Фатальное допущение

Александра смотрит на альфу, стоящего перед ней, и тонет-тонет-тонет. Тонет в лазурных глазах, таких идиллически голубых, словно морская гладь. Тонет в аромате цитрусовых, сосны, ванили и красных ягод. Идеальное сочетание. Идеальный альфа. Губы Кондратюка трогает едва заметная улыбка, и у Трусовой сердце начинает эйфорически биться о внутреннюю сторону ребер. В груди – мириадами зажигаются звезды. И не нужен Александре больше никто в этом мире. Диагноз поставлен с точностью до микрона. Однако слишком долго это забытье длиться не может. Краем глаза Саша улавливает движение откуда-то сбоку, а затем горький запах дубового мха, бергамота и жасмина становится концентрированным, пытаясь перебить идеальный аромат Кондратюка. Разумом Трусова понимает, что ей, пожалуй, стоит перестать так откровенно пялиться на Марка – все присутствующие пары уже давно перестали танцевать и теперь с интересом наблюдают за развернувшейся картиной. Но, блядский боже, это невозможно! Не-воз-мож-но! Невозможно перестать рассматривать Кондратюка. Его небесные глаза и едва заметную улыбку на худом скуластом лице; то, как идеально черный лонгслив и джинсы облегают подтянутое мужественное тело... Александра мажет по Марку восхищенным взглядом, и омега внутри мурчит словно кошка, потому что готова прямо сейчас отдаться этому альфе. Идеальный. Это единственное, что приходит на ум. Кондратюк первый разрывает их зрительный контакт. Молодой человек передергивает плечами и направляется к преподавателю танцев, а с губ Саши срывается разочарованный вздох – лучше бы к ней. Несколько мгновений девушка стоит, не шелохнувшись, - пытается обуздать собственные реакции. Получается откровенно паршиво. Единственная оставшаяся разумная мысль в голове – это то, что надо объясняться с Нейтаном. Наконец, глубоко вздохнув, Трусова поворачивается в Чену. Лицо молодого человека нечитаемое, однако плечи гордо расправлены, а руки сжаты в кулаки. Чудесно. Просто замечательно. - Нейтан, я… - мямлит Александра, стараясь не смотреть Чену в глаза. Боковым зрением девушка отмечает, что на лице у парня появляется кривая усмешка. Такая горькая, что сердце начинает саднить. - Могла бы и предупредить, что я не в твоем вкусе, - едко замечает Нейтан. - Это не так, - шепчет Саша и осекается. И как в двух словах объяснить, что до сегодняшнего дня она и вовсе не знала, что какой-нибудь альфа в принципе может быть в ее вкусе? Как донести до Чена мысль, что это не ее выбор, это физика. Физическая необходимость прямо сейчас оказаться рядом с Кондратюком и пальцами почувствовать его перекатывающиеся мышцы. Боковым зрением Трусова замечает, что Марк бросает настороженные взгляды в ее сторону, отчего омега внутри расплывается в улыбке. Мой альфа беспокоится обо мне. Но то ли присутствие Нейтана помогает Александре не поддаваться до конца своей сущности, то ли хваленая выдержка. Девушка практически с силой заставляет себя вновь посмотреть на Чена. И, господи, как же погано видеть разочарование на его лице. Это невыносимо! Все это невыносимо. А потому спустя несколько мгновений Трусова вынуждает себя покинуть этот чертов танцевальный зал. Омега внутри не особенно рада такому исходу – ведь здесь остается ее идеальный мужчина, альфа, уготованной судьбой. Но Александра понимает, что также внутри остается и Нейтан, чья душевая боль физически бьет под дых и самой Саше. Нужно подумать, что со всем этим делать. Нужно подумать.

***

Спустя сорок минут Саша стоит перед входной дверью в квартиру Щербаковой. Рука в нерешительности замирает над звонком. И как объяснить этот свой визит? Через мгновение тишину разрушает противная трель. Проходит не меньше десяти минут прежде, чем Александра слышит копошение по ту сторону двери, а затем перед девушкой предстает растрепанная и раскрасневшаяся Щербакова. - Что-то случилось? – без обиняков интересуется Аня, сузив глаза. Слова комом застревают в горле Трусовой, отчего та лишь тяжело вздыхает. – Понятно, заходи.

***

Спустя двадцать минут Саша сидит на кухне в квартире Щербаковой с кружкой зеленого чая с цитрусовыми (словно в насмешку) и думает о том, как начать разговор. Напротив Александры - уже более собранная Анна и… Семененко. Вид молодого человека красноречив: наспех накинутые джоггеры, голый торс и шальной блеск в глазах. Трусовой вполне очевидно, что заявилась она в не самый подходящий момент, однако делать нечего – ей не к кому пойти. Абсентовыми глазами Саша мажет по Семененко и Щербаковой – Женя обнимает девушку за плечи, и в каждом движении молодого человека чувствуется внутренняя сила, уверенность и желание защитить свою омегу от любых невзгод. И, блядский боже, Александра хочет также. Также сидеть в объятиях Кондратюка и чувствовать, что если вдруг она упадет, то рядом с ней всегда будет человек, готовый помочь подняться. Так почему она до сих пор не с Марком? - Я нашла своего истинного альфу, - спустя почти десять минут молчания произносит Саша. И отчего-то кровь стынет в венах от этой фразы – будто приговор, который обжалованию не подлежит. - Но ведь это же здорово! – на лице Анны расцветает улыбка. – Это Нейтан? - Это Марк Кондратюк. Стоит ли говорить, что с губ Щербаковой и Семененко практически синхронно срывается удивленное «о»? - Я почувствовала. Как только он вошел, почувствовала, - поясняет Трусова и смотрит на свои сцепленные в замок руки. - Тогда почему ты сейчас не в объятиях Кондратюка? – озвучивает самый главный вопрос Женя, и Александре кажется, что на секунду ее сердце перестает биться. Так почему она до сих пор не с Марком? - Я испугалась, - чуть слышно произносит Саша. – Испугалась своей реакции. Когда я почувствовала запах Кондратюка, я будто перестала себя контролировать. Мной полностью завладели инстинкты… и это будто бы была не я. И, блядский боже, знали бы только Семененко и Щербакова, каких усилий стоит произнести эти откровения – черт бы побрал эти слова, которые так и норовили застрять комом в горле. Трусовой ведь не может быть страшно. Она ведь королева непокоренных высот. Так почему юноша с идиллически лазурными глазами вызывает у нее дрожь в коленях? Это слабость или страх? Или?.. - Саш, это нормально, правда, - Анна берет руку подруги в свою и крепко сжимает. – Я чувствовала то же самое. Поначалу страшно и кажется, что в тебе живет две личности – собственно ты и омега, которая отключает напрочь голову. У тебя это так сильно проявляется из-за таблеток. Но это пройдет. Нужно время, - голос Щербаковой мягкий и обволакивающий, но Александра, кажется, не в состоянии мало-мальски расслабиться. Будто напряжение уже давно разлилось электрическими разрядами по крови. – Тебе нужен Марк. Будто бы сама Трусова в этом сомневалась, но вслух она произносит совершенно иное: - Мне нужно подумать.

***

Вообще-то Александра всегда была из тех, кто сначала делал, а потом уже рефлексировал над последствиями. Но весь это гребанный омегаверс перевернул ее жизнь с ног на голову – теперь Трусова боится сделать шаг и обдумывает последствия наперед. Так каких последствий стоит ожидать от встречи с Кондратюком? Саша уже пять дней (гребанных пять дней!) не выходит из собственной квартиры – в последнее время затворничество становится настолько естественным состоянием, что аж страшно. Но черт бы побрал Марка, потому что его и видеть не нужно – образ его выжжен на сетчатке, так что никуда не деться от этих лазоревых глаз и щемящей улыбки. И даже во сне (особенно во сне!) нет Александре покоя – чертово подсознание и омежья сущность подкидывают максимально красноречивые картинки того, что могло бы быть там, в танцевальном зале, если бы Саша не заставила себя. И, стыдно признаться даже самой себе в этом, но Трусова вообще-то жалеет, что ушла, потому что… Впрочем, не важно. Стоит ли говорить, что эти пять дней помимо бессмысленных размышлений ознаменовались также информационным вакуумом? - Знаешь, меня удивляет, что именно в этом вопросе ты такая нерешительная. Ведь здесь же все просто, к чему усложнять? – скажет Евгений Семененко вслед Трусовой, когда та будет покидать квартиру Щербаковой. И Александре эти слова будто ударят под дых. Так почему она все усложняет? Потому что это нереально и почти смешно – вот так резко, буквально за двадцать минут стать зависимой от человека на всю оставшуюся жизнь. Как будто ты самой себе никогда и не принадлежала вовсе. И, вроде бы, должен утешать тот факт, что все так живут, при чем счастливо, но… Всегда будет это гребанное «но». Бороться с ветряными мельницами бессмысленно и глупо, но что на счет борьбы с собой?

***

На шестой день, когда Александра в очередной раз просыпается от кошмара (и плевать, что это вообще-то совсем не кошмар, про себя она именует эти сны именно так) в главной роли с Кондратюком, девушка понимает, что больше так продолжаться не может. Вообще-то поняла она это уже давно, но тянула время и не решалась, а сейчас, кажется, совершенно бесполезно скрываться от самой себя. «Сегодня в 18.00 в N.» Коротко и емко. После этого Саша снова выключает телефон, чтобы, боже, упаси, не написать чего-нибудь еще лишнего. Потому что, откровенно говоря, это хотелось сделать все пять дней. Будь что будет. Впрочем, все и так очевидно.

***

Трусова приходит в кафе сильно заранее – примерно за сорок минут. То ли от волнения, то ли чтобы разведать окружающую обстановку в целом и наличие путей отступления в частности. А, может, все сразу. Во рту пересохло, а пальцы неприятно покалывает от нервозности, но внутри… Внутри у Александры северное сияние от одной только мысли, что меньше чем через час она вновь сможет заглянуть в идиллические глаза и поглубже вдохнуть аромат сосны, цитрусовых, ванили и красных ягод. Да уж, причудливое сочетание – волнение и эйфория. Настолько, что почти разрывает от этого диссонанса. Интересно, а у других омег такие же проблемы с самоощущением? Или только Александра такая везучая? Впрочем, слишком долго размышлять не приходится – минут через пятнадцать Трусова улавливает те самые нотки сосны и цитрусовых, о которых буквально минуту назад вспоминала. Поначалу Александра списывает подобное помутнение на свои омежьи заскоки, однако через мгновение дверь кафе открывается… И, черт побери, Марк, видимо, тоже решил проверить пути к отступлению заранее, потому как иначе объяснить тот факт, что он пришел на двадцать пять минут раньше? Глаза Кондратюка безошибочно находят Сашу, и губы молодого человека трогает едва заметная улыбка, отчего девушка забывает, как дышать. Размеренной походкой Марк направляется к столику, за которым сидит омега. Один. И сердце Трусовой пропускает нервозный удар, чтобы потом остановиться насовсем. Два. И Саша чувствует, что земля уходит из-под ног. Три. Руки девушки конвульсивно сжимаются. Четыре. Аромат красных ягод, сосны, ванили и цитрусовых становится физически ощутимым. Словно плед он укрывает собой омегу, изолируя от окружающего мира. Пять. Трусова мажет по Кондратюку режущим взглядом. Шесть. И то ли она не видела его слишком давно, то ли он действительно изменился. Семь Александра не может перестать рассматривать его. Марк теперь на голову выше, чем раньше. Про себя девушка отмечает, что Кондратюк раздался в плечах, а под одеждой у него, очевидно, скрываются (черт бы их побрал) восемь кубиков пресса. Черты лица парня стали более мужественными, отчего и без того острые скулы теперь и вовсе напоминают осоку. Однозначно Марку идет его сущность – он словно создан по золотому сечению. Идеальный образец альфы. Эталон. Абсолют. Совершенство. Или только ей так кажется? Восемь. И Александра падает в бездну. Падает-падает-падает. Девять. - Омега, - срывается с губ Кондратюка. Десять. И сердце, наконец, снова начинает биться. Кто бы мог подумать, что у бездны совершенные голубые глаза?

***

Они сидят друг напротив друга и молчат. Александра затрудняется ответить, сколько прошло времени – у нее в голове ни одной приличной мысли и лишь огромное желание остаться с Марком наедине навсегда, но сойдет и такое начало. Кондратюк в отличии от нее выглядит расслабленным. Наверное, стоило бы уже давно начать разговор, но Саше кажется, что альфа и так все понимает без слов. - Я рад тебя видеть, - наконец, произносит молодой человек, тягучим вибрирующим голосом, и Трусовой стоит титанических усилий сдержать себя, чтобы не замурлыкать или не сказать какую-нибудь нелепость. - Я тоже очень рада, - выдыхает Александра, а про себя добавляет нечто совершенно неприличное. И как только у Щербаковой получается вести себя нормально в присутствии Семененко? Вот уж действительно у кого железная воля. - Думаю, нам нужно многое обсудить, - Марк небрежно поправляет пушистые волосы рукой, и Саша как завороженная следит за этим действием. И хочется помянуть и бога, и черта всуе лишь бы этот момент не заканчивался. Лишь бы этими самыми пальцами Кондратюк коснулся ее. Так что там насчёт путей отступления?