Чувство защищённости

Узкие пустые улицы были покрыты тонким слоем тьмы, которая плавно сочилась на город с приходом глубокой ночи. В переулках между темными улицами висела глухая тишина, и только откуда-то неподалёку можно было уловить голоса немецких солдат, которые рассыпчато хохотали с непонятных для неё слов, заставляя девушку невольно поежится, но то-ли от холода, то-ли от их режущего смеха — непонятно. Часы совсем скоро должны были пробить полночь, но Теодору это совсем никак не останавливало. Она почти бесшумно передвигалась по пустым улицам, в очередной раз прокручивая их сегодняшнюю встречу с Фридрихом в голове. Он как можно реже показывался на людях — понимал, как большинство реагирует на него и солдат, которые поднимали на жителей руку, прикладывая насильные действия в их сторону, когда кто-то из них не следовал их указам. Те взгляды, когда она села рядом с Фридрихом за последний стол в баре отразились в памяти, но единственное, что радовало девушку, что её мало когда заботили взгляды и обсуждения людей за спиной. Куда больше её интересовал парень, и то, как он постепенно открывался ей, даже сумев проявить на своём смущенном личике солнечную улыбку, которая отразилась и на её лице тоже. Издавая легкий стук своей обувью по неровному асфальту, Теодора завернула в ближайший тёмный переулок, голубым взором всматриваясь в глубину улицы и невольно улавливая взглядом яркую луну, пробирающуюся сквозь хмурые и быстродвижущиеся облака. Хохот, уже по-видимому, пьяных солдат, как назло стал более чётким для её слуха, отчего было не сложно догадаться, что те находились неподалёку от неё. Натыкаться на них было последним, чего желала девушка в данной ситуации, но, тем не менее, она решила не сворачивать в очередной переулок, а продолжить свой путь по почти пустым улицам Химворда. — Sieh nur.. — произнес немец, стоящий неподалёку со своим напарником возле давно закрытого прилавка, и имея в своём голосе уловимые нетрезвые нотки. Теодора не знала немецкий от слова совсем, но в данный момент она словно чувствовала, о чем может пойти их разговор в дальнейшем. От колющих сердца мыслей, девушка еле заметно вздрогнула, уже не видя идею пройтись по ночному городу в одиночестве хорошей. Было глупо — она признала, но сейчас это никак не может помочь ей, хотя, возможно, не все и потеряно. Вместо следующей грубой речи на немецком, голубоглазая слышит пронзающий грудную клетку свист, доносящийся из уст немца, еле стоящего на ногах неподалёку. Краем глаза она замечает его колышуюся тень, но долго внимания на нем не заостряет — боится, а потому ускоряет свой шаг, пока её ноги, к счастью, не подкашиваются от наступающего страха. — Wohin gehst du? — раздаётся голос позади, постепенно приближающийся к ней вперемешку с насмешками, которые закрадываются под ее кожу неприятным холодком, заставляя в очередной раз вздрогнуть. Тело не слушалось, дрожало, пока ноги становились ватными, а почти онемевшая кисть правой руки стискивала край платья, стараясь справиться с нарастающей тревогой. В глазах помутнелось, что как раз некстати. Теодора слышит, как они продолжают вести невнятную из-за выпитого алкоголя речь между собой, а затем вместе сливаются в гадком смехе, внезапно ускоряя свой шаг, явно желая догнать хрупкую девушку и сотворить, что душе угодно. Сейчас она понимала, что ее бездействие может привести к плачевным последствиям, что при единой мысли будоражило текущую по венам кровь. Она все же решилась. Резко сорвавшись на бег, девушка помчалась в неизвестном ей направлении, желая лишь одного — поскорее оторваться от нетрезвых солдат. — Ни одной живой души, да чтоб вас! — произнесла девушка про себя, ненавидя себя и свою внезапную идею прогулки, которая не принесла ей ничего хорошего. Сердце гулко стучало, норовясь выпрыгнуть из грудной клетки, что тяжело вздымалась. Резко свернув в незнакомый для девушки переулок, она притаилась за стенкой маленького магазина, вжимаясь в неё неистово сильно, имея единственное желание — остаться незамеченной. Шатающиеся немцы пробежали вдоль  улицы, выкрикивая непонятные для девушки слова на немецком, и тем самым нарушая глухую тишину этого места. Тело пробирала крупная дрожь, руки превратились в ледышки из-за наступающего холода, а ноги предательски подкосились, от чего та сьехала по стенке вниз, прикрывая свои веки в успокоении. Вдалеке раздались неспешные строгие шаги, которые с каждым вдохом девушки становились всё ближе и ближе к ней, но та по-прежнему сидела на холодной сырой земле, спрятавшись за небольшой стенкой магазина. Раздался тихий голос вблизи, подкравшийся незаметно: — Что с в-вами? — тень молодого солдата нависла над сидящей девушкой, пока та распахнула свои небесные глаза от услышанного знакомого ей голоса. Парень отстранился. — Вам п-помочь? Что вы з-забыли здесь? — не переставал говорить солдат, неуверенно перетаптываясь с ноги на ногу. Девушка, направив свой взгляд на тень рядом стоящего парня, аккуратно приподнялась на ноги, отчего черты лица прояснились вблизи, давая ей возможность разглядеть светловолосого в темноте. — Фридрих, что ты здесь.. — не успела девушка договорить, как услышала те самые голоса, которые на несколько минут оставили её в покое, но, увы, вернулись. Взгляд растерянно и испуганно забегал по парню, лицо которого выражало удивление и неясность одновременно. Она прикоснулась своей ладонью его, потянув на себя, и тем самым оказываясь предельно близко к нему, чтобы их не заметили. Фридрих почти было заговорил, но её внезапный палец, прикоснувшийся к его губам, заставил замолкнуть, а щеки покрыться бордовым оттенком, который было сложно заметить в таком то положении. Голоса раздались вблизи совсем неожиданно, отчего девушка примкнула к парню плотнее, желая поскорее скрыться в его груди, будто это даст ей какую-то надежду на спасение. А Фридрих, кажется, даже забыл как и дышать. Его грудь почти не вздымалась, а ладони прикоснулись к её хрупкой талии, но очень осторожно и еле ощутимо, боясь сделать лишнего. Он понимал, что его действия неправильны, но руки словно все делали за него. Голоса тем временем отдалились, позволяя расслабить мышцы тела. Теодора облегченно выдохнула, приподнимая свой взгляд на солдата, пока тот буквально горел от смущения, которое сочилось на его лице даже через кромешную тьму. От этого ей стало неловко и она поспешила отстраниться на более приличное расстояние. — Прости меня, я испугалась.. — Её сердце возвращало свой привычный ритм, а руки были сцеплены в замок, чтобы унять дрожь. — Н-ничего, но.. Ч-что ты здесь д-делала, Теодора? Это в-ведь оп-опасно.. — Он поджал свои тонкие губы, пока на лбу прошлась еле заметная морщинка от нахмуренности. Девушке стало неловко, она замешкалась, но скрывать от него все не стала, а лишь рассказала правду, не заботясь, что будет дальше. — Я решила прогуляться, а здесь они.. Пьяные. Я смогла оторваться и, честно признаться, боюсь думать, что было бы, если бы я не спряталась. — Она заметно потухла, а в голосе промелькнула еле уловимая дрожь. Фридрих это заметил и, немного поколебавшись, мягко и очень осторожно прикоснулся своей ладонью к её, тихо ответив: — Тебе не с-следовало гулять н-ночью. Это о-очень опасно. Т-теперь ты по-понимаешь? — он с беспокойством заглянул в её небесные глаза, в глубине души чувствуя облегчение, что с девушкой все в порядке, и все, к счастью, обошлось. Но впредь он будет гораздо внимателен к ней, чтобы такого больше не повторилось. — Теперь — да. — тёплая ладонь парня прошлась по её пальчикам в легком поглаживании, отчего на душе стало теплее, но в мыслях по-прежнему были плохие исходы этой ночи. Ужасающие мысли подкрались к ней внезапно, проворачивая разные возможные случаи, которые она хотела откинуть куда подальше, но не могла. Теперь страх  перелился в слабость и слезы, которые она так отчаянно старалась скрыть. Теодора издала тихий всхлип, а затем её плечи начали содрогаться сильнее прежнего, пока мокрые дорожки скатывались по её щечкам. Она старалась не показывать своей слабости,  всегда уверяя себя, что сильная. И девушка в самом деле была такой. Но сегодняшний случай просто напросто выбил её из колеи, позволяя накопившемуся выйти наружу. — Т-теодора..— негромко произнес немец, явно растерявшись от плача девушки. У него сразу вспыхнуло воспоминание их первого знакомства, когда он отчаянно старался успокоить плачущую девочку в переулке. Теодора сейчас чем-то напомнила ему её. Он завёл свою руку за её спину, нежно притягивая к себе, желая утешить, а та, совершенно не сопротивляясь, поддается к нему в объятия, обвивая ручками его  торс, и со всей силы прижимаясь ближе. Ему было больно видеть её в таком состоянии, хотелось непременно защитить её от гнусных лап пьяниц, шатающихся неподалёку. Он боялся за неё, пускай она и старалась показывать себя только с лучшей и сильной стороны. Его ладони бережно прижали её к себе, плавно проходясь вниз по лопаткам, а затем и по спине, стараясь не только унять её пришедшую со слезами дрожь, но и согреть от осенней прохлады, наступившей так рано. Он мягко опустил свой подбородок на её макушку головы, почувствовав приятный аромат её волнистых волос, а после, совсем невесомо прикоснулся своими губами к её макушке, оставляя там тёплый и пропитанный чувствами поцелуй, пока голубоглазая продолжала время от времени всхлипывать, но уже заметно меньше. Объятия дарили ей чувство защищённости, чего так не хватало часом ранее. Теперь, когда все закончилось, он был готов на все, лишь бы она навсегда забыла про случившийся ночной кошмар, который, к счастью, нашёл свой хороший конец.