рыбки и фисташки

///Задумываясь о настоящем///

      На вкус яичница была лучше, чем на вид. Итачи уже не беспокоили дребезжание холодильника и бегающая по трубам крыса. Оно было таким же терпимым, как попавшийся пересоленный кусочек. Назвать этот завтрак скудным было бы неправильно, убедил себя он. После неспешным шагом направился к кухонной мойке. Вода шла холодная, напор был слабым. Кто-то сказал бы даже возмутительно слабым. А к тому времени, как он закончил с мытьем тарелки, теплее вода, к сожалению, не стала. Брови его могли бы свестись к переносице, а пытливый мозг – начать искать решение проблемы с холодной водой. Он мог бы отправиться на поиски надоедливой крысы. Настроить холодильник. И даже заправить постель. Конечно, мог бы. Будь это его квартира. Его холодильник. И его кровать. Итачи ошибочно полагал, что они ещё раз обговорят произошедшее, сойдутся на одном и разойдутся так же, как в общем-то и сошлись, но… Тут он издал короткий смешок. Он надеялся хотя бы получить короткую записку. Впрочем, остывший завтрак можно расценить как некую благодарность. Важно было бы учесть то, что оказался он здесь после довольно-таки долгого разговора с хозяйкой квартиры. Она была так убедительна. Итачи видел её и раньше. Но он и Митараши Анко, Хьюгу Хинату и Яманака Ино видел с такой же периодичностью, так что их шапочное знакомства не было тем самым фактором, из-за которого он сказал ей «да». Это был её взгляд. Его неверное первое впечатление. А ещё то, какие она подбирала слова. Да и в целом, каким была человеком.

///Отправляясь в прошлое///

      – Он не придет, – так она обратилась к нему и села напротив. Итачи оглядел бар и приметил парочку свободных мест, потому и вопросительно посмотрел на свой стакан, дополнительный вес которому прибавляло толстое дно. Итачи даже не сидел у барной стойки, чтобы произвести впечатление человека, нуждающегося в компании. – Если тот, кого вы ждёте, опаздывает дольше тридцати минут, то, скорее всего, он не появится вовсе. Итачи не стал отвечать. Положил два кусочка льда в свой стакан с виски и сделал неторопливый глоток. Отвечать он не стал совсем не потому, что девушка когда-то была в команде его брата. – Нам же не надо представляться друг другу? – она пододвинула ведерко со льдом ближе к себе. – И зачем же вы наблюдали за мной, Харуно-сан? – Чтобы вы меня об этом спросили? – уголки её губ слегка приподнялись. – Предугадывая следующий вопрос, как я пришла к выводу, что вы кого-то ждёте, скажу одно. Саске упомянул как-то о своем старшем брате. Том самом, которого не назовешь любителем подобных заведений. – Это не ваша манера речи. – Что? – Вам не свойственно выражать мысли подобным образом, – делая замечание, он намекал на то, чтобы она потеряла всякий интерес к его личности. – А вы такое сразу замечаете. – Не всегда. – Я думала вы, Учиха-сан, убедите Саске восстановить руку, а вы вот каким человеком оказались. Каким таким? Человеком, что не оправдал ожидания? Повел себя вразрез представленному образу? Однако ничего этого Итачи спрашивать не стал, потому что недовольство в её голосе было вполне объяснимое. Саске не был в здравом уме, отказываясь от клеток Хаширамы. – Это не моя рука. Не мне решать, что с ней делать дальше. – Что же, с одной рукой слабее он не стал, – она склонила голову набок. – Интересно, а вы на его месте согласились бы? От виски приятно жгло горло, а мысли в голове стали плавными и гибкими. – Я не стал бы так глупо лишаться руки, поддавшись эмоциям. Даже если и лишился бы, скорее всего, отказался, – а это он уже сказал именно потому, что она была частью команды Саске. – Так это что-то вроде кодекса Учих? Отказываться от клеток Хаширамы? – она задавала странные вопросы. Люди обычно не были картинкой, которую он мог бы рассматривать издалека и даже вблизи. Не получалось, сколько бы не старался. Вот она и состояла из пазлов. – Должен ли я объяснять свою позицию? – на самом деле он задавался вопросом, должен ли складывать пазл под названием «Харуно Сакура». – Вы ещё не ушли, – пространно заметила она, переставляя щипчиками кубики льда. Какое интересное занятие. Учитывая то, что лед подтаивал. – Почему же? Итачи промолчал, надеясь, что она догадается спросить это у себя. – И сами не знаете? – Вы притворяетесь другим человеком. – Это не так, – её брови дрогнули подобно безмятежному пруду, встревоженному упавшим листочком. – Просто я могу быть разной. Что в этом плохого? – Я не говорил, что это плохо. – Звучало именно так. – Похоже, я вас расстроил. – А вот и нет, – уже веселее прозвучало. Итачи с ней поспорил бы, найди он причины, но он даже ещё не выяснил, почему продолжает сидеть здесь, в то время как Шисуи уже нет как сорок минут. Точнее, уже пятьдесят. – Разве что немного, – со вздохом признала она. – Я собираюсь заказать себе коктейль… – Как бы я вас не расстроил, в мои планы не входит угощать сегодня кого-либо кроме человека, которого я жду. Ждал. Он услышал хриплый смех и взглянул на девушку. Её глаза тоже смеялись. Над ним. – Думаете, я согласилась бы, реши вы меня угостить? – Полагаю, да. – Учиха-сан, не стоило перебивать меня, – она встала из-за стола, захватив с собой ведерко с подтаявшим льдом, тогда он и заметил серебряный браслет на тонком запястье. – Вам все тот же виски со льдом? – То есть угостить хотели вы? – Все верно. Это ведь я подошла, а не вы ко мне. И предугадывая следующий вопрос, скажу, что вы не откажете. Мне есть что вам предложить. Итачи склонялся к тому, что она блефовала. Что она могла ему предложить? – Со льдом. К его столику она вернулась не пятью-семью минутами позже, за которые бармен успел бы плеснуть виски раза три точно, а спустя двадцать. Итачи наблюдал за тем, как она вела светскую беседу с барменом: иногда она смеялась над шутками своего собеседника и иногда даже смешила его, будто бы совсем забыла о своем обещании. – Вы ещё здесь? – удивленно протянула она, но уверенно поставив перед ним стакан с виски. Коктейль девушки был одного цвета с её волосами. – Я так понимаю, Хокаге вас посылает на специальные миссии, – Итачи был уверен, что его предположение не обидит её. – Только не говорите это Саске. Подумает, что из-за него, – она закатила глаза, но после взгляд отвела в сторону. Признак прошлой влюбленности в его брата. – И окажется прав. Она придвинулась чуть ближе и тихо заметила: – А вы не такой уж и вежливый, как люди о вас говорят. – Я вежлив лишь с теми, кто мне полезен. За все годы, что мы с вами пересекались, ни разу не было случая, чтобы я к вам обратился. – То же самое могу сказать и о себе, – половину коктейля спустя она спросила: – Как… как вы поняли про миссии? – Сопоставил то, что слышал о вас, и то, что вижу сейчас. Приобретенное куда заметнее. – Так уверены, что видите меня насквозь? – а это фраза будто по шаблону. Интересно. – Сомневаюсь, что вам приказали соблазнить меня. Во-первых, вы не могли знать о том, что я буду здесь. Тем более один. Во-вторых, в этом совершенно никакого смысла. И последнее, но не менее важное: я не особо вам нравлюсь. На этот раз виски горчил. – Допустим, мне был дан такой приказ. – Ваша реакция была бы совсем иной, – он сделал ещё один глоток, после сказал: – На вас водолазка и брюки, а на сапогах утяжелители. И волосы не успели высохнуть. Вы здесь не для того, чтобы найти… спутника. Но вами заинтересовались. Когда вы покинете заведение, один из тех двоих мужчин предложит проводить до дома. Дело даже не в том, сможете ли вы отказать. Ваш день не задался и тратить свои нервы совсем не хочется, а вот отвлечься – да. Тогда к вам пришла одна идея, для которой не жалко и пары сотен рё за дорогой виски. А за этот порыв можно смело обвинить выпитые вами три коктейли. – Какой прекрасный монолог, – она провела рукой по своим волосам и невесело рассмеялась, больше от того, что ей было неуютно, но при этом призналась следом: – Все верно. Меня отстранили на неопределенное время. Теперь буду просиживать штаны в госпитале. Бумажки перекладывать. Или что мне там ещё придумают. А вот теперь она была настоящей. – Сочувствую, – так же искренне прокомментировал Итачи. Его самого не прельщала работа с отчетами и документами, как бы Шисуи не считал иначе. – И даже не спросите почему? – её бровь вопросительно изогнулась, тогда он и заметил густые и длинные ресницы. – Слышал, вы довольно вспыльчивы. – Не всегда, – она сморщила нос. – И только по делу. На это сказать было нечего. Итачи не особо горел желанием обмениваться пустыми репликами, но.. – Скажите, – она находила во всем этом веселье. – вам нравятся рыбки? – Какие именно? – спросил лишь из-за предложенного виски со льдом. Все же заграничный алкоголь не назовешь финансово необременительным. – Любые. – Они интересные. – Вы правда так считаете? – Да. – Что насчёт… – она задумчиво замычала. – фисташек? Итачи прослеживал логику её тривиальных вопросов, но не мог прощупать ни мотивацию ни конечную цель. – Они кажутся доступными, но это совсем не так. С грецким орехом просто. Бей сильнее. С фисташками нужно быть осторожнее. Здесь нужен правильный подход. Ответ пришелся ей по вкусу. – А Такэмицу Тору вам нравится? Итачи позволил себе нахмуриться. – Мой брат приводил вас домой. В гостиной особняка Учих хранились пластинки композитора Такэмицу. Принадлежали они Итачи, и гадать не надо было. Зная предпочтения Саске. – Было дело, – девушка поджала губы, подавляя прежде всего воспоминания. Следующее она запила коктейлем. – Очень давно. И по ошибке. После которой, видимо, она перекроила свою личность, из закомплексованной и недолюбленной девочки превратившись в девушку, разбивающую сердца соблазнительной улыбкой и доступной недоступностью (подобно тем же фисташкам). Именно таких Хокаге и посылала на разведку особого рода. Но вслух говорить об этом Итачи не стал. Оставил при себе. – Недавно, – неспеша начала она. – я приобрела одну вещь. Как же она называется? Одиночество? Нет-нет, «Звуковое одиночество». Одна из самых ранних композиции Такэмицу Тору. Редкая запись. Вы и сами знаете. Значит, это она была тем самым покупателем на аукционе антикварного магазина. – Вы так хорошо зарабатываете, чтобы позволить себе покупать столь редкое издание? – Это был подарок, – до того небрежно, что Итачи почувствовал неприятный укол. – Скажем, помогла кое-кому. Он ошибался, ей все же было что предложить ему. – Могу ли я выкупить пластинку? – Итачи скрыл свое волнение. Она покачала головой, и не раздумывая. – В таком случае предложить взамен что-нибудь другое? – А что вы можете мне предложить? – Не я начал этот разговор. Её задумчивый взгляд бродил по столикам в баре. – Выпейте со мной, – если что-то и дрогнуло, то только её браслет на тонком запястье. – У меня дома. Итачи откинулся на спинку стула и посмотрел в сторону. Должен ли он идти на такой шаг ради пластинки? Той самой, что не хватало для полной коллекции. – Вы не могли бы быть чуть конкретнее,– в итоге попросил он. Непроизвольно его взгляд скользнул по её скулам. – Выпить можно и здесь. – Да, но как иначе забрать пластинку? Только оказавшись у меня дома. – Вынужден вам отказать, – Итачи мысленно попрощался с ранней композицией Такэмицу и сделал последний глоток виски. – Учиха-сан, – она рассмеялась, и это было тем, что так отталкивало. Неужели тот, кто научил её всем этим техникам соблазнения, не понимал, каким оно было фальшивым. Или это мог видеть один Итачи? – Я лишь предложила выпить, а то, что будет дальше – решили вы сами. – Я бы согласился, будь вы со мной честны, но все, что я вижу – игра одного актера. Она признала свое поражение жестом руки. – Знаете, есть мужчины, которые любят рыбок, но не фисташки, а есть те, кто любят и то и другое, но проблема в том, как они отвечают на эти вопросы, – устало вздохнув, призналась она и из смелой кокетки вернулась к прежней себе, какой и видел её Учиха Саске. – Одни считают это глупостью, другие называют сумасшедшей меня. Третья категория видит в этом лишь флирт. Но вы смотрите на мир иначе. Это интересно, – пауза, что готовила к очередной ожиданной неожиданности: – Вы стали мне интересны. Именно тем, как ответили на мои вопросы. – Я вас правильно понял? – Итачи невольно насупился. – Я – тот самый редкий случай, кому это было предложено. И привлекательным вы меня не находите. – Не находила до того момента, пока вы не ответили на мои вопросы. Сложно понять, что именно было нелепым. Хотелось бы винить в этом виски, а не ситуацию. – Спасибо за предложение, но я не заинтересован в отношениях, – он давно не был так растерян и даже немного недоволен собой за то, что по-прежнему сидит напротив и ждёт, что же она скажет ему дальше. – Я не хочу с вами встречаться. Вы слишком… скучный, – а теперь неловко стало ей. И это удивляло куда больше. – Как я могу быть скучным и интересным одновременно? – Лишь в рамках отношений, – поспешно успокоила она. – То, что сейчас происходит между нами – интересно. Но потом…потом оно будет ужасно скучным. – Полагаю, все ваши отношения были невероятны скучны. – Скажем так, – конечно же, в подробности вдаваться она не хотела. – Не думаю, что стоит доказывать мне обратное. – Вступать в бессмысленную полемику не в моих правилах, – он был как никогда серьёзен, говоря следующее: – Харуно-сан, я вам не нравлюсь, иначе вы не были бы так уверены в себе. – Мне…мне давно уже никто не нравится. Да и нравился ли кто-либо? – грустно улыбнувшись, призналась она. – У вас ведь тоже такая проблема, правда ведь? – Что вы скажите о моем брате? – Я люблю его, – все так же грустно. И откровенно. – Той же самой любовью, что и вы, будь у меня младший брат. Наконец, впервые за весь вечер их взгляды встретились. Итачи никогда раньше не слышал, как звучит «Звуковое одиночество» Такэмицу Тору, но сейчас, казалось, заиграла эта самая композиция. – Что, если я начну вам нравиться? – да, он предпочитал думать наперед и просчитывать все возможные риски. – Мне кажется, это уже вам решать, – она очаровательно пожала плечами. – Остаться или уйти. Вы не из тех, кто будет играться с чувствами других, чтобы потешить самолюбие. Вас бессмысленно умолять остаться, если вы сами этого не хотите. К тому же, как бы я не пыталась, мне никто не нравится. И вы не будете исключением. Как я и сказала, вы интересный, не более. Итачи все ещё был не уверен в своем решений, но опять же ему снова показалось, что она коснулась его руки, хотя это было совсем не так. Он посмотрел на опустевший бокал с прямыми стенками, такой же пустой, как и он сам. После перевел взгляд на Сакуру.

///Возвращаясь в настоящее///

      – Саске сказал, тебя не было дома, – скучающе и как бы между делом протянул Шисуи и принялся копаться в своем шкафчике. В общей раздевалке штаба АНБУ ему принадлежали целых два. В одном он хранил свою коллекцию манги, в другом со сменной одеждой похоронил свою мечту стать художником, вместо этого выбрав путь шиноби. Итачи примерно предполагал, какого рода это была манга, потому и делал вид, что не знает. В общем-то вся мужская раздевалка делала вид. – Меня не было дома, – спокойно подтвердил Итачи, но потуже затянув волосы шелковой повязкой, которую нашел в своем шкафчике. Ту, что была на нем вчера, он потерял. – Я забегал утром. Извиниться за вчерашнее, – Шисуи странно мялся. – Микото-сан как всегда вкусно готовит. А у тебя что на завтрак было? Сладкое данго? Пересоленная яичница на прощание. – Не совсем, – Итачи захлопнул дверцу шкафчика и повернулся к выходу. – Пойду первым. – Ага, ладно, – согласился Шисуи, но после окликнул: – Итачи? – Да? – Поздравляю. Итачи пристально посмотрел на друга и по выражению его лица понял, что лучше ничего не спрашивать. – Спасибо, – не мигая, поблагодарил он и вышел из раздевалки.

///Немного о том о сем, произошедшем в недалеком прошлом///

      Как бы ни хотелось прохладного освежающего воздуха, этой ночью было до того душно, что сетчатая майка под тонкой кофтой липла к спине. Итачи сместил ворот кофты, как можно незаметнее от глаз девушки. Утяжелители на её сапогах при шаге издавали тоскливый звук, а сам каблук придавал дополнительные пять сантиметров к росту. Когда они доберутся до её квартиры, расстояние между их взглядами точно изменится. – И давно вы коллекционируете пластинки? – ей не составляло труда находить все новые и новые темы для разговора. – Довольно долго. – Как много пластинок Такэмицу? – Все, кроме одной, – на плечи его легла расслабленность, которая всегда наступала после третьего стакана виски. – Сколько, кстати, вам лет? – она вела себя как-то иначе, чем в баре. Наверняка, потому, что в этот час они были единственными, кто шагал по пыльной улице. – Будет забавно, если вы окажетесь старше моего сенсея. – В таком случае все отменяется? Она рассмеялась. Немного иным смехом, чем когда была с ним в баре или вела беседу с барменом. – Полагаю, сейчас передо мной настоящая Харуно Сакура. – А есть существенная разница? Итачи заметил, что на нее совсем не действовала переменчивая погода, а ещё он всё не мог понять, что могло бы её обидеть или разозлить. – Она ощущается. Что касается разницы в возрасте, около пяти. – Двадцать девять, значит. Повезло, что вам не тридцать. Было бы неловко. – Не думал, что именно это может быть проблемой. – Разве что ближайшие несколько лет. А потом мне и самой будет тридцать. Думаю, тогда мне уже будет все равно. – Как вариант вы можете видеться с мужчинами младше, – на такие темы Итачи не говорил даже со своим другом, поэтому с одной стороны было странновато, а с другой – Харуно Сакура располагала к таким разговорам. В этом всем не было осуждений или предвзятости. Просто ни к чему не обязывающий разговор. – Была у меня как-то миссия. Сложновато с теми, кто младше. Не буду отрицать, что есть и интересные персонажи, но как-то это все не по мне. – Похоже, объекты миссий для вас всего лишь персонажи. – Так проще. Многое зависит от того, как правильно я проанализирую персонаж. Например, вас очень сложно соблазнить, но можно заинтересовать. Не в романтическом смысле. Такое вас вообще не интересует. Вы цените честность. Не обращаете внимание на внешность, но вас могут зацепить некоторые детали. Загадкой остаётся ваше отношение к физической близости. Тут я угадать не могу. – Вы и правда разбираетесь. Хокаге приняла верное решение, выбрав вас. – Это… эм, спасибо, – смущенно кашляя, поблагодарила Харуно. – Обычно мужчины хотят меня… придушить, что вполне логично. Я все-таки задеваю их чувства, обманывая и используя ради получения информации. – Я не стал бы вас душить, даже если и был бы объектом. – Что бы вы сделали тогда? – от её улыбки было как-то неуютно. – Полагаю, аплодировал бы. Обмануть меня, – он издал тихий смешок. – заслуживает оваций. – Вы куда интереснее, чем я думала, – она казалась удивленной и даже замедлила свой шаг. – А как же задетая гордость? Разозлиться на меня? Возненавидеть? Держать обиду? Какая была бы история. – Полагаю, все это вы чувствовали, когда мой брат отказал вам. – Ха! Теперь понятно, как вы со мной поступили бы. Только вот меня давно это уже не задевает, – так беспечно могли говорить лишь хорошие лжецы. Не будь рана так глубока, она бы не стала соглашаться на специальные миссии. Что-то продолжало её терзать. Что-то до сих пор было нерешенным. – Мне остается только порадоваться за вас. Они миновали хорошо освещенную дорогу и перешли к темным улочкам, где прятались бродячие псы и коты. – И чем же вам так нравится Такэмицу? – вопрос за вопросом будто тишина напрягала её. – По мне, так он звучит тревожно и тоскливо. А ещё безнадежно. Когда её пальцы случайно коснулись его ладони, Итачи зашагал заученными движениями, хотя хотелось перевести дыхание. Ему не нравились прикосновения инициированные другими. Он чувствовал себя в западне собственных ощущений, которые не мог контролировать. – Его музыка помогает не думать. Признание далось на удивление легко, несмотря на штормовое предупреждение в его голове. Когда, наконец, наступила приятная прохлада и подул слабый ветер, Итачи уловил тонкий аромат её духов, цена которых равнялась его двум окладам, и поднял глаза на ночное небо. Ни единой звёздочки.

///Оборачиваясь в настоящее///

      – Тебя можно поздравить? Саске как всегда не считал нужным стучаться. Его длинная челка жутко раздражала их мать, но больше её, конечно, печалило отсутствие левой руки у младшего сына. Следом за ним в комнату вошел Узумаки Наруто в застиранной футболке с большим пятном (и протезом из клеток Хаширамы). Итачи же был занят немногочисленной пылью в своей комнате. Саске называл его привычку убираться болезнью и в чем-то был прав. – Случилось что-то хорошее, нии-сан? – Узумаки разрабатывал плечо. Удивительно, как его локоть ещё не встретился с дверным проемом. Но куда больше поражало то, что Саске до сих пор не отправил его обратно домой. – О! – воскликнул он следом и забинтованным пальцем указал на покрывало. – Это… это же пластинка Сакуры-чан! Рука Итачи на секунду застыла над полкой с историями из японской мифологии. – Это копия, – Саске взглядом попросил брата не встревать в идиотский спор. Итачи и не собирался. – Не-е, это точно Сакуры-чан. Смотри, на обложке пятнышко. Она ещё меня чуть не убила, когда... – Скажи, что перепутал, – сквозь зубы пробормотал Саске. – Эм... И правда, – стушевался Узумаки, технично спрятавшись за спиной своего сокомандника. – Показалось. Нии-сан, вы же…вы же больше не сердитесь на меня? – Нет, – отчеканил Итачи в ответ, с невозмутимым видом поставив пластинку на полку, пообещав себе, что разберётся с этим позже. Конечно же, Узумаки чувствовал себя виноватым, это ведь из-за него Саске ходил с обрубком вместо руки. Впрочем, и тот и другой были повинны, просто у Узумаки было больше совести. – По какому поводу праздник? – Проект одобрили, – брови Саске напряглись. – Главным назначили тебя. Действительно, с чем еще могли бы его поздравить. – Я полагал, совет передаст этот вопрос тебе, Саске. Проект со строительством госпиталя на территории клана изначально был твоим. По выражению лица брата понятно одно: причина, которую назвал совет, задевала гордость Саске. – Совет считает, что я безответственный. Из-за потери руки. Сложно не согласиться с таким заявлением. Итачи и сам считал поступок брата неправильным и где-то даже безответственным, но опять же, вслух он об этом никогда не сказал бы. – И как так получилось, что вы с Шисуи узнали обо всем первыми? – Нии-сан, это я им рассказал, – встрял Наруто. Последние два месяца он только и делал, что выслуживался перед семейством Учих. – А мне Хокаге. Я же все-таки у Пятой на побегушках. Пришел утром – а вас дома нет. Хотел первым поделиться. Понятное дело Шисуи опередил. Больше похоже на то, что в руки Узумаки совершенно случайно попал подписанный Хокаге указ. – Не совсем, – ободряюще улыбнулся Итачи. – Про проект я услышал только что. Лицо Узумаки посветлело. – Там ещё какие-то изменения будут, но я без понятия, кто будет представителем от госпиталя. Сестрёнке Шизуне уж точно не до этого, – Наруто никогда не жадничал с информацией. Неплохая плата за все ужины в особняке Учих. – Полагаю, кто-то такой же опытный. На ум приходил лишь один человек. Итачи надеялся, что ошибался. К сожалению, это случалось редко.

///И снова то самое недалекое прошлое///

      Подсветки от аквариума с рыбками было достаточно, чтобы тени играли на их лицах. Низкий выступ разделял один с половиной квадратных метра коридора и главную комнату, где и стоял аквариум. Итачи терпеливо ждал, когда его пригласят внутрь. Он сравнивал себя с ёкай, которому требовалось разрешение. Будь в нем больше от Нурарихён, он быть может и пробрался в дом, и Сакура не стояла напротив в каком-то своем непонятном ожидании. Маловероятно, что она догадалась о его дефекте на таком этапе знакомства. Цвета всегда были проблемой. Итачи мог определить схожесть между цветом её волос и заказанного ею коктейля, и на слово поверить Саске, когда он сказал, что цвет глаз Харуно Сакуры напоминал листья кувшинки в грязном пруду. В остальном же она состояла из монохромной серой цветовой палитры, хотя люди утверждали, что нет никого другого с розовыми волосами во всей Конохе и, возможно, за её пределами. То, что делало девушку яркой, привлекающей внимание и исключительной, – не имело для него значение. Итачи помнил тот день, когда у него начались проблемы с цветоощущением, но по этому поводу ничего особо не почувствовал, потому что как раз в то время умер отец, а вместе с тем пришел конец дилемме: стать отступником или нет. Никому не было дело, что происходило с самим Итачи. Сначала красный цвет перестал видеть левый глаз, а когда за синим пришла очередь зелёного, Итачи перестал задумываться о дефекте вовсе, потому что научился выделять людей по другим параметрам. К тому же, большим подспорьем был Шаринган, благодаря которому он ещё оставался в рядах шиноби. Постепенно он начал понимать, к чему этот молчаливый обмен взглядами на расстоянии руки. Несмотря на тесный коридор, с трудом вмещающий их двоих, у него получилось опуститься на одно колено. Неспешно и методично он принялся расстегивать липучки утяжелителей, что плотно прилегали к тонким сапогам из искусственной кожи; такая хорошо пропускала воздух, пусть и не была качественной. Скажи Сакура слово против, он извинился бы, но ему так ничего и не сказали. Это однако не объясняло того, почему решение рассказать о себе было самым простым на сегодня. – Когда мне было двадцать, – он совсем не припоминал случая, а рассказывал ли он это кому-либо в своей жизни. – Хокаге и мне предлагала специальные миссии. Первое время я отказывался. Задавался вопросом, почему не мой друг, общительный, располагающий и харизматичный, а я, как вы выразились, скучный, незаинтересованный и для кого-то посредственный. В этот самый момент был снят первый утяжелитель, и ровное дыхание девушки стало на секунду взволнованным. Похоже, лишними тремя килограммами она наказывала себя за ошибки. По старой привычке, той самой, сформировавшейся после жёстких тренировок Пятой Хокаге. Итачи продолжил, как только беззвучно опустил снаряд на пол. – Спустя какое-то время я понял причину. Каким бы интересным и привлекательным ни был объект, он останется всего лишь серым и невзрачным объектом. В вашем случае просто персонажем. Я способен был испытывать сострадание и гуманность, но не более. Как и вы, я обманывался на свой счёт. К счастью, мое заблуждение продлилось недолго, в отличие от вашего. Мне не приходилось переживать трагическое осознание, что все это время я не испытывал того, чего от меня ожидали или от самого себя ожидал я. Чего же я не могу понять сейчас… Со стуком пола коснулся второй утяжелитель. Итачи выпрямился, и, посмотрев прямо ей в глаза, закончил свой прекрасный монолог: –...так это мотив ваших действий. – Всего лишь выпить с интересным собеседником, – то, как она пожала плечами, и опустила глаза, якобы заинтересованная своими сапогами, дало понять: она и сама не знала. – А за это я вам отдам виниловую пластинку. Видите ли, у меня нет проигрывателя. Но пообещайте мне кое-что. – Пообещать? – следовало спросить, должен ли он вообще что-то обещать. Она умудрялась ставить его в позицию обязанного. Сначала предложенным виски. Затем обещанием отдать пластинку, которая стоила бы ему приличных денег. – Доверьтесь мне и останьтесь. Мне не нужны подробности вашей жизни. Хотите – рассказывайте, не хотите – слушайте меня. Я просто не хочу упускать возможность почувствовать себя хоть раз в жизни понятой. – Полагаю, вам импонирует схожий пройденный опыт. – Можно сказать и так. Вы такой же редкий экземпляр, как и «Звуковое одиночество, – спокойный и ровный голос стал теплее. – Я помню, как хорошо вы разбираетесь в мужчинах. – Персонажах, – настоятельно поправила она. – Прошу прощения, персонажах. Неожиданно для него она коротко рассмеялась. – Это так не смешно, что смешно. Красное вино подойдёт? Или все же белое? Где-то должно быть и саке, – говоря все это, она чуть согнулась, чтобы расстегнуть замок своих высоких сапог. Ему пришлось вжаться в стену, чтобы избежать любого случайного прикосновения. Особенно получить коленом. Справившись с обувью, которая была небрежно отодвинута в угол, она щёлкнула выключателем, и Итачи моргнул. – Можете пока познакомьтесь с моими рыбками. Тот, что в черную полоску, Цутигумо . А поменьше, пестрый – Нэдзуми . И Мононокэ. Самая вредная из всех, но красивая, только взгляните на её окрас. Невероятные цвета! Она стоила мне целой зарплаты. Да, именно о такой Харуно Сакуре рассказывал Саске. Увлеченной. – Вы дали своим рыбкам имена злых духов? – Итачи предпочитал не верить в совпадения, но… – Не специально. Только Мононокэ. Не стала нарушать традицию, – она скрылась на кухне, но её голос все равно был отчётливо слышен. – Я не верю во всю эту чепуху. В главной комнате едва нашлось бы свободного места, то тут то там были декоративные вещи. На взгляд Итачи и нужные, и ненужные. Книги стопками стояли в противоположном от коридора углу. Напольная вешалка загибались от вещей. Диван завален подушками. Пол не был с подогревом, потому никакого татами. А ещё пахло её духами. – Похоже, то, как умер Третий Хокаге, ничего вам не говорит, – он уже увереннее подошёл к аквариуму. Различить рыбок, конечно же, ему не удалось. – Я верю, что ёкай и некоторые техники шиноби неразрывно связаны. Тот же бог смерти, например. – Я о другом. Мною не овладеет злой дух только из-за того, что я назвала в честь него свою рыбку. Не одну, а трёх рыбок. Она вернулась, прижимая к груди три разные бутылки. Её умение встречать гостей было похвальным. – Сообщите мне, если это все же случится. Она часто заморгала, будто спрашивая, серьезно ли он. – Думаю, мне будет не до этого. – Очень жаль. Я всегда мечтал увидеть ёкай, – Итачи ждал, когда ему предложат сесть. Предположительно, на диван. Или поведут на кухню. – Красное подойдёт лучше. – Вы это сейчас серьезно? – Да. И о вине в том числе. – Эм... ладно. Красное так красное, – за весь их диалог впервые не зная, как вести себя, она издала неловкий смешок. На самом деле, он не был серьёзен. – Ванная, кстати, слева. А справа… Про правую часть мы можем поговорить позже. Смотря, какой будет ситуация, – она пыталась застать его врасплох, но не очень получалось. Пока Сакура искала бокалы, судя по тому с какой частотой открывались шкафы, Итачи шагнул в ванную комнату. Вода шла холодной. Кажется, бойлер сломался. Интересно, как часто это случалось. Быть может, душ она предпочитала принимать в госпитале, там как раз были комнаты для ночного дежурства. С этими мыслями он вытер руки махровым полотенцем. Само же происходящее все меньше и меньше вызывало вопросы и казалось нормальным. Чуть позже и диван оказался довольно-таки удобным. Правда, подушек многовато. Итачи благодарно принял бокал с вином и взглядом проследил за тем, как она уселась рядом, подогнув под себя ноги. Между их коленями могла бы уместиться одна виниловая пластинка. – Почему вы приняли предложение Хокаге? Часть серебряного браслета спряталась под низом рукава. Итачи предполагал, что водолазка была светлого оттенка, потому что чёрный цвет определить было проще всего. – К тому времени я уже в себе разобрался и хотел проверить свою теорию. – И как? Доказали? – Не до конца. Сомневаюсь в последнем пункте. Сложно заинтересоваться кем-то, следовательно понять, влечет ли меня к человеку. На сегодняшний день я склоняюсь к тому, что не испытываю ни романтического ни сексуального интереса, – говорить об этом вслух было странно, но совсем не пугающе. – Это прозвучит грубо, но мне не кажется, что вы можете тоже самое сказать о себе. У вас были отношения, Харуно-сан, а люди подобные мне их иметь не могут. Поэтому я и спросил, что, если я начну вам нравиться. К тому же, это вы подошли ко мне. Значит, что-то все же щелкнуло в голове. – Мне останется только порадоваться, – своей шуткой она лишь всё подтвердила. – Иногда лучше чувствовать хоть что-то, чем ничего. Если вы собираетесь вдруг уходить из-за того, что сказали, не стоит. Оставайтесь здесь. – Я не ночую в чужих домах. Её взгляд был столь говорящим. Она даже поджала губы, вопросительно склонив голову. – Один разочек погоды не сделает. Или… – она прикрыла рот в притворном ужасе. – Вы боитесь моих рыбок? Пришлось скрывать улыбку за бокалом вина. – Обещаю, вам достанется моя комната. Правда, придется спать на розовом. Как вы, наверное, заметили, розовый мой любимый цвет, – она указала на свои волосы. – Это сложно не заметить, – Итачи не считал важным признаваться в своей проблеме. Сакура выглядела нерешительной, задавая следующий вопрос: – Почему… почему Саске отказался? – Возможно, для него это что-то значит. В нём было очень много невыраженной злости на отца. Раньше кланом руководил глава, мой отец, не совет, как сейчас. Амбиции привели его к попытке устроить гражданскую войну. Это не могло не сказаться на нашей семье. Даже после его смерти. Сейчас к нам с Саске доверия куда больше. Я не знаю, что послужило конфликтом между братом и Узумаки. Вероятно, одно наложилось на другое за все годы их общения. – Я надеюсь, Саске не наказывает себя, – она опустила глаза на свой бокал, пытаясь скрыть масштаб своих переживаний. – Ну, за… то, что лишил Наруто руки. – Это может быть одна из причин. – Лучше бы вы соврали, – она рассердилась не всерьез. – Простите, все же соврал. О рыбках. Я действительно их боюсь. – Так вот значит, как на вас действует красное вино, – и снова от её улыбки было не по себе. – Мне кажется, вам нравятся веселые люди. Они раскрывает вас с новой стороны. – На себя намекаете. – На кого же ещё? – Полагаю, вы правы. Все дело в вине. Она фыркнула, покачав головой. И потянулась за бутылкой, чтобы заполнить свой бокал, только вот пальцы её коснулись лишь горлышка: в них не было нужной силы. Бутылка пошатнулась, норовя упасть на пол и расщедриться своим содержимым. Сакура ахнула, но предпринимать ничего не стала. То ли из простого нежелания, то ли из-за запоздалой реакции. У него сложилось впечатление, что она будет сердито бурчать, вытирая тряпкой пол, но после забудет об этом, посчитав чем-то незначительным. – Не упадет, – только она это сказала, Итачи поймал бутылку и зафиксировал её на месте. – Видите, не упала. – Действительно, – он согласился, не желая вступать в спор. Не в этом вопросе уж точно. – Можно ваш бокал? – Угу, – на удивление послушно и слишком уж расслабленно. Её бокал медленно наполнялся вином. – Знаете, от вас пахнет хвойным лесом. Вы, что, живете в лесу? Или отапливаете дом дворами, ой, дворами. Нет… – Можете и не пытаться. Не дровами. Признаться, он находил её даже очаровательной. Без всей этой приобретенной мишуры, используя которую она пыталась прощупать, какой же он человек. Будь на его месте какой другой мужчина, она продолжала бы гнуть свою прописанную линию и, быть может, переживала, что он переступит черту дозволенного. Итачи был совсем другим персонажем. Новым и неизученным. – Сядьте поближе, – она похлопала рядом с собой, благо не по своей коленке. – Хочу проверить кое-что. – Мне и здесь комфортно, – его руки были заняты бокалом и вином, но основная проблема была в следующем: – Харуно-сан, я ценю свое личное пространство, поэтому… Окончание фразы застряло в горле, когда к нему приблизились. Её лицо было недопустимо близко, но что завораживало больше всего – так это её глаза. Он представил себе листья кувшинки, хотя это не очень помогало. Все же дело было в том, что выражал её взгляд. Проницательный и живой. – Что-то не так, – она сощурилась. – Давно вы проверяли свое зрение? Итачи заметно напрягся. Какими бы не были выдающимися её способности к медицине, не так-то просто определить проблемы с глазами. – Харуно-сан… – Советую обследоваться, – было сказано строго и как-то даже по учительски. Более некомфортно было от того, что, зашевелились он или поддайся случайно вперед, мог провести кончиком носа по её щеке. – Если вы, конечно, не хотите вдруг проснуться ослепшим. Что Саске, что вы – одинаково плохо заботитесь о своем здоровье. – Переживайте о моем брате, сколько душе угодно, но не обо мне… – Потому что у меня нет на это права? – она сморщила нос, едва не преодолев важные для него два сантиметра. – Харуно-сан.. – Можно просто Сакура. – Харуно-сан, не пересекайте черту. Её зрачки расширились от удивления. Она заторможенно кивнула, после чего, насколько ей позволял мягкий диван, из-за которого то и дело норовили соскользнуть ладони, вернулась на свое прежнее место. – Для человека, не испытывающего никакой интерес, что-то вы распереживались, – она откинулась на спинку дивана, затем принялась задумчиво стучать ладошкой по своему колену. – В любом случае, простите, если я вас обидела. Принимать помощь всегда сложно, понимаю. Если передумаете, обратитесь к Шизуне. Она не из болтливых. Протянуть ей бокал в знак перемирия было проще, чем казалось. Потому как Сакура не говорила с сарказмом или каким другим подтекстом, чтобы дать знать, как её чувства были задеты. Она признала свой промах. Следовательно, важно было понять следующее: – Почему вас отстранили? – Отец одного пациента попросил немного приукрасить историю болезни. Получить хорошую компенсацию. Что поделать, люди бывают жадны до денег, но когда это переходит все границы – это неправильно, – принимая бокал, она старалась ни в коем случае не прикоснуться к пальцам Итачи. Осторожничала. Зато сделала три жадных глотка, будто хотела запить неприятные эмоции. – Я разозлилась. После чего на меня написали жалобу. Не впервые, конечно. Поверьте, таких случаев больше, чем можно себе представить. А поводов разозлиться больше, чем все населения Конохи. В итоге меня перевели в другой отдел и запретили участвовать в миссиях. Даже ранга D, представляете?! Она взмахнула рукой. К счастью, не той, что крепко держала полупустой бокал. – Радикально, – про себя он добавил, что это было непрофессионально. Такую правду она точно не воспримет положительно. – И я о том же! Знаете, что на это сказал бы мне Саске? Что это не–про–фе–сси–о–наль–но. А в своем глазу соринки не видит! Одного этого вечера хватило, чтобы увидеть весь её эмоциональный спектр. Вплоть до злости. – Хатаке Какаши сказал бы вам тоже самое. – Вот только не надо защищать своего брата! И клеветать на моего сенсея! – несмотря на посыл, сказано было с долей улыбки. – Похоже, вы и сами так думаете. Я знаю, когда вы, Учиха, врете. – Это называется «воздержался от комментариев», Харуно-сан. Она посмотрела на него испытывающим взглядом. – Просто заполните стакан. – Это бокал. – Раз уж такое дело, это фужер! – а теперь она была сердита всерьез. Все её тело выражало недовольство. – У фужера длинная тонкая ножка. Ваш бокал отличается. Да, Итачи мог быть тем еще снобом. Она ведь не станет драться с ним? Не стала, зато набрала в легкие воздуха и выдала: – На коробке написано, что это фужер. Если не верите, я принесу её. Пора было уходить. Так что Итачи прочистил горло и извиняющимся тоном произнес: – И все же это бокал для коньяка. Его еще называют «сниффер».. Было похоже, что её разрывало на две части: согласиться с ним или продолжить спор из упрямства. – Знаете, я куплю себе рыбку и назову вашим именем. Чтобы её извели до смерти три злых духа. Мононокэ будет самая жестокая. – Очень мило с вашей стороны. Я мог бы помочь с похоронами. А теперь, думаю, мне пора. Спасибо вам за вечер. После того, как он поправил складки на своих брюках, им было сделана попытка встать, только вот его потянули обратно, схватив за рукав кофты. – Вы обещали остаться, – нет, она не умоляла, а напомнила. – Я… – Вы полагаете, я хочу с вами переспать? – её брови вопросительно поднялись. От такого сложно было не потерять дар речи. – Сняли мои утяжелители, хотя я об этом не просила. Уверены, что я вас не заинтересовала? Сначала увлечься должен ваш мозг. Говорю это на случай, если еще нуждаетесь в подтверждении своей теории. – Вы интересная личность, Харуно-сан. Больше мне сказать нечего. – Тогда оставайтесь. Видите ли, за этот вечер как мужчина нравиться вы мне не стали. Но человек вы интересный. Такое у него было впервые. Итачи захотел остаться. Потому что во все это не были замешаны чьи-то чувства, а они всегда все усложняли для него. – Хорошо, только приготовьте мне завтрак. Одной яичницы будет достаточно. – Ладно. Получите вместе с пластинкой. Это уже потом он выяснил, что яичница была пересолена, а обложка пластинки с жирным пятном.