрон, Гаррус отыскал нужный документ, открыл и осторожно приблизился к Ханне, словно пытался протянуть руку непредсказуемому хищнику.        – Джейн Вакариан, – заметила она с легкой улыбкой. – Красиво звучит. Но не очень удобно, когда известный человек меняет свою фамилию.        – Я так же сказал. А она сказала «Если кому-то неудобно – это не мои проблемы». И по-злодейски посмеялась.       Ханна хмыкнула.        – Похоже на нее. Предполагаю, это случилось незадолго до решающего сражения, раз никто не заметил, что она больше не Шепард?        – Перед штурмом базы Цербера, – кивнул Гаррус. – Но это не было импульсивным решением, вроде «мы, возможно, умрем скоро, давай поженимся». Я думал об этом, и решил, что хочу провести с ней всю свою жизнь.        – Она… Я бы не сказала, что это похоже на «жизнь», – прикусив губу, Ханна посмотрела на Шепард. – Врачи не дают оптимистичных прогнозов. Если все же очнется, останется инвалидом, – ее голос дрогнул на последнем слове, и она словно смущенно потерла щеку. – Я не буду тебя осуждать, если ты решишь расторгнуть брак. У тебя еще вся жизнь впереди.        – Я не собираюсь бросать ее, и если появится возможность что-нибудь сделать, чтобы облегчить ее состояние, я ею воспользуюсь.        – Хороший организатор. Скромный. Тактичный. Верный. Мне нравится.        – Чувствую себя так, словно прошел собеседование, – Гаррус чуть развел мандибулы, а потом вдруг подумал, что Ханна, должно быть, не особо ориентируется в турианской мимике, зубастый оскал может насторожить ее, поэтому попытался еще больше смягчить свой голос. – Полагаю, первое впечатление положительное?        – Первое – да. Посмотрим, что будет со вторым, и дальнейшими, – сказала она и активировала инструметрон, чтобы взглянуть на время. – Нас вот-вот выгонят отсюда, так что я пойду.        – Может, вас проводить до остановки?        – Еще и джентльмен, – заметила Ханна, поднимаясь.        – На самом деле нам просто, возможно, по пути. Особенно, если вам в центр города.        – Да, нам по пути. У меня есть аэрокар, так что я могу подбросить тебя, куда нужно, – предложила она.        – Если это не доставит вам неудобств. И, если позволите, у меня есть несколько вопросов по некоторым организационным моментам, касающихся поставок. Шеп… Джейн говорила, вы участвовали в построении логистики для Горна, а сам я в этой сфере не так давно, и есть некоторые моменты…        – Конечно, я помогу тебе, только прекрати разговаривать со мной так формально. И называй мою дочь так, как тебе удобно, я в курсе, что она предпочитает фамилию.        – Хорошо, – произнес Гаррус, проведя ладонью по гребню.       Ханна мимолетным движением снова поправила одеяло Шепард, бросила быстрый взгляд на экран одного из приборов, который показывал сердечный ритм, и выпрямилась.        – Идем.       

***

      Лилась вода, капли барабанили по гребню и скапливались в выемках костяного воротника. Блуждающий взгляд путался в узорах плитки с рисунком под мрамор.       Когда сквозь шум воды Гаррус вдруг распознал посторонние звуки, он вздрогнул, стряхивая с себя оцепенение, выключил душ и замер, вслушиваясь в тишину. Далекий стук раздался снова. Кто-то стучал в дверь.       Но никто не знал, где он живет, он никому не говорил. Будь это мародеры, они бы не стали так вежливо стучать.       Гаррус потянулся за полотенцем онемевшей от ледяной воды рукой, торопливо смахнул капли и начал надевать черный костюм от брони. Пальцы не слушались, тело задубело и отказывалось шевелиться. От промерзших пластин холод проникал глубоко под мышцы. Застегивая костюм на ходу, Гаррус взял пистолет и приблизился к входной двери.       Снова прозвучал настойчивый стук.        – Гаррус, я знаю, что ты там, – раздался голос Лиары.       Расслабившись, он опустил пистолет и открыл дверь.        – Как ты узнала, где я?        – Отследила по инструметрону, – сообщила она, перешагивая через порог без разрешения. – Так вот, значит, где ты живешь? Ничего не вижу. Здесь есть свет?       Она оглядела пустую квартиру, погруженную в темноту.        – Нет, только вода.       Холодная настолько, словно ее источник был в ледяном аду. Впрочем, так действительно было, Земля – самый настоящий ад, наполненный снегом, грязью и пеплом.       Лиара включила фонарик на инструметроне и обвела лучом сохранившийся интерьер.        – Здесь ужасные условия.        – Я здесь не живу, прихожу сюда только спать.       Луч рассек пространство по кругу и нацелился на Гарруса, он прищурился и отвернулся, поэтому не сразу заметил, как синяя рука легла на гребень, все еще блестящий от воды, а затем мимолетно коснулась кожи головы. Раздраженно отмахнувшись, Гаррус отошел подальше от Лиары.        – Ты себя наказываешь, – обвиняющим и сердитым тоном сказала она.        – Не выдумывай. Это всего лишь душ.        – В казармах и на «Нормандии» есть теплая вода. Турианцы быстро переохлаждаются.       Субгармоники завибрировали в тональности сильного раздражения, вызывая такой дискомфорт, что хотелось вскрыть себе горло.        – Я нормально переношу холод, – мрачно сказал Гаррус, закрывая за Лиарой дверь и кладя пистолет на ближайший стол.       Она обернулась и одарила его хмурым взглядом.        – Надень, пожалуйста, броню, и включи себе обогрев. Никому не нужно, чтобы ты заболел, – сказала Лиара и сняла со спины небольшой рюкзак. – И еще я принесла тебе запасы питательной пасты с «Нормандии», Джокер сказал, что ты заходил, но почти ничего не забрал. Здесь температура как в холодильнике, так что паста не испортится. Ты сегодня ужинал? Я открою тебе одну.       Гаррус ничего не сказал, просто начал одеваться в броню, все еще обугленную и помятую после того дня. Лиара, посветив фонариком, отыскала вход на кухню, ненадолго пропала там, чем-то гремя, и вернулась с ложкой.        – Так зачем ты пришла? – спросил Гаррус.        – Убедиться, что ты в порядке. Мы уже давно не виделись, на сообщения ты не отвечаешь, даже на «Нормандии» больше не появляешься.        – У меня было много дел, а космопорт далеко.       И там все слишком напоминает о Шепард. Каждая палуба, каждый отсек, коридор и уголок вызывает какие-либо воспоминания, в одном месте они над чем-то смеялись, в другом – украдкой, пока никто не видит, целовались, в третьем – он готовил ей бутерброды, отрезая ломти колбасы потолще, в четвертом – сидели вместе глубокой ночью, когда никто из них не мог заснуть, и просто разговаривали. Закрыв глаза, Гаррус ясно мог воспроизвести в памяти любую из этих сцен, а когда открывал глаза, понимал, что теперь он в мире, где от Шепард осталась только едва живая оболочка, ежесекундно мучающая его крохотными шансами на восстановление.        – Вот, возьми, – сказала Лиара, вскрыв упаковку питательный пасты.       Закончив надевать броню, Гаррус равнодушно осмотрел принесенную Лиарой круглую ложку, предназначенную для человеческого рта.       Лиара отошла к окну, откуда лился тусклый свет от почти полной луны в небе и той единственной освещенной улицы, где находилась больница, и села на подоконник. Чешуйки на ее гребне тускло замерцали, стала лучше видна широкая рана на ее щеке, сейчас уже почти зажившая, наверняка благодаря модулю регенерации на «Нормандии».       Взяв упаковку с едой, Гаррус прислонился к стене возле окна и зачерпнул странной ложкой немного пасты. Прохладный комок безвкусной пищи с неприятными ощущениями провалился в пустой желудок.        – Совместная экспедиция, отправленная в Арктур за Жнецами, обнаружила, что они точно так же чинят другие ретрансляторы, как починили «Харон», – проговорила Лиара. – Ты знаешь?        – Конечно. Кажется, они потеряли любой интерес к жатве. Ты смогла найти еще хоть что-нибудь по поводу эффекта от Горна? Почему они стали так себя вести?       Лиара опустила голову.        – Не совсем. Разве что дополняющие детали того, что случилось. А именно – запись последнего разговора адмирала Хакета с Шепард.       Гаррус окончательно потерял тот крохотный интерес к пище, который у него был.        – Включи.        – Не уверена, что тебе…        – Пожалуйста.       Чуть помешкав, Лиара все же активировала инструметрон, который яркой оранжевой вспышкой обжег привыкшие к темноте глаза.        – Все, что нам известно на данный момент – на Цитадель смогли попасть Шепард и Андерсон, – произнесла она. – Призрак, очевидно, уже там был. Он умер от огнестрельного ранения в живот, значит, кому-то, Шепард или Андерсону, удалось его остановить, и произошло это до открытия Цитадели. Будь он жив, вряд ли позволил сделать это. Сам Призрак успел выстрелить как минимум один раз, и, скорей всего, в Андерсона – с таким ранением в брюшную полость долго не живут, если бы его ранили еще на Земле, он бы просто не дошел, а Шепард была ранена лишь в плечо. Затем кто-то открыл Цитадель. Хакет ждал, что Горн выстрелит, но ничего не происходило, и тогда он попытался связаться с Андерсоном, но не получил ответа, и вероятнее всего, что к этому моменту он уже был мертв. Но ему смогла ответить Шепард.       Лиара запустила аудиозапись. Среди небольших помех раздался голос Хакета.        – Шепард, – пауза. – Коммандер!        – Я… – прозвучал слабый голос Шепард, и Гаррус стиснул ложку в руках. – Что мне нужно сделать?        – Ничего не произошло. Горн не стреляет. Думаю, что проблема на вашей стороне.       Тяжелое дыхание, сдавленные стоны, посторонние шумы. Гарруса пробрало до дрожи, он почти физически почувствовал, насколько сильно ей было больно, с каким трудом она заставляла себя двигаться.        – Коммандер Шепард!        – Я не понимаю… – с усилием выдавила она, задыхаясь. – Я не знаю…        – Коммандер?       Лиара отключила запись.        – На этом моменте Шепард перестала отвечать, – сказала она. – Видимо, она все же что-то сделала, раз Горн выстрелил. Мы предполагали, что он выстрелит автоматически, как пристыкуется к Цитадели, но что-то нужно было сделать еще. И кажется, к этому моменту Шепард не была так сильно ранена, как в результате оказалась, раз могла предпринимать действия и вообще разговаривать.       Гаррус плотно прижал мандибулы лицу, пытаясь заставить себя прекратить прокручивать в голове последние слова Шепард и ее полный боли и усталости голос.        – Может, Катализатор – это не Цитадель. Это что-то, находящееся на Цитадели, – проговорил он. – И это что-то почти убило Шепард.       Он бесцельно помешал ложкой светлую массу пищи в упаковке.        – Мы не знаем, куда именно вел Канал, так что даже примерно ничего предположить не можем. Единственный человек, который знает, что же там произошло, и почему Жнецы себя так ведут – это Шепард.       Гаррус заставил себя съесть еще несколько ложек пасты, пока не почувствовал тошноту. Он поднял голову и посмотрел в окно, вдаль, туда, где в конце улицы можно было заметить горящие фонари и окна больницы.       Лиара сидела на подоконнике неподвижно, сложив руки на коленях и устало согнув спину.        – Может, заглянешь еще на «Нормандию»? – попросила она, нарушив молчание. – Заодно подлечишься.       Гаррус медленно покачал головой, даже не находя в себе сил придумывать отмазки.       Его и Лиары инструметроны пискнули почти одновременно, возможно, это было сообщение в одном из общих чатов. Лиара сразу потянулась посмотреть, Гаррус помедлил.       Ее лицо немного вытянулось.        – Чаквас написала. Шепард снова в критическом состоянии, – выдавила она непослушными губами. – Септические осложнения.       Гаррус перечитал сообщение несколько раз, потому что мозг отказывался воспринимать эту информацию. Шепард и так на грани, куда еще критичнее?       Темная комната вокруг закружилась и отдалилась, словно Гаррус падал в бездну без малейшего лучика света. Выпустив из рук упаковку с пастой, он сделал несколько нетвердых шагов назад, а затем отступил подальше от Лиары, на кухню.       Метнувшись от одной стены до другой, он взял с тумбы какую-то мелкую технику и со всей силы швырнул в окно. Стекло разлетелось множеством осколков. Безумный взгляд окинул небольшое помещение в поисках того, что еще можно было разрушить, а затем Гаррус зажмурился, схватившись за боковой отросток гребня. Что-то темное у него в груди рычало и бушевало, требуя больше разрушений.       Плотно прижав мандибулы, Гаррус с усилием, стараясь ровно и мерно дышать, взял себя в руки и вышел с кухни. Лиара, продолжая сидеть на подоконнике, уставилась на него блестящими влажными глазами.        – Я в больницу, – коротко сказал Гаррус.       Лиара соскочила с подоконника, следуя за ним.       Путь до больницы показался бесконечно долгим, словно она была не в ста метрах отсюда, а в ста километрах, хотя Гаррус шел так быстро, как мог, и Лиаре иногда приходилось бежать, чтобы не отставать.       Посетителей в такое время уже не принимали, по поводу Шепард никто не мог сказать ничего определенного, Чаквас больше не отвечала. Он поднялся к палате Шепард, но там было закрыто, а охрана отсутствовала, тогда он прошел по коридору, спустился вниз, снова поднялся, потерял Лиару. Темное неприятное чувство внутри продолжало скручивать все органы в узлы, не давая свободно вздохнуть, сердце колотилось так, что пульс шумел в ушах, и хотелось что-нибудь разрушить, выбить дверь, сорвать стенд со стены, перевернуть кресла и выбить стекла из окон, чтоб осколки со звоном разлетелись во все стороны.        – Гаррус.       Он резко обернулся и увидел доктора Чаквас с Лиарой, и тут же впился взглядом в их лица, страшась увидеть на них скорбь. Но было лишь уже привычное сожаление.        – Она все еще жива, – сказала Чаквас.       Жива, черт возьми. Ее кожа сгорела, ее кости сломаны, ее органы отказывают один за другим, и все, что можно сказать о ней самое хорошее – «она все еще жива».       Забыв, как разговаривать, Гаррус просто кивнул.        – Пойдем со мной, – позвала Чаквас.       Он послушно отправился за ней по лабиринту коридоров и лестниц, изредка потирая лобную пластину. Голова начала пульсировать болью, свет ярких белых ламп прямоугольной формы выжигал глаза, снова затошнило.        – Здесь мой кабинет, – сообщила Чаквас, впуская Гарруса с Лиарой в небольшую вытянутую комнату со стенами бледно-зеленого цвета.       Загорелся свет, заставив Гарруса прищуриться и закрыть глаза. Заметив реакцию, Чаквас убавила яркость до более-менее комфортного полумрака.        – Садись на койку, Гаррус.        – Зачем? – хрипло спросил он.        – Просто быстрый профилактический осмотр.       Спорить не было ни сил, ни желания, поэтому он сел и подождал, пока Чаквас закончит водить рядом с ним активированным инструметроном, сканируя организм. Затем она отошла и что-то принялась делать, чем-то шуршать, пока Гаррус отстраненно изучал швы серой плитки на полу.        – Выпей, – Чаквас протянула ему наполненный одноразовый стакан.        – Что это? Воняет, – хмуро сказал Гаррус.        – Это успокоительное.       Больше не задавая вопросов, он взял стакан и выпил неприятно пахнущую жидкость до дна.        – Можешь сегодня поспать здесь, на этой койке, – сказала Чаквас. – Она твердая и неудобная, и у меня нет одеяла, только вот эта подушка. Но здесь тепло, безопасно, и Шепард рядом. Если что-то случится, я сразу тебя разбужу.       Наверняка Лиара ей уже все успела рассказать об аскетичных условиях убежища Гарруса.        – Вы ночуете в больнице? – спросил он.        – Иногда. Но в другой комнате. Давай, ложись, уже поздно, а разбужу я тебя рано, как начнется прием пациентов.        – Гаррус, – позвала Лиара, застывшая у выхода, – я напишу тебе завтра.       Погас свет, зашумели створки закрывающейся двери. Гаррус, оставшись один, повалился на твердую койку и какое-то время просто лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к утихающему сердцебиению. Голова по-прежнему болела, но вскоре в ней появился какой-то неприятный, заволакивающий все мысли и чувства туман, возможно, Чаквас дала ему успокоительное со снотворным эффектом.       Рано утром его разбудила не Чаквас, а звонок от Виктуса, попросившего явиться к нему. Поначалу показалось, что это вовсе не утро, потому что за окном по-прежнему было темно, а потом он вспомнил, что на этой кошмарной холодной планете в этом городе солнце светит только короткий промежуток времени, и то всегда скрыто пеленой облаков.       Чувствуя себя абсолютно разбитым и совсем не отдохнувшим, Гаррус покинул кабинет, убедился, что Шепард все еще жива и посетителей к ней не пускают, и вышел из больницы. Кажется, на улице немного начало теплеть, потому что тонкий слой снега растаял, превратившись в лужи и грязь.       Ближе к центру города было еще гаже – больше грязи, больше разрушенных зданий, куч строительного мусора, и помимо этого – нескончаемый шум толпы инопланетян, перемешивающийся со звуками летающего транспорта и работающих инструментов и техники, так как везде постоянно шел ремонт. Прохожие, особенно турианцы, часто оборачивались на Гарруса, когда он проходил мимо. Проклятье, он опять забыл про шлем.       Когда он подошел к более-менее уцелевшим, черным от гари зданиям, где находился временный штаб Виктуса, попался кучке репортеров. Турианцы, люди, азари, саларианцы – кого только среди них не было, их голоса сливались в неразличимый гомон, среди которого Гаррус мог выхватить только отдельные слова вроде «Нормандия», «Шепард», «советник Вакариан», «Жнецы», «герой». Услышав последнее слово, ему захотелось рассмеяться. Ага, герой. Героически советовал примарху оставить сотни тысяч турианцев на произвол судьбы на Палавене, героически прилетел в Лондон на все готовое и героически эвакуировался в нескольких метрах от Канала.       Протиснувшись сквозь репортеров, Гаррус скрылся в здании. Виктус оказался занят, поэтому пришлось немного подождать в коридоре с обстрелянными стенами, разбитым полом и пустыми стеллажами. Мрачное помещение напомнило Гаррусу то полуразрушенное здание, в котором отряд Шепард с Андерсоном остановились перед тем, как продолжить путь к Каналу. Гаррус тогда сразу отправился в комнату, где обустроились турианцы, чтобы проверить, всем ли необходимым они обеспечены, и пока он решал с ними возникшие проблемы, мимоходом пытаясь их подбадривать, его нашла Шепард, и в разговоре с ним, несмотря на легкую улыбку, она казалась ужасно грустной. Ни Гаррус, ни она, не любили проявлять чувства на публике, но в тот момент, понимая, что другой возможности уже может не быть, он приказал ей вернуться с этой битвы живой, притянул ее к себе и поцеловал, словно они были одни в комнате. «Если я окажусь там, в том баре, а ты – нет, я буду присматривать оттуда за тобой. Ты никогда не будешь один».       На небесах в баре Шепард не было, но ее не было и здесь, и Гаррус все же остался в одиночестве. Может, если бы Шепард окончательно умерла, было бы не так тяжело. Надежда, что она каким-то образом исцелится и вернется к Гаррусу такой же, как прежде, была бессмысленна и беспощадна.        – …Вакариан. Советник Вакариан!       Он заторможенно обернулся на двухтональный голос и увидел секретаря Виктуса.        – Примарх вас ждет, – сообщил темнокожий турианец, и Гаррус кивнул.       Прежде чем зайти в кабинет, он замедлился в дверях, положив ладонь на вибрирующее горло, и попытался подавить тихий печальный рокот субгармоник. Не хватало только предстать перед примархом ноющим страдальцем.       Успокоившись, он вошел внутрь, и Виктус отвлекся от своего ноутбука.        – Здравствуй, Гаррус. Садись, – сказал он, и Гаррус опустился на неудобный человеческий стул напротив.        – Для меня есть новое задание?       Он уже разобрался с декстро-припасами для турианцев, наладил поставки с кварианских кораблей-ферм, и больше вмешательств не требовалось, нужно было лишь следить за исполнением, чтобы не возникло каких-либо проблем. С саларианцами было сложнее, они все еще пытались вырастить синтетическое декстро-мясо в ограниченных условиях, и оставалось только ждать и надеяться на успех.        – Недавно я обратил внимание на обновление твоего профиля в базе данных. Брак с коммандером Шепард? Или, скорее, уже коммандером Вакариан.       Гаррус напряженно замер, плотно прижав мандибулы к лицу, чтобы они случайно не дернулись. Виктус сделал небольшую паузу, вновь сосредоточив внимание на экране ноутбука.        – Не знаю, поздравить мне тебя, или выразить сожаление, – наконец, произнес он, и его субгармоники сочувствующе завибрировали. – Есть надежда на выздоровление?        – Не особо, – вдруг севшим голосом проговорил Гаррус.        – Мы с ней недолго были знакомы, но я почти сразу понял, что она – чудесный человек и сильный лидер. Она была готова отдать свою жизнь, чтобы спасти нас. Если галактика потеряет ее, это будет огромной трагедией для всех. И, в особенности, для тебя.        Гаррус не понимал, что именно хочет от него Виктус. Зачем все эти разговоры на личную тему? Сейчас диалог будет развиваться в духе «Я так тебе соболезную, сам недавно в этой проклятой войне потерял сына», «Ну что вы, не стоит, мы всего лишь несколько дней были женаты. Лучше загрузите меня еще какой-нибудь муторной работой с документами, чтобы я свихнулся окончательно», «Конечно, нагружу, как только придумаю, куда тебя еще деть».        – Э-э, сэр, не могли бы мы перейти к делу? – попросил Гаррус, все больше ощущая нарастающий дискомфорт.        – Конечно. Я лишь хотел сказать, что если тебе потребуется взять выходной, это можно устроить.        – Я буду иметь в виду, – кивнул Гаррус, – но сейчас он мне не требуется.       Сейчас ему, наоборот, требуется столько работы, чтобы он погрузился в нее, и даже кончики гребня не торчали.        – Тогда переходим к делу, – сказал Виктус, и сочувствие наконец-то исчезло из его субгармоник. – Жнецы отступили и уже долгое время не предпринимают попыток атаковать нас. Они починили ретранслятор «Харон», принялись за ретранслятор в системе Арктура, и пока что нам неизвестны их цели. Возможно, они пытаются отступить обратно в темный космос, хотя могли бы улететь на сверхсветовой скорости.        – Появились предположения, почему они поступают именно так?        – Нет, все по-прежнему так же неясно. Возможно, Горн их как-то повредил, и они отступают, чтобы потом вернуться с новыми силами, хотя геты утверждают, что война закончена.       Гаррус недоуменно нахмурился.        – Почему они так считают?        – Похоже, они и сами не могут объяснить этого. Они говорят, что это факт, и большего добиться от них не получается.        – Они были усовершенствованы кодом Жнецов, – задумчиво произнес Гаррус. – Возможно, у них сохранилась с ними какая-то связь?        – Даже кварианцы в этом разобраться не могут, их технологии слишком сложны для нашего понимания. Но сейчас я лишь хочу сказать, что война со Жнецами, пусть и временно, окончена. Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы вернуться домой, начать восстанавливать цивилизацию и готовиться к повторному вторжению. Сейчас советник по Жнецам нам не нужен. Я собираюсь упразднить твою должность, и получается, что ты выпадаешь из цепочки командования.       Гаррус надеялся, что не выглядит таким растерянным, как чувствует себя. Впрочем, это было ожидаемо, никому не нужен консультант по тому, чего больше нет, и когда большинство в галактике само приобрело достаточный опыт, чтобы обойтись без этих консультаций.        – И чем же мне тогда заняться? – спросил он.        – Для этого я тебя и вызвал. Прежде чем принять решение, я хочу узнать, что ты думаешь делать дальше со своей жизнью, – сказал Виктус и снова взглянул в экран ноутбука. – В начале своей карьеры ты служил на флоте Иерархии, и у тебя в целом положительная характеристика, но ты добровольно ушел. Затем была служба в СБЦ, где тебя довольно быстро повысили до детектива. Но позже ты все бросил, улетел на Омегу, собрал свой собственный отряд, и два года успешно истреблял местные банды, пока коммандер в составе Цербера тебя не завербовала. Она со своей командой поставила перед собой поистине самоубийственную цель, но все равно справилась, и вам удалось уничтожить Коллекционеров. Если бы не вы, в этой войне нам пришлось бы сражаться еще с одной армией, и жертв было бы гораздо больше.       Гаррус продолжал неподвижно сидеть на стуле, думая, настолько подробно турианская разведка узнала о нем? Хотелось бы оставить Омегу в тени, как самый худший и неприглядный период в его жизни, хотя о нем он ни капли не жалел.        – В твоем досье упоминается некоторая импульсивность и вероятность того, что ты можешь оспорить приказ, – продолжил Виктус. – Но, учитывая твои способности, я закрою на это глаза, меня самого начальство не всегда одобряло. Если подытожить, у тебя хорошие организаторские, а также технические навыки, высокие боевые умения, и, помимо этого, ты специалист по настройке корабельного вооружения. Тебе доступен широкий спектр задач. Я выслушаю твои предпочтения.       Просто пристрелите меня, чтоб не мучился, – подумал Гаррус.        – Я не задумывался об этом, – сказал он. – Но, если возможно, хотел бы задержаться на Земле. Наш флот понес большие потери, он будет не способен увести всех турианцев с Земли, особенно тех, кто тяжело ранен. Здесь все равно придется оставить представителей Иерархии, которые должны будут позаботится об их интересах.        – И ты хочешь быть в их числе, – кивнул Виктус. – Из-за коммандера?        – Да, – честно сказал Гаррус. – В начале войны я занимался размещением беженцев и раненных на Цитадели, так что некоторый опыт у меня уже есть.        – Я понял тебя. Это не будет проблемой, в ближайшее время я что-нибудь придумаю, и ты приступишь к своим новым обязанностям. На этом можешь быть свободен.        – Спасибо, сэр, – сказал он и поднялся.        – И еще кое-что, – произнес Виктус, когда Гаррус уже подошел к выходу, – если у Иерархии появится хоть какая-нибудь возможность оказать Шепард помощь, обратись ко мне. Мы все перед ней в долгу.       Сразу, как только узнаю, что вы научились исцелять самые сложные ранения волшебством, потому что по-другому никак, – подумал Гаррус и мысленно вздохнул. Он превращался в какую-то мрачную язву.        Кивнув вместо ответа, Гаррус вышел. В этом же здании находился выделенный ему кабинет с дырой в стене вместо окна, которую Гаррус заделал подручными средствами еще в самом начале. Здесь было электричество, работающие лампы, он отыскал и притащил обогреватель, и работать стало более-менее нормально. Войдя туда и закрывшись, Гаррус первым делом проверил рабочую почту на ноутбуке, который тоже отыскал среди завалов и починил.       Как назло, день сегодня выдался свободным, никаких проблем не возникло, делать было практически нечего, и Гаррус, сходя с ума от безделья в этой тесной бетонной коробке, начал думать о том, что ему следует податься в волонтеры, которые продолжали расчищать завалы и искать раненных. Правда, раненные встречались уже редко, спустя столько времени находили только трупы, но и их нужно было опознавать. К счастью, сейчас здесь была зима и холод, тела разлагались медленно.       Пожалуй, завтра так и сделает, Вега как раз руководит одним из поисковых отрядов.       Мучения Гарруса ближе к вечеру прервались сообщением от Миранды о встрече в больнице, и он тут же сорвался с места. Пришлось долго ждать общественный челнок, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, крутясь по сторонам и выглядывая его вдали улицы, потом, забившись внутрь, он мысленно подгонял транспорт лететь быстрее, а тот словно из вредности подолгу стоял на остановках.       Гаррус нашел Миранду внутри здания больницы, в пустой галерее, соединяющей разные корпуса, она стояла возле окна, покрытого мелкими каплями воды от начавшейся мороси, которая была чем-то средним между дождем и снегом.       Не решаясь спросить ее, боясь услышать отказ заниматься лечением Шепард, Гаррус просто молча встал рядом и подождал, пока Миранда сама заговорит.        – Есть идея, как нам вылечить Шепард, – произнесла она, наконец, не отрывая взгляда от окна. – Она будет полностью здорова. Ее мозг будет восстановлен.       Что-то мешало Гаррусу поддаться огромному облегчению и радости. Наверное, это был не слишком веселый голос Миранды и ее отрешенное выражение лица.        – Дай угадаю, – произнес он с замершим сердцем, – сейчас будет «но».        – Подобного еще никто не делал. Есть риск, что ничего не получится, а способ осуществить это тебе не понравится. Возможно даже, ты будешь против.       Гаррус покачал головой. Ему говорят, что можно вернуть Шепард, как он может быть против? Какая разница, как ее вернут, если ее вернут? Да он схватится за любой, даже самый призрачный шанс.        – Тогда я не хочу об этом знать. Просто вылечи ее.       Миранда поправила свои темные волосы.        – Пока что ей придется остаться в этой больнице. Мне нужно время на подготовку, – сказала она и обернулась по сторонам. – Я подняла старые контакты, оставшиеся со времен работы на Цербер, у меня получится воспользоваться источниками его финансирования. Пока никто не знает, что Призрак мертв. Еще мне придется собирать результаты исследований, чтобы не с нуля начинать, Цербер уже изучал… это направление. Контакты с нужными людьми я налажу, особенно, если объединю усилия с Лиарой. Я уже говорила с ней, она поможет. Свободные лаборатории тоже остались, правда, они разбросаны по всей галактике, но если Жнецы собираются починить всю сеть ретрансляторов, эта проблема, считай, решена. Останется лишь разобраться с перевозкой Шепард.        – Этого нельзя сделать на Земле?       Миранда покачала головой.        – Даже с учетом потерь, планета все еще слишком людная. Я не хочу, чтобы мне кто-то помешал, нужно уединенное место. И еще понадобится время на разработку и тесты, для начала я отправлюсь на Цитадель, там есть то, что обеспечит лучший результат испытаний. И только потом я примусь за саму Шепард.        – Могу я как-то помочь?        – Когда придет время, забери Шепард из больницы, – сказала она. – Не хочется незаконно похищать ее. Альянс, скорей всего, будет сопротивляться этому решению, но у тебя, как у ее… как недавно выяснилось, мужа, есть право забрать ее, – произнесла Миранда и вздохнула. – Два года воскрешаешь человека, а он даже на свою свадьбу не приглашает.        – Мы просто зашли, зарегистрировались и вышли. Вылечи ее, устроим праздник, и ты будешь нашей главной гостьей.        – Я запомню это, – усмехнулась она. – Кстати, до меня так же дошли слухи, что ты неплохо поладил с ее матерью. Ее тоже придется убеждать, что Шепард нужно переместить, и это препятствие уже посерьезней Альянса. Короче говоря, все, что мне от тебя нужно – чтобы мне дали ее забрать, и без отслеживания. Никто не должен знать, где мы будем находиться.        – Но мне скажешь?        – Не стоит, чем меньше людей знает, тем лучше, а ты захочешь летать к ней, чтобы держать ситуацию под контролем, тебя могут отследить или заполучить от тебя информацию другим способом. У Шепард по-прежнему есть враги, тот же Цербер, он продолжит существовать даже после смерти Призрака, и ты для ее врагов – самый очевидный путь к ней.        – Я мог бы постоянно быть вместе с вами.        – И что ты будешь с нами делать? В медицинской лаборатории для тебя не найдется занятий, содержание декстро-организма будет для меня очередной проблемой, – сердито сказала Миранда. – Будешь сходить с ума от безделья и мешать мне? Лучше займись тем, что у тебя получается лучше всего – наведением порядка в разрушенном мире, а в лечении Шепард придется довериться мне.        – Как-то мне все равно не нравится, что я не буду знать где она, – хмуро произнес Гаррус. – Никто не сможет выпытать из меня эти сведения, я не сдам Шепард.        – Уверена, что ты предпочтешь умереть в мучениях, но не выдать ее. Но Цербер владеет другими способами добычи информации – наркотические вещества, превращение в послушного полу-хаска, к примеру. От твоей силы воли ничего не будет зависеть.       Гаррус хотел было возразить, что Цербер все равно не сможет быстро оправиться от потери Призрака, у почти истребленных батарианцев сейчас тоже свои проблемы, да и что кому-то может потребоваться от Шепард, когда война вроде как окончена? Но потом решил, что перестраховаться на всякий случай всегда полезно. И Шепард ведь не обязательно могут искать, чтобы навредить ей – она теперь самая известная личность в галактике, пронырливые журналисты тоже могут устроить на нее охоту в погоне за сенсациями.        – Если тебе так будет спокойней, я постоянно могу связываться с тобой по защищенному каналу и регулярно отправлять отчеты о проделанной работе и состоянии Шепард, – сказала Миранда.        – Уже лучше звучит, но мне по-прежнему не нравится. Что, если что-то случится, а я не смогу узнать?        – Ты можешь помочь мне продумать меры безопасности и эвакуации.        – Тогда я займусь этим. Когда начнешь подготовку?        – Если ты согласен, я немедленно начну искать транспорт на Цитадель. О сроках работы меня не спрашивай, я даже приблизительно не могу сказать, сколько это займет времени. Месяцы – точно, но надеюсь уложиться меньше, чем в два года. Просто живи дальше, жди, а я приложу все силы, чтобы она вернулась к нам.