Сдерживая пламя

      Новость прозвучала громом среди ясного неба. Несколько мгновений я потрясённо молчала, безуспешно пытаясь переварить услышанное. Наконец дар речи начал возвращаться, и я смогла лишь глупо переспросить:       — П-послезавтра?..       — Именно так, — дядя веско кивнул, продолжая внимательно следить за каждым моим жестом.       — Но… это же слишком скоро…       — В чем дело, Летиция? — он деланно удивился. — Ты же так хотела убежать из дому. Ни твоя семья, ни работа — ничто тебя не остановило. Значит, не так уж оно всё дорого, да?       — Это совсем не так!.. — попыталась протестовать я.       — И ведь даже не попрощалась, — продолжил дядя, уже не пытаясь скрыть укор и горечь в голосе. — Больно терпеть такие выходки от той, кого поклялся защищать.       — Дядя, простите! — я закрыла лицо руками. Щёки немилосердно пылали от стыда. — Я… теперь понимаю, что поступила глупо, надо было сначала хотя бы поговорить. Но разве вы бы стали меня слушать?       — Естественно, я бы тебя выслушал, — он откинулся на спинку своего стула. — И объяснил бы, что желаю тебе исключительно счастья. Но помимо тебя, я обязан защищать ещё свою жену и дочь.       — Я могла бы просто уехать в Коллегию Винтерхолда, — сказала я глухо. — И сняла бы все проблемы и с вас, и с Ральфа.       — А про то, что талморцы тебя ищут, ты уже забыла? — резко спросил мой опекун, явно начиная закипать. — Сюда ты ехала под маскировкой, и тебя было кому встретить в пункте назначения! Представляешь, насколько сильно ты могла бы наследить по пути на север, не имея никакого прикрытия? Я уж не говорю про бандитов, воров и холод, к которому ты плохо приспособлена.       Я молчала, по-прежнему пряча лицо в ладонях.       — Пойми, Лета, — голос дяди наконец смягчился. — Если бы я хоть на секунду сомневался в Ральфе, я бы нашёл способ отказать ему.       Я удивленно подняла на него воспалённые глаза:       — Но ведь Долг Жизни…       — Можно убедить потребовать другую ценность, — перебил он. — При желании я мог бы что-нибудь такое сочинить. Но я действительно не найду для тебя никого лучше. Кстати, он знает про талморцев и про то, что тебе из-за травмы нужно регулярно пользоваться магией, и его это не смутило.       — Посмотрим, что он скажет, когда узнает о моей основной специализации, — я невесело усмехнулась.       — Он влюблён в тебя, это заметно, — с расстановкой сказал дядя. — Не знаю, чем ты его настолько зацепила, но это так. Если ты поощришь его чувства, он отнесётся к твоей особенности с пониманием. А пока ты ни шагу навстречу не делаешь.       Я не нашла, что на это ответить. Какой смысл теперь говорить о том, что я в принципе свою жизнь представляла совершенно иначе?       — Теперь к делу, — дядя кашлянул, заставляя меня вынырнуть из мрачных мыслей. — Можешь попрощаться с Катариной, но больше не говори никому о своём отъезде — не обижайся, но остальным знакомым доверять не стоит. Завтра соберёшь вещи. После венчания сразу уедете верхом — так быстрее и не привлечёте лишнего внимания. Настоятеля Хелге я ввёл в курс дела, и он согласен явиться в часовню на рассвете.       — Зачем это так скрывать? — спросила я бесцветным голосом. — Все равно ведь поползут слухи, если городской целитель внезапно исчезнет.       — Я знаю, — он вздохнул. — Единственное, что мы можем сделать — это немного отсрочить их распространение. Но в Ривервуде постоянно есть приезжие. Чем меньше чужих глаз увидит твой отъезд, тем лучше.       — Ладно, поняла, — безразлично сказала я. — Всё равно деваться мне теперь некуда.       — Лета, не драматизируй, — раздражённо бросил дядя. — Ты же не на заклание идёшь.       «Постараюсь об этом не забыть», — подумала я, но вслух сказать не решилась. Свадебная церемония словно проводила своеобразную черту, дальше которой будущее теперь практически не просматривалось, и это пугало. А ещё где-то там маячила первая ночь с почти чужим человеком…       Нет-нет, об этом лучше пока вообще не думать.

***

      Прощание с Катариной я решила не откладывать, и сразу после разговора с дядей направилась к ней и застала её за чтением в саду. Подруга была шокирована тем, что я всё же решилась на побег, а когда я рассказала про встречу с разбойниками, и вовсе пришла в ужас.       — Ну не трави душу, — мне пришлось прервать поток её эмоциональных восклицаний. — Меня и так уже пропесочили вдоль и поперёк.       — До чего тебе повезло, что Ральф бросился тебя спасать. Другой на его месте мог и не пойти за тобой после того, как ты убежала от него, — заметила подруга, нервно теребя в руках книгу.       — Уже надоело слушать, как его все нахваливают, — недовольно проворчала я. — Теперь он получит, что хотел. Послезавтра на рассвете мы венчаемся, — и я пересказала разговор с дядей, опустив некоторые опасные детали.       — Что бы ты сейчас ни говорила, я рада за тебя, — осторожно улыбнулась Катарина. — Но никак понять не могу, к чему такая секретность?       — Я обязательно расскажу тебе всё, — пообещала я, глядя подруге в глаза. — Но уже в Вайтране, хорошо?       Катарина пообещала хранить наш разговор в тайне, и я с чуть более лёгким сердцем пошла обратно домой. Вечером вернулась Лисбет, которая весь день провела с друзьями на городском пляже, наслаждаясь невероятным теплом и летними каникулами в целом. Родители, как выяснилось, ухитрились скрыть от девочки мой неудавшийся побег, чему я несказанно обрадовалась. Но когда ей по большому секрету сообщили, что кузина Лета выходит замуж за «дядю Ральфа», Лисбет пришла в неописуемый восторг и щебетала о предстоящей свадьбе весь вечер. Я только смущённо и натянуто улыбалась, а перед сном влила в себя двойную дозу успокоительного.       На следующий день погода резко испортилась. Сильно похолодало, с гор дул промозглый ветер, а в небе клубились низкие серые тучи.       — М-да, до завтра погода может и не наладиться, — задумчиво сказала Матильда за завтраком, покосившись на меня с сочувствием.       — Неприятно, но так даже лучше, — заметил дядя. — Меньше вероятность, что на вас обратят внимание.       После трапезы я отправилась в комнатушку, которую делила с Лисбет. Окинув её грустным взглядом, я обессиленно опустилась на свою кровать. Здесь я прожила больше двух месяцев — пожалуй, лучшее время за последние четыре года — и вновь обрела семью. А теперь мне предстояло создать свою собственную семью с почти чужим человеком, делить с ним быт, постель и прожить всю оставшуюся жизнь. Которая может быть довольно короткой, если я однажды сорвусь. Я зябко повела плечами и дала волю слезам.       Часа через три все вещи были уложены в седельные сумки, с которыми я прибыла в Ривервуд. Вдруг в комнату вошла Матильда.       — Вот, возьми, — она протянула мне объемный сверток. — Я сшила для тебя домашнее платье, несколько ночных сорочек и полотенец.       — Спасибо большое, тётя, — сглотнув комок в горле, я крепко обняла женщину.       Дядя Алвис тоже меня удивил, вручив деревянную шкатулку с четырьмя серебряными кубками. Поблагодарив, я упаковала неожиданное приданое в сумки и вышла на прощание прогуляться по улочкам городка. Погода продолжала ухудшаться, и примерно через час пошёл противный холодный дождь. Поёжившись, я решила заглянуть на огонёк в ближайшую таверну.       За одним из столиков в углу обнаружились Анни и Вивьен. Поприветствовав подруг, я села к ним.       — Мы только тебя вспоминали, — радостно сообщила Вивьен.       — Надеюсь, не ругали? — улыбнулась я.       — Нет, конечно, — отмахнулась девушка. — Я говорила, что к нам приехал из Брумы в гости мой двоюродный братец. Так он рассказал, что примерно седмицу назад в городе объявилась какая-то непонятная компания из двух имперцев и одного альтмера. Эти типы расспрашивали местных, не видел ли кто приезжую молодую девицу небольшого роста с рыжими кудрявыми волосами. Забавно, прям как будто тебя искали, — заключила она, хихикнув.       Сердце пропустило удар. Стараясь сохранить ровное лицо, я как можно более безразличным тоном сказала:       — Да уж, странно. Интересно, зачем она им?       — Говорят, какая-то преступница, — пожала плечами Вивьен.       — Только это не похоже на правду, — вставила Анни. — Преступницу разыскивала бы стража, или в крайнем случае императорские Клинки.       — Кузен сказал, что они представлялись членами Совета безопасности, но не предъявляли никаких документов, — припомнила Вивьен, сделав глоток из своей кружки. — Местные напряглись, конечно. В Бруме вообще не любят чужаков, и особенно если они задают странные вопросы.       — Если что, я не преступница, честно, — попыталась отшутиться я, стараясь не выдать свой страх.       — А мы своих и не сдаем непонятным типам, — подмигнула Вивьен.       Переждав дождь за кружкой горячего компота с пирожками, я почти бегом направилась домой. Распахнув входную дверь, я обнаружила сидящих за столом дядю Алвиса и Матильду. Они расслабленно болтали, а рядом стояла початая бутылка вина.       — Лета, что случилось? — тётя первой обратила внимание на мой взволнованный вид.       — Они… искали меня! В Бруме, — я упала на скамейку и, кое-как отдышавшись, пересказала разговор с подругами.       Дядя заметно нахмурился, но после небольшой паузы сказал:       — В Бруме не могли выйти на твой след, ты же была под маскировкой. Но всё равно хорошо, что завтра вы уедете.       — Почему Брума? — почти прошептала я, сжав виски. — Сейчас они должны были искать меня в Анвиле!       — Думаю, они просто решили проверить все пути, ведущие из Имперского Города, — предположила тётя. — И если так, то до Скайрима они вряд ли добрались.       — Согласен, — задумчиво проговорил дядя. — Лета, выбрось это из головы и готовься к свадьбе. Завтра у тебя начинается новая жизнь.       «В который раз», — горько подумала я.

***

      Ночью я практически не спала, несмотря на выпитое успокоительное. Всё никак не удавалось решить, что меня пугает больше — новость о талморских ищейках или собственная свадьба. Но, как ни странно, когда наконец пришла пора вставать, я испытала почти облегчение.       Умывшись, я почувствовала себя значительно свежее. После завтрака я сразу выпила успокоительное и сложила оставшееся в сумку, прихватив на всякий случай остатки того, которое Инга назвала отравой. Под любимое синее платье с поясом пришлось надевать кожаные штаны с сапогами, чтобы выдержать дорогу в седле. Матильда помогла мне уложить непослушные волосы в несложную причёску, слегка присобрав их на затылке. Я сняла свои привычные маленькие серьги и надела подаренные Ральфом, в виде драконов.       — До чего ты красивая, Лета! — восхитилась наблюдавшая за нами Лисбет.       — Спасибо, — я вымученно улыбнулась. — Вы ведь будете со мной в часовне? — спросила я у тёти.       — Конечно, — она явно обрадовалась вопросу.       Погода снова была средней паршивости, и я сразу набросила тёплый шерстяной плащ поверх платья. Пока мы одевались, дядя Алвис привёл мою лошадь из конюшни и приторочил к седлу сумки. Когда всё было готово, мой опекун взял меня за руку, подхватил другой рукой поводья лошади — и все мы вышли со двора, направляясь в часовню. Только-только начало светать, а значит, пора.       Возле часовни, дверь которой была приоткрыта, стояла оседланная вороная лошадь Ральфа. На ватных ногах я вошла внутрь, цепляясь за дядину руку и дрожа то ли от холода, то ли от волнения. Настоятель Хелге и Ральф уже ждали внутри возле небольшого переносного алтаря Мары, который выставили рядом с алтарём Кинарет.       — А вот и наша прекрасная невеста с семьёй, — поприветствовал нас священник. — Да благословят вас Кинарет и Мара.       Я наконец решилась посмотреть на Ральфа. Жених разглядывал меня, чуть прищурив глаза и приподняв уголки губ. Он был одет в длинную светлую рубаху с поясом, украшенную окантовкой из вышивки по вороту и низу, кожаные штаны и сапоги. На плечи был наброшен тяжёлый чёрный плащ, подбитый мехом. Не выдержав его взгляд, я смутилась и снова опустила глаза.       Наконец мы приблизились к алтарю, и дядя передал Ральфу мою подрагивающую правую руку. Своему будущему супругу я едва доставала головой до плеча, а потому чувствовала себя рядом с ним совсем маленькой и хрупкой. Позади нас Матильда и Лисбет, казалось, затаили дыхание.       — Вверяю тебе сокровище, — серьезно сказал мой опекун.       — Начнём церемонию, — торжественно объявил настоятель. — Мара дала жизнь всему сущему и с тех пор присматривает за нами, как за детьми своими. Её любовь к нам научила нас любить друг друга. Её любовь показала нам, что жизнь, прожитая в одиночестве, и не жизнь вовсе. Мы собрались сегодня здесь, под любящим взором Мары, чтобы засвидетельствовать вечный союз двух душ. Пусть они будут неразлучны в этой жизни и в следующей, в богатстве и в бедности, в радости и в горе. Согласны ли вы связать свои жизни вместе — сейчас и навсегда?       — Да. Сейчас и навсегда, — уверенно сказал мой жених.       — Сейчас и навсегда, — эхом отозвалась я после небольшой паузы.       Хелге удовлетворённо кивнул:       — Дети мои, положите руки на алтарь.       Как только мы коснулись алтаря сплетёнными руками, вокруг них проявилась алая лента Долга Жизни. Настоятель продолжил церемонию:       — Властью, данной мне Марой, богиней любви, объявляю вас супругами. Вручаю вам обоим эти кольца, благословлённые милостью Мары, — он вложил мне в свободную руку кольцо побольше, а Ральфу — поменьше. — Обменяйтесь ими, и пусть они хранят вас в вашей совместной жизни.       Алая лента ярко вспыхнула и растаяла без следа. Мы разжали руки, и я натянула гладкое золотое кольцо на безымянный палец левой руки своего новоиспечённого мужа. Затем он перехватил моё левое запястье и осторожно надел изящное золотое кольцо с небольшим изумрудом, которое пришлось точно по размеру.       — Цвет твоих глаз, — пояснил он.       Алвис, Матильда и Лисбет негромко зааплодировали. Я бросила на них быстрый взгляд: они смущённо улыбались, как будто ждали чего-то ещё.       Ральф приблизился ко мне вплотную. Глядя мне в глаза, он аккуратно убрал за ухо выбившуюся из моей прически кудрявую прядь и медленно провёл рукой по щеке, из-за чего у меня невольно перехватило дыхание. Затем мужчина наклонился и легко коснулся губами моих губ, задержавшись лишь на несколько мгновений. Я почувствовала, как к щекам прилила волна жара, но в то же время захотелось развернуться и убежать. Не давая мне опомниться, Ральф забрал у священника папку с документами, взял меня за руку и повёл к выходу.       Обняв и расцеловав на прощание родных, я забралась на серую лошадку. Супруг был уже в седле и поднял свою вороную в рысь, указывая мне направление.       Дорогу я запомнила плохо. Дул колючий ветер, периодически осыпая нас холодными каплями дождя, и я вскоре продрогла. Когда мы спустились с гор в Вайтранскую долину, окутанную туманом, Ральф остановился и, заметив моё состояние, отдал мне свой плащ, в который я с благодарностью укуталась. Дальше мы шли галопом до самого пригорода — видать, ему тоже хотелось поскорее очутиться в тепле.       Наконец из тумана вынырнули добротные каменные стены города и показались открытые ворота. Ральф кивнул вытянувшимся в струнку стражникам, дав понять, что я ним, и нас без вопросов пропустили в город. После Ривервуда он показался просто огромным: несчётное количество улочек, вымощенных серым камнем, деревянные и каменные дома разной этажности, просторная площадь и рынок — всё это следовало разглядывать внимательнее, но у меня уже не было никаких сил. Мы провели в седле не меньше восьми часов, а потому всё тело нещадно ломило.       Наконец мы подъехали к двухэтажному дому с каменными стенами. Ральф спешился и подал мне руку, помогая спуститься, а затем снял с лошади мои сумки.       — Добро пожаловать домой, — он распахнул дверь, приглашая меня войти.       Переступив порог, я почувствовала себя так, будто влезла в чан с горячей водой. В доме было очень тепло — чувствовалось, что печь и камин топили весь день. Только сейчас я ощутила, насколько сильно закоченели в пути руки и ноги.       — Кто-то присматривает за домом, пока ты в отъезде? — спросила я, растирая замерзшие руки.       — Да, мой хускарл и экономка. Вчера я им отправил письмо с распоряжениями, — ответил Ральф. — Завтра ты с ними познакомишься. А сейчас иди мыться, иначе рискуешь заболеть, — добавил он, помогая мне снять плащи. — На заднем дворе натоплена баня и нагрета вода.       В этой фразе мне запоздало почудился намёк, вызвав нервную дрожь. Но как бы там ни было, я действительно плохо переносила холод и запросто могла простудиться. Достав из сумки чистые сухие вещи, я поплелась за ним на задний двор.       Баня была больше, чем у дяди. В предбаннике я взяла чистое полотенце и обернулась, вопросительно глядя на Ральфа.       — Я пока отведу наших лошадей на конюшню, — сказал он и вышел, плотно прикрыв дверь.       Парилку я не особо люблю, а потому ограничилась мытьем в одной из двух больших бочек с водой, которые обнаружились в просторной моечной. Вода уже успела немного остыть, но нагреть её магией было делом нескольких секунд. Отогревшись и почувствовав себя наконец человеком, я надела чистое домашнее платье и поспешила в дом.       Супруг уже ждал меня, сидя за маленьким столом в углу слева от входа, и пожелал показать мне дом перед тем, как тоже уйти в баню отогреваться. Дом оказался не слишком большим, но уютным. Значительную часть первого этажа занимала комната, которая служила и кухней, и гостиной. Прямо напротив входа начиналась лестница, ведущая на второй этаж, а чуть левее неё, у дальней стены, жарко горел большой камин, совмещённый с печью. Слева от камина стояли шкафчики с кухонной утварью, а справа, в смежной стене, обнаружилась дверь в небольшую комнату, которая оказалась рабочим кабинетом мужа. В центре гостиной стоял круглый стол в окружении стульев со спинками, а в углу притаились два платяных шкафа и диван. На втором этаже вёл влево небольшой коридор, упирающийся в дверь просторной спальни. Глядя на большую двуспальную кровать, застеленную свежим бельём, я почувствовала, как невольно залилась краской.       Пока Ральф отлучался в баню, я разложила большую часть своих вещей в шкафу спальни. Чем ближе была ночь, тем сильнее дрожали руки от страха, но я не хотела, чтобы он это заметил. Наконец супруг вернулся в дом, облачённый в свежую рубаху и полотняные штаны. Его влажные после помывки волосы были распущены по плечам. Он предложил поужинать, и только теперь я заметила кастрюльки, стоявшие на предтопочной площадке камина. Несмотря на долгую изматывающую дорогу, аппетита не было совершенно.       — Лета, тебе нужно поесть. Ты и так скоро за метлой сможешь прятаться, — увещевал супруг, накладывая мне в тарелку рагу из овощей и говядины.       Я послушно взяла вилку. Он налил нам обоим вина и поднял свой кубок.       — Ну что же… За тебя, жена моя.       От непривычного обращения я вздрогнула, но вино пригубила. Оно оказалось в меру сладким, насыщенным и очень ароматным. Сделав ещё глоток, я принялась за еду.       Находиться с ним наедине было непривычно и странно, а от изучающего взгляда хотелось спрятаться под стол. Я молча жевала, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. Мужчина лишь подливал вина, смирившись с тем, что разговора сегодня не получится.       Ужин не мог длиться бесконечно. Когда мы оба доели и допили, он встал из-за стола и подал мне руку. Внутри всё сжалось в приступе паники. И хорошо, что после резкого позавчерашнего сброса магия по большей части пока молчит…       Наверняка он заметил, что моя подрагивающая ладонь взмокла от холодного пота. Путь наверх, казалось, занял целую вечность, и с каждым шагом я всё яснее ощущала, как наливаются свинцовой тяжестью ноги, а сердце стучит где-то в горле. Наконец он закрыл за нами дверь спальни. Я остановилась шагах в пяти от кровати, до боли выпрямив спину и не в силах сдвинуться с места.       Он подошёл сзади и медленно убрал мои волосы за спину, обнажив шею. Затем его руки обняли меня, огладив скрытые платьем предплечья, а тонкую кожу шеи опалило горячее дыхание, и последовал легкий поцелуй. Я невольно дернулась и шумно выдохнула сквозь сжатые зубы.       Видя, что я не желаю двигаться с места, Ральф поднял меня на руки — легко, словно я была маленьким котенком — и отнёс на кровать, бережно уложив поверх мягкого зелёного покрывала. Щёки снова невыносимо обожгло, когда его губы коснулись моих в осторожном поцелуе. Я судорожно сжала пальцами мягкую ткань, желая исчезнуть. Или, на худой конец, чтобы всё закончилось как можно скорее.       Он отстранился, внимательно всматриваясь мне в лицо.       — Летиция, я настолько неприятен тебе?       Я подняла увлажнившиеся глаза, и наши взгляды встретились.       — Какая уж теперь разница, — прошептала я. — Делай, что собирался, и оставь меня.       — Разве я похож на монстра, который будет тебя принуждать? — тихо спросил Ральф.       — Но ведь к браку же принудил, — бросила я со злостью, снова отводя глаза. — Меня, как ты помнишь, никто не спрашивал.       Он отстранился и встал с кровати. Я зажмурилась, боясь его реакции.       — Спокойной ночи, — сказал он и вышел из спальни. Я залезла под одеяло, стуча зубами то ли от холода, то ли от нервного напряжения.