Сирень

Я приду, когда зацветёт весна И покрасит в розовый собой облака Соберу букет полевых цветов и спрячу И моё сердечко болит от любви Просто слушай, ничего мне не говори Первое свидание последней весны, я плачу Сколько обнимал, сколько целовал Украшал рисунками холодный подвал Что же ты кричишь, не давая спать, ведь тебе не убежать Постучалась ветками сирень в окно Сыпет лепестки на бетонный пол Сколько слез и радости ты нам принесла, долгожданная весна

– Сергей? Здравствуйте, меня зовут Ольга, меня отправили встретить вас. – Здравствуйте! Секунду, пожалуйста, я докурю, хорошо? – Конечно. Сергей торопливо затянулся на четверть сигареты, чувствуя себя неуютно: Ольга рассматривала его пристально, не мигая, не отводя взгляда. Не то, чтобы Сергей считал себя качком, он трезво понимал, что худой, но достаточно высокий и широкоплечий, поэтому Ольга его действительно удивляла. Выше него сантиметров на 10, грузная, но не толстая, а именно тяжелая, с широкими плечами и узкими в соотношении бедрами, с низким, сипловатым, но даже приятным голосом, она на удивление не выглядела смешно и карикатурно в свободных штанах и туфлях на невысоком каблуке. Маска, по ковидной моде, брендированная, закрывала нижнюю часть лица, но накрашенные глаза были красивые, почти черные, умные и внимательные. Темные коротко стриженные волосы аккуратно уложены. У Сергея даже сложилось впечатление, что это транс, но он тут же одернул себя, чтобы не пялиться. Ну транс и транс, да мало ли какие люди работают в индустрии моды, политкорректно и инклюзивно решил про себя Сергей. Статус звезды и советы старших товарищей научили его работать с аудиторией и не говорить, а лучше и не думать то, за что могут «отменить». Его карьера только начиналась, и похерить ее так бездарно было бы большой глупостью. Сергей выбросил окурок. – Я готов. – Отлично, пойдемте, пожалуйста, по лестнице. Тут у нас группа компаний, мы занимаем все здание. Так быстрее, я вас сразу в гримерные отведу, где вас Алена уже примет. – Как скажете. Точно так же Сергей отмахнулся от навязчивого ощущения опасности, поворачивая за какие-то мусорные баки: да что может случиться в центре Питера днем? Он не хиляк, да и Ольга явно даст отпор кому угодно. Удара по голове он даже не почувствовал, просто свет померк – и все. Сергей пришел в себя явно в багажнике автомобиля, связанный (скованный?) по рукам и ногам, с кляпом во рту и мешком на голове. Подавляя приступ паники, попытался понять, что происходит. Машина ехала по ощущениям быстро и ровно, движок гудел оборотисто и мощно. Похоже на трассу? Может, попробовать спровоцировать сигналку, аварийку, открыть дверь багажника, привлечь внимание гайцов? Или подождать? Вдруг это пранк тупых приятелей? Коллег из театра? Было страшно. За этими мыслями Сергей пропустил, когда автомобиль сбросил скорость и съехал со скоростного шоссе. Его пару раз чувствительно приложило о борта на поворотах – и поездка подошла к концу. Дверь багажника открылась, даже сквозь ткань мешка пуская свежий воздух; одуряюще пахну́ло сиренью. Его взяли за пояс, усаживая, а потом взвалили на плечо и понесли. Сергей попытался сопротивляться, но голова от удара кружилась, а темнота дезориентировала. Прохлада весенней улицы сменилась теплом и тишиной помещения, аромат сирени – запахом обитаемого жилья, тепла, домашней стряпни. Его полуусадили-полууложили на мягкое, предположительно, диван. Сергей потряс головой; шеи коснулись руки, снимая мешок. Ольга уже совершенно не выглядела Ольгой («Скорее уж Антоном!» – нервно пошутил про себя Сергей). Никакой обманчивой пухлости и грузности, никакой женственности – перед ним стоял высокий накачанный мужик с безумной нежностью в глазах, хранивших уже только следы макияжа. – Ну вот ты и дома, Сереж. Ты в безопасности. – Ольга? Ольга, перестаньте, отпустите меня, это какая-то ошибка! А если шутка, то не смешная! – Ты просто забыл, Сереж. Забыл про нас. Про нашу любовь. Но я не обижаюсь. Ты не виноват, виноваты те, кто это все с тобой сделал. С твоим разумом, с твоей памятью. Я помогу тебе. Ты вспомнишь. Ты все вспомнишь.