Милые омежки тоже суки

      Разношерстная толпа вваливается в общежитие омег, вызывая только приветственный кивок от вахтера, и направляется на второй этаж. Нужная комната находится практически в конце коридора, из-за чего Чан постоянно озирается по сторонам, не желая оказаться замеченным посторонними омегами. Сынмин отпирает дверь своим ключом, скидывает на пол пакеты и заваливается на кровать. Вторая постель стоит заправленной, но заваленная горой одежды на ней.       Уловив вопросительный взгляд альфы, Феликс объясняет, что живет один, и начинает утрамбовывать вещи в огромный шкаф, пока Чонин пихает пиво в морозилку. Чану же остаётся стоять в сторонке и наблюдать за этой троицей с большим интересом.       Чонин пододвигает единственный стул под бедра Чану и легонько шлепает его ниже поясницы, командуя:       — Сядь. Что стоишь, как не родной?       А потом заливает в чайник воды, включая его.       Чан присаживается на стул, сложив руки на колени.       Закончив с одеждой, Феликс достает из-под стола огромную кастрюлю и ополаскивает её. Поставив посуду на индукционную плиту, у которой работает только одна конфорка, выливает внутрь кипяток из чайника.       Чонин стягивает с себя рубашку, вызывая этим вздох у Чана.       — Не пялься. Ты что, никогда не видел омежью спину? — усмехается он, натягивая на себя майку Феликса, любезно оставленную на кровати.       Феликс ржет чайкой, а потом ойкает и извиняется. Этим заставляет Сынмина и Чонина снова переглянуться.       Быстро и мастерски разрывая пачки рамена, Феликс засыпает их в кастрюлю. Порезав купленные сосиски, ругая параллельно Чонина за то, что тот купил острые, шинкует непонятно откуда взявшиеся овощи. Чан не отводит взгляда от движений Феликса — как завороженный наблюдает за рукой, откинувшей челку, за языком, увлажняющим пересохшие губы. За длинными волосами, которые перебирает Чонин, собирая их в небольшой хвостик руками с длинными пальцами.       А потом эти пальцы массируют трапеции, и Феликс откладывает нож, расслабляясь в руках друга. Забывая на минуту, что они сейчас не в своей тесной компании, он откидывает голову на плечо позади себя и поворачивается к Чонину. Тот незамедлительно отвечает на немую просьбу и нежно целует Феликса, скользя руками вниз и обвивая талию. Чан сидит, пожирая глазами омег. В его классических брюках становится тесно, и он жадно облизывает пухлые губы.       — Алло, течные! Прекратите немедленно! Чан-Хён сейчас слюной подавится! — нарушает этот горячий момент Сынмин, смотря в упор на другого альфу и улавливая запах чужого возбуждения.       Его самого поцелуи друзей давно не смущают. Раньше они и его пытались втянуть в эту своеобразную дружескую игру. Но Сынмин всегда отличался хорошей выдержкой и, кроме как отшлёпать разыгравшихся омег, не позволял себе лишнего.       Феликс поднимает взгляд на Чана, и только сейчас его щеки начинают пылать румянцем. Чонин убирает руки, легонько отталкивает его бедром от стола и, накрыв кастрюлю крышкой, сливает из неё лишнюю воду в раковину.       Феликс стоит лицом к Чану, потупив взгляд в пол.       — Это не то, что ты подумал, Хён. Мы с Чонином просто друзья. А одинокие омеги так иногда делают.       — Эм, ну это не мое дело, не нужно оправдываться. — Чан берет ладони Феликса в свои и начинает поглаживать успокаивающе.       Чонин ставит кастрюлю на стол и зовёт Феликса продолжать готовить.       — Чан-Хён, пошли прогуляемся. Подышим воздухом, — предложение Чонина всех удивляет, но Чан молча следует за ним.       Выйдя в коридор, они направляются отнюдь не на улицу. Чонин спускается на цокольный этаж и заходит в темное помещение, где включает свет. Прачечная?       — Это не похоже на свежий воздух, — тушуется Чан.       Чонин закатывает глаза.       — Поговорить я тебя привел, не дрейфь. — Чонин залезает на стиральную машину, усаживаясь по-турецки. — Подойди ближе, я не буду об этом орать.       Чан послушно приближается.       — Я обратил внимание, что ты засматриваешься на моего друга. — Чан медленно кивает, подтверждая догадку. — Ты ему тоже понравился. — Чан порывается что-то сказать, но Чонин поднимает палец вверх, останавливая его. — Сначала я договорю, а потом выслушаю, — тоном не свойственным омегам, чеканит каждое слово. — Ликс очень нежный и ранимый, хоть внешне и ведет себя безбашенно, иногда даже вульгарно. Но это всего лишь внешняя защита. Он редко кого подпускает близко к себе. Поэтому я не позволю к нему относиться, как мальчику для развлечений. — Чан снова пытается что-то вставить, но Чонин шикает на него, и тот виновато опускает взгляд. — Ты старше, опытнее. Плюс из богатой семьи. Такие, как ты, развлекаются с молодыми омегами, а после женятся по расчету на угодных их семье племенных кобылах. Иначе бы мы сегодня не встретились. — Чан сверлит глазами, но молчит. — Говорю сразу, у меня уже есть альфа. Я не заинтересован в договорном браке. Ты мне ничем не обязан. Для меня это дружеский вечер, и я не против общаться дальше — в таком формате, не более. — Он кивает, передавая голос старшему.       — Ну, у меня были серьезные намерения к тебе, когда я шёл на ужин. Но, увидев твое отношение, я понял, что это не взаимно. Я никогда не относился к омегам, как ты думаешь, — стереотипно и потребительски. У меня были серьезные отношения по нескольку лет. Увы, до создания семьи дело не доходило. Поэтому ты можешь не переживать за друга. Я его не обижу. Пока еще рано загадывать, но я легко представляю его, как своего постоянного спутника. Один вопрос: ваши нежности, это постоянно? Не то, чтоб я сильно был против — ты же не альфа. Но все же мне это важно знать.       — Он очень тактильный. И это уже будет зависеть от тебя — нужны ли будут Ликсу мои ласки. Надеюсь, что нет, — кокетливо играет бровями Чонин и спрыгивает со своего насеста, направляясь на выход.

***

      — Заскучали, котики? — распахивая дверь, хохочет Чонин. Он подбегает к Феликсу, приобнимая его, пока тот перемешивает рамен с обжаренными овощами и сосисками.       — Чан-Хён, достань пожалуйста пиво, — просит Феликс.       Дверь распахивается, и Сынмин заносит два дополнительных стула.       — Вот и весь улов. Ликси, придется тебе у меня на коленях сидеть, — подмигивает он.       — Тебе будет тяжело. Давай, я сяду к Чан-Хёну. Он покрепче будет, — почти шепотом предлагает Феликс.       — Так пусть Чонин сядет, — не унимается Сынмин, обижаясь на подобное отношение друзей к себе. Он хоть и выглядит не сильно крупнее их, но все же — альфа.       — Ну, во-первых, Ликс действительно легче. А, во-вторых, вы же потом проболтаетесь Джинни, что я сидел на коленях у другого альфы, — помогает всеми силами Чонин на пути соблазнения Феликса.       Феликс тем временем уже раскладывает еду по тарелкам и расставляет пивные банки по столу.       — Слюни собери, — шепчет Чонин Чану.       Чан приглашающе раздвигает колени, чтоб Феликс мог примоститься поудобнее, как на стуле. И Ликс садится на его левую ногу — поближе к столу.       Быстро поглощая еду, все не забывают нахваливать готовку омеги, а тот лишь смущается и машет рукой на друзей.       Чан тянется за пивом левой рукой, практически обнимая Феликса, и замечает, что руки омеги покрылись мурашки.       — Тебе холодно? — шепотом спрашивает Чан, но, не дождавшись ответа, приобнимает Ликса и затягивает его полностью на свои колени. Руку с его талии не убирает. Машинально кормит его своими палочками.       Сынмин закатывает глаза, а Чонин подмигивает Феликсу, мол — вперёд, так держать. Правая рука омеги нежно ложится на шею альфы, и он льнет к нему всем своим корпусом.       — Спасибо. Так действительно теплее, — практически шёпотом произносит Феликс Чану на ухо, чувствуя, как в бедро упирается доказательство, что его симпатия взаимная.       Закончив есть и пропустив по паре банок пива, Чан чувствует, как его разморило. Он бессовестно утыкается в шею Феликса, вдыхая лёгкий шоколадный аромат, усиливающийся от действий альфы.       Сынмин косится на них и предлагает проводить Чана к машине, чтоб он не заблудился в парке. Мол, ему практически пути. Но Чан не спешит покидать новую компанию.       Чонин быстро провожает Сынмина, обещая присмотреть за ними и не дать Феликса в обиду.       Тем временем Феликс роется в своем безразмерном шкафу в поисках хоть чего-нибудь огромного, во что мог бы влезть Чан.       — В следующий раз приходи со своей пижамой! — почти отчаянно просит альфу Феликс.       Но его спасает Чонин. Он вовремя вспоминает, что где-то была пижама, купленная в подарок для Джинни на его прошлый день рождения, но благополучно забытая в общежитии. Пижама обнаруживается в подарочной коробке под кроватью, откуда все втроём её и достают.       — А твой альфа не будет против, что ты отдал мне его подарок? — Чан узнает бренд на коробке.       — Он о ней не знает. Куплю новую, — отмахивается Чонин, кидая альфе большое банное полотенце. — Иди первым. После нас тебе горячей воды не достанется.       Феликс чуть ли не заржав, быстро прикрывает рот и переводит испуганный взгляд на Чана. Тот кивает в ответ и направляется в душ. Моется максимально быстро, будто за ним гонится целая стая волков, а не две омеги, ожидающие за дверью.       Через пять минут Чан открывает дверь и удивляется, что на мини-кухне уже всё прибрано. Друзья сидят и молча скролят ленту тик-тока на одном телефоне.       К тому, что происходит дальше, Чана не готовили ни в школе, ни в университете, ни в армии. Омеги заходят в ванную комнату вместе, и не закрываются на защёлку…       — Нини, я не могу больше. Меня от его запаха ведет, как школьника, — шепчет Феликс, буквально срывая с себя одежду. — У меня стоит с того момента, как я сел на то блядское колено. Чудом не залил нахрен все вокруг, — голос Феликса срывается и хрипит. Сам он уже под душем, блаженно подставляет лицо под горячие струи в надежде получить хотя бы моральное облегчение.       — Хочешь, я поеду домой? — не успев раздеться и оставаясь в штанах, предлагает Чонин.       — Нет, Нини. Умоляю! Я не выдержу. Я не хочу, чтоб он подумал обо мне плохо, а потом сбежал, — грустно качает головой. — Чан… Он мне нравится. Мне хочется большего, чем просто секс.       — Тогда тебе точно нужно подрочить! — уже обнаженный Чонин шагает в тесную кабинку к другу и приобнимает его. — Сейчас быстро ополоснусь и выйду.       Чонин убирает руки и вспенивает шампунь, нежно намыливает голову друга, а себе берет немного образовавшейся пены, хихикая. Пена стекает по плечам и спине, завораживая Чонина, и руки спешат повторить тот же маршрут. Но он останавливает себя, быстро омывает тело и выходит из кабинки.       — Чонин! — Феликс зовёт, убирая воду со своего лица, чтоб открыть глаза.       — М-м-м, что милый?       — В последний раз, пожалуйста, — всхлипывает Ликс.       Чонин отрицательно качает головой.       — Это лишнее. Возьми игрушку. Я не думаю, что Чану такое понравится. Хотя, конечно, понравится посмотреть, — Чонин подмигивает, спешно одевается и выходит из ванной.       Чан полулежит на кровати — такой домашний, как будто он с ними уже тысячу лет знаком. На Чонине же пижама, едва доходящая до колен и локтей, но с милыми детскими рисунками утят.       Он подходит, и садится рядом с альфой. Запускает руку во влажные кудряшки Чана, перебирает их, щурясь от удовольствия. А когда распахивает глаза, видит перед собой два ночных океана, в которых плещется цунами.       — Чонин, не надо так делать.       — Извини, я забылся. Скучаю по длинным локонам, — как-то абстрактно отвечает омега.       Быстро подсушив волосы махровой тканью, Чонин вешает оба полотенца на небольшую раздвижную сушку, расположенную возле окна. А потом заваливается на кровать Феликса, ныряя под одеяло.       Из ванной слышатся тихие стоны. Чонин начинает кашлять в попытке обратить на себя внимание.       — Расскажи-ка мне, почему ты расстался с бывшим парнем? — хитрые глаза направлены в упор, а омега уже садится по-турецки под одеялом, показывая что он весь внимание.       Чан долго молчит, вздыхает, но все же начинает говорить:       — Он был замечательным, веселым, милым. Очень смешно говорил с набитым ртом. Но я слишком на него давил. Не слушал его желаний, был импульсивен. Я пытался запереть ураган в коробке. И когда это почти получилось, я понял, что таким он мне не нравится. Я не хочу видеть потухший взгляд и поджатые губы, когда возвращаюсь домой. Я старался все исправить, и он снова расцвел. Я увидел прежний блеск глаз, но этот блеск был уже не для меня. Он просто собрал чемоданы и съехал на съёмную квартиру. — Чан прикрывает глаза сгибом локтя, откликнувшись на подушку, и замолкает.       — Да, Ханни действительно замечательный. Я надеюсь, ты сделал выводы? — довольно едко спрашивает Чонин.       — Сделал. Только я не говорил его имени, — глаза Чана вопросительно смотрят в упор на омегу.       — Мир тесен. Мой брат знаком с Джисоном. Я слышал эту историю, когда мы помогали ему обустраивать ту квартиру.       — Он, он… — голос Чана поникает. — Он встречается с твоим братом? Надеюсь, он счастлив?       — О нет, они просто приятели. Но я знаю, что у Ханни все хорошо. Он играет на гитаре, как всегда хотел, и пишет музыку. — Чонин включает ночник на тумбе, а Чан облегченно выдыхает.       Феликс, стоящий за дверью в ванной, ждёт ещё пару минут, чтобы выйти. Мокрые волосы спрятаны под тюрбан, а вот шелковая пижама персикового цвета больше оголяет тело, чем прикрывает. Дверь открывается, и Феликс спешно выключает верхний свет, спеша нырнуть под одеяло к Чонину.       — Спокойной ночи, — шепчет он тихо.       — Спокойной, — доносится с противоположной кровати.       — Сладких, — Чонин нежно обнимает Феликса, укладывая руку на его талию.       Феликс лежит и не сводит глаз с альфы, пока тот резко не поворачивает голову, чувствуя на себе пристальный взгляд. Но Феликс успевает зажмуриться. И теперь Чан сам рассматривает веснушчатое лицо в полутьме.