Сдерживая пламя

      Утром я проснулась раньше обычного. Ральфа уже не было — помню, как сквозь сон отвечала на лёгкий прощальный поцелуй, а значит, он уехал чуть ли не на рассвете. Но так лучше — чем раньше доберётся, тем раньше вернётся назад. Домой. Ко мне…       Поёживаясь от холода, я нехотя вылезла из-под одеяла. За ночь погода заметно испортилась: свет, проникающий в комнату сквозь резное окно, был совсем тусклым, а в каминной трубе протяжно завывал ветер. Хотелось верить, что Ральфа не застанет в дороге буря…       При мысли о том, что сегодня предстоит мой первый день в качестве вайтранского целителя, настроение улучшилось. Я улыбнулась: наконец-то можно вернуться к любимому, а главное — полезному делу. Целительство не только помогало сбросить лишнее: с каждой благодарной улыбкой человека, которому я смогла помочь, огромный груз вины, лежащий на моей совести, становился чуточку легче.       — Тебя когда ждать домой? — спросила Фрида, позвякивая посудой, пока я завершала трапезу горячим домашним компотом.       — Без понятия, — я пожала плечами. — Совсем забыла спросить у настоятельницы Алем. Но не думаю, что работы будет больше, чем в Ривервуде — там я одна торчала в часовне с утра до вечера.       — Скорее всего ты права, — кивнула экономка. — В Вайтране храм Кинарет — не единственное место, куда можно обратиться за помощью. Есть ещё по несколько целителей в крепости и маленькой часовне Равнинного района, немало алхимиков и дворцовый лекарь. К последнему, конечно, кого-попало не пускают.       Когда я накинула плащ и с сумкой наперевес собралась выходить, скрипнула входная дверь — и на пороге появился Хенрик, одетый в клёпаную броню. На поясе у него висел полуторный меч. Хускарл редко заходил утром, а потому после обмена приветствиями я вопросительно уставилась на него.       — Ральф просил сопровождать тебя, — пояснил он.       — Зачем? — не поняла я.       Хенрик хмуро посмотрел на меня, явно удручённый моей недогадливостью:       — Затем, что неча жене тана одной шастать. Особенно когда не все в этом мире ей добра желают.       Я смутилась, но спорить не стала — всё равно бесполезно. Зябко поёжилась, когда мы вышли на улицу: дул промозглый ветер, приносящий редкие капли не по-летнему холодного дождя, а кое-где до сих пор обрывками висел туман. М-да, в Скайриме погода умеет удивлять резкими переменами…       В храм Хенрик вошёл вместе со мной, и едва я успела поздороваться с настоятельницей Алем, как он живо поинтересовался, «когда госпожа Летиция освободится». Кажется, кожа лица покраснела до корней волос от смущения и негодования одновременно. Я ведь давно не маленькая девочка!       «Ну да. Не ты ведь бегала по темноте за ворота Ривервуда, не ты пыталась сбежать в Винтерхолд и не тебя Ральф отбивал у разбойников. Кто знает, когда тебя ещё потянет на подвиги?» — до противного резонно заметил саркастичный голосок в голове. Крыть мне нечем, а потому я лишь вздохнула. Алем ответила, что отпустит меня около четырёх часов дня, на что Хенрик кивнул и, попрощавшись, ушёл.       Жрица наградила меня понимающей улыбкой и пригласила следовать за ней. В небольшой комнате, где стоял грубый деревянный стол, две широкие скамьи, два стула со спинками и стеллаж с книгами, инструментами и лекарствами, нас дожидался Аколит Йенссен, главный храмовый целитель.       — Мы рады, что ты пришла к нам, Летиция, — сказал он, пожав мне руку, и жестом пригласил присесть. — Целителей-магов в Вайтране не так уж много. Здесь, в Храме, нас нынче пятеро. А до войны было семеро, — он тяжело вздохнул.       — Есть ещё кто-то, кроме вас? — я перевела заинтересованный взгляд на Алем, усаживаясь на скамью.       — Да, наши дети, — кивнула жрица. — Вскоре ты с ними познакомишься. Но сначала надо обсудить условия… твоего нахождения в храме.       Видя замешательство на моём лице, Алем продолжила:       — С давних времён жрецы Кинарет славились как лучшие целители во всём Тамриэле. Наши знания передаются из поколения в поколение, накапливаются в виде книг и манускриптов, оберегаются наравне с храмами, которым мы служим. Здесь, в Вайтране, находится одна из старейших и ценнейших коллекций книг по магии Восстановления и древним обрядам, но мы не можем допускать непосвящённых ни к ней, ни в самое сердце Храма.       — Но как же тогда… — несмело начала я, нервно заёрзав на скамье.       — Мы предлагаем тебе стать жрицей Кинарет, — ответил вместо жены Аколит.       На несколько мгновений стало тихо. Я потрясённо молчала, сомневаясь, что услышала и поняла правильно.       — Жрицей?..       — Да, — уверенно кивнула Алем. — Из письма настоятеля Хелге я знаю, что ты достаточно опытный целитель, вдобавок, уже служила в часовне Кинарет, а потому можно попробовать миновать путь послушницы. Если Богиня дарует тебе посвящение, ты станешь её жрицей и одной из нас.       — Это… неожиданно, — пробормотала я, опустив растерянный взгляд на дощатый пол. — Я никогда не думала о подобном будущем для себя. Каковы обязанности жрицы?       — Лечить тех, кто нуждается в помощи, — ответил Аколит, — ставя долг целителя превыше личных проблем и обид. Пользоваться своим даром во благо людей, быть для них примером и не вредить им. Следить за порядком и припасами в Храме. Защищать любого из жрецов, Храм и нашу сокровищницу знаний и мудрости даже ценой своей жизни в случае необходимости.       — Если твои помыслы и мотивы благородны, а сама ты чиста перед богами и людьми, Кинарет дарует тебе посвящение, — добавила Алем.       При этих словах настоятельницы сердце бешено подпрыгнуло, а затем упало куда-то вниз. Сильно сомневаюсь, что Богиня сочтёт убийцу достойной посвящения… Появилась даже соблазнительная мысль о том, чтобы малодушно убежать из храма прямо сейчас. Но настоятельница меня опередила, словно прочитав мои мысли:       — Не бойся, Летиция. Без посвящения ты сможешь остаться в Храме в качестве целителя-послушницы, но без доступа к библиотеке и без связи с Богиней, которая усиливает способности и чутьё целителя.       — Ладно, — хрипло сказала я, слегка успокоившись от её слов. В конце концов, для меня в первую очередь важна сама возможность пользоваться магией, да ещё и во благо. — Я согласна… попробовать.       — Вот и славно, — кивнула Алем, явно довольная моим ответом. — Следуй за мной.       На негнущихся ногах я доковыляла за главной жрицей до алтаря, чудом не споткнувшись по пути. Воздуха ощутимо не хватало, сердце нервно билось о рёбра, а в пальцах началось такое знакомое покалывание. Если я не получу посвящение, могут возникнуть резонные вопросы к моему прошлому…       Алем жестом велела мне встать слева от неё лицом к алтарю, затем взяла меня за правую ладонь, положила наши руки на алтарь, глубоко вздохнула и, прикрыв глаза, звучным голосом проговорила ритуальный текст:       — О Кинарет, благороднейшая из Восьмерых, услышь мой призыв. Узри дитя по имени Летиция, что желает служить Тебе, узри её суть и мотивы. И если сочтешь её достойной, благослови стать проводницей Твоей силы и воли!       Несколько долгих секунд ничего не происходило. Затем я почувствовала, как из алтаря в руку влилась тёплая, почти обжигающая волна, прокатилась от кисти до самой груди и обрушилась изнутри лавиной по всему телу. Из левой ладони непроизвольно вырвалось несколько золотистых искр, и в следующее мгновение над головой полыхнуло что-то яркое и белое, заставив от неожиданности зажмуриться. Волнение полностью улеглось, и я почувствовала себя спокойной и умиротворенной, как в сладком сне…       — Поздравляем тебя, Летиция, — мягкий голос настоятельницы вернул меня в реальность. — Ты теперь одна из нас.       Я открыла глаза и часто заморгала. Вдруг вспомнились слова Ральфа о том, что стоит перестать себя винить и отпустить прошлое. Может, Кинарет только что сказала то же самое?..       Мне выдали новую тёмно-зелёную робу жрицы. Когда я закончила переодеваться в той самой комнате, где мы говорили перед посвящением и которую называли «целительской», дверь распахнулась — и внутрь ввалилась шумная компания, состоявшая из молодого мужчины и двух девушек. Все трое были похожими между собой, смуглыми и черноволосыми, а одеты были в уже знакомые тёмно-зелёные робы.       — Привет! — улыбнулась мне девушка с длинной чёрной косой, переброшенной через правое плечо.       — Знакомьтесь, — сказал вошедший следом Аколит. — Летиция, это Лейла и Сейра, наши с Алем дочери и младшие целительницы, — при этих его словах девушки живо замахали мне руками. — И Келлен, наш сын и мой заместитель.       — Доброе утро, — вымолвила я, растянув губы в застенчивой улыбке.       Как выяснилось чуть позже, Лейла и Сейра были двойняшками моего возраста, но различить их не составляло труда: первая была с косой, а волосы второй были коротко подстрижены и едва прикрывали уши. Келлен был высоким и не слишком разговорчивым молодым человеком лет двадцати восьми, но, тем не менее, оказался готовым в любое время отвечать на любые вопросы.       Первым делом для меня провели небольшую экскурсию по Храму. Для больных, которых нельзя было сразу вылечить и отпустить домой, имелись три просторные комнаты. Одна из них отводилась для тех, кто представлял опасность для окружающих, и, к счастью, она была пуста; вторая — для женщин (в основном рожениц) и третья — для мужчин; в каждой комнате стояло по десять коек. Самыми частыми больными оказались Соратники, которые регулярно ранились в ходе тренировок и выполнения контрактов. В большом каменном подвале Храма находились жилые комнаты, где обитало всё семейство целителей-жрецов и можно было переночевать мне в случае необходимости, а также обнаружилась кладовая с припасами и та самая библиотека, дверь в которую открывалась прикосновением руки любого из жрецов. В библиотеке и жилых комнатах было множество магических светильников, которые, помимо освещения, поддерживали тепло и сухость в помещениях. Одной из обязанностей жрецов была регулярная подпитка светильников своей магией.       Первый день в качестве целителя и жрицы Кинарет не принёс особых неожиданностей. После того, как мне показали все помещения Храма, мы отправились в главный зал на традиционную утреннюю молитву Богине, которую мне предстояло выучить наизусть. Завершать молитву полагалось умыванием водой из купели главного зала. К моему удивлению, вода оказалась проточной, но не ледяной, а с приятной прохладцей. Лейла объяснила, что это — священный источник Кинарет, и именно этой водой промывали раны. Воспользоваться ею мне довелось очень скоро: примерно через час после молитвы на пороге Храма появился один из Соратников, немолодой норд в шрамах, зажимая рукой колотую рану в левом боку. Больного тут же сопроводили в «целительскую» и, уложив на скамью, передали мне. Пока я промывала, обрабатывала и залечивала рану, оказавшуюся не слишком глубокой, Аколит, Лейла, Сейра и Келлен внимательно наблюдали за каждым моим действием. После того, как я отпустила благодарного и уже невредимого норда, попросив денёк отлежаться, целители дружно объявили, что пока довольны моими умениями.       После Соратника в течение дня к нам обратилось более десятка человек: кто с ранами, кто с сильными ушибами, а одного имперца с открытым переломом ноги в полуобморочном состоянии и вовсе притащили на себе товарищи. Перелом был сложным, и его взял на себя Аколит, велев Келлену ассистировать, а нам с девочками — внимательно смотреть. После лечения мы оттащили имперца в комнату для больных, где оставили его на ночь.       Ровно в четыре часа дня, когда я уже успела заметно устать, на пороге Храма появился Хенрик, готовый сопроводить меня домой. С Алем мы договорились, что я буду работать с девяти до четырех, а в месяц у меня будет восемь выходных, которые можно распределять как угодно, но по предварительному согласованию. Обрадованная таким графиком, я попрощалась со всеми и вышла из Храма вслед за хускарлом.

***

      На следующий день погода снова ухудшилась: ветер буквально сбивал с ног, и по пути на службу мне пришлось держаться за сильную мозолистую руку сопровождавшего меня Хенрика. Я всё больше волновалась за Ральфа, но проезжавший мимо гонец слегка успокоил, сообщив, что накануне поздно вечером как раз вернулся из Ривервуда, и дорога была вполне сносной. По крайней мере, была высока вероятность, что мой муж успел благополучно добраться до селения.       В Храме меня ждал сюрприз: Алем сообщила, что слуга из Драконьего Предела принёс ей записку от Фаренгара, который просил завтра отпустить меня к нему во дворец.       — Что-то случилось? — спросила я, стараясь не показывать волнение.       — Не беспокойся, — мягко ответила настоятельница, расставляя вокруг алтаря новые свечи. — Придворному чародею определённо есть о чем пообщаться с магом из столичной Коллегии. Возьми приглашение, — она повернулась ко мне и протянула небольшой листок бумаги с гербовой печатью, — покажешь страже.       Её объяснение звучало убедительно, но интуиция подсказывала, что дело не только в этом. В памяти всплыл долгий пронзительный взгляд Фаренгара, которым он просвечивал меня в нашу прошлую встречу, и по спине невольно пробежали ледяные мурашки.       Вечером за ужином Фрида подтвердила, что мои опасения не беспочвенны:       — Будь осторожна с Фаренгаром. Он очень сильный и опытный маг, в городе его больше боятся, чем уважают. А ещё никто не знает точно, сколько ему лет — уж наверняка с ним что-то нечисто!..       Несмотря на выпитое успокоительное, я долго не могла уснуть. Оказалось, что засыпать в одиночестве гораздо холоднее и тревожнее, чем с мужем… Обнимая его подушку, я представляла его возвращение и молила богов о том, чтобы погода или какие-то ещё неприятности не заставили его задержаться.       Интересно, думает ли он обо мне, засыпая где-то там, в комнатушке «Спящего великана»?..

***

      — Рад, что ты пришла ко мне, Летиция.       В Драконьем Пределе с утра было необычайно тихо — не то что в день нашего с Ральфом визита. В телепорт, у которого я попрощалась с Хенриком, стража пропустила меня без вопросов, едва увидев приглашение с печатью. Во дворце ярла меня поприветствовал уже знакомый шустрый слуга-бретонец и, забрав мой плащ, легко поклонился и молча проводил в просторную комнату к главному придворному магу. Фаренгар Тайный Огонь поприветствовал меня, прожигая пристальным взглядом своих пугающих глаз, и пригласил присесть за широкий прямоугольный стол в центре комнаты.       — Зачем вы хотели меня видеть так скоро? — полюбопытствовала я, когда он уселся напротив, сцепив пальцы в замок.       — Мне положено знать всё обо всех магах в городе, — с расстановкой проговорил он, глядя мне в глаза. — Это часть моей работы.       Мой взгляд опустился на столешницу. Только теперь я заметила, что под руками Фаренгара лежала тонкая стопка чистых листов бумаги. Из стоявшей рядом чернильницы торчало изящное перо, а чуть в стороне располагался глиняный кувшин и два кубка.       — Вы… кто-то вроде главы Совета Безопасности, да? — предположила я. — Такой есть в столице.       — Именно, — подтвердил маг, продолжая внимательно смотреть мне в лицо. — А теперь расскажи-ка мне. По какой причине мощнейший маг Разрушения сбежала из Коллегии Шепчущих?       Я на несколько мгновений потеряла дар речи, потрясённо глядя на Фаренгара. Он терпеливо ждал, чуть прищурив глаза. Затем слегка нахмурился, кивнул каким-то своим мыслям и сделал широкий круговой жест правой рукой. Полупрозрачное зеленоватое облако разошлось по комнате и словно впиталось в стены и закрытую дверь.       — Не бойся, — произнёс маг неожиданно мягко. — Я наложил заклятие, которое помешает кому-либо нас подслушать. Ты здесь не для того, чтобы тебя в чём-то обвиняли, но я обязан знать, с кем имею дело.       — Как вы догадались? — спросила я хрипло.       Фаренгар усмехнулся уголком рта:       — От тебя шарашит на расстоянии сажени. Я сразу почувствовал, что ты сильный проводник с особой склонностью к магии Разрушения.       — Но…       — Далеко не каждый обладает подобным чутьём, — заметил он. — Подавляющее большинство магов не способно ощутить природу другого мага, пока он не попытается воспользоваться магией подвластной ему Школы. Но ведь и тебе доступно больше, — он откинулся на спинку кресла и потер гладко выбритый подбородок кончиками пальцев. — Взгляни на меня повнимательнее и скажи: кого ты видишь?       Я несколько раз растерянно моргнула, после чего встретилась взглядом с Фаренгаром. Секунда — и прежде казавшиеся нормальными глаза налились краснотой, а кожа лица стала почти белой, как у мертвеца. Со свистом вздохнув, я непроизвольно сжала пальцами край столешницы.       — Вы — вампир?       — Верно, — невозмутимо отозвался маг. — Я обменял жизнь простого смертного на долгие годы существования в качестве нежити во имя своего любимого дела, знаний и магии. Но со стороны люди не замечают ничего необычного. Тебе позволяет видеть больше твой талант мага Восстановления и чутьё жрицы Кинарет.       Фаренгар помолчал, давая мне возможность переварить услышанное, затем продолжил:       — Как ты понимаешь, знающих мою тайну немного, а болтающие о ней не выживают. Я не враг тебе, и в твоих интересах быть со мной откровенной.       — Это слишком похоже на допрос, — тихо сказала я, облизнув пересохшие губы.       — Ты быстро улавливаешь суть, — усмехнулся он. — Но тебе нечего бояться, ведь ты уже получила посвящение Кинарет. А значит, в прошлом не совершала намеренно никаких преступлений и сейчас не думаешь о том, чтобы совершать их в будущем.       — Так это была проверка? — догадалась я. — Вы велели Алем посвятить меня в жрицы?       — Именно так, — снова кивнул Фаренгар. — Если бы ты не получила посвящение, за тобой следили бы очень тщательно.       По коже спины под платьем скатилась капелька холодного пота.       — Значит, жрецы знают о моей… основной специализации? — спросила я глухо.       — Алем и Аколит знают. Остальные — нет.       Я промолчала, буравя невидящим взглядом чистые листы бумаги на столе.       — Они достаточно мудры, чтобы не судить о людях по одному лишь факту владения магией Разрушения, — добавил он мягче. — Алем была уверена, что ты получишь посвящение.       Дышать стало чуть легче. Фаренгар придвинул поближе два кубка и плеснул в них рубиновой жидкости из кувшина.       — Вина? — он протянул мне кубок.       Подрагивающие пальцы сомкнулись на изящной серебряной ножке. Наверное, глупо бояться отравления: при желании маг может убить меня массой способов. Сделав крупный глоток чуть кисловатого напитка с довольно приятным ароматом, я аккуратно опустила кубок на стол.       — Так что, Летиция? Кто ты такая? — Фаренгар смотрел на меня с лёгким прищуром.       — Я… огненный маг Разрушения, лишённый звания боевого. Последние четыре года занимаюсь только целительством, — пробормотала я на одной ноте.       — Почему тебя лишили звания боевого мага?       — Из-за травмы.       Я снова приложилась к кубку. Всё это уже было — совсем недавно. Но если в прошлый раз слушателем был мой муж, искренне желающий помочь, то сейчас я не представляла, чего ожидать от сидящего напротив невероятно опасного Фаренгара. Тем не менее, я почувствовала, словно какая-то сила ослабляет завязанный в груди тугой узел, и мне захотелось говорить дальше.       Рассказ полился сам собой. Я поведала обо всём, начиная с истории родителей и заканчивая моим отъездом из Ривервуда. Фаренгар внимательно слушал, чуть нахмурив лоб, и иногда легкой рукой что-то размашисто записывал. Когда я дошла до самого страшного дня своей жизни, он, уловив моё настроение, быстро долил в кубок ещё вина. В этот раз не было ни слёз, ни чрезмерных эмоций, ни до боли ярких картинок перед глазами — очевидно, он подмешал в вино нечто, позволяющее говорить спокойно и почти бесстрастно. Когда я закончила рассказ тем, как талморские агенты пытались искать меня в Бруме, и перевела дух, Фаренгар отложил в сторону перо и задумчиво вымолвил:       — Впечатляюще. Я искренне тебе сочувствую, но одним сочувствием проблема не решится, верно? Как думаешь, зачем ты нужна Талмору?       На мгновение я растерялась, но, поколебавшись, ответила:       — Я думала, они хотят отомстить за ту ночь…       — Чепуха, — отмахнулся маг. — Если бы их интересовала только месть, они давным-давно подослали бы к тебе убийц или выкрали бы, ведь в Коллегии ты была под наблюдением их человека. Но тебя явно предпочли изучать. Этот Маркус наверняка чувствовал в тебе то же, что чувствую я.       — Он действительно много экспериментировал, — проговорила я задумчиво. — Разрабатывал новые составы, пичкал меня ими, даже пробовал лечение во сне и одно время велел мне записывать сновидения…       — То-то же, — кивнул Фаренгар. — Он постоянно был рядом с тобой и знал о твоём состоянии больше, чем кто-либо другой. Тогда зачем Талмору вдруг понадобилось убивать такого ценного агента?       Вопрос прозвучал громом среди ясного неба. Когда мастер Тиберий огорошил меня новостью о его смерти и приказал немедленно уезжать, мне и в голову не пришло сомневаться в его словах. А потом, по прибытию в Скайрим, стало не до того.       — Вы думаете, что целителя Маркуса… убил сам мастер Тиберий?       — Очень похоже на то, — отозвался Фаренгар. — Наверняка он узнал, что целитель сливает о тебе информацию, и поспешил обезвредить агента. Ты говоришь, этот Маркус был специалистом в том числе по ментальной магии?       — Да, — подтвердила я. — Возможно даже лучшим в Коллегии.       — Скорее всего Тиберий понял, что ничего из него не выжмет и не сможет стереть лишний фрагмент памяти о том, как раскусил его, а потому просто ликвидировал.       — А что, если Маркус остался жив? Я знаю о его смерти только со слов мастера, — попыталась предположить я.       — Исключено, — покачал головой Фаренгар, — Тиберий не стал бы так рисковать. Ментальное воздействие твоего целителя скорее всего не взяло бы, а у него самого мог быть какой-то необычный способ связи со своими хозяевами. Останься он в живых, талморцы могли бы узнать о твоём побеге почти сразу, и тогда ты вряд ли доехала бы до границы Скайрима.       — Ничего не понимаю, — пробормотала я. — Если мастер Тиберий соврал мне, то как теперь ему доверять? Что, если он тоже заодно с талморцами?       — Не похоже, — маг поспешил меня успокоить. — Иначе зачем ему надо было городить огород с твоим побегом? Передал бы тебя им в нужный момент — и дело с концом. Никто и не узнал бы.       — Тоже верно, — я не смогла сдержать облегчение в голосе.       — Ты мне скажи, — Фаренгар снова сцепил пальцы в замок и подался чуть вперёд, — что Тиберий сказал о записях о твоём лечении? Там же были рецепты зелий, так?       — Да, — выдохнула я и сделала ещё глоток вина. — Мастер сказал, что после того, как обнаружил тело целителя Маркуса, он первым делом отправился в архив и обнаружил, что записи исчезли.       — Вот оно, — довольно кивнул маг. — Наверняка твой целитель сам зачаровал их на уничтожение в случае своей смерти. Ты ведь заподозрила его только тогда, когда обнаружила подвох в успокоительном зелье, верно?       — Верно, — отозвалась я глухо. — Но я не понимаю, как в Коллегии могли проворонить талморского агента и почему мастер Тиберий или кто-то ещё из старших не проверили записи раньше.       — Ты сама сказала, что Маркус не стал получать титул мастера, хотя был одним из лучших. Скорее всего он опасался, что не сможет противостоять более глубоким и тщательным проверкам Совета Безопасности, рискуя себя выдать. Что до записей, — Фаренгар снова откинулся на спинку кресла, — есть мощные чары Иллюзии, которые накладываются с помощью редких артефактов и рассеиваются только в случае смерти заклинателя. Вполне вероятно, что именно так он скрывал самое интересное.       В комнате стало тихо. Я молчала, изо всех сил стараясь по полочкам разложить в голове услышанное. Догадки главного придворного мага слишком хорошо вписывались в общую картинку, словно недостающие кусочки пазла…       — В твоем рассказе есть ещё кое-что важное, Летиция, — нарушил тишину Фаренгар. — Очевидно, что ты нужна талморцам живой. Тебя изучали почти четыре года и искали способы управлять твоей травмой явно не для того, чтобы просто убить.       — Тогда для чего?..       — Могу только догадываться, — он пожал плечами. — Возможно, из-за деятельности твоей матери у тебя не только развилась высокая проводимость, но и осталась какая-то непонятная связь с Башней Белого Золота. Башни — мощный и опасный феномен, эксперименты с ними не доводят до добра. Что я точно могу тебе сказать — так это то, что тебе ни в коем случае нельзя выбираться из Вайтрана без присмотра. По городу тоже лучше не ходи одна — хорошо, что Ральф приставил к тебе Хенрика. Касательно твоей проблемы с магией… — он немного помолчал, чуть закусив тонкую бледную губу. — В твоём подсознании намертво укрепилась связь между страхом, ужасом, чувством вины и втягиванием магической энергии. Я не знаю, как её разорвать и возможно ли вообще. А потому ничего нового не могу посоветовать: меньше нервничай, ничего не бойся и размеренно пользуйся магией во благо. Если будут какие-то проблемы, новости или догадки — сразу приходи ко мне.       — Спасибо, — выдохнула я, чуть улыбаясь. На душе стало значительно легче.

***

      Со дня отъезда Ральфа прошла седмица, но от него не было никаких вестей. От двух братьев-Соратников, ввалившихся в Храм с многочисленными ушибами и кровоподтёками сразу после выполнения очередного контракта, я узнала, что несколько дней назад Ривервуд и ближайшие селения накрыла сильная буря с мокрым снегом, сделавшая практически невозможными любые попытки спуститься с гор в Вайтранскую долину. Известие немало напугало меня, но я постаралась взять себя в руки: он же не стал бы ехать в бурю, правда? О, Кинарет, защити моего мужа!..       За это время слухи о том, что молодая жена одного из танов стала новой жрицей в Храме Кинарет, разлетелись чуть ли не по всему городу. Через мои руки успели пройти даже два рабочих из компании Ральфа, которые уронили себе на ноги какой-то тяжеленный инструмент и еле-еле доковыляли до Храма. Ощупав восстановленные мной стопы, они выразили свой искренний восторг и признательность такими выражениями, что у меня уши чуть не свернулись в трубочки, но, тем не менее, я не смогла сдержать довольную улыбку.       Как обычно, в четыре часа дня я вышла из Храма. Погода продолжала угнетать и давить низкими плотными тёмными тучами. К моему удивлению, Хенрика ещё не было, и я решила подождать его на скамейке под широкими ветвями Златолиста. Но не успела сделать и десятка шагов, как услышала громкий женский возглас, в котором отчётливо звучали слёзы и отчаяние:       — Госпожа Летиция!       Ко мне подбежала высокая женщина в чёрном плаще с капюшоном, из-под которого выбилось несколько неопрятных прядей цвета вороного крыла. Про себя я успела отметить, что она была красива, даже несмотря на мокрые дорожки слёз на щеках, опухшие покрасневшие глаза и искажённое болью лицо.       — Что с вами? Вам плохо?       — Да! То есть… я в порядке, но моя дочь! Помогите ей, прошу вас! — надрывно воскликнула она и сложила на груди руки в умоляющем жесте.       — Конечно… — я слегка растерялась от её напора. — Расскажите мне, что с ней? И где она?       — Она дома, упала с лестницы и напоролась боком на тупой тренировочный меч… Бок в клочья! Она вся в крови! Госпожа Летиция, умоляю, спасите мою дочку, мою Софи! Ей всего восемь! — судорожно рыдая, женщина схватила меня за руку и потянула на себя.       Воображение живо нарисовало жуткую картину истекающей кровью девочки с колотой, или даже рваной раной в боку. Усилием воли подавив волну паники, я напомнила себе о долге целителя и как можно спокойнее сказала:       — Ведите.       Незнакомка потащила меня за собой. Она почти бежала, и я едва поспевала за ней. В Вайтране я всё ещё довольно плохо ориентировалась, и после того, как мы спустились в Равнинный район, очень скоро перестала понимать, где именно мы находимся. Женщина всхлипывала, бессвязно взывала к милости Кинарет и всё время тащила меня вперёд, не давая осмотреться как следует, а начавшийся дождь делал картинку перед глазами совсем смазанной.       Когда мы наконец остановились и перевели дух возле старого двухэтажного деревянного дома, я поняла, что очутилась явно не в самом благополучном квартале: улочка была узкой и грязной, дома в большинстве своём — покосившимися и ветхими, и вокруг не было ни души.       — Прошу вас, сюда…       Женщина поспешно открыла дверь и посторонилась, приглашая меня войти. Ступая через порог в пахнущую какими-то травами прихожую, я краем сознания отметила, что часовня Равнинного района наверняка находится гораздо ближе к этому дому, чем Храм Кинарет, и было бы быстрее обратиться к целителю именно в часовню…       Сзади хлопнула дверь, и в прихожей стало темно. Я заморгала, давая глазам привыкнуть к полумраку.       — Где же она?       — Здесь, — прошелестел тихий грудной голос совсем рядом.       Внезапно меня крепко обхватили сзади за предплечья, а на лицо плотно легла мягкая ткань, сильно пахнущая чем-то приторно-сладким. Я тряхнула головой и попыталась вырваться, но тщетно: стоило сделать вдох, как реальность вокруг стала гаснуть, растворяясь в полной непроглядной темноте.