Когда Флафф спасает мир

Непрошеная посетительница Лувра понемногу начинала жалеть, что не осталась дома. «Чёрт! Наверное, охранник с обходом идёт!» – самая неприятная мысль показалась ей единственно верной, и она вновь отступила обратно. Шорох повторился, только теперь он доносился со стороны спины. – «Ну, прям как в лучших фильмах ужасов», – усмехнулась она, – «ночь, катакомбы, крысы и чудовище в темноте», – но интуиция говорила, что на этот раз всё будет немного иначе, чем в кино. Вновь посветив фонариком вокруг и удостоверившись, что кроме неё тут нет ни единой живой души, Маюра быстро зашагала прочь. Со стороны решётки снова донеслась какая-то возня, не давая спокойно уйти, ведь если её засекли, то надо понять, кто это был, и принять меры. «Неужели воришка?» – подумала она. – «Вот будет здорово, если я его поймаю и сдам охране, тогда меня не будут считать за пособницу Бражника!» – она вновь подошла к перегороженному входу и посветила внутрь – никого. Подумав, что это уже начались глюки и все шумы были просто игрой её воображения, Маюра спросила в пустоту: – Эй, есть тут кто? Выходи и покажись мне! – последнее прозвучало громче нужного, и в ответ в комнате за решёткой что-то скрипнуло и упало. Пришла пора пугаться не на шутку. Металлический лязг приближался, и женщина сделала несколько шагов прочь от странной комнаты, пытаясь подсветить источник шума, но то была обыкновенная старинная медная тарелка, выкатившаяся между прутьями. Покатавшись по полу на манер монетки, она с дребезжанием опустилась с ребра на донышко прямо под ногами у Маюры, и воцарилась звенящая тишина. Казалось, что сейчас можно было услышать вагон метро, идущий в депо глубоко под землёй – такое напряжённо неуютное безмолвие окружило её. Свет фонарика блеснул в отражении пяти ровных параллельных бороздок, довольно свежих и блестящих на общем фоне потускневшего с веками металла. Рассмотреть царапины на тарелке толком не удалось – лампочка в руке поморгала и внезапно потухла. Тут женщину вместе с подступившей темнотой объял первобытный ужас. Она никого не видела, но ясно почувствовала чьё-то присутствие, и этот кто-то не сводил с неё глаз. При этом, как она убедилась ранее, это был не человек и не живое существо, иначе бы талисман уловил их присутствие. «Мамочки, пусть это будет робот-охранник!» – промелькнуло в голове. Но в следующий миг она поняла, что зря надеялась на такой благополучный исход. Из-за решётки на неё смотрели два тускло светящихся глаза. – «Ой... это крупный пёс или дикий волк, пойду-ка я отсюда...» – Маюра начала медленно-медленно пятиться, не отводя взгляда от решётки. Кричать она не могла, как и бежать со всех ног. Каждый шаг давался с огромным трудом: тело почти перестало её слушаться – сказывались неконтролируемые эмоции, нарушающие связь квами и хозяйки. Тот, кто был по ту сторону, зашевелился, и его глаза, находившиеся вначале на уровне колен, стали подниматься выше и выше. Маюра замерла и затаила дыхание, наивно надеясь, что так её будет сложнее заметить впотьмах. Тусклое освещение из дальнего коридора почти не доходило сюда, поэтому шансов рассмотреть хоть что-то практически не было. Тем временем, горящие глаза уже поднялись выше её головы и, наконец, прекратили своё движение вверх. Их хозяин издал то ли хрип, то ли тихо фыркнул, но даже такой незначительный звук, отразившись от стен, заставил волосы на голове зашевелиться. Судя по всему, зверушка была немалых размеров, а это значило одно: надо уносить ноги, пока есть что уносить! Оцепенение прошло, Маюра дёрнулась в сторону выхода, но поскользнулась и растянулась на полу. «На локте теперь будет синяк!» – мысленно проскулила она от удара косточкой, – «Дуусу не виноват, я сама мешаю ему, перекрывая поток энергии своей паникой», – но ей, прямо как маленькой девочке, никак не получалось перестать бояться неизвестности в темноте. От удара фонарик выскочил из руки, но зато заработал снова – видимо, батарейка вернулась на место. Позади опять послышался то ли храп, то ли утробное рычание, сменившееся скрежетом когтей или острых зубов по металлу. Преодолевая повторный приступ остолбенения, буквально на четвереньках секретарша доползла до фонарика и посветила в сторону источника звука, но там уже никого не было – только развороченные прутья ограждения и проделанная немаленькая дыра в загородке. Луч фонарика скупым пятном обшаривал довольно просторное помещение, стены которого украшали картины. Скользнув в сторону, он выхватил из темноты какое-то движение или, скорее, лишь тень от него. Пульс давно достиг двухсот ударов в минуту и готов был перескочить очередную сотню, как вдруг сердце замерло и заледенело. Ощутив движение воздуха прямо рядом с собой, женщина обернулась, направив блёклый луч света в ту сторону, и обнаружила на расстоянии вытянутой руки морду огроменного медведя! Как только зверь понял, что его заметили, он сразу же бросился к жертве. Маюра даже не успела помолиться и поклясться никогда больше не помогать Бражнику, как её повалили на спину. Опасные клыки коснулись подбородка, а тяжёлая лапа опустилась на грудь. Ну, всё, это – верная смерть… Лицо и шею костюм не закрывал, а, значит, зверь запросто загрызёт её, и делу конец! Но вот его язык раз, другой прошёлся по щеке, а душа, хоть и ушедшая в пятки, пока ещё оставалась в теле и не спешила покидать его. Тут Маюра поняла, что её лицо просто радостно лижут, как собаки любят слюнявить своих хозяев. Только язык был на удивление холодным и почти сухим, совсем не как у животного. – Х-х-хороший ми-мишка, х-хватит, – на автомате выдала она, и медведь её послушался, сев рядом, как верный пёс. Дрожащими руками Маюра кое-как удерживала единственный источник более-менее яркого света, пытаясь понять, что же произошло, как вдруг на шее животного блеснул кружок с эмблемой хранителей. Она приподнялась, чтобы разглядеть его. – Так вот что за «подушечка» была у этого амулета… ты не медведь, ты… ты – защитный сентимонстр, – догадалась она и легла обратно. На полу думалось лучше. Она стала припоминать, что Дуусу ей рассказывал, будто бы многие годы его тогдашнего хозяина защищало какое-то животное, которому тот сделал ошейник, чтобы отличать от других диких зверей. Когда талисман украли, животное потерялось среди гор, а то и вовсе было уничтожено, поскольку о нём никаких вестей больше не было. Скорее всего, получив последний приказ «сидеть», мишка так и просидел несколько месяцев, а раз по всем признакам он не был живым медведем, ушлые китайцы задорого продали его как чучело для выставки, потому что созданная магией шерсть, да и всё остальное, выглядело безупречно и не испортилось за столько времени. Однако сегодня она сама, как хозяйка талисмана, позвала его и приказала показаться на глаза. Мишка не мог ослушаться, и даже решётка не остановила его от выполнения нового приказа «выйти и показаться». Попутно Маюра вспомнила, что у талисмана павлина есть некий радиус действия, так что если она вывезет зверя подальше отсюда и прикажет ему сидеть, то он там и останется. Но если по какой-либо причине он снова попадётся ей в зоне действия талисмана, то любое её слово может быть воспринято как приказ, и зверь снова примчится, ломая всё на своём пути и демаскируя её. – Вот что мне с тобой делать, чтобы ты не разрушил город? – в ответ мишка ткнулся холодным носом ей в щёку. – Ладно, отдохнули и хватит, пошли домой, я тебя хотя бы искупаю и дам нормальное имя. Или узнаю, как тебя звали раньше… Стоп, а как мы теперь выйдем-то вдвоём? Хотя… есть у меня один план, – она выдернула перо из веера. – Сиди здесь и жди меня. Пока не коснусь тебя рукой, никуда не уходи, – мишка кивнул. Любопытно: квами не соврал насчёт достаточно высокого интеллекта этого сентимонстра. Дойдя до очередного угла и заметив впереди двух охранников, Маюра остановилась. Сосредоточившись на образе, она сжала в руке перо, и то посинело. Положенное на корпус фонаря, пёрышко сразу втянулось в него – можно было приступать к делу. Жаль, что не было времени на тренировки, поэтому секретарша создала сейчас самого простого и безобидного сентимонстра – небольшую фиолетовую бабочку – и выпустила её полетать возле светильника. Как только охранники обратили внимание на переменную яркость освещения и обернулась, Маюра приказала бабочке неспешно полететь в их сторону. – Смотри, ночной мотылёк! Какой большой и красивый, – улыбнулся один. – Интересно, откуда он тут? И цвет странный, – бабочка подлетела ближе, покрасовавшись перед ними. Кажется, второй из мужчин смотрел новости, поскольку замахал руками и попятился. – Эй, ты чего? Это же просто… – Акума Бражника! – завопил второй. – Беги, пока он в тебя не вселился! – и сам задал стрекача. Оставалось чуть припугнуть оставшегося стража, и тот поспешил прочь, подгоняемый мотыльком. Дело было сделано – путь к дверям расчищен. Остались камеры наблюдения, поэтому мотылёк полетел в каморку с пультом управления и сервером, отвечающим за видеозаписи. Перепугав до полусмерти сидящего там третьего охранника, мотылёк потоптался по сенсорному монитору, выделил лапками иконки всех камер, которые были в хорошо освещаемом холле, и хоботком нажал «Delete». Хвала современным технологиям! Даже такое невесомое насекомое, подконтрольное Маюре, смогло справиться с задачей отключения части системы безопасности. Вот если бы, как раньше, тут был рубильник, задача бы намного усложнилась. – А теперь вперёд, мой мишка! – Маюра оседлала зверя и попробовала мысленно управлять им. Как ни странно, это у неё получилось с первой попытки. Она поняла, каким образом Бражник в тот раз командовал сентимонстром, заставляя его лететь в нужном направлении. Доскакав по тёмным переулкам до дома и спугнув парочку магазинных воров, а также любителей воровать магнитолы из взломанных автомобилей, Маюра остановилась неподалёку от особняка. Надо было спрятать мишку в кустах, проникнуть в охраняемый особняк и, отключив систему видеонаблюдения, открыть ворота и провести зверя в дом. Перетащить такую тушу через забор ей было не под силу даже в супергеройском костюме. Управившись за каких-то десять минут, Маюра повела мишку купаться на первый этаж, чтобы смыть с него многолетнюю пыль и сделать из бродячего медведя домашнее животное. На её счастье, в особняке была гробовая тишина. Наскоро обтерев мишку полотенцем и решив досушивать его феном в своей комнате, она посмотрела на часы: без пяти минут три. Усадив питомца на коврик в своей спальне и приказав дождаться её, Натали развоплотилась. Дуусу вылетел из броши и уставился на неё круглыми от удивления глазами. – А что мне оставалось делать? – всплеснула руками она. – Если это тот самый зверь, который ходил по пятам за владельцем талисмана павлина, то самое малое, что могло случиться, это если бы он поднялся с места и подошёл ко мне прямо на выставке, почуяв хозяина! Присмотри за ним, а я сбегаю на кухню и принесу тебе и себе небольшой перекус. Надеюсь, этого, – она кивнула на медведя, – кормить не надо, раз он волшебный. Спускаясь по ступенькам, Натали поскользнулась: «Чёрт побери! Отпечатки медвежьих мокрых лап от самой ванны!» – быстро сбегав за тряпкой, она стала заметать ею следы в прямом смысле слова. Пока она вытирала лестницу около двери в комнату Адриана, ей показалось, что там зажёгся свет и послышались чужие голоса, мужские и женские, а один, тоненький, требовал что-то странное, типа немедленной выдачи ему коробки камамбера. С одной стороны, надо было зайти, проверить, всё ли в порядке, и доложить об этом начальнику, а с другой стороны была ещё одна лестница – тоже вся в отпечатках лап. Так что на этот раз оправдываться пришлось бы ей – за то, что, во-первых, подслушивала под дверью Адриана в три часа ночи и, во-вторых, привела в дом животное, что было категорически запрещено трудовым договором и каралось увольнением. Решив, что подросток просто смотрит фильм на большой громкости в такое позднее время, она решила поговорить с ним утром, посмотрев в его красные заспанные глаза своими, не менее красными и заспанными. Ледибаг, разумеется, не знала, как ей повезло своими серёжками «отпугнуть» нежелательного шпиона и успешно покинуть особняк, пролетев мимо окон третьего этажа как раз в то время, когда Натали была не у себя, а протирала последние ступени лестницы. Невезение же выразилось в том, что свет в окнах спальни не горел и Леди не увидела огромного медведя, смирно сидящего на ковре.

***

Днём ранее Мастер сообщил всем заинтересованным, что нашёл не только хозяина талисмана собаки, но и старика – прежнего владельца камня павлина. Его имя Фу раскрывать не стал, сказав, что тот предпочитает, когда к нему обращаются Лао Ши. Но он очень стар и надо поспешить, поскольку он хотел лично повидаться с новыми героями, не поверив ни записям сражений на телефоне, ни новости о том, что талисман павлина снова исправно работает и создаёт сентимонстров. С самим Фу он говорить отказался из-за каких-то личных тёрок или прошлых обид, попросив прибыть к нему с визитом в полном составе (включая квами) на следующее утро. Так что ближе к полуночи предыдущего дня в условленном месте собрались трое: Кот Нуар, Ледибаг и Тибетский Пони, который ростом до рысака не дотягивал, зато знал, куда именно открывать пространственный портал. Из европейской ночи (в начале первого по парижскому и после шести утра по пекинскому времени) они шагнули в открывшееся «окно» и оказались в небольшом домике. За окнами было раннее утро, но хозяин уже проснулся и даже заварил чай на себя и троих гостей. – Доброе утро, Ван Фу. Рад снова видеть тебя и твоих учеников. Ты всё-таки не обманул меня, старый плут, презирающий многие правила. Я на старости лет почти ослеп, но так и не нашёл преемника, а тебе удалось преуспеть в этом больше, чем мне, – даже немного зависть берёт. Они могут развоплотиться – для их квами тоже есть угощения. За тайну личности можно не переживать: я так и остался отшельником, живущим в горах. – Доброе утро, Лао Ши, как я уже говорил... – но старец перебил Вана, потому что герои развоплотились. – Юная леди, подойди ко мне – я хочу убедиться, что мне не показалось. Для того, чтобы видеть души людей, не скрытые магией талисмана, человеческое зрение оказывается лишним, – Адриан перевёл на французский его просьбу, поскольку до этого диалог шёл исключительно на китайском языке. – Мне показалось, что ты китаянка, а не француженка? – спросил он девушку на корявом французском, поняв, что китайским она не владеет. – Не показалось, всё верно: у меня мама – китаянка, но я с мамой переехала во Францию, на родину своего отца, – ответила Маринетт. – Без постоянной практики китайский быстро забылся, и я почти не помню своего детства, проведённого здесь. – Теперь мне ясно, почему удача свела нас. Тот предмет, который достался тебе из супершанса в качестве ответа, на самом деле вряд ли поможет найти вам того человека, но вы обретёте намного большее. Фу, как только будет возможность, представь эту девушку настоятелю Храма и скажи, что я таки нашёл себе преемницу, а если он будет упираться, говоря, что в хранители всегда принимали только юношей, то скажи настоятелю, что он – и есть старый лю, который ради земных традиций готов отказаться от дара небес. – О чём он говорит? – Маринетт – единственная из всех присутствующих не до конца понимала его речь на «родном» китайском языке, обращённую к Фу. – Я всё переведу, но позже, – ответил Фу. – Теперь пусть наша гостья вернётся к своему чаю, а мне хочется прикоснуться к юноше. Я вижу, что у тебя на руке сейчас другое украшение, не сочетающееся с твоим мировосприятием. Почему так произошло? Не то, чтобы оно тебе не подходило, вот только ты сам боишься этой силы. Разрушение – совершенно не твоё. – Да, по правде признаться, я боюсь ненароком зацепить кого-то в пылу битвы, но в целом не жалуюсь, остальные способности меня совершенно устраивают! Я только не понял – а для чего используется мурчание? – Мурчание?! – пришла очередь старикам удивляться его вопросу. – Да, я могу продемонстрировать, если хотите. Оно проявилось совершенно случайно, когда... – он замялся, но увидев, что Маринетт кивнула, сознался, – когда Маринетт согласилась стать моей девушкой и мы поцеловались, будучи в геройский костюмах. Я был очень рад, что мои чувства к напарнице взаимны, и оно само собой размурчалось. – Очень интересно, – задумался Лао Ши. – Такие бонусные способности раскрываются в одном случае из десяти, если не реже. Это говорит о том, что вы с квами отлично подходите друг к другу, а страх перед твоей суперсилой можно преодолеть опытом и тренировками. – Вот, нашёл, – Фу полистал свой блокнотик. – Среди владельцев кольца такой случай последний раз имел место в шестнадцатом веке и повлиял на решение не начинать междоусобную войну двух королевств. Адриан, это означает двойственную природу твоего талисмана разрушения, поскольку своим мурчанием кошки создают ощущение умиротворённости и защищённости, настраивая людей на позитив. Кстати, Маринетт, у тебя тоже может проявляться способность к разрушению – например, супершанс может подкинуть какое-то оружие или динамит. Плагг, до этого молчавший, посмотрел на Адриана и прокомментировал: – Меня считают довольно вредным квами, с которым не каждый-то взрослый тренированный хранитель способен договориться, но этот товарищ прав! Мы – разные, и потому идеально дополняем друг друга, как плесень и сыр. Впервые за несколько веков я полностью доволен выбором Мастера и готов лично помурчать для девушки моего хозяина, – котёнок, доев последние крошки с тарелки, перелетел на ладонь Маринетт. Когда та инстинктивно стала почёсывать его пальцем за ушком, Плагг на радость всем заурчал, с каждым почёсыванием наращивая громкость. – Это фантастика! Двое основных квами приняли эту девушку. Кстати, а сколько тебе лет? – Четырнадцать, но скоро будет пятнадцать! – ответила Маринетт, не прекращая ублажать котёнка, а тот перевернулся на спину, подставив наеденный животик. – Мне тоже пока только четырнадцать… – немного замялся Адриан. – Ван, чем ты думал, когда выбирал хозяев для таких мощных талисманов?! Они же совсем дети, не прошедшие обучения! – разговор между старшими продолжился на не знакомом никому из подростков диалекте (Адриан предположил, что это был ю-тсанг , о котором он когда-то слышал от преподавателя китайского), но по интонации было понятно, что Фу вновь напортачил или что-то нарушил. – П-с-с-с, Маринетт, пойдите погуляйте с Адрианом часок-другой – вам всё равно не понять смысла сказанного, – Плагг, который, как и все квами, понимал все человеческие языки, перестал мурчать и сел на ладони. – И часто у них такое? – поинтересовалась девушка, не понимая, в чём виноват Мастер: они же пока всегда побеждали акумизированных. – Каждый раз на протяжении последних пятидесяти лет, – усмехнулся Плагг. – Они просто поворчат, но ни к каким действиям этот спор не приведёт – талисманы останутся у вас, а меня и так сегодняшнее положение более чем устраивает, – он погладил свой живот, – так что ничего интересного не пропущу. Унесите меня скорее на свежий воздух – дальше я это слушать не намерен. Подростки ушли любоваться восходящим солнцем в горах. Оказалось, что домик Лао Ши стоит в весьма живописном месте. Тем временем Ван Фу продолжал настаивать на своём: – Сама судьба снова и снова сводила нас в будущем, а потом Кроликс перекинула меня в прошлое, почти на четверть века назад, где все мои ученики сейчас совсем малыши. У меня не осталось выбора, кроме как вручить талисманы знакомым людям, но более молодым в их времени. Уже через несколько часов после того, как я выдал им талисманы, случилось первое нападение одержимого, и только благодаря их действиям город удаётся удерживать от захвата коварными злодеями. – Фу, ты безумец, если решил поставить двух детей против взрослых акумизированных и пары злодеев! И почему они знакомы без масок? Ты же знаешь правила! – Я покажу тебе свой дневник, который ты не захотел читать вчера, считая всё моей выдумкой. Сам убедишься, что это был единственный вариант, который может исправить ситуацию. Раньше герои успевали всему обучиться, и, лишь когда им исполнялось лет по тридцать, появлялся Бражник в Лондоне, однако никто из моих учеников не мог с ним справиться. Но моё появление в прошлом не только свело меня с этой парой юных талантов, но и перевернуло события – Бражник появился намного раньше, и это явно другой человек. Я уверен, что на этот раз они покончат с беспределом и бесконтрольным использованием талисманов, вернув их в Храм. Вместе с дневником он передал Лао Ши талисман орла, который при простом перевоплощении давал своему обладателю прекрасное зрение, которое пришлось ему весьма кстати. По мере изучения записей брови старца поднимались всё выше и выше. Наконец, он просто отлистал дневник до пометки «Париж» и внимательно прочёл его до самых свежих записей последних дней, изучив отчёты юной Кроликс, а потом задумался, глядя в пустоту перед собой. Ему это не нравилось, но, судя по сотням прошлых попыток, единственным разумным вариантом было довериться интуиции Фу и выбрать девушку на роль владелицы серёжек, а также подготовить из неё нового хранителя, как того требовало сердце пожилого подслеповатого китайца, которым он научился видеть людей насквозь. Переведя свои обрамлённые морщинками глаза на окно, он увидел, как парень подсаживается к своей избраннице на мокрую от росы траву и нежно обнимает её за плечи, предварительно укрыв их своей ветровкой. Квами зависают над ними и, радостно смеясь, берутся за лапки друг друга, образуя из них двуцветное сердечко. Потом юный владелец кольца невесомо целует ещё более молодую хозяйку серёжек в висок, и они устало прижимаются головами, наблюдая за тем, как из-за ближайшей горы медленно поднимается солнце и, поблёскивая всеми цветами радуги в алмазных росинках, согревает своими лучами всю четвёрку. – Если верить дневнику, свой талисман Адриан так и не получил, поскольку он сейчас оказался у суперзлодея, – заключил Лао Ши. – Кстати, у него какая-то большая печаль, которую он пережил, но следы всё ещё остаются тёмными вкраплениями на ауре. Что-то не так с его будущей сестрёнкой? – Сестрёнкой?! – удивился Фу. – Он – единственный ребёнок в семье. – Да, я не оговорился. У него та же энергетика, что была у матери. Этим летом ко мне заходила европейская женщина. К моменту нашей встречи я, как безумец, искал последний ингредиент для нового зелья – самый прекрасный цветок в этом мире. Когда я на пару недель вернулся в город, чтобы продать заготовленные в горах травы и эликсиры и на вырученные деньги пополнить запасы еды для нового путешествия, ко мне в торговую лавку зашла его мать в поисках женских кремов от морщин и прочих средств для ухода за волосами и кожей. Она вошла как солнце, которое озаряет мою хижину каждое утро. Это был настолько светлый человек, что я никогда не встречал никого даже близко похожего на неё. И красота эта была больше внутренняя, в её гармоничном духовном мире. Много лет назад мой учитель, когда на старости лет совсем слёг, поручил мне найти нового владельца для его талисмана, рассказав, что ему было видение о европейской женщине, прекрасной, как цветок, с глазами как изумруды и цветом волос высохшей соломы, заплетённых в тугую косу. Он предупредил, что не ей предназначен талисман, а её новорождённому сыну, внешне очень похожему на неё, вот только получить он должен дар на своё пятнадцатилетие, – Ван Фу слушал коллегу, раскрыв рот. – Песок времени засыпал часть воспоминаний, но с появлением этой женщины всё стало чётким, как вчера. И тогда я понял, что нашёл свой самый прекрасный цветок. Это был не пустоцвет – красота цветка заключалась в семенах новой жизни, которые она носила в себе. Я сразу спросил её, знает ли супруг об этом, на что женщина ответила, что сама узнала буквально недавно и готовит сюрприз мужу и сыну. Пришлось уточнить, исполнилось ли её сыну 15 лет, поскольку я чувствовал, что он уже не ребёнок, на что она ответила, что столько ему исполнится этой осенью. Когда нетерпеливый муж зашёл узнать, с кем так долго беседует его жена, я окончательно убедился, что твёрдость духа отца в сочетании с красотой и чувствительностью матери подарили миру удивительного человека, достойного носить талисман белого мотылька и, ощущая людские эмоции, приходить им на помощь в трудную минуту. – Ты сказал «белого мотылька»? – уточнил Фу, надеясь, что ослышался. – Да-да, я передал этой паре талисман белого мотылька, потому что он должен был попасть к достойному хозяину. Всё, как завещал мой учитель. Его родители слабо подходили на роль его владельцев. – Мать этого юноши не так давно пропала, видимо, вместе с доверенным ей талисманом. Это и есть причина той печали, которую ты чувствуешь. Но теперь ты понимаешь, почему я выбрал мальчика, вручив ему один из основных талисманов, а он позже сам привёл девушку, которая ради него была согласна надеть серёжки и сражаться бок о бок с любимым человеком. – Знаешь, Ван, я часто тебя ругал за то, что ты любишь нарушать правила, но больше не буду. Это чудесный рассвет, который я уже не надеялся увидеть на закате своей жизни. Тебе вдвойне повезло найти этих ребят. Жаль, я не могу описать словами того, что научился чувствовать в других людях… Зато если не могу сказать, то смогу сделать. Отправь детей домой досыпать, а сам вернись – я сегодня же пойду вместе с тобой к настоятелю Храма Хранителей, меня он точно выслушает, – очередное удивление собеседника читалось по широко распахнувшимся глазам. – У меня тоже есть один грешок, из-за которого я не появлялся в Храме дольше, чем для оставления зелий и рецептов. Надеюсь, этим двоим удастся исправить оплошность моей молодости. – Хе-хе, таки сознался, что сам не безгрешен! И тебя не лишили талисмана за проступок? – удивился Ван. – Пытались, но у них ничего не вышло. Я даже не знаю, что станет с новым владельцем талисмана павлина, но, пока он далеко отсюда, всё будет в порядке. – А что случилось? Потому как я несу персональную ответственность за юных героев и за того, кому позже достанется камень павлина, когда он будет возвращён в шкатулку. – Ничего особенного, как мне изначально показалось. Остановился я на ночлег, как всегда, посреди леса. Вроде бы, всё было нормально. Но потом проснулся, а вокруг меня – стая волков! Все голодные, зубы скалят. Ну, я призвал Дуусу, вырвал перо и создал себе медведя-защитника. Только спросонья не заметил, что вырвал сразу два пера. Знаю, что это почти невозможно, вот только я был так напуган, что каким-то образом смог зарядить их оба, поэтому получилось два одинаковых медведя. Разогнав волков, я щёлкнул пальцами – первый медведь исчез, а второй остался. Только потом до меня дошло, что одно пёрышко попало в мой посох, как планировалось, а второе прилипло к потной от страха ладони, и, когда я схватился за грудь, оно впиталось в талисман, ну и появилась на талисмане небольшая трещинка. – Погоди, а как же ты прилетал в Храм на драконе? – не поверил ему Фу. – Сам не понимаю, но пока второе перо было в талисмане, я мог спокойно создавать новых помощников, но больше ни разу не удалось зарядить сразу два пера. Однако со временем трещинка разрасталась – после каждого создания сентимонстра она становилась чуть шире и глубже. Я пробовал починить талисман – это удавалось, но лишь на время, пока я использовал его просто для переодевания в защитный костюм. После первой же зарядки пера трещина появлялась снова. Несколько раз я подумывал прийти с повинной и попросить помощи, но боялся, что меня накажут и, что хуже, разлучат с Дуусу. Так и жили мы всё время, скитаясь по горам. А всех, кто пытался со спящего меня стянуть талисман, растерзал мой никогда не дремлющий медведь-сентимонстр. – Любопытная история… – Мастер погладил жиденькую бородку. – А где же твой медведь? Пока перо не очищено, он должен оставаться на свободе. – В том-то и беда – он потерялся! Это очень умный сентимонстр, я научился создавать таких после несчастного случая. Как-то возвращаясь домой, я оступился в горах и повредил ногу, уронив в овраг свою сумку с собранными травами. До посёлка оставалось всего ничего, но надо было послать кого-то, кто бы смог привести оттуда людей. Тогда я создал разумного скакуна и, почти теряя сознание от пронзившей меня боли, передал через него записку. Конь довольно быстро нашёл дорогу и вернулся с двумя наездниками на спине, они оказали мне первую помощь, а дальше я сам справился. Тогда я понял, что одна голова хорошо, а две – лучше, особенно когда ты сам не в состоянии отдавать приказы, и впредь всегда наделял своих созданий умом и сообразительностью. Все эти долгие годы медведь ходил за мной как преданный пёс и защищал от всех напастей круглые сутки, часто был заменой вьючного мула или лодки для пересечения небольших рек, до тех пор, пока талисман не украли. Буквально пару месяцев назад я остановился в небольшой деревеньке. Меня настойчиво приглашал в гости один странный человек, но я не мог понять, кто он, как будто бы его ауру скрывала магия. Он единственный не испугался моего медведя и пригласил поужинать, пропустив мишку в дом. Дальше помню, что я покушал, снял талисман и сразу лёг спать. Поэтому медведь его не тронул, раз я сам передал ему брошь, а я наутро очнулся в лесу с головной болью, обобранным до нитки, хорошо, хоть часть одежды мне оставили, чёрствую лепёшку и бутылку воды. Тогда же я сильно переохладился и заболел, частично потеряв зрение. Новый владелец не знает, что его ждут неприятности, если вовремя не восстанавливать талисман. А как его восстановить, знают только посвящённые люди и я. Но и у меня не получалось починить талисман полностью, только на время. – А почему ты никому об этом не рассказал? – удивился Ван Фу. – Потому что на километры вокруг этого самодельного домика нет ни одного человека, а в моём сегодняшнем состоянии и без талисмана я не ходок в диком лесу – скорее, доходяга. Мне повезло вспомнить местность и выйти к этой хижине, которую я же построил несколько лет назад и использовал как временный склад, поскольку приезжал сюда на несколько дней и собирал только утренние распустившиеся цветки, так как в них заключена максимальная польза. Честно говоря, до вашего вчерашнего визита я думал, что до конца дней не увижу никого из людей. Здесь ни связи, ни новомодного интернета – только горы. Наверняка через тот самый интернет талисман и продали на каком-нибудь аукционе как древнее украшение, проклятое злыми духами. Европейцы любят подобные сказки, вот только эта сказка может стать реальным кошмаром для нового владельца броши. То, о чём ты поведал, просто ужасно. Я-то порадовался, что меня ограбили уже после того, как брошь мотылька была передана новой порядочной семье, но, вижу, всё стало ещё хуже. Я оплошал… постарайся не оплошать и ты. – Я понял тебя, тогда собирай вещи. Как только отведу домой своих новых учеников, так сразу вернусь за тобой и мы отправимся в Храм, если ты не передумаешь, – Фу поклонился и вышел из домика, направившись к ребятам, которые уже успели задремать, прижавшись друг к другу. По парижскому времени сейчас было около трёх часов ночи.