Коль вниз ползет живая ртуть

      Провозившись в душе, Йегер взбодрился и, одевшись соответствующе, прихватив все необходимое, быстро расправился с завтраком. Игнорируя взгляды Ханджи, которая, казалось, приобрела скрытый детектор всех изменений, Эрен закинул свою сумку на плечо, а на второе, даже не спрашивая, повесил сумку Микасы.       — Надеюсь, там сейчас мало людей.       — Да там нет никого. — Ханджи махнула рукой, кутаясь в куртку. — Пойдемте, покатаемся. Я притворюсь, что вы не трахались часа два назад.       Она ехидно рассмеялась, выходя на улицу.       — Что нас выдало? — Микаса покраснела, выходя за ней.       — Тумбочка. Да ладно вам, ребята, я должна быть первая из тех, кто узнает, что вы вместе.       — Черт. Ты просто слишком внезапно вернулась. Обычно принято как-то сообщать о более раннем возвращении, тогда бы не было так неловко. — Эрен едва заметно покраснел, пиная плотный ком снега.       — Да, забей. Будто бы я сама с чайной церемонии вернулась. Вы уже взрослые. — Ханджи махнула рукой, подходя к пустому катку чуть ниже их дома. Натянув коньки, она стала спокойно нарезать круги по льду. — Вот видите, как классно, что я вас вывезла. Вы наконец сделали это! Надеюсь, истерия кончилась после этого.       — Да-да, очень. — Микаса вышла следом, ровняясь с ней. — Кататься, как пенсионеры — не так уж и плохо.       — Не думала открывать брачное агентство? Тебе бы пошла роль свахи. — Рассмеявшись сдержанно, Эрен, прежде чем выйти на лед, поправил пальто Микасы, поднимая ворот, и натянул на ее руки перчатки. Подмигнув, он с легкостью сделал круг, раскатываясь, а после этого, прочувствовав поверхность, принялся за исполнение какой-то своей комбинированной программы, созданной из множества других откатанных.       — Выпендривается. — Ханджи улыбнулась, тыкая локтем в бок Аккерман.       — Да. Это точно. — Микаса рассмеялась и последовала его примеру, начиная разминаться. Ханджи села на скамейку рядом, наливая себе чай из термоса.       — Ну что? Как тебе лед, достаточно подходящий? — Эрен подъехал к Микасе, обнимая ее за талию и притягивая к себе для поцелуя.       — Да. — Она укусила его за губу, сжимая ладонь, и стала расслабленно кататься вместе с ним.       — То, что вы вместе, не значит, что вы можете проводить обмен бациллами при мне! — крикнула Ханджи, закатывая глаза. — Имейте уважение к одинокой старой женщине!       — Если тебе так грустно, я могу оказать поддержу. Прогоним программу, будет весело. — Казалось, что теперь Йегер касался Микасы совсем иначе — намного увереннее, плотнее.       — Мне все равно, только не облизывайтесь. Иначе засниму и выложу в интернет. — Ханджи потрясла телефоном перед ними. — Я лучше чай попью.       — Да снимай, выложишь и выложишь. Ну порадуется кто-нибудь… — Эрен усмехнулся, прокрутив Аккерман вокруг себя и быстро чмокнув ее в щеку.       — Вот никак вас не достать. — Ханджи сдалась, утыкаясь в телефон.       — А знаешь, что я умею? — Микаса подкатила к нему ближе, начиная шептать на ухо какой-то стих на немецком, состоящий из нецензурной брани, и, смеясь, отъехала в сторону.       — Какой кошмар, Микаса Аккерман! Ты исковеркала великий язык Гете, Ницше и Канта. Тебе должно быть стыдно, но в то же время. — Оттеснив ее к краю озера, Эрен повалился вместе с ней в снег. — «Arschloch» говорится на конце более мягко. А вот «fick dich» можешь наоборот — более твердо. Кто вообще тебя этому научил?       — Сама научилась. — Микаса взяла в руки снежок и отправила его прямо в лицо Эрена, продолжая смеяться. — Я могу еще.       — Вот как с потенциальным учителем?! — Отплевавшись, Йегер подхватил двумя ладонями снег и буквально запихнул его ей за шиворот. — Я предупреждал, что со мной не шутят.       — Я тебе за шиворот не бросала! — Аккерман отряхнулась, сделала новый снежок, и повторила за ним. — Это месть.       — Хамство какое... — Эрен пытался подняться, чтобы снять куртку, но ничего не получалось, он только навалился на Микасу, вжимая ее в снег. — Сперва ругаешься матом, а потом еще и снегом морозишь.       Пока Йегер смотрел в ее глаза, то постепенно сократил расстояние между ними, увлекая в поцелуй, чтобы после него отстраниться и, прижавшись губами к ее уху, выразительно прочитать стих на немецком, сказав, что он очень даже близок ему.       — А какой перевод? — Микаса обняла его, вытягивая ноги. Ханджи сидела, не обращая на них никакого внимания. — Скажи хотя бы название, я сама потом посмотрю.       — Это Гете. — Эрен коротко улыбнулся, теребя пуговицу на ее пальто. — Если запомнила хоть одну фразу, то найдешь. Может, домой? У тебя наверняка к спине прилипли комья снега.       — Из-за тебя и прилипли. — Микаса поднялась, отряхиваясь. — Ханджи, пойдем в дом! Холодает.       — Тридцати минут вам хватило? Ну, хорошо. — Ханджи быстро переобулась и направилась в сторону дома.       — Зато ты улыбаешься. — Хмыкнув, Эрен подхватил ее на руки и, довезя до кромки, отпустил, чтобы после помочь с коньками. — Мне нравится, как ты улыбаешься.       Отправив все вещи в сумку, он вновь закинул обе себе на плечо.       — А мне нравится, когда ты не кидаешь снег мне за шиворот. — Микаса побрела в сторону дома. — Зажжем внизу камин, отогреемся. Хочешь какао?       — Ты же знала, что я не останусь в долгу. — Крепко обняв ее, Эрен спокойно шел рядом. — А от какао не откажусь. За это я все готов простить.       — Ты простить? Ну и ну. — Микаса обняла его, коротко целуя в щеку. — Ты знал, что ты очень милый, когда умничаешь?       — Вот уж милым меня еще никто не называл. — Громко рассмеявшись, Йегер сжал ее талию сильнее. — Самовлюбленным, заносчивым, упертым, занудным и ворчливым. Но милым…       — Это так. Но ты еще и милый. Почитаешь мне еще стихи? — Она открыла дверь, сразу же разуваясь и скидывая пальто. — Ханджи наверняка уже поставила чайник. Разожжешь пока камин?       — Если так хочешь. — Рассеянно почесав затылок, Йегер чуть нервничал, пытаясь принять факт таких комплиментов в свой адрес. — Могу и прозу, или обязательно стихи?       Скинув сумки в угол и повесив куртку, Эрен направился к камину, с которым пришлось повозиться.       — Мне не принципиально. — Микаса принесла в зал с камином какао, и включила телевизор. — Тебя это смущает?       Уже в чистой одежде Йегер прихватил подушку, чтобы сесть перед камином, поправляя поленья кочергой.       — Тогда. Пусть будет Гейне. Знаю один перевод на английский. Поэтому… — Кашлянув, он сперва прочел на немецком, а после озвучил перевод, хоть в некоторых местах и сбивался.

«Твои глаза — сапфира два, Два дорогих сапфира. И счастлив тот, кто обретет Два этих синих мира. Твое сердечко — бриллиант. Огонь его так ярок. И счастлив тот, кому пошлет Его судьба в подарок. Твои уста — рубина два. Нежны их очертанья. И счастлив тот, кто с них сорвет Стыдливое признанье. Но если этот властелин Рубинов и алмаза В лесу мне встретится один, — Он их лишится сразу!»

      — Теперь понятно, почему за тебя дрались дамочки. — Микаса смутилась, обхватывая кружку двумя руками, вдруг начиная смеяться. — Ладно, больше не буду это вспоминать.       — Если думаешь, что я читал им стихи, то ты ошибаешься. — Эрен быстро допил какао и отставил кружку в сторону. — Последний раз я это делал на выпускном в школе. Она так застеснялась, что долго смеялась. Я обиделся. А когда решили этот вопрос, она мне была уже не интересна. Никогда не вернусь к той, которую успел оставить в прошлом.       Натянув на плечи плед, Йегер поднялся и сел уже рядом с Микасой.       — Я свой выпускной пропустила из-за гран-при. — Микаса отставила кружку на стол, стянула с Эрена плед, и заставила лечь, после чего укрылась сама и обняла его, устраивая голову на груди. — Не особо жалею, если честно. В школе меня не очень жаловали. Думали, что я высокомерная.       — Ну и дураки. — Хмыкнув, он обнял ее, поглаживая по спине. — Зато наверняка сейчас места себе не находят.       — Ну и пусть. Мне их не жаль. — Микаса подтянулась к нему, целуя его подбородок. — А есть еще какие-нибудь стихи? Может, действительно немецкий выучить…       — Я научу тебя основным выражениям, если хочешь. Он не такой и трудный. Впрочем, мне нравится, когда я могу называть тебя милыми словами, а ты этого не замечаешь. Или делаешь вид, что не понимаешь. Есть в этом какой-то секрет, загадка… Сейчас. — Йегер поджал губы, хмурясь, поглаживая ее спину, а после начал, пытаясь перевести на английский:

«Близость любовников Блеснет заря, и все в моем мечтаньи Лишь ты одна, Лишь ты одна, когда поток в молчаньи Сребрит луна»

      — Ich sehe dich, wenn auf… Wenn auf…dem fernen Wege… Der Staub sich heb… — Эрен нахмурился окончательно, его рука замерла, а губы молчаливо пытались дать словам возможность вырваться, но ничего не получалось. Он зашептал еще что-то, бормоча, а после сжал переносицу, краснея, закрывая глаза и прикусив губы. — Забыл. Шайсе. Не знаю, как так произошло, но это красиво должно было звучать. Извини. Я думал, что помню его целиком. Тоже из Гёте. Видимо, я не столь идеален, как всегда думал.       — Мне понравилось в любом случае. Красиво звучит. — Микаса начала с интересом водить пальцем по его мягким щекам. — А вот я поэзией не увлекалась. В школе мне нравилось коллекционировать почтовые марки. Но потом я все растеряла. Да, и скучно стало.       — Я плохо запоминал раньше многое, вот и нашел способ тренировать память — брал книгу и заучивал по порядку. На что не пойдешь, чтобы выучить идеально программу. Да и чтение успокаивало меня всегда, помогает отвлечься, но и мозгу не дает расслабиться. — Эрен изловчился и поймал губами палец Микасы, чуть прикусил его, но быстро поцеловал. Все его жесты и действия, даже тембр голоса говорили о том, насколько он расслаблен и доволен.       — А мне везло, что программу на лету запоминала. Два-три раза откатаю, и тело все само начинает делать. По памяти. — Микаса пожала плечами, улыбаясь. — Надо было раньше поговорить. Нужно было. Я же видела, что ты на меня странно смотришь.       — Ну… Наверное. Но я бы долго отнекивался, реши ты сделать это в самом начале. Тяжело признать, что есть что-то большее, чем просто желание залезть тебе в трусы. — Он прикрыл глаза и, поднеся к лицу ее ладонь, прижался к ней лбом, улыбаясь. — Ты просто похожа на девчонку, которую все хотят, если бы я получил от тебя отказ, ты разбила бы мне сердце. Так что я не рисковал лишиться дружбы, которую ценил.       — А я чувствовала себя идиоткой, а не девочкой, которую хотят все. Кто это «Все», и кому они нужны? Я никого не видела, кроме тебя и твоих взглядов каждый чертов день на тренировках. — Микаса нависла над ним, упираясь руками сбоку от его головы. — Сначала было даже не по себе, что мы тогда… Ну, в смысле. Я не хотела, чтобы ты подумал что-то не то.       — Подумал что? — Он выгнул бровь, придерживая ее за бедра. — Скорее ты сейчас подумаешь обо мне, как о странном, но я не вижу ничего плохого в том, что мы делали. Я скорее подумал бы, что ты настолько убиваешься по бывшему или у тебя настолько дурной вкус, что я тебе не нравлюсь… Но точно ничего плохого о тебе, как о девушке. Да и… Мне показалось, что узнать именно так друг друга позволит не стесняться. Ну, ладно. Я боялся сам, что буду стесняться тебя трогать. Или вдруг среагирую, когда крепко обниму. А так — все смущающее уже сделано. Я же не зря называл тебя сокровищем, ты сияешь и привлекаешь к себе. Вот я и засматривался так часто.       — По бывшему? — Микаса удивленно захлопала глазами. — Я о нем не думала ни разу. За все два года. И как ты можешь не нравиться? Ну да, ты ворчливый и критикующий. И когда тебе что-то не нравится, лицо такое… Все сразу понятно. Как тогда, на соревнованиях. Я подвела тебя и мне было за это стыдно. А потом еще и дура эта… В общем, нормально так я расстроилась. Не потому, что я боюсь тебя. Но твое лицо… Оно было таким разочарованным. В общем, ладно. Вернемся к бывшему, о котором я не думала.       — Чтоб ты знала, я скажу один раз, но ты тут же это забудешь, иначе потом… В общем, да. Да, я плохо скрываю эмоции, я нервничаю, меня раздражают ошибки, я не умею проигрывать, черт побери. — Усмехнувшись, Эрен прикрыл глаза на несколько секунд, вернувшись к поглаживанию бедер Микасы. — Но я ни разу не разочаровался в тебе. В себе — да. Трудно избавиться от привычки винить только себя, а не стечение обстоятельств, например. Но тобой, как фигуристкой, я всегда восхищался и продолжу это делать. А ты сделаешь то, что забудешь это сказанное, и мне… Чертов английский. Я забыл, как это сказать. Что там с бывшим, говоришь?       Вновь щеки Йегера чуть порозовели, и он увлажнил губы. Не настолько идеальное знание языка и ошибки при волнении заставляли его чувствовать себя неловко.       — Да к черту его… — Микаса вздохнула, и легла обратно, нежно целуя его щеки, нос, а затем и губы. — Не могу думать о ком-то другом, когда рядом ты, такой вкусно пахнущий. А ты в курсе, что существует миф о том, что если партнерам нравится запах друг друга, то они физически совместимы, и это зеленый свет от организма?       — А мы разве не подтвердили этот миф совсем недавно? — прошептал он ей на ухо и мягко поцеловал в щеку. — Об одиночниках столько слухов вообще обычно… Так что, рад, что не поставила на мне сразу крест. Кто бы меня сейчас целовал? Никто. Валялся бы в кровати с книгой Заратустры.       — До того вечера сближения я думала, что ты гей. Может даже латентный. — Микаса рассмеялась. — Столько всего сейчас говорят, аж смешно становится. Особенно в тех аккаунтах по типу «грязь фигурного катания». Терпеть их не могу. Идиоты. Столько информации из воздуха.       — Прошу, только не говори, что считала меня пассивом, я этого не переживу! — Громко рассмеявшись, Йегер прижал Микасу ближе к себе, сжав ее ягодицы, прикрываясь пледом. — Скажи, что меня выдавало? Движения? Поведение? Идеальная внешность или зад, который так тебе нравится?       — Ты слишком хорошо выглядел. — Микаса пожала плечами, улыбаясь. — Сам понимаешь, о чем я говорю. И не думала я о пассивах, активах… Ты был таким придурком, ей-богу, мне казалось, что ты зол из-за того, что у тебя давно не было дружка. Сейчас вспоминаю, и на смех пробирает.       — Все намного проще, — с улыбкой произнес Эрен, переместив руки на спину Микасы, задевая область рёбер. — Я злился, что люди, на которых я столько трудился, тратил все силы, променяли меня на другого и выкинули, как надоевшую зверюшку. Конечно, потом я все это обдумал, переосмыслил и успокоился… Но тогда мне было обидно. Так еще и в программе элемент слабее сделал того мальчишки новенького. Для меня это было провалом и ударом по самооценке. Плюс один в чужой стране. Все сыграло роль. Да еще и ты отказывалась со мной кататься. Ну, как это можно принять? Я же известный, лучший, способный, талантливый и такой обаятельный, и тут вдруг ты не хочешь. Меня это задело. Неужели так плохо и для тебя? И все это значило, что нужно выжимать из себя все, чтобы вновь доказать себе, чего я стою. Убедиться, что все так же прекрасен и неподражаем на льду.       — Ладно. — Микаса вдруг приподнялась. — Теперь мне стало немного стыдно. Но и с твоей стороны было то же самое, Эрен. Я не понимала, почему меня на самом деле бросили, а тут еще ты, со своей высокомерной манерой общения. В общем, мы оба те еще кадры. Зато теперь ты скоро познакомишься с моим другом.       — Давай я просто скажу, что это был нужный опыт, этап в жизни, чтобы что-то переосмыслить… Чем то, что я упрямый дурак. — Он рассмеялся, а после спокойно вздохнул, смотря в глаза Микасы, а после приблизился к ее уху, говоря как можно тише: — Ну, или то, что ты самая красивая… Кажется, я влюбился в тебя очень сильно.       — Ну и нежности! — ехидно протянула Ханджи. — Надо было вас сразу лбами столкнуть, глядишь, нервов больше сохранила бы. Вы лучше скажите, будете афишировать свои отношения или нет? Чтобы я знала, что говорить, а что нет. Все же, это ваша приватность.       — Об этом я еще не думала, признаюсь. — Микаса вздохнула и села с другой стороны, оставляя ему плед. — Многие скрывают. Наверное, так удобнее.       — Они замучают вопросами, а я все еще не отвязался от них из-за многих других вещей… — Эрен присел, почесывая затылок, бросая короткие взгляды на Аккерман. — Если озвучим сейчас, то обрушим на себя тонну любителей заснять что-нибудь эдакое. Перед выступлениями — это может сильно отвлекать, учитывая, сколько слухов сразу возникнет. Думаю, пока что логичнее оставить все, как есть, а потом — посмотрим. Согласна? Если решим, что пришло время, то просто поцелую тебя посреди какой-нибудь площади или прикачу на карете к твоему дому.       Он потянулся к Микасе и поправил ее волосы, мягко улыбнувшись.       — Согласна. Но можно сделать проще — поцеловаться на интервью. И сразу ответить на вопросы. — Микаса улыбнулась. — Я не люблю кареты. Вот и все.       — Значит, так и сделаем. Все равно они уже давно нас свели, если не больше. — Пройдясь ладонью по шее, чуть размяв ее, Йегер притянул к себе Микасу обратно, закутываясь в плед вместе с ней, и чмокнул в висок. — Так что, когда возвращаемся? Я так понял, это был коварный план, Ханджи, как заставить нас выйти за рамки дружбы.       — Нет. Вы меня просто достали. — Ханджи хмыкнула. — Через три дня. Все, я забыла, зачем вообще вышла! И вообще, учтите, что я вас гонять буду теперь в два раза больше.       Ханджи пригрозила им пальцем, а после зашла на кухню и взяла фруктовую нарезку, сразу же возвращаясь в свою комнату.       — Я, наверное, спать пойду. — Микаса улыбнулась. — День был насыщенный. Нужно отсыпаться перед тренировками. Пойдешь со мной?       — Не пойдешь ты никуда. У меня для этого слишком настроение хорошее, чтобы позволять тебе куда-то идти. — Ухмыльнувшись, Йегер быстро закутал ее в плед и поднял на руки, чтобы уже с ней направиться на второй этаж. — Еще бы кровати сдвинуть, чтобы места больше было…       — Сдвигай. А я посмотрю на тебя со стороны. — Микаса ухмыльнулась. Когда они поднялись, она встала у стены, наблюдая за тем, как он сдвигал кровати. — Почему-то вспомнила, как мы спали у меня. Было неплохо. Но нам точно нужны раздельные одеяла.       Повалив Аккерман на кровать, устраивая ее у стенки, Эрен занял место с краю, сразу доставая книгу, но не торопясь открывать на нужной странице.       — Боишься, что я буду приставать к тебе? Да перестань. Максимум, я бы грел об тебя стопы и пытался ущипнуть тебя за ягодицу. Или же попросил бы рассказать подробно о том, что же ты чувствуешь, когда лежишь рядом со мной и понимаешь, что в любую секунду я могу добраться до твоего пирсинга… Настойчиво бы попросил. Убедительно. Но сейчас я просто могу читать вслух, раз уж ты заинтересовалась немецким. — Кашлянув, он поправил одеяла, накрыв их обоих, и поправил подушку, сразу открывая книгу, выискивая место, на котором прервался в прошлый раз.       — Не нужно мне тут. Ты скидываешь с себя одеяло, а я кутаюсь. Поэтому нужны разные одеяла. Чтобы тебе не было жарко, а мне не было холодно. — Аккерман положила голову на его плечо, обнимая. — Читай.       — Как скажешь, мерзлячка. — Он рассмеялся. — Но что-то мне подсказывает, ты все равно будешь залезать ко мне, так ведь теплее. А мне — прохладнее. Хорошо, лучше закрывай глаза, потому что читаю я крайне нудно. Давно уже следовало бы дочитать, но все как-то времени не хватало. — Кашлянув, он водил пальцами одной руки по плечу Аккерман, а второй держал книгу, продолжая уже на немецком: — Моя нетерпеливая любовь изливается через край в бурных потоках, бежит с высот в долины, на восток и на запад. С молчаливых гор и грозовых туч страдания с шумом спускается моя душа в долины. Слишком долго тосковал я и смотрел вдаль. Слишком долго принадлежал я одиночеству — так разучился я молчанию.       — Красиво, — в полудреме зашептала она. — О чем это? Точно что-нибудь романтичное. Или интуиция меня подводит?       — Не прям так романтичное, конечно… Ницше довольно интересно излагает мысли о любви, дружбе, о том, что мудрость приходит не моментально, но… Ладно, подожди, я попробую. — Не сразу, но Йегер смог перевести ей прочитанный отрывок и перелистнул страницу, улыбнувшись уголком рта. — Меня успокаивает чтение, а нервничаю я часто, вот и… нашел эту книгу.       — Дальше можешь не переводить. Я буду просто слушать, — пробурчала Аккерман, прикрывая его пледом. — Все же, красивый язык.       Улыбнувшись, Эрен поправил подушку и продолжил чтение. Уже совсем скоро Микаса уснула, и ее пришлось переложить более удобно. Правда, долго и он сам не смог читать под мерное дыхание той, что за один этот день стала невероятно близкой и дорогой. Отложив книгу, Йегер вздохнул, ложась рядом и аккуратно, чтобы не разбудить, обнимая Микасу. Спать так рядом было и впрямь намного приятнее, чем одному, и он даже поймал себя на мысли, что соскучился по тому времени, когда они жили вместе в ее квартире. Было в этом что-то согревающее изнутри. От Микасы пахло вкусно. Настолько вкусно и как-то по родному, что казалось, будто он всю жизнь подсознательно искал именно ее. Непонятное ощущение, которое одновременно пугало, но и вызывало трепет, создавший умиротворенный сон, в который в итоге и погрузился Эрен.