Братство без лапок

Ну вот что за… Мари ненавидела… нет, не себя, а то, чем она была. Чем ее сделали и для чего предназначали. Это было больше, чем она сама, и только это имело значение и определяло ее жизнь. И это очень бесило. Помочь мог, наверно, только один человек – отец. Как и всегда. Мари направилась к нему. И меньше всего ей хотелось сейчас с кем-нибудь столкнуться. Но нет – еще только этой Иман сейчас не хватало! Девица гордо кивнула Мари, а та в очередной раз ощутила, насколько же Иман щедрее одарена. Всем, чем только можно. Кроме клятых способностей, которые, видимо, годами пьют красоту Мари и портят ее нрав. А тут еще Иман, вместо того, чтоб спокойно пройти мимо, поинтересовалась: – Ну, и что же вы там нашли, в пустыне? – А вы сами в свою собственную пустыню так далеко не заходите? – По-разному, – она явно проглотила «не твое дело». – Есть черта, за которую не заходил никто, но до нее путь долог. – Нашлись какие-то древние механизмы. Очень древние. Иржи так разволновался… Он же давно этим интересуется, вас это никогда не смущало? – Не особо. Это слишком давние дела, о них ни слова даже в наших преданиях. – Ну так и какие ко мне претензии? Иман не нашлась, что ответить. Видимо, ответ «ты меня просто бесишь» показался ей недостойным. Так что Мари добавила, без откровенного торжества в голосе, только с убежденностью: – Но если фрименам нет дела до прошлого – то не стоит удивляться переменам в самом ближайшем будущем. Да еще оттуда, откуда не ждете. – А, ну конечно. Кто-то очень хорошо использует наши легенды и намекает, что ты у нас… та самая, предсказанная. Иржи тоже нам чужой, но он простой, веселый и интриг не плетет. – Это веселье во многом только маска. Конечно, это не моя тайна, но не так уж он и прост. И вполне может быть, что мы с ним хотим одного и того же. – Завоевать нас, выжить туда, где не выживешь, и забрать все запасы пряности? – Нет. Сделать так, чтобы и здесь зацвели сады. Мари сама удивилась тому, как уверенно произнесла эту фразу. Ощутила вдруг – и правда грядет нечто неведомое, но великое. И, похоже, случится это не без ее участия. Как же ей этого не хватало. Веры в себя, а может, более низменного – чувства собственной значимости. Да, родители, отец чаще, говорили, что она особенная, даже называли надеждой мира… Но что еще можно сказать не особо красивой девочке, которая едва ли сможет добиться чего-то в жизни без умений Бене Гессерит, пусть даже они ей и не положены? Однако вот ведь как жизнь поворачивается. Тяжело, грустно, странно… Но так и рождается вера и уверенность. Хотя на фоне Иман… – Мы не просили, – бросила та. – И Иржи хотя бы что-то рассказывает, а не пытается всех нас дружно облагодетельствовать. И почему-то эти слова не столько обидели, сколько странно обожгли изнутри. – Ладно, – Мари решительно шагнула к ней. – Тогда скажи, что мне сделать, чтобы довольной осталась именно ты? – Довольной? – Иман недвусмысленно фыркнула. – Ну просто покажи, что чего-то стоишь. Если ты близко увидишь червя – что сделаешь? Уже доводилось? – Доводилось, пока были с отцом в пустыне, – Мари решила не говорить о том, что до сих пор не понимала, как же они оба тогда уцелели. Хотя и мелькнула в какой-то момент мысль, что перед кротким взором отца даже черви устоять не могут. – А уже когда к нам прибились? – Нет. Только издали. Но я готова это исправить. – Легко! Пошли. Прямо сейчас! И так и двинули. Вдвоем, и больше никого. Наобум. Впрочем, Иман оглядывалась по сторонам явно со знанием дела. И тампер воткнула в песок так, словно делала это по сто раз на дню. Оказывается, с уверенным видом можно творить любую дичь. А точно ли для Иман это впервые? Земля знакомо задрожала. По правде говоря, Мари тоже вздрогнула, когда песок начал расступаться, выпуская наружу червя… и даже, кажется, не одного. Впрочем, через секунду страх сменился удивлением – Мари не ожидала, что песчаные черви могут быть такими маленькими! Не «форель», но… Раз в пять меньше обычных. И они не казались агрессивными, или… – Ты раньше такое видела? – Мари даже не хотелось убежать. – Нет, – Иман тоже не могла отвести взгляда. – Но они такие маленькие… И хотят поиграть! Ну что, поиграем с ними? – Давай! Каждая приманит одного и… Сможешь? – Ты и приманивай, а я просто оседлаю! – Только не обижай малышей! – А может, им нравится такая немножко агрессивная возня? – Иман уже «выманивала» на себя ближайшего червя, а потом очень быстро отскочила. Давая длинному телу проскользить мимо. А потом лихо вскочила червю на спину. Ловко, ничего не скажешь! Хорошо бы Мари подманить второго червя… нет, не так же, конечно. Более настойчиво, более властно. Управлять им, так же, как Бене Гессерит управляют людскими умами! И она попыталась – просто приказать червю подчиниться ей. Червь покрутил головой. Задумался. И все-таки пополз к ней. И довольно шустро. Стало не по себе, хотя ясно чувствовалось – червь действительно подчиняется ей, и это будет продолжаться, пока она сама этого хочет. Не так ловко, как Иман, но Мари запрыгнула на спину удивительному существу. Ее это уже не так пугало. Скорее, чувствовалось упоение, азарт. Он кружил голову, но не заставлял путы контроля ослабнуть, скорее, наоборот. И это опьяняло еще больше. Казалось, червь понял ее отчаянное желание и старался изо всех сил. Борьба была суровой и жесткой, никто из девушек и их червей не хотел уступать. И в итоге Мари победила. С совсем небольшим отрывом, но несомненно. – А ты отличная наездница, – Иман смотрела на нее без досады, даже с уважением. – Меня пока никто не обгонял! – Ну вот так вот. Хотя, если честно, я сама не ожидала… Черви, похоже, не удивлялись ничему, но играть им явно понравилось. Они даже не сразу скрылись в песке, когда их недавние наездницы направились обратно в поселение – на удивление мирно, только что не держась за руки. И оживленно обсуждая свое приключение. Их растрепанный вид, разумеется, не мог не привлечь внимания. В том числе внимания и Монтанелли, и Иржи, который чуть ли не отвернулся от Мари. А вот отец ее, конечно, равнодушным остаться не мог. – Где ты пропадала? И в таком виде… Все хорошо? – О, пап, все просто отлично, так весело было все! – ну, почти все, царапнуло немного по сердцу, но ладно… – Мы тут устроили небольшие гонки, эти песчаные черви, оказывается, такие быстрые! – Они же чудовища! – Отец, да ты сам вспомни, тебя они… ну не испугались, но зауважали, ну вот и мне подчинились! Отец изменился лицом: – Ты в самом деле управляла червем?! – Да, я его подчинила, и мы очень мило поиграли. – Да уж, – было видно, что Иман не особо приятно это признавать, но все же, – получилось, можно сказать, не хуже, чем у фрименов! – Это, конечно, дорогого стоит, – и от этих его слов у Мари потеплело на сердце, она прямо почувствовала, что отец ею гордится, – но будь осторожна, пожалуйста. И это он еще не знает про поцелуй. Зато… Мари вдруг стало жарко. На секунду под этим взглядом показалось – для отца не тайна странные чувства, которые охватывают ее рядом с Иман. Нет, не просто соперничество или азарт – что-то столь же жаркое, но одновременно тягуче-сладостное. С сегодняшнего дня – еще более сильное. …Тогда Мари замяла разговор, но понимала, что от чувств-то так просто не отмахаться. И сны… Поначалу в них не было вот этого тягучего жара, странной и стыдной истомы. Они просто были подругами, делали что-то вместе… Иногда обнимались, целовали друг друга в щечки. В реальности у них и этого не было. Но после гонки на червях и сны изменились. Ощущения в них стали чуть ли не сильнее реальных. И просто объятий и поцелуев в щеку во сне уже было мало, хотелось ласкать руками смуглую кожу, не скрытую защитным костюмом, хотелось касаться губами губ, впиваться в них, пробуя на вкус, как спелый фрукт, все сильнее распаляя этот стыдный жар в собственном теле, пока он не перейдет в реальность, оборачиваясь вспышкой наслаждения – влажной, острой и тайной. После этого Мари всегда просыпалась. И резко осознавала происшедшее. Молилась, чуть не плакала, старалась забыть. В присутствии Иман обычно было легче, но иногда вспоминалось, накатывало… Особенно с тех пор, как случился, что ни говори, первый поцелуй. В голове то и дело крутилась шальная мысль сравнить – а как это будет с Иман? Так же? А может быть, лучше? Нужны молитвы, или медитация, или изнурительные тренировки. А больше всего – с кем-то поговорить о своем состоянии. Сердце пронзила боль, тоска по матери. Конечно, она не была Бене Гессерит, но как же может дочь говорить о подобных вещах с отцом?! Наверное, не может. Но больше ведь просто не с кем. Надо хотя бы попробовать. Хотя бы с меньшей и более безобидной части правды начать. С Иржи. Он тоже манит, притягивает… Хоть и пришлый, а кровь явно такая же горячая, как у местных. И что бы там ни было, думать о нем как-то правильнее. Хотя поцелуй смутил обоих, и расстались они тогда и не друзьями, и не… чем-то большим. А все из-за ее способностей, будь они неладны. Нет, надо идти к отцу.

* * *

– Послушай, – ох, как неловко было начинать этот разговор, но что остается? – Мама ведь знала, что ты Бене Гессерит, верно? Как она отнеслась к этому? Это не мешало тому, что между вами было? И… Она запнулась, но отец взглянул понимающе. – Ты хотела бы знать, как у нас все было? – Да. И еще – как сделать так, чтобы человек не сомневался, что хочет быть с тобой по своей воле? И что ты не собираешься его использовать так или иначе? – А почему тебя это-то вдруг заинтересовало? Неужели есть кто-то на примете? – Ну… Может быть. Только он уже опасается, что… при моей внешности я могу играть только нечестно. – Да пусть за честь почтет! – Пап, ну ты всегда так говоришь! – А ты все никак не можешь простить себе – или мне? Или миру? – что не унаследовала от нас с мамой внешность, пусть даже и в ущерб способностям? – Скорее, что ты слишком много вложил в мои способности и слишком мало во все остальное. Я свелась к ним, понимаешь? Кем ты хочешь чтобы я была и что сделала?! – Я и не отрицаю, что я виноват, но сейчас… Сейчас твое счастье для меня важнее всего остального! – Отец, вот только в чем оно состоит? Ты знаешь, ты уже все распланировал? – Нет, ну что ты, carina, даже если бы мне пришлось или я считал бы это правильным – я бы не смог. Но все твои способности как раз и могут помочь тебе понять, в чем оно, твое счастье. Надо только направить их в нужное русло. А ты сможешь, я знаю. – Спасибо и на том. Хорошо, если я пойму, что вот он, тот самый – то как сделать так, чтобы он не думал, что его завоевывают нечестными методами? – Все просто. Предоставь ему возможность завоевывать тебя самому. – Если захочет. Это же надо сначала заинтересовать, а потом строить из себя недотрогу… – Скажу так, просто станьте друзьями. Как раз это и трудно после всего случившегося, подумалось Мари. Но вслух сказала: – А как это было у вас с мамой? – Знаю, ты можешь мне не поверить, но мы полюбили друг друга как только увидели. Да, у Ордена были планы, которые они отправили меня воплощать… Но я про эти планы и думать забыл, как только увидел ее. Помнил лишь одно – вот она, единственная, а все остальное не имеет значения… И все вышло будто само собой, – глаза его затуманились от воспоминаний. – Она приняла меня на свое ложе… Так, этого ты не слышала, дитя. Мари даже засмеялась тихонько. – Ну я же говорила, вы ведь даже и не разговаривали между собой особо, дело лучше слов, верно? Я это прекрасно помню, и, знаешь, это как-то не слишком сочетается с твоим советом стать сперва друзьями… – Если ты находишь родственную душу, то вы уже сразу больше, чем друзья. Но не всем так везет, тем более с первого раза… Просто открой ему сердце и привлеки его сама по себе, без всяких умений Бене Гессерит. Ты сможешь, поверь. Для этого достаточно просто любить. Просто любить… Мари задумалась, даже поблагодарить отца забыла. Тот, впрочем, отнесся с пониманием, просто положил руку на плечо. Со способностями или нет – но он любить умел. А вот она… Она ведь даже не понимает толком, кого любит, да и любит ли вообще, или это просто кровь разыгралась под знойным здешним солнцем? Может быть, нужно время. Или какие-то события, которые дали бы понять, кто и чего стоит.