Принцесса и Кайзер

      Гровер,       Мы атакуем после высадки ваших войск. Пони и грифоны объединятся и победят Кризалис. Как только Нова Грифония будет повержена, мы двинемся на юг. Граница едва защищена. Потребуется время, чтобы пони приняли Рейх в качестве союзника. Предыдущие принцессы постоянно выступали с критикой вашей державы.       Флари застонала, скомкала письмо с помощью своей магии и бросила его в кучу подобных бумаг рядом со столом. Ее спальня освещалась лишь тусклой лампочкой на комоде, что привело к промаху принцессы. Продолжая сидеть на табурете, аликорн повернулась в ее сторону и влила в лампу немного своей магии, заставляя ее светить гораздо ярче. Лучи света упали на огромную дыру в стене, некогда бывшую дверью в ее комнату. После очистки помещения от мусора оказалось, что письменный стол, стоявший у дальней стены, не пострадал, когда Торакс ворвался в комнату.        Сквозь дыру в стене ее комнаты открывался вид на комнату Торакса. В своем буйстве он проломил и ту стену, но из-за темноты Флари лишь смутно могла разглядеть гостиную и кухню. Сегодня он вернулся ближе к ночи после того, как вместе с Кэтрин, их неофициальным представителем по связям с грифонами, спланировал перевоз герцландских беженцев из гетто. Направляясь в свою спальню, чейнджлинг не сказал Флари ни слова, только кивнул через дыру в стене. Розовый аликорн все равно не хотела с ним разговаривать.       Пол был грубо залатан запасными досками из подвала, а испорченные обрезки дерева были унесены вниз, к центральной котельной. Они пригодятся для растопки, если во время заморозков в доме снова отключат отопление. Сейчас была середина весны, но после того, как эквестрийские погодные команды перестали существовать, север Эквуса славился резкими и неожиданными похолоданиями. Благодаря поспешному ремонту, проведенному Флари, здание удалось спасти от обрушения, хотя теперь оно и выглядело немного уродливо. Ее комната сильно продувалась из-за большого количества дыр и трещин, поэтому она не снимала свой летный костюм.       Флари обмакнула перо в чернильницу и вздохнула. Она предпочла бы писать карандашом, но это нарушило бы стандарты дипломатической переписки между двумя суверенами, даже если письмо прочтет только Гровер. Самой Флари было плевать на королевский этикет, но отрицать значимость выверенной годами системы было невозможно. По той же причине она использовала на своих письмах королевскую печать с маминой кьютимаркой. Обычно каждая принцесса использовала свою кьютимарку на официальных документах, но Флари все еще оставалась пустобокой. Она старалась не волноваться по этому поводу, ведь после войны большинство пони начали находить свое призвание гораздо позже, чем раньше.       Она отодвинула тарелку и пустую кружку на край стола и взяла еще один лист бумаги из стопки на кровати. Когда она начинала писать несколько часов назад, стопка была значительно больше. Впрочем, в ящике хранилось еще больше бумаги.       Суп и кружку воды ей принесла Арекс после полуночи. Ее пони воспользовались большим общим котлом и в сумерках варили суп для беженцев. С улицы до Флари доносился шум: часть грифонов распевала герцландские застольные песни. Арекс посмотрела на ее наброски письма.       — Принцесса, может я могу тебе помочь? — спросила она.       — Нет, — резко ответила Флари. — Я пишу на эквестрийском. Гровер знает его. — С помощью магии она взяла предназначенные ей тарелку и чашку, перенося их на стол. — Спасибо. — рассеянно ответила она.       Это было несколько часов назад. Заработавшись, Флари забыла о супе и съела его уже холодным, когда ее желудок начал урчать. Она так и не добилась какого-то прогресса в работе над письмом. Принцесса знала, что ей нужно сказать, но не знала, как это сказать и какие вопросы задать. Это не были переговоры, сейчас Гровер не сможет ответить на ее письмо. Впервые их переписка стала походить на официальную корреспонденцию между правящими монархами, а не на разговор между двумя друзьями, рано оставшимися без родителей.       — Я не должна упоминать предыдущих принцесс. — пробормотала Флари. — Он уже знает об этом. Так я выгляжу слабой. Нужно просто согласиться, не рассуждая о планах ведения войны. — Она подняла испачканное чернилами копыто и поправила корону, надетую на спутанную гриву.       Полет до Грифенхейма займет достаточное количество времени. Всегда остается шанс, что письмо перехватят. Селестия могла развеять ее заклинание и прочесть ее письма, следовательно, всегда есть вероятность, что так могут сделать и другие. Это было важно. Она должна найти баланс между расплывчатостью и твердостью. Она должна дать понять, что собирается выполнить свою часть работы.       Флари кашлянула и опустила копыто. Торакс не понимал. Это был последний шанс спасти Эквестрию и Кристальную Империю. Это был последний шанс вернуть себе трон и наконец-то вернуться домой. Ее пони уже достаточно настрадались.       Аквелийцы станут проблемой. Они терпели ее переписку с Гровером, но для них это была жеребячья шалость, обмен колкими ответами через океан. Им бы не понравился союз с ним, но Флари было трудно представить, что они направят оружие на нее. А даже если и так, аликорн сможет с этим справиться.       Проблемы возникнут и с местными грифонами. Жители гор и фронтира уже однажды восстали против правительства; они никогда не согласятся с тем, чтобы ими управляли из Грифенхейма, расположенного где-то далеко за океаном. Они были готовы сражаться на стороне Флари против Уэтера, но они не пойдут за Гровером. Флари уже забраковала три письма с вопросами о статусе Нова Грифонии. Дасти могла утверждать, что когда-то этот регион был частью Кристальной Империи, но Гровер был кайзером грифонов. Земля и живущие на ней грифоны были малой жертвой ради спасения их дома.       «Свет Эквестрии не угаснет, пока мы помним о нем».       Флари откинулась на спинку табурета и закрыла глаза. — Я должна это сделать.       «Вы должны делать то, что считаете лучшим для своих пони, даже если это противоречит их воле».       Флари кивнула. — Я должна это сделать. — Она снова взяла перо своим телекинезом.       — Принцесса? — прозвучал голос из коридора. Найтшейд заглянула через дыру в стене. — Все в порядке? Я слышала разговор.       — Я в порядке. — тихо ответила Флари. — Я просто разговариваю сама с собой. — Она махнула крылом, отпуская стражницу, и бэтпони потащилась обратно на свой пост. После того как кобыла ушла, Флари накрыла комнату щитом, отрезая коридор. Ей нужно было сосредоточится, и отвлекаться было недопустимо. Аликорн начала писать новое письмо.       Кайзер Гровер,       Я согласна. Мы с радостью поддержим ваше вторжение. Часть верных мне войск – уроженцы Нова Грифонии и Аквелии. Борьба на стороне Рейха не дастся им легко. Мне нужны гарантии их безопасности и помилования. Грифоны под моим командованием не должны пострадать после начала вторжения.       — Если он не согласится, тогда мы… — Флари с трудом пыталась придумать хоть какое-то решение.       «Грифоны могут уходить, если хотят; я не причиню своим подданным ещё больше вреда».       — Нет, он согласится. — сказала Флари. — Он точно согласится. Мне не стоит даже упоминать об этом.       Флари бросила черновик к остальным и взяла новый листок. Она не станет спрашивать о будущем местных грифонов. Они смогут обсудить это при личной встрече.       «Ты плохо играешь в эту игру, кобылка. Оставь ее взрослым».       — Мы ничего не должны ни местным, ни республиканцам. Мы можем сражаться с ними. — решила Флари. — Нам помогут грифоны фронтира и аквелийцы. Некоторые могут не понять мой выбор, но это неважно.       «Наша принцесса проводит больше времени, помогая им, словно они ее собственные пони, чем любой грифон из Уэтера».       — Это не предательство. С ними все будет хорошо. — рассуждала Флари. — Может быть, несколько лагерей. Все в порядке.       Кайзер Гровер,       Мы поддержим ваше вторжение. Прибрежное ополчение находится под командованием Нова Грифонии и беглых республиканцев. После высадки ваших солдат мы сможем быстро разгромить их и двинуться на юг, на Кризалис. В Нова Грифонии нужно будет выставить гарнизоны, регион нуждается в контроле.       Флари Харт отложила перо и посмотрела на пустую тарелку.       «Здесь лучше, чем в шахтах».       Взмахом рога она откинула тарелку, роняя ее куда-то на пол под кроватью.       Флари тяжело вдохнула и захихикала. — Нет, нет, не трудовые лагеря. Это совсем другое. Они были предателями.       «Ее семья посещала какие-то собрания. Полиция нашла брошюры оттуда в их доме».       — Ему нужно было сохранить Рейх. Это не имеет значения. Он не такой же, как Кризалис.       «Всех пони в тех лагерях стоило расстрелять».       Флари скомкала бумагу и бросила ее на пол. Магией она дотянулась до кровати и схватила простыню. Бумага кончилась. Она попыталась открыть ящик, чтобы достать еще пару чистых листов, но его снова заклинило, и он задребезжал под нажатием ее копыта. Аликорн со всей силой дернула за него, с треском вырывая его из стола.       Она опустила ящик на стопку выброшенных писем и достала чистый лист. Ничего страшного; стол всегда был хламом, которому самое место на свалке. Флари обмакнула перо в чернильницу и поднесла его к странице, обдумывая, что написать.       Ничего не приходило ей на ум.       Она грубо опустила перо на страницу, оставляя большую кляксу, и потерла глаза передними ногами. Она зевнула и с трудом сделала вдох. Было уже поздно, но к утру письмо уже должно было быть написано. Чем быстрее она отправит ответ, тем скорее они смогут приступить к работе. В конце концов, нужно было разобраться и с беженцами из Герцланда.       «Простите меня, милорд».       Флари еще несколько раз кашлянула и расстегнула летную куртку. В воздухе было настолько много пыли, что Флари становилось трудно дышать. Она встала, отряхнула комбинезон и принялась расхаживать по комнате, хлопая крыльями, чтобы очистить воздух.       — Кто остался? Никого не осталось. — говорила себе Флари, шагая по спальне.       «Ни осталось ни одной страны, у которой можно бы было просить помощь».       — Отец был прав. Остался только Рейх. В Речной Федерации бардак, а Зебрика – это поле боя для варлородов. Разве у нас остался какой-то другой выбор? Эквестрия умирает.       «Он сделал все, что мог, когда это было важно».       — Эквестрия умирает. — повторила Флари. — Это наш последний шанс. Мы просто не можем позволить себе упустить его. Иначе мы обесценим все, через что мы прошли.       «Все пони потеряли кого-то. Единственное, что нам остается делать – это продолжать идти вперед и делать так, чтобы эти потери что-то значили».       Флари остановилась и расправила крылья, чтобы размять их. Их размах уже почти сравнялся с размахом крыльев Спайка. Она поправила парочку выбившихся перьев и покачала задней ногой. Светло-розовая кобыла была выше большинства жеребцов, но весь ее рост приходился на ноги и мускулы. Честно оценивая себя, Флари признавала, что ей было далеко до привлекательности ее матери; скорее, она была просто очень крупным подростком. Маленькая корона опять начинала натирать ей голову, поэтому она поправила ее своим передним копытом.       Флари снова кашлянула и захлопала крыльями. Из-за недостатка света она прищурилась, силясь разглядеть пыль, но не увидела ее. Принцесса зажгла свой рог, вливая еще больше магии в лампу. Она загудела и загорелась так ярко, что на нее невозможно было смотреть. Флари оглядела комнату и произнесла уже третье за ночь заклинание уборки. Пыли в спальне не осталось.       Флари сделала глубокий вдох, но в груди было тесно. — Почему он ничего не сказал о беспорядках? — Она просто не могла выбросить это из головы.       «Все должно измениться, и я изменю это. Я хочу отличаться от своих предков».       Хвост хлестнул ее по ноге. — Ему не оставили выбора.       «Я могу лишь принести свои извинения за то, что позволял этому безумию продолжаться так долго».       Флари снова закашлялась, судорожно пытаясь вдохнуть. Ей было трудно глотать, во рту словно образовалась пустыня. Взяв со стола пустую кружку, она рысью направилась в ванную. Кружка легонько покачивалась в ее магической хватке. Сама ванная комната не пострадала от недавних разрушений, но Торакс задел проводку, поэтому в ней не было света. Флари оставила дверь открытой, позволяя лучам света от лампы на комоде освещать ванную. Она подошла к раковине и отодвинула зубную щетку в сторону. Зеркало все еще было кривым, и под таким углом она не могла разглядеть свое отражение.       Флари открыла кран, наполняя потрепанную кружку водой. Она сделала глубокий вдох и закрыла глаза.       «Как мой эквестрийский? Надеюсь, что он хорош!»       Она сделала глоток и плеснула немного воды себе на мордочку. Она выдохнула с облегчением, чувствуя себя немного лучше.       «Я изучаю все языки своих подданных».       Флари поперхнулась и уронила кружку. Она разбилась, ударившись об пол.       — Нет. — рассмеялась она. — Нет, Гровер бы так не поступил. Он здесь не для этого. Он обещал.       «Принцесса Флари Харт: Я, Гровер фон Грифенштейн, клянусь богами, что помогу тебе вернуть трон, когда достигну совершеннолетия».       — Он обещал. — убеждала себя Флари.       Она посмотрела на зеркало и подняла переднюю лапу, чтобы поправить его и увидеть свое отражение.       Оттуда на нее своими водянистыми глазами уставилась Сери.       «Он обещал помочь мне».       Ударом копыта Флари разбила зеркало и, переступая осколки стекла, отступила из ванной. Ее крылья судорожно дергались, ударяя о бока и хвост. Она снова закашлялась и попыталась сделать глубокий вдох. Корона впивалась в мех под ее гривой.       Она споткнулась о стол и, задев крылом табуретку, опрокинула ее. Флари Харт отшвырнула ее; влетев в кровать, табуретка развалилась. Она не переставала кашлять и пытаться вдохнуть. Казалось, что сейчас она задохнется. Принцесса уперлась копытами о стол и уставилась на чистый лист бумаги. Она оставила перо на верхней части страницы, но сейчас чернила растеклись по всему листу, покрывая его вязью больших круглых пятен.       Флари моргнула, и чернила превратились в кровь. Она уже залила весь стол и постепенно стекала на пол, образуя мерзкие лужицы.       «Гроверы всегда были жестокими».       Корона словно змея обвивала ее голову. Флари не могла дышать. Корона душила ее.       «Они были жестоки по-разному, но жестокость в конечном итоге одинакова».       Флари Харт обеими копытами вцепилась в золотую ленту и попыталась снять ее.       «Даже в худшем случае, ты не опустишься до уровня Сомбры; у тебя доброе сердце».       Она будто прилипла. Флари отчаянно дернулась и, спотыкаясь, отошла от стола на двух копытах.       «Я не могу с чистой совестью позволить, чтобы судьба Эквестрии зависела от милости одного злобного грифона».       Корона оторвалась от головы и тут же вылетела из ее копыт. Она с легким стуком упала на пол и несколько раз прокрутилась, прежде чем окончательно замереть. Золото сверкало на свету от лампы. Флари рухнула на бок и уставилась на нее. Она открыла рот, чтобы закричать, но не могла перестать хватать ртом воздух.       «Пожалуйста, ответьте. Пожалуйста. Нельзя возвращаться пустым».       Она прижала копыто к груди, намереваясь сделать дыхательное упражнение, которому ее научила мать.       «Моя семья или моя страна».       Копыто дрожало, но она не могла убрать его. Корона блестела перед ее мордочкой.       «Любовь — это смерть долга, Флари».       — Мне жаль. — задыхаясь, произнесла она, глядя на свою корону.       «У него есть причина помочь нам».       — Мне жаль. — прошептала она, ударяясь головой об пол. — Я не могу.       «Если он не вернется с запечатанным ответом от тебя, всю его семью убьют».       Она подобрала под себя лапы и хвост, обнимая себя крыльями. Она плакала, чередуя всхлипы и мелкие вдохи.       «Я горжусь тем, что я твой друг, принцесса Флари».       — Я не могу сделать это. —всхлипнула принцесса Флари Харт, отворачиваясь от короны.       

***

      На следующее утро Флари нашла Торакса, сидящим на ступеньках дома и смотрящим на улицу. На нем была коричневая форма Нова Грифонии и седельная сумка. Флари села рядом с ним, держа в правом крыле запечатанное письмо. Ее летный костюм был застегнут, а фиолетово-розовая грива по-уставному коротко подстрижена, облегчая ношение летного шлема. На ней не было ее короны.       Солнце только начинало свой ежедневный путь, поднимаясь на востоке, но его свет уже пробивался сквозь облака. На улице было совсем немного пони, которые либо несли вахту, либо возвращались с ночных вахт на фабриках. День выдался по-весеннему теплым. Предстояло патрулирование и летная практика. Флари должна была принять в них участие.       Торакс взглянул на нее, но ничего не сказал. В передних копытах он держал кружку кофе. Это была одна из немногих кружек с ручкой. Он просунул ее в отверстие на левом копыте, чтобы поднять кружку и сделать глоток.       Флари расправила крыло, показывая чейнджлингу письмо. — Как Фредерик? — спросила она.       — Все еще не пришел в себя. — доложил Торакс. — Будет лучше, если один из чейнджлингов полетит, чтобы доставить письмо без проблем. — Он взял письмо своей магией и осмотрел сургучную печать на конверте.       — Гровер ждет Фредерика. — ответила Флари. — Мы отправим его. Он не будет доверять письму, принесенному чейнджлингом.       — Как прикажете, принцесса. — ответил Торакс. Он положил письмо в седельную сумку и сделал еще один глоток. — Ему нужно время, чтобы прийти в себя.       Флари смотрела на пустую улицу. — Где Кэтрин и остальные грифоны?       — На пути на фронтир. — ответил Торакс. — Сейчас их достаточно мало, чтобы мы могли разместить их в одном отдаленном городке и разобраться с ними уже после начала вторжения. Скорее всего, они просто попытаются улететь, как только для всех станет ясно, за кого мы сражаемся.       — Куда они смогут пойти?       Торакс пожал плечами.       Флари немного посидела в тишине и позволила утреннему свету согреть ее раскрытые крылья. — На пристани остались еще беженцы? — спросила она.       — Да, но их задерживают республиканцы.       — Выведи их оттуда и вывези на фронтир. Укрепим границу против Кризалис.       Торакс покачал головой. — У нас нет времени. Нам нужно планировать, а они станут только обузой.       — Я отказала ему.       Торакс отложил кофе и повернулся к ней лицом. Флари продолжала смотреть на улицу.       — И я сказала, что, если ему хоть на каплю не наплевать на меня, — вздохнула Флари. — то он должен отпустить семью Фредерика.       Торакс облизнул клыки и попытался ответить. — Почему? — ему наконец удалось спросить. Он перебрался через ступеньки, присаживаясь к Флари.       — Не знаю. — призналась Флари. Чейнджлинг прислонился к ней, и она обняла крылом жеребца, который, однако, был меньше нее.       — Если дело в том, что я сказал… — начал он.       — Дело не в этом. — Флари покачала головой. — Не только в этом.       Торакс какое-то время молчал, прижимаясь к ней. — Чем ты хочешь заниматься?       — Я пилот. — ответила Флари. — Я дала клятву защищать Нова Грифонию.       — Это будет тяжелая война.       — На стороне Нова Грифонии буду я.       — Уверен, им понравится, что принцесса будет летать на их стороне. — заметил Торакс.        — Я не принцесса. — ответила Флари. — Я просто аликорн. — Она опустила свою голову на голову Торакса, осторожно избегая его рога и плавника. — Я люблю тебя. — прошептала Флари Харт.       — Я тоже люблю тебя. — прошептал в ответ Торакс.