Гул ночи́

      Чуть приоткрытые створки окон впускали в комнату прохладный ветер, наполненный запахом свежей росы. Полупрозрачный тюль с кружевной каймой развевался по воздуху тихо шурша. Скрипнуло кресло у камина, и кто-то шикнул себе под нос, с тихим мешканьем усаживаясь поудобней. Мужчина взглянул на кровать, где под скомканными простынями лежала женщина, молчаливо глядя на него из-под тяжелых век. В уголках собрались морщины, волосы спутались, а нижняя часть лица крылась под простынями. Он был уверен, что она устало улыбалась, хоть и не видел её губ.       — Ты хоть бы камин разжег, чего на холоде морозится, — сиплым голосом она разорвала молчаливые гляделки.       — Еще нет и шести утра, тебе стоит еще поспать, — ответил Леви, поворачивая голову в сторону. За окном раздавалось тихое чириканье птиц, листья деревьев слабо колыхались.       Тихие шлепки голых стоп удалялись из комнаты, вскоре раздался приглушенный свист чайника и аккуратно, глядя на две дымящиеся кружки, Ивон вошла в комнату, неуклюже передавая одну кружку с чаем в руки Леви, и вроде прошло уже много времени, и они давно не молоды, а в его глазах она все та же неуклюжая и расторопная девчонка.       Слегка горячий чай обжег язык, тепло разливалось по телу. На плечи аккуратно приземлились женские ладони, медленно поглаживая. Тишина, стоящая в комнате, могла длиться вечно, и они оба были ей довольны.       — Опять кошмары? — сладко зевнув спросила женщина. Леви лишь еле заметно кивнул, обращая взор наверх, к её лицу. Они столкнулись глазами, она подняла руку, осторожно касаясь пальцами щеки Леви и ведя по тонкой полосе затянутого шрама вниз, чуть задерживаясь на тёплых, от чая, губах и ускользая вниз, к подбородку. — Расскажешь? — на её губах расцвела улыбка.       Подобный вопрос с утра, когда только светало, стал из её уст слишком обыденным. Леви привык, поэтому, поймав себя на мыслях об этом слишком сильно удивился. Он молчал непростительно долго, на что Ивон лишь молчала в ответ. Но она не уходила, не отстранялась, а просто была рядом. Леви был благодарен ей в том, что она просто оставалась рядом. Она тихо обошла его, садясь на полу у кресла, кладя голову на его колено, и смотря на него взглядом лазурных глаз, наполненных теплом. Её белая сорочка измялась и сползла с плеча, оголяя кожу, покрытую длинными шрамами, хранящими воспоминания о прошлом.       — Там был он, — медленно начал Леви, отводя глаза в сторону. — Никак не изменился, все такой же молодой и… полный сил…       — Вы говорили? — тихо спросила Ивон, словно обращаясь к зашуганному котенку, боясь спугнуть. Пальцы Леви сжались на подлокотниках кресла и Ивон поспешила положить свою ладонь на его руку, медленно перебирая костяшки пальцев.       — Нет, — после минутного молчания сказал Леви, словно отпуская что-то очень дорогое. — Он просто сказал чертово «спасибо». — сквозь зубы выдавил мужчина. — Он выглядел слишком счастливым…       — Нам стоит лишь порадоваться за него, раз с ним все хорошо… — она медленно поглаживала пальцем костяшки пальцев Леви, выводя узоры.       — Паршивец, — огрызнулся Леви, Ивон лишь усмехнулась.       Кажется, даже время не сможет исправить в Леви его заносчивость и вечное раздражение. Хоть никто и не просил что-то менять в нем, ведь если он перестанет быть таким, какой он есть, это будет уже не Леви. Ведь именно за это Ивон и полюбила его.       — Если ты продолжишь сидеть на полу, то заболеешь, — спустя время, сказал Леви.       — Если мы будем сидеть у раскрытого окна заболеем оба, — перевела стрелку Ивон. Он тихо цокнул, она поднялась, почувствовав, что он собирается вставать и подставила ему руку.       — Я все еще могу ходить, Ив, — раздражённо буркнул он, но от помощи отказываться не стал.       — Тебе придется потерпеть, ведь я собираюсь вымыть тебе голову, — словно издеваясь, произнесла женщина.       — Ты неисправима, — выдохнул он.       Она скользнула ближе, трепетно и мимолетно касаясь разгорячёнными губами его губ, оставляя лишь легкий след.       — К чему все это? — спросил Леви.       — Дети сегодня должны вернуться, — «дети», пару лет разницы, а для них двоих, они все еще дети. — Ты же хочешь послушать как они пробыли почти месяц на Парадизе? Эх, я скучаю по Хистории, наверняка её дочь такая же обаятельная.       — Ты думаешь не о том.       — Нет, я как раз думаю о том; мне еще готовить спальные места гостям, а кое-кто задерживает меня и не дает помыть ему голову.       Леви на миг застопорился, смотря в её глаза, наклонился и поцеловал, по родному, сжимая свободной рукой края сорочки, с жаром ощущая её ладонь на щеке. У них было все время на друг друга и они могли им пользоваться. Они медленно отстранились, соприкасаясь лбами.       — Если они загадят нам весь дом, я выставлю их за порог, будут спать в конюшне, — пробурчал Леви.       — И кто тут еще неисправим? — засмеялась она.