Хайкью мальчики и их вселенные

      У Куроо случаются действительно плохие дни. Во время них он приходит в свою квартиру и бьется головой о стену, пока тупая боль не расплывётся по затылку, пытаясь вытеснить его злобу и отчаяние. Он смотрит на свои трясущиеся руки и чувствует маленькие капельки, падающие на них и скатывающиеся между вздутых вен.       Ну вот — слёзы.       Опять.       Куроо размазывает их по лицу трясущимися руками и царапает ногтями щеки. Ранки щиплет при попадании соленых слез, и Тетсуро зацикливается на этом ощущении.       Проходит час. Или пять часов. Ему плевать.              Единственное, что имеет значение — обе пачки Marlboro Red кончились. Куроо выкурил даже эти гейские сигареты Kiss, которые у него однажды забыл Тсукишима после пьянки. Боли он уже не чувствует, зато чувствует табачную горечь во рту и сплевывает прямо на пол.       Вся одежда пропахла, волосы, квартира… даже его мысли пропахли табаком. Куроо вздыхает и нашаривает ключи на дне рюкзака. Нужно купить сразу блок, чтобы больше не выползать на свет, и не вспоминать, что жизнь всё так же течёт и не оставляет прав на слабость.       Тетсуро не помнит, как он спустился по лестничной клетке, не помнит, как вышел во двор, и не заметил бы, как вообще добрался до магазина, если бы не…              Кресло.       В паре метров от него приземляется красивое, обитое синей тканью кресло. Оно смешно отпрыгивает от земли и трескается. Осколки стекла, летящие вдогонку, заканчивают эту инсталляцию, местами задевая Куроо. Он поднимает голову. Из разбитого окна выглядывает растрепанная голова с черно-белыми прядями. «Как у зебры» — думает Тетсуро. Хозяин головы смотрит в никуда и очень-очень громко выкрикивает «СУУКААААААА»              Наконец он выглядывает из окна и обращает внимание на черноволосого парня, застывшего в метре от креслопадения и усыпанного блестящей стеклянной крошкой, словно новогодняя игрушка.       «О БОЖЕ ЧУВАК, ПРОСТИ» — кричит парень и исчезает в окне. Куроо не двигается и завороженно смотрит на остатки кресла. Парень-зебра выбегает из подъезда и хватает Куроо за плечи, глядя ему в лицо. Кое-где осколки оставили раны, и из них вытекает кровь, но на фоне длинных красных борозд на щеках они выглядят очень даже гармонично.       Юноша смотрит в отчаянно-пустые глаза черноволосого парня и видит в них отражение своих же эмоций.       — Хуевый сегодня денёк?       — Очень хуевый.       И снова молчание. Тетсуро разглядывает крушителя кресел и видит, как злость начинает его отпускать, уступая отчаянной грусти, плавно перетекающей в апатию. Он понимает.       Он понимает абсолютно полностью, но не готов быть жилеткой, в которую можно поплакаться, и мериться проблемами тоже не хочет. Но парень-зебра и не просит. Он молча отряхивает его от осколков и сжимает пальцы, с которых лениво капает кровь.              «Подожди меня тут» — разворачивается. А Куроо не уходит. Ему уже не важно. Он чувствует себя этим креслом, сломанным и валяющимся на грязном асфальте.       Парень-зебра возвращается с двумя топорами. Это неожиданно. Один он даёт Куроо, а другим со всего размаху разрубает мягкую кресельную обивку.       Тетсуро смотрит на это спокойно, но с каждым ударом в его глазах появляется небольшой отблеск. Подойдя к креслу, Куроо на пробу замахивается, отрубая резную ножку. Неплохо. Дальше спинка отлетает от конструкции, а за ней и оставшиеся ножки. Парень-зебра уничтожает сиденье. Куроо в щепки разносит остатки спинки и отбрасывает топор на газон.       А затем он смеётся. Смеётся как гиена взахлёб, до колющих боков, до жжения в легких. Он смеётся и смотрит на парня-зебру, удивлённо оглядывающегося на Куроо. Секунду спустя оба парня смеются. Два ненормальных в осколках, крови и щепках стоят на улице и смеются.       Потихоньку Куроо отпускает, и он вспоминает, зачем вышел на улицу.       — Сигареты.       — У меня есть — произносит зебра-маньяк.

***

      Они стоят на балконе в доме зебры. Парень курит Chapman, и это неплохо. Точно лучше сраных Kiss.       Они молчат, но молчание это не растекается свинцом внутри Куроо, призывая заплакать. Это другое молчание. Их общее. Оно спокойное. Скромное. Оно словно тихо и ненавязчиво шепчет «все будет нормально».       Теперь.       Теперь все будет нормально.       Он справится.       Хозяин квартиры замирает с сигаретой и смотрит на Куроо. Ловит в его глазах движение. Жизнь как будто снова попадает в зрачки, возвращая в прежнее русло. У парня-зебры в глазах тоже что-то меняется.       Психоз уходит. Спокойствие и та же жизнь наполняет их. Так и должно быть. Парень-зебра ухмыляется и откидывает бычок. Куроо, как ни странно, ухмыляется в ответ.       — Я Куроо. Куроо Тетсуро.       — Бокуто Котаро. У меня пиво есть… будешь?       — Ага.