Лжец говорит о драконах

Эта история произошла не так давно. Когда-то здесь был лес, вечно замерзший осенью. Место, где листья не знали зелени, а цветы никогда не чувствовали весеннего ветерка. Листья, которые будут падать вечно, красная шелуха, которая рассыпалась по земле, пока тропинки внизу больше не стали видны. Теплые красные и желтые тона, которые смешивались с заходящим солнцем, создавая странно мирный образ. Это было место, где те, кого бросили, называли домом. Сюда приходили только самые низшие из низших, те, у кого не было ни компетентности, ни интеллекта. Они были настолько бедны способностями, что даже не знали, как имитировать человеческую культуру — основу общества фей. Они были группой, у которой ничего не было. И все же они были счастливы. Счастливее, чем кто-либо другой на земле. И однажды принц упал с неба и приземлился в этом лесу. Его тело было худым, почти как у скелета. Это выглядело так, как будто он родился трупом. Вполне возможно, что в любую секунду его кожа слезет с плоти, и его гниющие останки растают в земле, наполняя лес гнилостным зловонием. Но тамошним феям было все равно. Они смеялись и аплодировали, радуясь приезду своего нового друга. И одинокая принцесса наблюдала за происходящим издалека. Принц, «Оберон», как называли его здешние феи, медленно приходил в себя. Он смеялся над ними и издевался над ними за то, что они были отбросами общества, оскорбляя их так громко, как только мог. Он ненавидел все. Он презирал Волшебную Британию, из которой он родился. Он испытывал отвращение к низшим феям, которые цеплялись за него, и испытывал отвращение к их словам дружбы. Но он ни разу не покинул этот лес, несмотря на свои резкие слова. Принцесса, которая наблюдала за ним издалека — даже когда он был один, даже ночью — была единственной, кто мельком увидел истинную природу этого гнилого принца. И даже сейчас ее сердце оставалось неизменным. Однажды этот принц спустился к реке. Всякий раз, когда этот принц совершал то, что другие называли «злодеянием», он просто смеялся над ними, падая на месте и купаясь в грязи и грязи того, что он только что сделал. Всякий раз, когда он совершал поступки, которые другие называли «добрыми» и «хорошими», он приходил сюда, отчаянно желая отмыть руки от грязи, которую он слышал. — Какого черта вы все продолжаете доставать меня? — Зарычал он. Он впился взглядом в гротескное отражение, которое увидел на поверхности воды. — Я не бог. — Пробормотал он, его ненависть медленно улетучивалась. — Я не какой-то там спаситель. Я не мессия. — И медленно, по мере того, как его руки омывались от его добрых дел, его голос смывал горечь, оставляя только пустое бормотание. — У меня еще меньше власти, чем у вас.… По крайней мере, вы все живы. Жить, дышать, думать и чувствовать. Даже если ты выставишь меня против одного из твоих сородичей, который исчезнет, если его оставят одного дольше, чем на несколько минут, это было бы слишком для меня, чтобы справиться. Принц встал, не в силах изобразить улыбку, которую он так легко носил всего несколько минут назад. — Ты мерзкий. Все вы. Только принцесса слышала его слова. И только она, знавшая мысли своего народа, которая так усердно наблюдала за гнилым принцем, знала правду. Она одна знала правду о чувствах в его сердце, правду, которую не понимал даже сам принц. Принцесса Бланка в тот день дала обещание. Гордое обещание, о котором она никогда никому не рассказывала. Его крылья были фальшивыми. Они никогда не могли никуда его отнести. Так что вместо него она полетит за него. Всю оставшуюся жизнь она будет махать крыльями только ради него. Эта сказка не о гордой принцессе и не об обещании этому лжецу. Эта сказка о песне. Песня, написанная в память об этом обещании. Павана для мертвой принцессы.

***

Акт I — Павана для мертвой принцессы Сцена I — Занавеси Задернуты

***

Оберон шел по тихим улицам один, окутанный ночной тьмой. Он лениво засунул одну руку в карман школьной формы, а другой теребил свой телефон, пытаясь скоротать время за какой-нибудь случайной игрой. Вдалеке он мог видеть кого-то, кто ждал. Одинокая фигура, стоящая неподвижно. На фоне обширной территории парка, его зеленая трава, окрашенная в темно-пурпурные и синие тона, больше не колышущаяся в тихом ночном воздухе, ее фигура казалась трогательной. Ее глаза были широко открыты, поза прямая. Она была явно настороже, ожидая кого-то, но никогда не ерзала, никогда не дергалась. Она не нервничала и не волновалась, не беспокоилась, что человек, которого она ждала, опоздает или вообще не появится. Она ждала с уверенностью. Уверенная, что другая сторона появится вовремя, как будто это было само собой разумеющимся фактом. «Посмотри на себя и на свою высокомерную осанку. У меня есть половина желания просто развернуться прямо сейчас, на месте, и уйти. Давайте посмотрим, как долго ты будешь стоять там, пока не поймешь, что ничего не знала.» Нет, вероятно, дело было не в этом. Это было решение для нее самой. Неважно, опаздывал ли он, приходил ли рано, хмурился ли он или улыбался, или даже если он решил вообще не приходить, она терпеливо ждала там. Если бы это было то, что требовалось, она бы стояла там до восхода солнца. Он улыбнулся про себя, восхищаясь этой решимостью. «Вы, демоны, и ваша гребаная никчемная гордость. Что вселяет в тебя такую уверенность, что я соглашусь с твоими словами? Ты веришь, что твои слова имеют такой большой авторитет? Неужели ты настолько поглощена своим собственным великодушием?» Оберон выключил телефон и положил его обратно в карман. Он ускорил шаг, почти перейдя на бег трусцой. Он поднял свою теперь свободную руку, чтобы помахать ей, привлекая ее внимание. — Эй! — Окликнул он ее. Она никак не отреагировала, кроме как повернула к нему голову, но в этом и не было необходимости. Волны золотисто-голубого цвета вокруг нее ярко вспыхнули всего на мгновение, прежде чем вернуться в свое нейтральное, спокойное состояние. — Прости, Тодзе-тян. — Сказал он, как только приблизился к ней. — Надеюсь, я не заставил тебя ждать слишком долго. Было много вещей, которые она могла бы сказать. «Нет, все в порядке.» «Я не так долго ждала». «В следующий раз будь быстрее». — … — Но все, что она сделала в ответ, это молча кивнула. Ничего из этого не нужно было говорить. — Обычно ты заканчиваешь с клубом немного позже. Что-нибудь случилось сегодня? — Вежливо спросил он. Конеко покачала головой. — Ничего особенного. Юто-семпай пока занимается работой. — Ха-ха… — Оберон слегка усмехнулся. — Как ответственно. Это очень на него похоже. Похоже, что его личность белого рыцаря — это не просто показуха. Конеко подняла голову и посмотрела ему в глаза. Дискомфорт поднялся в его груди. Ему никогда не нравилось, когда она так выглядела. Конечно, выражение ее лица никогда не менялось. Она была такой же невозмутимой и безучастной, как всегда. Теплые розовые тона, которые покоились по краям волнистой синевы, на долю секунды мигнули, сменившись меланхоличным пурпуром. «Отвали. Мне не нужна грязная жалость дьявола.» Он мило улыбнулся, чтобы подавить тревожное чувство. — О, да ладно. Не делай такое лицо, Тодзе-тян. — Какое лицо? — безучастно спросила она, притворяясь, что ничего не замечает. «Ты ужасный лжец. Даже хуже, чем я. Перестань пытаться. Меня от этого тошнит.» — Ха-ха, верно. Я виноват. — По какой-то причине он подыграл ей. — Я просто подумал, что… Я не знаю, ты выглядела… Он замолчал. — Не бери в голову. — Он покачал головой, улыбаясь. — Итак. — Он сделал резкий вдох. — В чем дело? Мы давно не ужинали вместе, есть какой-то особый случай, который я пропустил? Что-то случилось в вашем клубе? Конеко моргнула, нахмурившись. — В последнее время ты часто о них упоминаешь. — Наверное, так и есть, да? — Оберон отмахнулся от этого. — Разве мне не позволено интересоваться тем, чем занимаются мои друзья? — Друзья? Множественное число? С каких это пор? — Конеко была невозмутима. — Эй. — Оберон горько усмехнулся, его улыбка была натянутой. — Ты же знаешь, я очень популярен. Все первокурсницы умирают от желания познакомиться со мной поближе. — О? И со сколькими из них ты регулярно разговариваешь и ешь вместе? — … — Оберон скорчил кислую гримасу. — Ты. Она непонимающе уставилась на него. — Хорошо, хорошо. — Оберон фыркнул, отводя глаза. — У меня нет других друзей. Но это не делает тебя особенной. Я могу выбросить тебя, когда захочу, понимаешь? В конце концов, я Сказочный Принц. Он закончил, подмигнув. — Ты ужасный лжец, Оберон-семпай. — Просто заметила Конеко. «О, а ты, я полагаю, эксперт? Отвали.» — И чтобы ответить вам, это мое дело. — Хм? — Оберон наклонил голову, улыбаясь. — И почему это? — Это не твое дело. «Ты думаешь, что ты симпатичная? Ты должна знать, что скрывать что-то от меня бессмысленно. Твое беспокойство чертовски бессмысленно. Я никогда не превращусь в одного из вас. Перестань пытаться защитить и спрятать меня от своего «Президента». Я сам с этим справлюсь, идиотка.» Оберон усмехнулся ее ответу. Конеко моргнула. — Тебе не обязательно присоединяться к нам. Мы все еще можем быть друзьями, не будучи вместе в клубе. — Она посмотрела ему в глаза, заглядывая прямо в его мертвую душу. «Фу. Радуги. Фу.» Он не знал, что она увидела, но что бы это ни было, это побудило ее сказать что-то еще. — И не беспокойся обо мне. Я могу постоять за себя. Они тоже хорошие люди. Мы прикрываем спины друг друга. «О, радость. Дух товарищества между демонами. Какая обнадеживающая мысль. Я уверен, что моя безопасность гарантирована. Я уверен, что ваш вид безошибочно вонзает нож друг другу в спину. И я особенно уверен, что твое маленькое, хрупкое тело способно защитить себя от всех уродливых чудовищ природы.» — Хорошо, я понимаю. — Оберон медленно кивнул. — Тогда, наверное, я постараюсь перестать спрашивать об этом. «Я с нетерпением жду момента, когда ты приползешь, сломленная, истекающая кровью, плачущая.» — Ну, тогда… — Оберон выдохнул, расправил плечи и расслабился. — Я думаю, мы достаточно долго тянули время. Куда ты хочешь пойти? Конеко пожала плечами, ее ноги уже начали двигаться в случайном направлении. — Не знаю. Давай просто прогуляемся. У нас еще есть полтора часа до того, как все закроется. — О, правда? — Надув губы, пожаловался Оберон. — Ты выгоняешь своего любимого семпая из его дома так поздно, и у тебя даже нет определенного места на примете? Несмотря на то, что слетело с его губ, его ноги, естественно, последовали по ее стопам. — Ты можешь идти, если хочешь. — … «Не пойми меня неправильно. Я слежу за тобой не потому, что на самом деле хочу провести с тобой время. Я просто нахожу выражение отчаяния на лице шеф-повара забавным, когда он понимает, что это просто ты. Не буду. Убирайся.» Действия Оберона говорили сами за себя. — Извини, кстати. — Оберон заполнял пробелы в их молчаливой прогулке по улицам пригорода. — Мм. — Нерешительно ответила Конеко, сосредоточившись на вывесках ресторанов, мимо которых они проходили. — Если бы я знал, что ты была голодна, когда мы закончили с Драмкружком, я бы повел всех в якинику вместо того, чтобы просто купить манджу. «Другими словами, мне насрать, голодна ты или нет. Ну и что с того, что ты голодна? Это почти как иметь дело с ребенком. Все проголодались. Черт возьми, это не мои проблемы.» — Это прекрасно. Мне это так нравится. «Эй.» — Лучше, когда мы вдвоем. В Драмкружке становится шумно. «Ты что, блядь, не слышала, что я только что сказал?» — Хм, что это? — Дразнящая улыбка медленно появилась на его губах. — Я правильно расслышал? Тебе лучше не позволять девочкам из твоего класса слышать это. Они бы завидовали, если бы знали, что кто-то близок к их драгоценному сказочному принцу. Конеко закатила глаза. — Это твоя проблема, с которой нужно разобраться. Мне все равно. Твой образ, не мой. — О-о-о… как жестоко. — Оберон надулся. — Ты говоришь, что тебе нравится, когда мы одни, но потом, когда я попадаю в беду, это внезапно не имеет значения, я думал, что мы стали ближе. «Боже, если бы только так работали наши отношения. Если бы только твои чувства были такими же поверхностными, как у всех остальных. Жаль, что наплевать — это последнее, что придет в голову твоему тупому уму, если ты увидишь, что я в беде.» Она просто пожала плечами. — Конечно, если ты так хочешь это сказать. «Перестань быть умником». Конеко остановилась, заметив какой-то особый знак, привлекший ее внимание. — Здесь. Оберон остановился, взглянув на вывеску. — Хм? Это… Он нахмурил брови. — Подожди, Тодзе-тян. Я не думаю, что это… Она проигнорировала его слова, направляясь прямо внутрь. — Эй, подожди! Послушай, что я хочу сказать! Дверь в ресторан распахнулась, заставив всех внутри слегка вздрогнуть. Шеф-повар повернулся, чтобы поприветствовать новых гостей с сияющей улыбкой. — Добро пожа-! Улыбка, которая быстро исчезла, когда он понял, кто это был, вошедший в дверь. — О боги, только не снова. Его лицо медленно превратилось в лицо, полное ужаса. Он никогда не забудет эту угрожающую маленькую фигурку. «Ну, если из этой гребаной железнодорожной катастрофы больше ничего не выйдет, то, по крайней мере, это довольно восхитительное лицо. Я буду наслаждаться этим.» Оберон слабо улыбнулся шеф-повару, его брови нервно изогнулись. — Извините, шеф-сан… Я пытался ей, что-то сказать, но она не слушала. — …Все в порядке, Оберон-сан. — Шеф-повар кивнул ему в знак приветствия, копируя его смиренную улыбку. — Я знаю, что это не твоя вина. Не обращая внимания на разговор этих двоих, Конеко подошла к стойке и запрыгнула на одно из кресел, позвав шеф-повара принять ее заказ. Нервничая, Оберон медленно сел рядом с ней, и шеф-повар достал свой блокнот, его руки слегка дрожали. — Особо дождливый день. — Прямо заявила Конеко. — … — Шеф-повар скривился. — Особо дождливый день. — Повторила Конеко, на этот раз глядя прямо в глаза шеф-повару. — … — Он снова ничего не сказал, скорчив гримасу. — Мне, пожалуйста, специальный «Дождливый день». — Конеко попробовала еще раз, по какой-то причине думая, что ответ изменится, если она спросит более вежливо. — Хм, эй, знаешь что, Тодзе-тян? — Оберон похлопал ее по плечу, его движения были слегка беспокойными. — Я, эм, мне не очень нравится это место. Знаешь что? Я чувствую себя индейцем. Давай сходим в то заведение с карри дальше по дороге. — Мне все равно. — Безучастно ответила Конеко. — Я здесь обедаю. Она снова посмотрела на шеф-повара. — Специальный Дождливый день, пожалуйста. — Эээ… — Оберон потянулся за меню. — Эй, как насчет, э-э… их удон? Ты ведь не пробовала это в прошлый раз, не так ли? Конечно, ты хочешь немного оживить ситуацию, не так ли? Есть только мясо и рис в конце концов должно наскучить, верно? Как насчет мягкой, скользкой лапши и супер чистого бульона? — Нет. — Конеко отбросила его руку. — Я человек привычки. «Боже. Это все равно что иметь дело с гребаной кошкой. Святое дерьмо, какой кошмар.» — … — Оберон сдался, закрыв лицо руками. Королевский блеск, который, казалось, постоянно окружал его, померк. — Специальный дождливый день, пожалуйста. То, что Конеко имела в виду, конечно же, было специальным предложением, сделанным рестораном. Они дали бы вам миску с мясом, которая обычно стоила бы 12000 иен бесплатно, при единственном условии, что вы должны были съесть все это. Проблема заключалась в том, что мясо стоимостью 12000 иен — и, честно говоря, 12000 иен были очень щедрой ценой, учитывая огромный объем этой штуки — в миске для мяса было метрическая тонна мяса, которую ни один человек, независимо от расстройства пищевого поведения, не посчитал бы нормальным количеством мясо для обычного ужина. Если, конечно, тебя не звали Конеко Тодзе. Конечно, Оберон обычно не возражал против чего–то подобного — в конце концов, бесплатная еда заслуживала похвалы — но с этим была только одна проблема. — … — Шеф-повар скорчил горькую гримасу и несколько секунд молчал, прежде чем вздохнуть. — Извините, Тодзе-сан, я не думаю, что мы можем предложить вам это. Честно говоря, мы не можем позволить себе ваш аппетит. Вы будете жевать весь наш запас мяса до конца недели, и мы не можем просто так отдать его бесплатно.» — Хорошо. — Конеко кивнула. — Тогда мы заплатим. В животе Оберона начала образовываться пустота. «Не смей, блядь.» Конеко сунула руку в карманы и… Ничего не вытащил. Следующие полминуты она продолжала рыться в карманах, прежде чем в конце концов сдалась. — О нет. — Ее голос был совершенно ровным и лишенным всякого беспокойства. — Похоже, у меня нет с собой бумажника. Должно быть, забыла его в школе. Ее шея роботизировано вытянулась в сторону Оберона. — Я думаю, тогда моему надежному семпаю, сказочному принцу Оберону, придется заплатить за меня. «Срань господня, я, блядь, ненавижу тебя всем сердцем.» — … — Оберон слабо улыбнулся. Он взглянул на дверь, на мгновение задумавшись, было ли хорошей идеей просто броситься к двери. — Я думал, ты сказал, что заплатишь за себя. — Он был невозмутим. Конеко пожала плечами. — Наверное, забыла проверить, был ли у меня с собой бумажник. Шеф-повар перевел взгляд на него. — …Так ты собираешься заплатить за нее? «Я думал, что, черт возьми, мне надоело быть «королем, у которого ничего не было». Какого хрена это имя преследует меня всю дорогу сюда? И, конечно же, ТЫ, Конеко Тодзе, из всех людей будешь причиной того, что это имя снова будет преследовать меня.» — Да, конечно. — Оберон улыбнулся мертвыми глазами. — Это работа семпая — обеспечивать своего кохая, не так ли? — Тогда ладно. — Шеф-повар закрыл глаза и сделал глубокий вдох. — Ну, если ты собираешься платить, я думаю, я могу не обращать внимания на тот факт, что ты, вероятно, оставишь нас без мяса на пару дней. Это все равно не пойдет на пользу бизнесу завтра и послезавтра, но, по крайней мере, я не разорюсь из-за маленькой девочки. Он достал ручку и начал что-то писать в своем блокноте. — Специальный выпуск один Дождливый день, скоро будет. Оберон тяжело опустился в кресло. Конеко, с другой стороны, начала напевать в предвкушении, мягко раскачиваясь взад-вперед. Чаша появилась на столе через несколько минут. И он был опустошен быстрее, чем потребовалось, чтобы его дождаться. — Еще один. «Что, черт возьми, не так с твоим телом? Ты гребаная уродина. Ты родилась в лаборатории?» — Еще один. Затем третий. «Ты всю дорогу приглашаешь меня поесть, а потом решаешь даже не дать мне поесть. Что за шутка. Вот почему ты не веришь гребаному демону всего сущего на слово.» — Я закончила. — Конеко небрежно вытерла рот, как будто она только что не съела достаточно еды, чтобы накормить кого-то в течение месяца. — Хм? — Шеф-повар моргнул. — …Только три миски? Оберон съежился, шепча что-то себе под нос. — Только три? Ты шутишь? — Думаю, я сегодня не так уж голодна. — Отмахнулась от этого Конеко. — Ах, хм, тогда ладно. — Шеф-повар кашлянул в ладонь, повернувшись лицом к Оберону. — Тогда это будет… 36000 иен, Оберон-сан. Оберон вяло достал бумажник, сжимая купюры внутри. — … Его пальцы остановились. — Оберон-сан? «Знаешь что? К черту это дерьмо.» Голова Оберона резко поднялась, ярко сияя шеф-повару. — О, эй, ты только посмотри на это. Уже поздно. Видишьлиянемногозанятимнедействительнонужнобытьвдругомместеладнопокаберегисебя! Он вскочил со стула и бросился к двери, оставив их в пыли. — Эй, вернись сюда! — Шеф-повар закричал, но не смог среагировать достаточно быстро. — Ты маленький…! — Шеф-повар кипел от злости. — Это было мясо по меньшей мере на 30000 иен! 30000! Это не см- Его похлопали по плечу. — Ха? Что это? — Раздраженно спросил он, его настроение ухудшалось. — Что ты хочешь сказать… Перед его лицом помахали большой пачкой наличных. — Хм? — Он моргнул. Конеко подносила к его лицу большую пачку банкнот. Ошеломленный шеф-повар взял банкноты и пересчитал их одну за другой. — …72000 иен? Он вскинул голову. — Эй, подождите, Тодзе-сан, разве ты не говорила, что у тебя не было с собой бумажника? Девушка только лениво пожала плечами в ответ. — Я не знаю. Хотя у меня в карманах плавает мелочь. — Мелочь? — Озадаченно спросил шеф-повар. — Семьдесят две тысячи мелочь? Что ты… Он моргнул. — Ты…? — Это между нами. — Стоическое выражение лица Конеко исчезло, уступив место легкой улыбке. — Оставьте сдачу себе в качестве благодарности за вашу службу. — Это странно… — Шеф-повар нахмурился. — Оберон-сан не из тех, кого так легко одурачить, как, черт возьми, вам это удалось? — Я этого не делала. — Ответила прямо Конеко. — Я думаю, что на каком-то подсознательном уровне он знал. Позволил себе попасть в эту ситуацию, потому что сам этого хотел. — Зачем ему?.. — Не знаю. — Ее улыбка значительно прояснилась, почти до такой степени, что выглядела неестественно на ее обычно спокойном лице. — Одна из величайших загадок жизни, не так ли? Там были мысли и чувства, которые Волшебные Глаза мужчины увидели в ней и которые вызвали отвращение. Были мысли и чувства, которые Волшебные Глаза мужчины видели в ней, но он никогда бы не признался, что видел или думал о них. Затем была его ложь. Отвратительные мысли, которые ползали у него в голове, и мерзкие слова, которые срывались с его губ. И вот, наконец, появились его истинные мысли и чувства. Что-то, что оставалось неизвестным даже самому человеку. Она выскочила из ресторана, напевая ту же самую мелодию, что и раньше, ее настроение было приподнятым. Сегодня она была близка к этому. На этот раз мысли лица, лежащего внизу, и слова лица, лежащего сверху… они не были полными противоположностями. Ближе к концу она почти увидела это… лицо, которое скрывалось под его бесконечной улыбкой.

***

За всю историю был только один случай, когда звезда одновременно родилась и исчезла в один и тот же день. Это был день, который больше нельзя было найти ни в одном человеческом календаре, или, возможно, его никогда не было ни в одном из них с самого начала. Где-то в пустоте, затерянной в истории, ярко горел свет звезды, отмечая конец Волшебного календаря. Там ничего не осталось. Не осталось ни земли, которую нужно было спасать, ни фей, которых нужно было освобождать. И довольно скоро он тоже исчезнет; всего через несколько минут его искра исчезнет навсегда, не оставив после себя ничего, кроме одного мимолетного воспоминания в руках простодушной девушки с рыжыми волосами. Но все же его свет отказывался гаснуть. Ещё нет. — Эта девушка уже попрощалась с тобой. — Звезда попрощалась с девушкой. — Э-э, но… — Девушка колебалась. — Нет необходимости брать меня с собой. Давай, эвакуируйся. — Хорошо, мне это не нравится, но… — Иди вперед, Рицука. — Звезда улыбнулась девушке. — Путешествуйте и сражайтесь без страха. Путь, по которому ты идешь, освещен будущим. — …Прощай, Артурия Авалон. — Девушка вернулась на свой корабль, отправившись в другой мир. Звезда осталась одна, запертая в бесконечной пустоте. Она смотрела вниз в спиральную пропасть, улыбаясь про себя. — Есть еще один человек, которого нужно спасти, не так ли? Возможно, не осталось земли, которую нужно было спасти, или феи, которую нужно было освободить, но это не означало, что ничего не осталось. Нет… Это было именно «ничто», которое осталось. Звезда рассмеялась. — Какой ты удивительный человек, Артурия. Заботиться даже о таком человеке, как он. Очень хорошо. Если такова твоя воля. Звезда закрыла глаза, позволив себе балансировать на краю пропасти. И провалиться в пропасть. Полоса света устремилась в пустоту. — Оберон-Вортигерн. Мой заклятый враг. Принц, рожденный ненавистью. Существование, далекое даже от фантазий Лостбелтов. Бездонная пропасть, в которой нет ни света, ни правды. Мимолетная история, которая исчезнет, когда ее история будет рассказана. Жестокое существование, конечно. Лжец. Разрушитель. Враг всего мира. Претендер. Тьма поглощала свет, сводя его к одной точке. И в ответ звезда загорелась только ярче. — И одиночка. Далеко-далеко, бесконечно дальше в эту бездну, чем была звезда, упал человек. — Должно быть, это было тяжело — все это время быть одному. Ни разу не познав любви. Никогда не зная, что ты ненавидишь или что тебе нравится. Зная, что твое существование исчезнет в тот момент, когда цель, ради которой ты был рожден, будет достигнута. Вот почему это произошло, верно? Звезда слышала, как он громко смеялся, без особого энтузиазма проклиная тех, кто его избил. — Отчаяние. Ревность. Несправедливо, что ты не можешь жить только потому, что родился с заранее определенной целью. Ну и что с того, что твое существование в конечном счете бессмысленно? Разве в конце концов существование каждого не пустое? Почему ты должен принимать на себя всю тяжесть этого? Итак, ты набросился на Правильную Человеческую Историю, желая быть услышанным. Полноценная жизнь, без заранее написанного конца… Возможность сказать правду, однажды выразить то, что ты действительно чувствовал по поводу чего-то… ты ни о чем таком не просил. Ты просто хотел получить один-единственный шанс. Тот, которого ты так и не получил. Насекомые всех видов попадали в свет звезды, купаясь в ее теплых объятиях. — Единственный шанс найти Извращенную Титанию, которая могла бы полюбить Извращенного Оберона… Звезда протянула руку, протягивая ее мужчине внизу. — Твоя просьба не была напрасной. Эта храбрая девушка услышала твое желание. У меня есть послание для тебя, Оберон, написанное лично ею. И свет звезды распространился вовне, окутав его своими лучами. — Извращенный Оберон, который лгал и предавал. Несчастный Оберон, который убивал и смеялся. Мой заклятый враг, враг всего мира… И все же, после всего… Я не могу найти в себе силы ненавидеть тебя. И если я, которой было суждено столкнуться с тобой и самой противоположностью твоего существа, смогу найти в себе силы простить тебя, тогда, возможно… однажды ты тоже сможешь. — Прекрасная, но гнилая история, известная как Волшебная Британия, которую мы оба нежно любили, за которую мы оба боролись изо всех сил, чтобы защитить и бороться, даже если наши методы отличались… от того мира ничего не осталось. Ненависть, из которой ты родился, судьба, ради которой ты был явлен… Тебе больше не нужны эти вещи. А затем звезда продолжила стремительно падать вниз, пролетев мимо человека. — В конце концов, я проиграла. Я не смогла защитить Британию, которую любила, я покорилась своей судьбе, и теперь у меня ничего не осталось, ничего, кроме этого крошечного осколка света. Ты… ты один все еще остаешься. Пожалуйста, возьми этот свет, освободись от этих оков и найди место, где ты сможешь улыбнуться. Он продолжал опускаться все ниже, тем временем проходила вечность. И, наконец, он столкнулся со стеной в бесконечной бездне, с чем-то, чего не должно было существовать. Звезда врезалась в невозможную стену, ее свет почти полностью рассеялся при ударе, пробив крошечную дыру в ткани пространства-времени. … Звезда упала в дыру, пронеслась по ночному небу, все еще тускло светясь. И если присмотреться повнимательнее, то можно было увидеть, что он улыбается. Два воспоминания — вот и все, что осталось от этого забытого календаря. — Как бы мне хотелось, чтобы я могла это сделать. И медленно эта звезда сгорела, и все, что осталось позади, чтобы нести наследие того забытого мира, было единственным воспоминанием. Одна из принцесс и ее обещание.

***

Солнце все еще было в разгаре восхода, когда Оберон проснулся на следующее утро. — Раннее утро, как забавно. Оберон сидел у окна, подперев голову кулаком, и бездонными глазами смотрел в окно на медленный восход солнца. Пейзаж, окрашенный в натуральные розовые и оранжевые тона. Птицы, которые порхали по небу. Деревья, которые вдалеке покачивались, приветствуя утреннее солнце. Если присмотреться достаточно внимательно, то можно было все еще увидеть тонкую завесу звезд за солнцем. — Как некрасиво. — Нахмурился Оберон. — Честно говоря, я почти предпочитаю уродливое искусственное солнце Волшебной Британии. Он зевнул, не прикрывая рта. — Тьфу. Прошлая ночь все еще горька на вкус. Он нажал кнопку на своем телефоне, осветив его экран. 5:31 утра — … Он тупо уставился на цифры на экране. Пустое лицо Оберона исказилось в улыбке. — Ах, ну что ж, раннее начало дня — это всегда хорошо! — Он пискнул, хлопая в ладоши. — С таким же успехом можно немного побродить по городу. Он поспешил выполнить свою утреннюю рутину и направился к выходу, тихо напевая, пока гарцевал по тихим улицам, одетый в школьную форму, с сумкой, свисающей с плеча. Он вытащил свой бумажник, проверяя его содержимое. — Хааа… — Он испустил громкий, раздраженный вздох, красиво нахмурившись. — Как жестоко с твоей стороны, Тодзе-тян. Как ты могла проделать такой трюк со своим любимым семпаем? — Хм… — Он пролистал купюры, одну за другой, пересчитывая их. — …Нет, этого определенно недостаточно, если она снова попытается выкинуть что-то подобное. Оберон скорчил кислую гримасу. — Я действительно не хочу копаться в своих реальных сбережениях. Это драгоценные деньги, которые мне нужны для жизни, понимаешь, Тодзе-тян? — Но как мне это сделать? — Он поднес пальцы к подбородку. — Преступники по соседству? Нет, босс, наверное, все еще злится. Может быть, если я приведу их в бар, но… нет, это занимает слишком много времени, нужно что-то более быстрое. Следующие несколько минут он потратил на мозговой штурм идей о том, как обмануть людей на деньги. — Азартные игры? Эх, я не знаю. Моя удача ужасна, и я, наверное, мог бы схитрить, ноооо… вероятно, не стоит рисковать, если я просто стремлюсь наполнить свой кошелек, чтобы удовлетворить аппетит Тодзе-тян. — А как насчет того, чтобы найти честную работу на неполный рабочий день? Пфт, да, точно. Как будто я когда-нибудь подумал бы об этом. — А что, если я подделаю немного денег? Он сделал паузу, полностью остановившись. Глаза Оберона выпучились. — …И прибегнуть к магии? — прорычал он. — Подставить себя перед Шитори и Гремори, открыв им шлюзы, чтобы они преследовали мою задницу двадцать четыре часа в сутки? Да, прямо сейчас. Ни единого шанса в аду. Он с силой захлопнул бумажник, запихивая его в карманы. — Я буду честен, может быть, это стоит сделать. Хотя бы потому, что я устал от этого дерьмового места и этого дерьмового статус-кво. Это также дает мне повод разбить сердце этой маленькой девочки. Наконец-то хоть раз получишь немного тишины и покоя. — Хм? — Он заметил что-то, нет, кого-то вдалеке. Это был знакомый силуэт. Его хмурое выражение тут же исчезло, сменившись характерной дерзкой улыбкой. — О, привет! — Он окликнул быстро приближающуюся фигуру. Это был молодой человек, бегающий по городу в простой спортивной одежде. Он был довольно красив, на самом деле, большинство людей здесь назвали бы его самым красивым парнем в округе. Короткие, аккуратные светлые волосы, блестевшие от очень тонкого слоя пота. Молодой человек моргнул, глядя на него. — А, Оберон-сан? — Он остановился в своей пробежке, как только узнал, кто это был. — Ну, если это не старый добрый Киба-кун… — Оберон ухмыльнулся. — Мы редко встречаемся вне школы, не так ли? Он слегка рассмеялся над собственными словами. — Хотя, возможно, это просто потому, что я обычно не встаю так рано. Как насчет тебя, Киба-кун? Ты обычно так делаешь? — А. — Юто вежливо улыбнулся. — Не все время, но когда мне нужно что-то, чтобы взбодриться после долгой ночи, я бегаю трусцой по городу. — Это очень благородно с твоей стороны. — Кивнул Оберон. — Как странно. К сожалению, мое тело не создано для таких вещей. Он слегка усмехнулся про себя. — В любом случае, долгая ночь, ты сказал? — Оберон поднял бровь. — Занятия в клубе, должно быть, были очень утомительными, да? — А? — Юто вздрогнул, в его глазах промелькнуло опасение. «ХА-ХА-ХА… О, это богато. Как невероятно, блядь, просто. Ты действительно паинька до мозга костей, не так ли, Юто Киба? Ты раскалываешься невероятно быстро.» — Тодзе-тян и я… — Оберон замолчал, нахмурившись. «Поужинали вместе» было не совсем точным, не так ли? — Немного поболтали прошлой ночью. — Он решился, пожав плечами. — Она ушла из клуба немного раньше. Я спросил почему, она сказала, что ты выполняешь большую часть работы. — Я… понимаю. — Юто окинул его настороженным взглядом. — Но да… Прошлой ночью мне действительно пришлось потратить больше времени на занятия в клубе, чем всем остальным. — Эй, не нужно так на меня смотреть. — Оберон лучезарно улыбнулся, почти сияя ему. — Я не собираюсь совать нос в чужие дела. Я сам на самом деле не оккультный человек, меня не слишком интересует, чем занимается Клуб Оккультных исследований в свободное время. «Ты можешь себе представить? Если бы мы жили в мире, где я нахожу действия дьяволов достойными внимания. Фу. Просто фу.» — Ха-ха… — Юто отшутился, пытаясь успокоить себя. — Ну, это не было чем-то слишком важным или интенсивным. Это была просто беготня, которую рано или поздно должен был сделать кто-то в клубе. Я просто оказался лучшим человеком для этого. — Ну, просто иногда все получается, не так ли? Я, конечно, могу это понять. Я сам выполнял большую часть работы для Драмкружка. — Оберон сухо усмехнулся, казалось бы, понимая. — Верно, Драматический кружок нанял тебя в этом году, не так ли? — Юто кое-что понял. — Обычно они довольно скрытны в отношении того, какова их большая годовое производство. У тебя есть какая-нибудь инсайдерская информация, которой ты мог бы поделиться? — Хо? — Оберон ухмыльнулся. — Я не воспринимал тебя как человека, который любит сплетни, Киба-кун. — Мне самому это тоже не очень интересно. — Он покачал головой. — Это просто, ну… Он нервно рассмеялся, почесывая затылок. — Ты же знаешь, какие девочки в нашей школе. Они все еще думают, что у нас гораздо более серьезные отношения, чем те, которые у нас есть на самом деле. Они все еще постоянно задают мне вопросы о тебе. «И ты просто позволяешь им ходить по тебе. Ты вляпался в эту мерзость, дерьмовый маленький принц в двух туфлях? Нет собственной воли, нет желания постоять за себя. Довольствуйтесь своим бессмысленным маленьким статус-кво и просто позвольте им проявить свою собственную волю и желание вместо тебя… ну, чего еще я мог ожидать от дьявола.» Оберон слегка поморщился под своей улыбкой, без сомнения, вспоминая несколько не очень приятных взаимодействий со своими сверстниками противоположного пола. «По крайней мере, глупые феи дома активно пытались иметь настоящую личность, какими бы тщетными ни были эти попытки. Ты совершенно новый сорт никчемности. Посмотри на себя и на свои больные гребаные глаза.» Он посмотрел своему собрату «принцу» в глаза с легкой долей жалости, зная, насколько ему было хуже по сравнению с ним. Глаза, которые были бледно-голубыми, как тонкая пелена облаков, покрывающая пустое небо. Его взгляд не был ни суровым, ни мягким, просто очень… умеренным. Трудно было различить в них какие-либо конкретные эмоции. «У тебя в сердце кипят все эти эмоции. Гнев, который никогда не проходит, печаль, которая всегда остается, и все же ты ничего не сделал из этого. Что с ними случилось? Когда я смотрю в твои глаза и задаю себе этот вопрос, знаешь ли ты, что я вижу? Ничего. Я ничего не вижу.» «Почему я вижу в них так мало драйва?» — Ах, ну… — Оберон беспомощно пожал плечами. — Извини, здесь я ничем не могу тебе помочь. Дал обещание держать все это в секрете. Может быть, сказать девочкам, чтобы они пошли и спросили в Журналистский клуб. «Когда-то у тебя была целая жизнь впереди. Было время, когда эта ярость была свежа, и какой-то драйв горел глубоко внутри тебя, используя эти эмоции в качестве топлива.» — Я обязательно это сделаю. — Кивнул Юто. «И все же ты предпочел растратить его впустую. Посмотри на себя сейчас. Не более чем марионетка, за ниточки которой дергаются причудливые фантазии безликих подростков, и раб своего хозяина… Вот почему вы, дьяволы, так отвратительны. Иметь такой потенциал вести интересную и удивительную жизнь и просто сидеть и чахнуть… вы даже хуже, чем «настоящие» люди. Вы все просто, блядь, издеваетесь надо мной.» — Ах, хорошо, говоря о девочках в нашей школе. — Оберон покачал головой из стороны в сторону, осматривая улицу вокруг них. — Мне, вероятно, не следует беспокоить тебя дольше. Если кто-нибудь застанет нас за разговором так рано утром, это, вероятно, только усугубит эти предположения. «Ты бельмо на глазу. Исчезни уже с моих глаз. По крайней мере, у фей хватило порядочности родиться совершенно никчемными. И даже я, который боролся за их никчемное право на существование, никогда бы за миллиард лет даже не подумал встать на твою сторону, демон.» Он слегка поморщился, думая об этом. — Не то чтобы я, конечно, имел что-то против тебя, Киба-кун, но ты же знаешь, какими энергичными они иногда могут быть. — Ха-ха-ха… Это определенно правда. — Юто поводил плечами взад-вперед, готовясь взлететь. — Что ж, тогда увидимся в школе, Оберон-сан. Береги себя. «Я молюсь, чтобы мы никогда больше не встретились. Если я когда-нибудь увижу тебя снова, я превращу тебя в одного из них. Феи. Что-то, чего больше нет в этом мире, чье право на существование давно истекло.» Юто в последний раз помахал Оберону рукой и исчез за другой улицей, возобновив свою утреннюю пробежку. Оберон на мгновение замер, просто лениво улыбаясь, размышляя о коротком разговоре, который у них только что состоялся. — Клуб оккультных исследований, да? Риас Гремори, Акено Химэд; има, Юто Киба… и Конеко Тодзе. Какая увлекательная и занимательная компания. Он громко рассмеялся, и звуки эхом разнеслись по пустой улице. — Вы все сочинили бы довольно увлекательную сказку… нет, не сказка… может быть, трагедия? Нет, наверное, эпопея. Ах, неважно… Он пожал плечами и пошел в другом направлении. — Не имеет значения. Не стану свидетелем этого, каким бы ни было повествование в конечном итоге. Действительно, обидно. Мне бы очень хотелось посмотреть, как развиваются такие персонажи. Я полагаю, мне просто не повезло, что я просто не очень интересуюсь оккультизмом. … — О, точно… Я думал о том, как я мог бы подготовиться к следующему разу, когда Тодзе-тян решит провести быструю атаку на меня. Хм… о, ладно, неважно… Я подумаю об этом позже. Может быть, я просто попытаюсь полностью обойти эту проблему. Оберон вытащил свой телефон, лениво прокручивая видео, время от времени хихикая. Прошло два часа, а он ничего больше не делал и ни о чем другом не думал. Солнце полностью поднялось над горизонтом, окрасив небо в ярко-голубой цвет. Люди покидали свои дома, высыпая на улицы. Звуки щебечущих и улетающих птиц и осеннего ветерка, шелестящего в высыхающих ветвях деревьев, доносились до его ушей. — О? Что это? — Оберон нахмурился. Он каким-то образом заинтересовался частью Интернета, посвященной видеоиграм, чем-то, что его самого не особенно интересовало, и что Конеко медленно пыталась втолковать ему в течение последних нескольких месяцев. — Эта новая игра Монстр Хантер выйдет весной, не так ли? Не слишком долго… может быть, я мог бы использовать это, чтобы как-то повлиять на Тодзе-тян… — Ах! Два тела столкнулись. «Гребаная человеческая технология. Волшебство, клянусь. Я ни капельки этого не понимаю. В этом устройстве должно быть что-то еще. Я ни за что так просто не перестану обращать внимание на то, что меня окружает.» Оберон поморщился, его первым побуждением было оглядеться в поисках оброненного телефона. …К счастью, он приземлился довольно близко от него, и, к счастью, он вообще не пострадал. Он наклонился, чтобы поднять его, стряхнул пыль с брюк, прежде чем положить в карманы. — Извини за это. Мне следовало быть более внимательным. Оберон подошел к сбитому человеку, вежливо протягивая руку. Это определенно была девушка. Молодой человек. Но не слишком молодой. Вероятно, подросток, просто миниатюрный. Наверное, очень похоже на Тодзе. Кроме этого, он больше ничего не мог разобрать. Ее лицо и фигура были полностью скрыты от его взгляда, загораживаемые монашеским одеянием. Незнакомка ухватилась за его протянутую руку, подтягиваясь при его поддержке. — П-простите… — Ее слова были немного дрожащими, с легким акцентом. Она откинула вуаль в сторону, поправляя ее так, чтобы они могли хорошо рассмотреть лицо друг друга. Она посмотрела ему в глаза с бл- — П-простите, я не… Двое застыли. Мерцающие изумрудные глаза, сияющие золотые волосы. Наполненный надеждой и невинностью. Стремление к более простому и счастливому будущему. «Ты-?!» Оберон снова моргнул. «…Нет, конечно, нет. Ты ушла. Еще одна сказка «что, если», стертая миром.» Мерцающие изумрудные глаза смотрели на него снизу вверх в- Это был… страх? «…» — Эй, все в порядке? — Оберон ласково улыбнулся ей. — Ты, э-э… отстраняешься. — Д-да? — Монахиня моргнула, возвращаясь к реальности. Ее глаза медленно опустились вниз. — О-о! Да! Осознав, что ее рука все еще сжимает его руку, она быстро отпустила ее, отступив на несколько шагов назад торопливым шагом. — И-извини за это… — Ее слова были произнесены с легкой дрожью, смесью робости, беспокойства и… Снова… страх. «…» — Я-я только что пришла сюда этим утром… так что. — Другая ее рука начала нервно ерзать, потирая пальцы, обхватившие его запястье. — Я-я просто пыталась познакомиться… познакомиться с областью. А… так что я не смотрела, куда иду… Она не смотрела ему в глаза. Девушка повернула голову в сторону, глядя вниз на землю. «…» — Все в порядке. — Оберон продолжал улыбаться. — Просто убедитесь, что вы также уделяете немного больше внимания тому, куда вы направляетесь. — Я… я обязательно это сделаю. — Она старалась говорить как можно короче и лаконичнее. — …Эй, извини за любопытство, но ты собираешься пробыть в Куо еще долго? — Я… — Ее глаза медленно поднялись с пола, посмотрели вверх и в сторону, медленно снова встретившись с его взглядом. Он увидел свой собственный образ, отраженный ясно, как день, в ее глазах. «…» Изумрудные шары тут же выстрелили вниз. — Да. — Она ответила просто. — Ах, хорошо. — Продолжал Оберон, не обращая внимания на ее дискомфорт. — Я не представился, не так ли? Меня зовут Оберон Гвертейрн. Как тебя зовут, сестра? — Асия. Асия Ардженто. — Хм… — Оберон кивнул сам себе. — Это интересное имя. Итальянское, нет? Довольно далеко от дома. Что ж, я не буду слишком совать нос в чужие дела и больше тебя беспокоить. Тебе, наверное, пора идти, нет? — Д-да. Я должна. — Она плотнее прижала к себе свою одежду и торопливо зашагала прочь. И когда монахиня ушла, лжец не сводил с нее глаз до тех пор, пока она не исчезла из его поля зрения. — …Эти ее глаза. Его улыбка исчезла. — Так вот как выглядит мое лицо, когда оно не отражается в зеркале? Как некрасиво. Как кому-то удается стоять, глядя на это, и не заболеть? Даже когда она полностью скрылась из виду, его взгляд задержался на том месте, где он видел ее в последний раз. — Она видела это. Он нахмурился. — Глаза фей? …Нет, она определенно была человеком. Значит, она просто знала? Его глаза сузились. — Какое замечательное видение. Очистка. Незапятнанный грязью человеческих чувств, мыслей и лжи. И все же в них остается проблеск надежды. Неудивительно, что ты напомнила мне ее… У той девушки были такие же глаза. Он порылся в кармане, доставая телефон. 7:15 утра — Мне лучше идти. Он повернулся на каблуках, направляясь в ту сторону, где находилась Академия Куо. — Асия Ардженто, не так ли? Я удивляюсь… какую жизнь ты вела? Иметь такие глаза и видеть то, что ты видела, так естественно и быстро. Как завидно. Его брови нахмурились, и он покачал головой. — Нет. Не завидно. Трагично? Жалко? Он сделал паузу. Прошло три секунды. — Какая ностальгия. Лжец обернулся, его мертвый взгляд уставился прямо на слепящее солнце, ни разу не дрогнув и не моргнув. — В последний раз, когда кто-то так смотрел на меня, когда впервые увидел, это было больше года назад. Страх, отвращение, ненависть. Прошло много времени с тех пор, как я испытывал такие сильные чувства, направленные на меня. Он повернулся обратно, возвращаясь на свой первоначальный путь. — Такой человек… как бы сильно он ни желал мирной жизни, он никогда ее не получит. Эта история мне хорошо знакома. Он закрыл глаза, вспоминая одно воспоминание. Мерцающие изумрудные глаза, сияющие золотые волосы. Наполненный надеждой и невинностью. Стремление к более простому и счастливому будущему. Девушка, которая хотела убежать от всего и найти только одно, бессмысленное счастье, за которое можно было бы зацепиться — всего лишь одну звезду в буре судьбы, которая кружила вокруг нее. Это была история из далекого прошлого. Он нахмурился, поморщившись от мучительного напоминания, вызванного сходством между этими двумя. — …И вот страницы переворачиваются еще раз. На сцену была поставлена еще одна пьеса. Еще раз реквизит меняется местами, актеры уходят, входит новая группа, и зрители повторяют цикл. И все же я остаюсь. История той девушки… она закончилась несчастьем, как, казалось, и все остальное. Счастливое, простое будущее, к которому она так отчаянно стремилась, рухнуло прямо у нее на глазах, и в конце концов она была вынуждена покориться судьбе. В конце концов, ни от той девушки, ни от мира, откуда она пришла, не осталось ничего. Это была история, лишенная смысла, живущая только в его воспоминаниях. «Похоже, главный герой этого нового акта уже определен. Тебе лучше помолиться своему глупому маленькому Богу о чуде. Молитесь о том, чтобы бог из машины спас тебя от этой жестокой предопределенной истории, которая была написана без вашей воли. Нет, еще лучше… Молись, чтобы эта пьеса не оказалась трагедией, Асия Ардженто». Эта девушка… постигнет ли ее та же участь? Оберон, один на улице, усмехнулся. Звук отразился от стен, отражаясь обратно в его ушах. — Я, конечно, не буду делать это за тебя.

***

Люди махали Оберону, когда он проходил мимо них по длинным коридорам Академии Куо. С момента его встречи со странной девушкой прошел еще час с небольшим. До начала занятий оставалось всего несколько минут. — Эй, Оберон. Снова нарваться на этих головорезов? — Ха-ха… К счастью, или, может быть, к сожалению, я не видел их со вчерашнего дня. — Ответил Оберон на их приветствия. — Черт. Надеялся, что сегодня мне удастся посмотреть шоу. — Хм… Может быть, в следующий раз. Или, может быть, никогда. Кто знает? — Он помахал прохожим, завернул за угол и поднялся еще на один лестничный пролет, чтобы добраться до коридора, в котором находилась его классная комната. — Э-эм, извините меня! Знакомый голос окликнул его, остановив прежде, чем он смог подняться по ступенькам дальше. — Хм? — Оберон обернулся, все еще улыбаясь. А. Это была вчерашняя девушка из Студенческого совета, та, что с двумя хвостиками. — Нимура-тян, верно? — Он моргнул. Она застенчиво кивнула, почесывая щеку. — Ну, я не ожидал встретить тебя снова так скоро, но это не неприятно. Чем я могу тебе помочь? Щеки Руруко порозовели, что довольно явно выражало ее чувства. Она поерзала пальцами, слегка извиваясь под его княжеским. — Н-ну, я-я не был уверен, что ты снова голоден. Итак, эм… вот, возьми это. Она вытянула руку вперед, держа простой бумажный пакет. — Еще кое-что со вчерашнего дня. Президент не должна была заметить. Это едва ли оставит вмятину в нашем стеке. — Ха-ха… — Ухмыльнулся Оберон. — Ну, я уже съел свою порцию завтрака вне школы… Он мог видеть, как лицо Руруко чуть вытянулось. — Но я не из тех, кто отказывается от еды, когда ее предлагают бесплатно. Он осторожно взял сумку из ее рук, наблюдая, как мельчайшие детали ее лица вспыхнули радостью. — Спасибо за еду, Нимура-тян. — Н-не за что! Пожалуйста, наслаждайтесь, Оберон-сама! — Она лучезарно улыбнулась. На заднем плане, вдоль стен и окон коридора вокруг них, несколько парней захихикали, усиливая розовый оттенок на щеках Руруко. — Ах, только одна вещь. — Оберон хитро ухмыльнулся. — Убедись, что ведешь себя тихо, хорошо? Не хочу, чтобы Шитори рыскала вокруг и задавала слишком много вопросов о том, куда идет ваша еда.» Он отмахнулся от нее, исчезая наверху по лестнице. В этом коридоре, где больше не было ни Оберона, ни Руруко, начали возникать разговоры. — Президент Шитори не смягчается по отношению к Оберону, но это не значит, что остальная часть Студенческого совета также невосприимчива к его чарам, а? — Эх, я не знаю, Шинра-семпай все еще, кажется, становится довольно раздражительной в его присутствии. Наверное, просто Сказочный принц снова колдует над первокурсниками. — Фу, боже, эта девчонка Нимура… Хотел бы я быть тем, кто предлагал свою еду Оберону-сама. — Расскажи мне об этом. Она думает, что она горячая штучка только потому, что попала в Студенческий совет, да? — Ааа, это еще одна милая девушка, которая влюбилась в Сказочного принца. Боже, я просто хочу хорошую девушку, это слишком много, чтобы просить? Вероятно, я мог бы сосчитать девушек, которые не заинтересованы в одном из наших двух принцев, по пальцам на моих руках. — Эх, честно говоря, это не так уж плохо. Намного лучше, когда они нападают на него, по сравнению с Киба-семпаем. Эти девушки становятся ненасытными. Оберон, по крайней мере, заставляет меня чувствовать, что у меня все еще есть шанс. Оберон открыл дверь в свой класс и сел на отведенное ему место. В стороне, но не на краю. Ближе к задней части класса, но не у стены. Это было совершенно неприличное место для сидения, которое вряд ли привлекло бы внимание любого учителя, оглядывающего комнату. Он задвинул бумажный пакет под стол, решив оставить его для следующего перерыва. Он постукивал пальцами по столу, глядя в окно со скукой, ясно написанной на его лице. … Он остановился Оберон нахмурился. Почему что-то… Чувствуется по другому? Дверь в класс снова открылась. Знакомое лицо вяло протащило его тело через комнату, занимая место рядом с ним. Торчащие каштановые волосы. Он узнал бы этот взгляд где угодно. — Хедо-кун? — Оберон слегка наклонил голову, нахмурив брови. — …А? Оберон? — Его голос был нехарактерно низким. Он был лишен энергии, хриплый, его вибрации затянулись. Парень машинально повернул голову в сторону, открывая Оберону свое лицо. Бледный. Гораздо более бледный, чем обычно. Кожа казалась немного впалой. Сумки вокруг его- О, Его глаза. «…Значит, даже ты». Суженные зрачки. Ничего, кроме крошечных черных точек, которые дрожали на месте. Не совсем безжизненный, пока нет, но, если бы прошло больше времени, какой бы свет ни остался в этих глазах, он полностью исчез бы. Некогда яркие цвета, которые окружали его, яркие розовые, красные и оранжевые, даже если они были наполнены довольно отвратительным количеством похоти, больше не вспыхивали и не колыхались в живой манере. Они свернулись внутрь, угрожающе обвиваясь вокруг его кожи. «Жаль. Действительно. Ты видишь, сколько слез течет по моему лицу? Это количество дерьма, которое я думаю о твоей ситуации.» — Все в порядке? У тебя усталый вид. Не было никакой необходимости спрашивать. Он уже знал, что произошло. «И все же, как я мог пропустить такое развитие событий? Даже такая незначительная трагедия, как эта — это не то, от чего я отворачиваюсь… Нет, я полагаю, это моя вина. Знаки… они определенно были там вчера. Полагаю, я просто не придал этому значения, не то чтобы мне следовало беспокоиться о такой ничтожной букашке, как ты.» — Я… — Начал мальчик… нет, в… «Ты ведь больше не мальчик, не так ли? Ни разу с выходных. Теперь ты гораздо хуже, чем просто невежественный ребенок.» Взгляд Иссея опустился вниз. — Я не знаю. — … — Оберон немного поколебался, его улыбка дрогнула от беспокойства. — Вчера ты казался в порядке? Что-то случилось дома? — Я просто… не знаю. — У Иссея даже не было сил пожать плечами. «Посмотри на себя. Как смешно. Всего на прошлой неделе ты был таким же, как все остальные. Обычный парень, в своем обычном доме, со своими обычными друзьями и своей обычной семьей, занимающийся обычными делами. Нет, я полагаю, не совсем регулярно. Ты был немного менее скучным, чем все остальные актеры дополнительной сцены и зрители, сидящие в театре. Твои глаза были немного менее тусклыми, чем у них. У тебя была страсть.» — Вчера я просто… — Иссей поднес руки к голове, съежившись в кресле и еще сильнее взъерошив волосы. — Вчера все было хорошо. У меня было приятное свидание с моей… подружкой… подругой… на выходных. Вчера все казалось нормальным, но сегодня я проснулась, и все казалось… неправильным. Сегодня утром я понял, что все вели себя… слишком нормально по этому поводу. Вся школа сходила с ума на прошлой неделе, когда я сказала всем, что иду на свидание, но теперь… «Ах да, это событие. Я совсем забыл. Полагаю, так начинаются все трагедии, даже самые незначительные, не так ли? Молодой и яркий герой, живущий своей лучшей жизнью, его величайший кайф прямо за горизонтом, почти в пределах его досягаемости. Подумать только, именно об этом и было то событие на прошлой неделе.» Он начал слегка дрожать. — Никто ее не помнит. Официантка в кафе не узнала мои квитанции, никто из наших одноклассников не помнит, чтобы я что-то говорил или делал. Они даже не смеялись надо мной за то, что я думал, что у меня есть девушка. Они просто… моргнули. И у меня был этот… этот сон… моя подружка преобразилась и… Его голова медленно начала подниматься, в его глазах была отчаянная мольба, когда он молча умолял Оберона. — Я… я ведь не схожу с ума, правда? Я все еще жив, верно? Т-ты… ты все еще помнишь ее, не так ли, Оберон? — … — Оберон колебался, не уверенный, что он должен был сказать. »…Однажды. Только один раз. Это будет единственной милостью, которую я окажу тебе, Хедо Иссей. Не принимай это ни за мое благословение, ни за мою заботу. Я делаю это, потому что это соответствует повествованию. Это будет твой единственный проблеск надежды, прежде чем ты упадешь в пропасть. Держись за него как следует.» — Амано Юма, верно? — Оберон улыбнулся, его глаза смягчились в понимании. — Не волнуйся. Я помню ее… Может быть, все просто очень увлечены своей шуткой или что-то в этом роде. «Я буду там, чтобы смеяться над тобой, когда ты упадешь в ад, все еще цепляясь за свой последний огонек. Это будет единственная радость, которую я получу от этой некачественной пьесы.» — Розыгрыш, да? — Иссей слабо рассмеялся. Жалко слабо. — Это действительно плохая шутка, если это так. Я надеюсь, что все так просто. Может быть, я все еще сплю. Может быть, я проснусь, и снова будет вторник, и все будут спрашивать меня о том, как прошло мое свидание… «Это позор. Я не увижу, как вытянется твое жалкое личико, когда ты поймешь, что это не сон. Это не кошмар. Это просто твой мир.» Кто-то постучал в дверь. …Какого хрена кому-то понадобилось стучать в дверь класса, из всех вещей, еще до начала урока, из всех времен? Лицо, которое Оберон видел всего несколько часов назад, просунуло голову внутрь. «А вот и верный пес. Никогда не думал за себя. Ты здесь, чтобы привести своего нового маленького раба и игрушку своему хозяину, не так ли?» Юто оглядел комнату. — Простите, Хедо Иссей-кун здесь? «Скажи мне, пес, на что это похоже? Чтобы лишить невинных детей их светлого будущего. Какие мысли возникают у вас, когда вы отбираете у них их желания? Приносит ли вам извращенную радость иметь это для себя? Неужели слезы, которые они никогда не прольют, заставляют тебя смеяться над ними? Или ты делаешь это назло, потому что у тебя самого никогда не будет таких чистых чувств?» Довольно много людей, а именно женская часть студентов, ахнули, и все вокруг них начали роптать. Прошло не так уж много времени, прежде чем звуки донеслись даже до коридора снаружи. Он не сразу получил словесный ответ, поэтому начал оглядывать класс. — А, вот и ты, Хедо-кун. — Юто вежливо улыбнулся Иссею, подходя к его столу. — … — Иссей ничего не сказал, нервно глядя на Юто. — Извини, ты не против пойти со мной, Хедо-кун? Наш клуб хочет поговорить с тобой. Иссей посмотрел в сторону, не отвечая на его слова. — …Ах, если это то, о чем ты беспокоишься, твое отсутствие на занятиях будет оправдано. Мы уже говорили об этом с учителями. «Ты действительно думаешь, что это то, о чем говорит его лицо? Ты действительно так слеп, как кажешься из-за своих глаз, не так ли, пес?» Иссей посмотрел на Оберона, как будто искал ответа. Оберон ободряюще кивнул. — Ты должен пойти с ним. «Наслаждайся гниением в Аду, Хедо. И я имею в виду это буквально.»

***

Остаток школьной недели прошел без каких-либо событий. Как это было всегда. Оберон никогда не интересовался делами других. Солнце начало садиться на Куо. Люди заполнили улицы. Выпрыгивая из автобусов, запрыгивая в автобусы. Хождение по вокзалам и обратно. Движение усилилось, замерло, затем началось снова. У Оберона зачесался глаз. Вдалеке что-то ярко вспыхнуло. Цвет. Фиолетовый. Глубокий, мягкий. Невозможно разглядеть насквозь. Он не махал свободно, как у Тодзе, и не замыкался в себе, как у Хедо. Он просто упал на пол, лишенный какой-либо собственной жизни. Толпа перед ним сдвинулась, и всего на секунду он увидел, что это было, чьи цвета так мрачно горели в видении его Волшебных Глаз. Ребенок, неподвижно стоящий среди постоянно движущейся массы людей. Он растерянно моргнул. Он был один. Никого не было рядом, чтобы взять его за руку, указать ему путь. Его глаза были угрюмыми, с каждой секундой становясь все более и более потерянными. Все более и более отчаиваясь. Его глаза забегали по сторонам. Он повернулся на месте, отчаянно ища знакомое лицо. Губы ребенка начали дрожать. «Как раздражает». Оберон развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь. Он мог слышать и видеть это даже сейчас, когда уходил все дальше и дальше от этого места. Образы и звуки отказывались покидать его разум. Сдавленные звуки застряли в горле этого ребенка. Слезы, которые катились по его щекам. Это ясно прозвучало в его барабанных перепонках, даже несмотря на то, что звук был заглушен толпой. — Я ненавижу этот звук. «Почему ты плачешь? Ты же знаешь, что твои слезы напрасны, верно? Печаль, которую ты испытываешь сегодня, не будет иметь ни малейшего значения через час. Ты просто улыбнешься в ответ, оказавшись в теплых объятиях своей матери. Когда наступит завтра, ты вообще забудешь, что плакала. Все сильные эмоции и мысли, которые у вас были в этот момент, даже не останутся в памяти.» Нахмурившись, он засунул мизинец в ухо. «Зачем вообще утруждать себя слезами? Зачем утруждать себя улыбкой, если уж на то пошло? В любом случае это никогда не будет иметь для тебя значения. Сегодняшние радости и страдания просто превратятся во вчерашние воспоминания, спрятанные в грязном уголке твоего разума, который ты никогда не проверишь. Вчерашние воспоминания превратятся в прошлогодние воспоминания. И прошлогодние воспоминания исчезают, оставляя после себя сказку. И ты будешь двигаться дальше, станешь кем-то совершенно другим, отбросив кучу придуманных историй.» Оберон остановился. Шум исчез. …Что-то было не так. «Должно быть, это мило. Чтобы быть похожим на тебя.» Был ли он…? «Ты должен забыть. Ты должен двигаться дальше. Тебе предстоит жить, переживать и умирать.» Он медленно поднес руку к лицу. Затем приложила палец к его щеке. «И я все еще здесь». Остатки чего-то мокрого прилипли к его пальцу. «Жду, когда наконец закроются страницы этой дерьмовой истории». — Дитя феи с Авалона. — Он нахмурился. — Действительно, ты придумала жестокую пытку. Это действительно худший ад, который я мог себе представить. Он засунул руки в карманы и пошел прочь чуть более агрессивно, чуть медленнее. — Мир, который не «застаивается», не такой, как эти несчастные Лостбелты. Нет, вместо этого это нечто гораздо худшее. Мир с реальной историей, с реальными людьми. Люди, чья жизнь — это нечто большее, чем просто сказки. Мир, который прогрессирует. Мир, который развивается. Место, у которого бессмертное будущее. В конце концов он оказался в парке, где не было людей и не было слышно детского плача. — Ты здесь, дитя феи? Ты слушаешь? Почему ты просто не позволила мне умереть в этой бездне? Ты так сильно меня ненавидишь? … Конечно, никто не ответил. Оберон усмехнулся про себя. — Я полагаю, это естественно. Ты Артур, я Вортигерн. Обреченные враги, в конце концов. Именно такой и должна была быть эта история. Думать, что мы могли бы быть друзьями, было ошибкой. На его лице появилась улыбка. Улыбка, полная отвращения. — Ты даже не смогла оказать мне любезность и высадить меня в Британии. По крайней мере, тогда, может быть, мне захотелось бы уничтожить эту чертову штуку, как я был рожден для этого. Может быть, если бы это случилось, я привлек бы достаточно внимания существ, которые прячутся в тенях по всему миру, и они избавили бы меня от страданий. Его улыбка исчезла, исчезнув так же быстро, как и появилась. — Но нет. Думаю, мне просто придется наблюдать, как пролетают годы, как все и вся вокруг меня растет и меняется. И я останусь бесцельной оболочкой, как это происходит, моя история и, следовательно, цель уже выполнены, просто ожидая, когда последняя страница этой затянувшейся истории, наконец, будет закрыта. Его голос упал до шепота. — Вот и все, что это такое. Последняя страница в истории, которая длилась слишком долго. Все уже кончено. Герой победил. Злодей проиграл. Все снова хорошо и правильно, как и должно быть. Но мелкий ребенок, читающий это, отказывается отпускать. Он хочет, чтобы эпилог длился вечно. Чтобы герой всегда был счастлив. Чтобы злодей вечно страдал. … — Истории заканчиваются. Так почему же не моя? Что-то вспыхнуло вдалеке, сразу за фонтаном, в нескольких десятках метров перед ним. Снова? Еще один плачущий ребенок? …Нет. Это не его Волшебные Глаза капризничали. Это было не просто то, что могли видеть его глаза. Это затронуло все пять его чувств. Он почувствовал, как что-то скользнуло по его коже. Его хмурый взгляд стал еще более мрачным. «Отлично. Какая ужасная удача. В это время я сталкиваюсь с одной вещью, которая имеет отношение к сверхъестественному.» Он повернулся на каблуках, готовый уйти, как и несколько минут назад. Оберон замер. — Это ощущение… Он медленно повернулся, сосредоточившись на том месте, где только что явно что-то произошло. — Конечно. Это ты. Он нахмурился. Торчащие каштановые волосы. Снова. Хедо Иссей. Новорожденный демон. Он ссутулился. Сидел один. Его голова была низко опущена. Его окружала темная аура. Черные перья рассыпались вокруг него. Всего минуту назад там было три человека. И теперь это был только он. «Как дела, Хедо? Твоя новая жизнь демона? Веселишься? Намного радостнее, чем твоя жизнь обычного человека, верно?» Подождите. Нет. Снова. Что-то было не так. Что-то все еще… казалось не так. Что это было? «Неважно. Мне все равно. Твои проблемы — это твои проблемы, Хедо. Утони в них и умри, пожалуйста.» Оберон снова развернулся и пошел прочь. Или, по крайней мере, это было то, что он хотел сделать. Но по какой-то причине его тело отказывалось слушаться. Шаг был сделан. Не от парня, а к нему. «Не каждый день видишь, как на твоих глазах происходят перипетии трагедии. Полагаю, я должен наслаждаться моментом.» Он пытался убедить себя, что знает, зачем он это делает, но правда заключалась в том, что он понятия не имел, зачем шел к фонтану. Иссей так и не заметил его приближения. Слишком занят, погружен в свои мысли. — Хедо-кун? — Оберон изобразил свою фирменную улыбку. — … — Парень медленно поднял глаза, его движения были слегка механическими. Точно так же, как ранее на той неделе. Нет, все было немного по-другому. Эти движения были медленными не потому, что они были лишены эмоций, а потому, что они были наполнены глубокими эмоциями. — Оберон? …Вот оно снова. Что-то снова было не так. Почему снова что-то пошло не так? Почему он не мог понять этого? Что изменилось? — Все в порядке? — Выражение лица Оберона смягчилось. — Я просто проходил мимо. Я видел тебя здесь одного… Все в порядке? Ты выглядел немного лучше до конца недели после того, как Киба-кун позвал тебя. Опять что-то случилось? — Хм? — Иссей моргнул, немного растерянный. — Эээ, да, остальные из нас… — Его голос затих. Его глаза расширились, и он резко встал, осторожно отойдя от него. — Ты! — Он начал рычать, его кулаки сжались. Оберон моргнул, наклонив голову. — Тем утром, т-ты сказал…! Ты вспомнил ее имя! Амано Юма! Э-это невозможно. Президент сказала, что память у всех была стерта. Это означает, что ты должен быть… один из них! Что-то загорелось в глазах Иссея. Что-то начало проникать в сознание Оберона. Как будто он был ближе к пониманию того, что так не нравилось парню перед ним. «Его глаза. Это его глаза. Это мои глаза. Что-то о том, что мои Волшебные Глаза видят в его глазах. Но что? Что это, черт возьми, такое?» — …Ты в порядке, Хедо-кун? — Оберон просто продолжал невинно улыбаться, не совсем понимая, о чем он говорит. — Не пытайся лгать мне! Я больше на это не куплюсь! Ты убил меня в последний раз, когда я тебе поверил, я больше не умру! — Убить? Что? Хедо-кун, серьезно, о чем ты говоришь? Что случилось? — Я… — Иссей начал огрызаться, как вдруг огонь в его голосе начал угасать. Он молча смотрел в землю, его кулаки разжимались и разжимались. — Прости, Оберон… Я… я просто… — Эй, все в порядке. — Оберон продолжал улыбаться, медленно приближаясь к нему. — Если ты захочешь поговорить, я буду здесь и выслушаю. — Мой… Мой друг. — Пробормотал Иссей, снова опустив голову. — Я только что завел нового друга… первая подруга, которая у меня появилась в старших классах. И она просто… ее похитили прямо у меня на глазах. «Девушка? Я удивлен, что кто-то в этом проклятом мире потрудился посмотреть сквозь пальцы на твое извращение.» — Я понимаю. — Оберон печально улыбнулся. — Это звучит грубо. Извини, я ничего не могу для тебя сделать. Иссей только усмехнулся в ответ. — Я так и думал. Ты просто одинокий парень. Каким бы хорошим и надежным парнем ты ни был и был для меня, несмотря ни на что в прошлом, ты мало что смог бы сделать против них. Оберон засмеялся вместе с ним. — Те люди, которые забрали твоего друга. Они звучат довольно плохо. Парень только криво улыбнулся. — Да, так и есть. Что-то снова засветилось в его глазах. — …Ты выглядишь так, как будто собираешься противостоять им. Тебе не страшно? В голове Оберона щелкнул еще один фрагмент. «О». Иссей поднял подбородок, глядя прямо перед собой, встречаясь взглядом с Обероном. — Я не знаю. Я думаю, что мог бы быть, но… Я больше просто злюсь, чем что-либо еще. «Так вот что это такое». Яркое золото. Прямо там, в его радужной оболочке. Видимый только его Волшебным Глазам. Это был цвет, который он очень хорошо знал. «Как тошнотворно». Цвета, которые окружали его, были все теми же. Это было то, что казалось неправильным в нем. Несмотря на то, каким печальным он казался в тот момент, цвета вокруг него были не темнее, чем в тот день, когда он вошел в класс, как труп. Во всяком случае, они казались на несколько оттенков ярче, чем раньше, почти такими же яркими, какими были до того, как он превратился в демона. «Почему. Почему. Сделай свое. Глаза. Все еще есть. Надежда. Почему ты до сих пор не упал? Даже после превращения в низшее существо, подобное демону, даже после потери твоего первого друга, почему в твоих глазах все еще есть надежда, которая есть у людей?» — Прости, Оберон. — Иссей направил на него свою кривую улыбку, начиная проходить мимо него. — Может быть, мы поговорим позже. Я только что понял, что мне нужно сделать. «Просто прими свою судьбу и будь раздавлен тяжестью всего этого. Перестань драться, как будто ты человек. Это чертовски тошнотворно. Остановка. Притворяющийся. Сдайся и прими это так, как ты должен. Как и все остальные из твоего вида.» — Я собираюсь спасти Асию. Парень пробежал мимо Оберона, не обращая внимания на выражение, оставшееся на лице этого человека. «…» Оберон застыл в шоке, его голова медленно повернулась, чтобы посмотреть, как Иссей убегает в закат. «Конечно. О. Блядь. Конечно.» Его глаза расширились настолько, насколько это было возможно. «Ты. Асия Ардженто. Из всех людей, которых этот парень мог бы встретить. Это должна была быть ты. Единственный человек с такими глазами.» Его удивление медленно исчезло, и его потрясенный взгляд медленно сузился до ненавистного взгляда. «Скажи мне, сколько? Сколько ты молилась? Как усердно ты молилась, чтобы позволить себе чудо, которое ты получила? Кому ты молилась? Ты убила пятерых детей и принесла их в жертву своему Богу? Какая больная и извращенная шутка.» Иссей продолжал бежать, не обращая внимания на обжигающий взгляд, который угрожал проделать дыру в его спине. «Конечно, твоей трагедии не суждено сбыться. С чего бы это, черт возьми? Потому что так и должно было быть? Я полагаю, что для вас, настоящих людей, этого недостаточно. Застрять в рамках прихотей сценария — это то, что вы относите к моему виду.» …Жила-была одна девушка. Девушка, которая просто хотела быть счастливой, совсем как та девушка, за спасение которой боролся Иссей. Однако такого чуда не произошло, чтобы избавить ее от судьбы. «Почему? Почему ты? Что делает тебя такой особенной по сравнению с ней? Ты просто глупая маленькая монашка, которая отчаянно нуждается в друге. В тебе нет ничего особенного. Я могу найти таких людей, как ты, куда бы я ни посмотрел. Почему ТЫ получаешь чудо, а ОНА нет?» В конце концов, эта жалкая девушка даже не смогла взять за руку своих друзей в свои последние минуты. Она была вынуждена умереть за мир, который не любил ее, мир, который она не любила, и мир, который в конечном счете будет забыт, что сделает все это бессмысленным. Она была кем-то, кого он ненавидел. Он ненавидел ее больше, чем почти все остальное в мире; он мог назвать только три вещи, которые он ненавидел больше, чем ее. Но… «Этот мир… ты можешь стараться изо всех сил забыть обо мне, выйти за рамки меня и оставить меня в далеком прошлом, меня все это устраивает… но почему… ПОЧЕМУ?!» Она тоже была одной из его людей. «Что, если», заброшенная сказка, забытая миром, когда он перешел к большим и лучшим вещам. Он боролся за ее право на существование и на то, чтобы о ней тоже помнили. «Разве она не была героиней нашей маленькой трагедии? Осуждать меня — это нормально, в конце концов, я злодей, но… почему вы должны делать все возможное, чтобы ее борьба тоже стала бессмысленной? Почему она не была достойна чуда спасения? Это только потому, что мы принадлежим к сказкам, срок действия которых давно истек? Это только потому, что мы не «настоящие» люди?» — Ты. — Он тяжело зарычал, его голос искажался и искажался. — Хедо Иссей. Асия Ардженто. Я передумал. Послезавтра я буду молиться. Я буду молиться изо всех сил, чтобы вы двое умерли и страдали. У него не было никаких сомнений в том, что они вдвоем доживут до завтрашнего дня, в конце концов, Судьба соизволила сделать их достойными чуда. Этот мальчик, который по глупости сбежал, чтобы спасти своих друзей, не мог потерпеть неудачу. Просто встретив эту девушку, заранее написанная трагедия, которая окружала ее, уже рухнула. — Вы двое. Будьте благодарны. Будьте благодарны, что история этого злодея уже прошла, и его цель выполнена. Если бы это было не так, я бы сам свернул вам шеи. Оберон ушел, топая обратно в свою квартиру. Он притворился, что за последние полчаса ничего не произошло, продолжая свой остаток дня. Он поужинал. Он принял душ. Он просматривал случайные вещи на своем телефоне. Он пошел спать. Выходные проходили незаметно, ничего не происходило. Когда снова началась школьная неделя и он снова увидел лицо Иссея, он улыбнулся ему, как всегда, совершенно забыв, насколько сильной была его ненависть к нему всего несколько дней назад. Оберон никогда не интересовался делами других.