ЗакусочнаЯ

С задней кухни доносится запах чего-то будто свежего, а на деле это просто так пахнет пшеничная мука, что повсюду там, и, похоже, ещё чувствуется дуновение весеннего теплого ветерка где-то со стороны двери. На передней кухне царят ароматы уже готовой сдобы, разнообразной выпечки и упакованных в полосатую бумагу «блюд» на подачу. Чонин ко всему уже привык, как привык и к тому, что все это их множество запахов, если необходимо, может спокойно перебить лёгкий запах пота. Ну что поделаешь, если возникает и такая «ароматная» проблема, когда приходится работать в жарком помещении, где работает от электропитания куча холодильников, тостер, печи и многое другое. Но некоторые работники тут умудряются всё-таки чудесно пахнуть. Например, особо рукастый Хёнджин, который всегда пахнет каким-то стойким, но при этом лёгким цветочным ароматом. Эта персона настолько уникальна, что при необходимости может спокойно встать и начать работу на любой из зон ресторана, будь то зал, передняя/задняя кухня или касса/сборка заказов. На улице весна. Пока такая, вредная, но все же весна. Кондиционер здесь, в этом заведении, включают обычно уже когда лето, и наступает прям лютая духотень с льющимися отовсюду ста потами. И только тогда работники могут спастись от жары, что усиливается ещё и небольшими размерами рабочих помещений. Конечно, можно зайти в морозильные и холодильные камеры для хранения замороженных продуктов, но удовольствия от этого только на миг, потому что следом сразу же холодок кусает за плечи, а если пробыть там подольше, то недалеко и до простуды с реками соплей из обеих ноздрей. И вот такими контрастами приходится постоянно испытывать свой организм, потому что нужно ходить везде и повсюду, по всей территории, и даже на улицу к общим мусорным бакам с большими коробками, наполненными картоном от тех же разных размеров объемных коробок, в которых при доставке привозят все необходимое для функционирования всего ресторана.

🗣️🤲

Настроение замечательное. Всё-таки весна, и как бы ты не хотел, но она влияет на любого окрыляюще, как минимум в лояльном отношению ко всему романтическому. Чонин все вспоминает моменты с их немного странного, местами для него очень неловкого, но в целом очень удачного свидания… Оказывается, в тот день, когда Чонин плакал, у Хана был перерыв, и он просто стустился вниз пообедать. Поэтому, когда смена Чонина закончилась, Йенни пришлось ещё около 3 часов ждать окончания работы Джисона. Ну и к лучшему — как раз этого времени ему хватило, чтобы собраться и в туалете привести себя в порядок, дабы исправить то былое состояние лужи. Хотя Хан успел, пока Чонин растирал и без того красные глаза, поубеждать его, что даже заплаканным он ужасно очарователен. Первое, что бросилось в глаза, в прямом смысле при, так сказать, повторной встрече в тот день, так это, собственно, сама бегущая радостная тушка с взлохмаченными вороньего цвета волосами, которая выскочила на него из-за двери, не успев даже застегнуть свою куртку, и прыгнула с лестницы, забивая на имеющиеся там ступеньки. Хан с разбегу подскочил к Йенни, и, обхватив его под коленками, поднял вверх, отрывая чужие ступни от земли.  — Ой, божее, я же ужасно тяжелыыый… - только и успел взвизгнуть Чонин, рефлекторно цепкой хваткой хватаясь за чужие плечи.  — А мне плевать, — ослепительно улыбнулся Джисон тогда, — мышонок, предупреждаю, что я тебя сейчас поцелую. Мы вроде как договаривались это отложить на свидание, и правильно было бы в конце, - он неловко почесал затылок, поясняя, – но мы пойдём кушать, так что потом целоваться будет неприятно.  — Ох, ладно, — тяжело выдохнул Йенни, но тут же задержал дыхание, когда щекастое лицо Сона приблизилось к его собственному. Ян не очень смыслил в поцелуях, но знал, что в любом случае можно подстроиться. И, что успокоило, пока вел Джисон. А он не спешил. Вначале просто приложил свои губы, чтобы оба лишь почувствовали касание, а после стал переминать то верхний, то нижний ободок алых губок-бантиков Чонина. Губы Хана в ответ Чонину ощутились небольшими, но с бесконечным обволакивающий жаром, уносящим в далёкие дали.  — Хахах, ты можешь дышать, дурашка, — по-доброму со смешинкой в блестящих глазах сказал Хан. Чонин по глупому на пару секунд позже только открыл зажмуренные в две дуги глазки, а после этих слов робко вздохнул и смущённо покраснел. Странным было всю дорогу до любимого места Хана, как он сказал, с самой вкусной лапшой в мире (а ел он много и всякого, значит, подумал Йенни, разбирается) за ручки. Но, как сейчас думал Чонин, это было очень мило. Джисону же тогда было вообще побоку, что на них смотрели люди. Он игнорировал как заинтересованные, так и несколько недобрые косые или осуждающие взгляды. И когда сдавшийся комочек по имени Йенни опущенным взглядом устал сопровождать каждую плиточку дорожки, по которой они шли, и попросил его отпустить свою ладонь, то Джисон ещё ярче заулыбался и с ещё большим упорством стал шире размахивать сцепленным «замком», невербально внушая Йенни уверенность и руша его скованность. Когда они дошли до нужного места, Хан сам взялся заказывать, предварительно поинтересовавшись о продуктах, которые Чонин не ест. Таких не оказалось, и поэтому Джисон стал предлагать пару своих самых излюбленных вариантов из всего, видимо, испробованного им меню.  — О, о, о! Вот эта с морепродуктами очень клёвая!.. А вот там моя любимая с тушёной свининой... Если любишь такое, то можешь взять овощную, моему другу вегетарианцу она очень даже зашла.., — говорил Джисон и сопровождал каждую свою фразу забавными тыкающими жестами указательных пальцев. Мать Чонина бы на это сказала: «Не тыкай пальцами, это не прилично. Лучше укажи на что-то протянутой в нужном направлении ладошкой». Но, похоже, мать Хана была попроще в этом плане, поэтому такими правилами этикета сына не грузила. Он и сам, очевидно, кого хочешь загрузит. В тот день они очень вкусно покушали. Место оказалось и прада замечательным, и Чонин дал себе слово ещё сюда как-нибудь заглянуть, ведь этот миниатюрный бриллиант недорогой, но очень вкусной еды спрятался очень недалеко от его дома. Если бы сам он тут гулял, то, возможно, даже и не заметил этот уголок уюта в тени акаций среди множества подобных пестрых и обязательно кричащих вывесками забегаловок. Уселись они тогда на улице и, пока ели, говорили ни о чем, но время пролетело таааак незаметно и весело, что в конце стало немного грустно расставаться даже до завтра. Эта встреча развеяла обоих, но, что грустно, показалась мигом. Хан постоянно шутил, эмоционально размахивал во все возможные стороны руками, что-то вскрикивал, отчего проходящие рядом люди шугались, а Чонин слушал, кивал и мило подхихикивал.  — Ой, не-не-не, — завопил Джисон, — ну зачееем…так же хорошо сидели, — захныкал он, как только первые капли начали приземляться на плетеную столешницу их столика. Деревья хоть и закрывали их немного от той серой плачущей тучки, но были ещё не покрыты косматой массивной кросоной, которой обычно зеленят деревья в разгар лета. На Чонине в тот день была кожанка, которую в момент их посиделки он просто накинул на свои плечи. Хан тоже имел куртку, от которой было одно только название, потому что, по факту, она могла максимум походить на ветровку. И то, от ветра, очевидно, совсем не спасала, судя по гусиной коже на предплечьях Джисона. И даже её, эту несчастную вещь этот дурачок умудрился обранить где-то по пути, пообещав, что найдет на обратном пути:  — Ой, Йенни, ну кому, ты скажи мне, кому она там нужна. Ничего, подождет, полежит немного на асфальте до моего прихода. Спойлер: ветровка своего хозяина не дождалась. Похоже, что даже одинокие подобия курток кому-то да нужны. Так вот. Йенни тогда был в куртке, и в целом имел привычку предусмотрительно заранее смотреть погоду. Поэтому и наделся тепло, даже слишком, в серый кашемировай пуловер по телу, усложнив его блестяшкой-кулоном. А кожанку взял на всякий случай. И, когда пошел дождь, он безмолвно встал, шумно писанув ножкой стула по асфальту, обошел Хана сзади и накинул на него свою куртку. А после спокойно и также без слов, ничего не поясняя, вернулся в исходное положение - обратно сел на свой стул.  — С-спасибо, — аж заговорился Сон, как только смог вытянутое лицо и расширенные в удивлении глаза вернуть в прежний вид. Хотя, его мимика настолько подвижна, что Чонин пока и не понимает, какое у Джисона спокойное выражение лица. Но тут он точно не ожидал такого жеста. А потом оба собрались и решили перед тем, как расстаться до завтра, ещё немного прогуляться по улицам уже при свете фонарей. Но даже банальная прогулка тогда, с имеющейся внутри Йенни совершенно не давящей неловкостью, а скорее такой, местами приятно щекочущей где-то лапкой под подбородком, было обхаживать знакомые закоулки как-то по-особенному. Даже те же фонари как будто подмигивали не потому, что мограгаешь, а просто…просто потому что они так сами хотят. «Ох, глупость какая…" Наверное должно быть очень плохо для их будущих серьезных отношений то, что они работают в одном месте, почти рядом, якобы это должно всё испортить. Но думать об этом таааааак не хотелось. Вот от слова совсем...

🗣️🤲

Рабочий день сегодня очень спокойный. Чонин уже влюблен в этот понедельник — посетителей мало, да и те заказывают постоянно одно и то же блюдо, и то, которое Чонин умеет, а главное, любит готовить. И у Хана настроение, видимо, огонек: постоянно, в любую свою свободную минутку проходит мимо Чонина как довольный полосатый кот, ластится, трогает, только что не мурлычет, но все время спрашивает «Как дела?» и «Соскучился?». С такими частыми «визитами», конечно, сложно соскучиться, но с Джисоном рядом как-то спокойнее. Даже его присутствие через стену внушает Чонину чувство умиротворения. Удивительно, но рядом с ним и расстраивания по поводу мелких рабочих косяков или какие-то неприятные замечания ненадолго задерживается в голове, тихо, мягко и бесследно выплывая по реке сознания прочь. Ощущение, будто у тебя зависимость от телефона и нужно, чтобы он всегда лежал где-то поблизости для собственного спокойствия. Но тут с человеком. Грубо, жутковато, да и любая зависимость пугает. А Чонина это сейчас попросту не волнует. Он будто даже хочет сейчас, в данный период своего жизненного пути, быть зависимым. «…человек — сам по себе зависимое от всего существо, даже если о наличии какой-либо зависимости у себя конкретный индивид может даже и не подозревать: от вредных привычек, таких как сигареты алкоголь, до сладкого, солёного, острого и каких-либо конкретных продуктов или веществ. Сюда же входят и зависимости от особых ритуалов, занятий… Мы зависимы от всего…» ...Какие только размышления не лезут в пустую голову, когда единственное полезное, чем ты можешь занять её на работе — это вспоминание алгоритма приготовления блюд и последовательности добавления в них каждого из ингредиентов, в то время как руки, собственно, это воплощают. Потому что любимые гаджеты и посторонние предметы в рабочее время запрещены, как и стоять без дела. Вот уже и время обеда миновало, то есть весь поток голодных гостей усажен по всему периметру ресторану, сыт и доволен (хотя, когда как, бывает по-разному, и жалобы тоже). Поэтому Чонин радостный отпросился у Минхо отойти на перерыв подобным, немного странным образом:  — Можно я пойду на обед? — спросил Чонин.  — А? Аааа, — отозвался перехваченный на пути куда-то по своим менеджерским делам Хо, по виду потерянный немного. Он лишь рассеянно проморгался, и помял рукой затекшую шею, — хочешь на обед?  — Получается.  — Эхх, нууу, идии, — а это как собаку спустить с цепи — Чонин тут же удрал… На свободу, на свои законные 15 минут, чтобы проветриться и погреться под лучами ласкового солнышка. Подышать не душными и душистыми кухонными порами, а свежестью… …бутерброд, который Нин сделал себе с утра в качестве ссобойки оказался на редкость вкусным и даже не слишком сухим. После уничтожения оного Чонин его ещё и запил, поэтому ноющий до этого желудок с поклоном в ноги отблагодарил своего хозяина, теперь радостно побулькивая. Сытый и довольный Чонин уже готов был ворваться в рабочий ритм ещё на пару часов своей смены, отдохнув и получив второе дыхание. Он одел фартук, помыл и продезинфицировал руки, натянул на них слипшиеся поэлителеновые перчатки и оглянулся. Прилегающие к кухне зоны и сама передняя кухня были пусты, ни единой души не было поблизости, но со стороны задней послышался лязг железных решёток, на которых запекалось мясо. Значит Хан весь в работе. Поэтому Чонин, изначально проверив наличие необходимого количества мяса в горячем шкафу для его хранения, просунул голову в щель между им и стеной, чтобы с улыбкой звонко крикнуть и уведомить Сона о том, чего там не хватает.  — Джисон, нужна ещё куриное филе №3, говядина №5 и…  — Я знаю! — с краснющими глазами вскочил с полуприсяда Хан, звонко уронив что-то на пол, и страшно рявкнул, — я знаю! Уйди отсюда! И повар Чонин вернулся на свое рабочее место. В это время на табло монитора высветилось пару заказов от гостей, которые нужно приготовить. Этим Чонин и занялся. А точнее его руки, потому что голова сейчас неожиданно занята мыслями о другом. Чонин понимал, что Хана точно до этого успели достать люди, что заменяли Чонина, пока он обедал. Не он сам виновник повышенного раздражения или даже злости Джисона, раз тот так ужасающе крикнул до пробежавший волны дрожи внутри. Не он, не Чонин. Но мозг отказывался это понимать, принимая на свой счёт. Поэтому под совсем не приятным впечатлением Чонин с десяток минут втупую пялил куда-то в пространство между полкой с упоковкой и гастроемкостями с продуктами на саладетте и просто на автомате лепил булки, руководствуясь чисто двигательной памятью.

🗣️🤲

Пару отданных заказов спустя Хан, по видимому, разгреб свой собственный завал и выплым на территорию Чонина. Он погладил его по предплечью, потрогал за плечо, но был проигнорировал. Чонин успел внутренне остыть, но все ещё немного на него дулся, поэтому никак не отвечал.  — Эй, ты чего, обиделся? — всё-таки спросил Джисон, наклоняясь ниже и приближаясь к Чонину в попытке взглянуть на его лицо и перехватить взгляд. Не удалось, Чонин хорошо справлялся с ролью очень увлеченного и занятого человека, который якобы его не слышит. Поэтому Хан не стал больше его беспокоить. Так как пока ему делать было нечего, он прошел мимо, ближе к зоне, где паковали готовую продукцию. Там, упираясь локтями о жестяную столешницу, ладошками подпирал свое округлое личико миловидный пакер (тот, кто пакует заказы) Феликс и наблюдал за процессом приготовления того, что заказал посетитель.  — Чего это он? — спросил Джисон, повернувшись также в сторону Чонина и попытался скопировать насколько это возможно позу Фела, но в его положении она оказалась не такой удобной.  — Ох, этих влюбленных не понять… — учащенно помахав лёгкими, как бабочки, ресничками, воодушевленно ответил тот.  — Эмм, честно говоря, Фел, я и тебя не всегда понимаю. Уж прости.  — Не страшно. Тебе это и не обязательно. У меня есть как минимум один человек, который на данный момент полностью меня понимает…  — П…прости, а почему на данный момент?  — Ну вот так получается по жизни… Ээхх, — с бесконечной, но лёгкой грустью-печалью проговорил Ликс, — позже поймёшь. Хан действительно сейчас эти странные и размытые в формулировках нравоучения не очень понимал. Но бесконечно доверял словам хоть и младшего, но более умного, чем он сам, человека. Ведь не раз у него работали эти туманные Феликсовы советы. Или это зависит от того, как ты их для себя интерпретируешь?  — Если он тебе нужен, и ваше взаимопонимание тебе важно, то поговори с ним. Может даже лучше прямо сейчас. Этот твой мышонок, похоже, очень мягкое существо, но, накопив достаточно обид, может превратиться в колючего фыркающего ёжика. Вот тогда ты к нему уже не подойдёшь, увы… Хан тут же спохватился. Ежик ему не нужен. Ему понравился именно мышонок, именно этот мышонок. Но возникшая вновь работенка не дала Джисону разрешить все сразу после этого мини-диалога.

🗣️🤲

 — Фуууф, что-то я немного устал, — пожаловался воздуху Сон, вытягивая конечности и прогибая назад свою задубевшую за время работы спину. А потом на полпути невесть куда стопанулся и вдруг вспомнил, что должен был погорить с Чонином, — вот черт! — и он подорвался, помчался на первый этаж. Ох, как же ему несказанно повезло, что Чонин по завершению своей смены внезапно решил задержаться и перекусить. Поэтому ещё из-за поворота белого узкого коридора Хана улыбнуло от увиденной умилительной мордашки с набитыми щеками и глазами-улыбаками в большой черной оверсайз худи, добавляющей ещё пару балллов к уюту и домашности его вида. Спину обдало жаром, когда кто-то подсел к Чонину, утаскивая в тягучие, но крепкие объятия. Нини тут же потерялся, не зная что делать, и куда бежать, кричать от неожиданного вторжения в личное пространство, но вытянутая перед лицом рука тут же его успокила. Чонин только по ним мог узнать Джисона, потому что его руки ему сразу понравились. Несмотря на то, что они немного по-мужски грубоватые и увечены, хотя лучше сказать украшены мазолями от работы и мелкими царапинками, все равно они великолепны. В глазах Чонина, разумеется, потому что в их массивности он видит силу, а по следам — трудолюбие. Ладонь приветственно раскрылась и качнулась, приглашая взять себя. Чонин вложил в неё свою, и рука Хана тут же нетерпеливо сильно сжала в ответ. Довольный Джисон следом уложил свою голову на сгорбленную от такого положения спину Чонина, греясь и грея ласковыми тёплыми объятиями не только тело, но и душу. А Нину много и не нужно. Он тут же растаял, где-то на задворках сознания поражаясь самому себе и тому, что не чувствовал раньше в себе такого: плещущейся в Его присутствии невероятной нежности. Быть одним целым теплым клубочком было приятно и легко, будто и усталость после рабочего дня, которую Чонин пытался облегчить заеданием вкусняхами и просмотром забавного видосика, испарилась. Так они просидели пару минут, просто обнимаясь. Хан пару раз пытался притереться ещё ближе, после чего Чонин пищал «Я сейчас упадууу», потому что сидушка и правда была способна уместить только одну неширокую попу. А после Джисон вообще приподнял Йенни и полностью усадил на свои колени. «Вот так лучше».  — Хаха, знаешь что забавно, — внезапно рванул висевшую тишину смешливым голосом Сон.  — М?  — Это то, как ты, когда работаешь, бывает останавливаешься на секунду, чтобы ориентироваться. И в это время, даже того не замечая, ворочая головой в разные стороны, постукиваешь пару раз пальцами. И только потом продолжаешь также мотылять по кухне, хахах.  — Ээээй, ты меня дразнить вздумал? — наигранно хотел было обидеться Чонин.  — Ахах, да нет, что ты, бусинка, просто как факт говорю. И это в тебе тоже мило. Любые мелочи милые, ходячая ты моя милота! - бесконечно мягко произнес Джисон, от чего сердце Нини заметно подтаяло, а сознание поплыло.  — Вот про ходячих некрасиво прозвучало, сразу мертвецов вспомнил, — ответил, сморщившись, Чонин, но быстро был прерван собственным внутренним порывом. Он робко повернул голову назад, будто наворожденный слепой котенок, тычась носом в чужое плечо в поисках дополнительной ласки в виде поцелуя. Ответной реакции долго ждать не пришлось. Хан, подняв голову, тут же подарил такой невероятный, трепетный и мягкий поцелуй, вкладывая в него и извинения, и то, что скучал, и то, что любит. А после потерся щекой о шею, нашел удобное положение в её изгибе, и, кажется, начал засыпать… …замечательно, что обоим одинаково комфортно друг с другом.