Души, а хотя...

Фриск шла по длинному коридору, пытаясь удержать на голове десяток хот-догов. Но увы — потеряв равновесие, она упала вместе со всей едой, лежавшей у нее на голове. Некоторые из них упали прямо в пропасть. «Ну все, осталась без еды, — подумала Фриск, подходя к краю пропасти, и наблюдая за падающими булочками. — хорошо, что в карманах еще немного осталось» Она двинулась дальше. Странно, но Альфис почему-то перестала звонить и надоедать. Интересно почему. По левую руку от нее находилась небольшая комната. Войдя в нее, Фриск осмотрелась. Сначала ей показалось, что там вообще пусто. Но приглядевшись получше, она смогла различить на земле небольшой фартук. Он был настолько грязным, что попросту сливался с землей. Фриск подняла его, поразмыслила, и надела его на себя. Эта броня была посильнее очков. А в комплекте со сковородкой получался просто «комплект повара» Несмотря на то, что Фриск не особо умела готовить, ей очень нравилось ходить в такой одежде. Тут она вспомнила о спагетти, приготовленных Папирусом. «Отдам фартук ему, если понадобится. Папирусу все же больше нравится готовить, чем мне. А значит, ему он намного нужнее» — подумала она, разглядывая себя в отражении телефонного экрана. — Это очень мило, что ты хочешь сделать подарок своему другу. Фриск обернулась. Рядом с ней стояла девочка с каштановыми волосами, собранными в высокий хвост. На ней были надеты светло-зеленая футболка и темная юбка. Поверх одежды был повязан фартук — точно такой же, как у Фриск, но менее запачканный. В руке она держала сковородку. На ее лице играла добрая, теплая улыбка. — Ты… Ты умеешь читать мысли? — спросила Фриск. Она уже почти привыкла встречать таких неясных призраков, но все равно каждый раз это было нечто новое и неожиданное. Все эти дети были, казалось, могли контактировать только с ней, но… Фриск было даже немного обидно за монстров. Все эти призраки явно не хотели причинить кому-то вред, но почему-то… Умерли. — Нет. Ты просто это вслух сказала. — улыбнулась девочка. — Ой, прости, — Фриск слегка покраснела, и протянула девочке руку. — я не представилась. Фриск. — Герда. — она улыбнулась еще шире, пожимая ладонь Фриск. Вид у Герды был точно такой же, как у Ториэль — очень мягкий, добрый, и нежный. Герда выглядела так, словно ее может напугать даже самый малейший пустяк. Фриск на секунду представила, как на девочку надвигается неясная тень с оружием в руках, и Герда, съежившись от ужаса, сидит где-то в углу, боясь открыть глаза. — Ты в порядке, Фриск? — спросила Герда с беспокойством в голосе. На ее лице было написано очень странное, тревожное выражение. — А? — Фриск посмотрела на собеседницу совсем другим взглядом, каким смотрят люди на тяжелобольных родственников. Простояв некоторое время в замешательстве, она начала тщательно подыскивать слова: — Да, я… Все в порядке. Фриск села на пол. «Семь человеческих душ и наш король… Король Азгор Дриимур… Станет Богом» — вспомнились ей слова Андайн, сказанные ей перед битвой. Она повстречала уже пять призраков детей. Пять ни в чем ни повинных детей. Почему их убили, почему? Ради короля? Ради свободы? Значит ли это, что с ней рано или поздно произойдет тоже, что и с теми детьми? Она никогда не понимала жестокости. И не поймет. На нее вдруг полилось что-то теплое, словно она стояла под душем. Фриск подняла голову. Герда, поднявшись на мыски, держала у нее над головой сковородку, с которой лились маленькие зеленые капли. Они согревали, но не обжигали. Как только они попадали ей на кожу, Фриск почувствовала, как ее неполное здоровье постепенно восполняется. — Ты чувствуешь себя лучше? — спросила Герда, садясь рядом с Фриск, и кладя руку ей на плечо. — Да, спасибо. — поблагодарила Фриск, чувствуя неожиданный прилив сил. — Герда, — обратилась она к девочке, сидевшей рядом с ней. — у тебя… Есть какое-то желание, которое… Которое я могу исполнить? Герда призадумалась, и через некоторое время она сказала, глядя Фриск прямо в глаза: — Просто… Продолжай помогать всем, ладно? Так правда будет лучше. Фриск кивнула. Думать о насилии она и не хотела. И уж тем более она не хотела совершать его. Монстры странные, но даже они не заслуживают смерти.