Secret baby

Квартира, которую Саймон снимает на короткий срок, вызывает у него почти клаустрофобию. Он старается держаться подальше от этого, пытается занять себя чем-нибудь. Активничает. Спустя неделю после того, как ты попросила его вернуться домой, чтобы дать тебе немного пространства, он заметил, что похудел. Толщина его ребер, живота, бедер истончилась, уменьшив его объем, обнажив больше мышц. Горе кажется более свежим, чем в последние годы. Разговор с тобой, рассказ о себе вызвали в памяти давно похороненные вещи, агонию и сожаление, боль, которая крадет его дыхание и оставляет его парализованным. Он заставляет себя не думать об этом, но она все равно находит способ закрасться. Чтобы заставить его чувствовать себя разорванным на части, превращая его в призрака. Он много ходит пешком. Ходит в магазин. Ходит в паб. Ходит в парк. Иногда он сидит на скамейке и смотрит, как мамочки толкают свои коляски, и думает, может, тебе бы это понравилось, если бы ты чувствовала себя лучше. Жалеет, что не приложил больше усилий, чтобы вытащить тебя из квартиры на солнечный свет. Он до сих пор ходит к твоему дому по ночам, стоит под деревом и смотрит, как мерцают и гаснут огни. Твои окна теперь горят дольше, периоды сна становятся все более редкими, что заставляет его беспокоиться о том, что ты не получаешь достаточно отдыха, не заботишься о себе. Сегодня он гулял все утро до раннего вечера. Пытался подавить тошноту, бурлящую в животе, старался не смотреть на часы и не считать секунды. Старался подготовить себя к горькой сладости, которая, как он знал, приближается. >Привет, я очень скоро уйду на работу и могу отсутствовать некоторое время. Могу ли я увидеть Ориона перед отъездом? Провести с ним немного времени? >Конечно. Твой ответ до сих пор звенит у него в ушах. Короткий. Мучительный. Но он не винит тебя. Он сделал это неправильно. У тебя есть ребенок, его ребенок, которого нужно защищать, о котором нужно заботиться. Конечно, ты должна быть встревожена. Может, ему стоило найти лучший способ рассказать тебе об этом. Может, ему вообще не стоило говорить тебе об этом. Большая его часть, часть инстинктов, думала о том, чтобы отказать тебе, когда ты попросила его дать тебе немного времени, и он до сих пор не принял решения о том, что он будет делать в конечном итоге. Это было бы так просто — спрятать тебя подальше. Забрать тебя посреди ночи, разбудить в совершенно новом доме, высоко на холме, в совершенно новой стране, через границу. Когда в его дверь наконец-то постучали, он запихнул переполняющие его сердце эмоции в крошечную коробочку и молился, чтобы ему удалось их сдержать. — Привет, — Орион поворачивается в твоей хватке, ища голос Саймона, и ты подавляешь дрожь от изменения его веса. — Привет, — ты смотришь сквозь него. Мимо него. Влево от его локтя, на его плечо, на пол. Куда угодно, только не на его глаза. — Спасибо, что позволила мне провести с ним немного времени, — твои губы становятся пустыми, но ты перекладываешь ребенка к нему на руки, умудряясь избегать контакта кожа к коже. От этого его желудок болит еще сильнее, чем раньше. — Конечно, ты же… ты же его отец, — ты оглядываешься вокруг него, пытаясь получше рассмотреть квартиру. «У тебя есть вещи для него? — Я ходил в магазин. — Хорошо. Что ж, хорошо, — далее ты передаешь ему пакет, — Я не был уверена, что у тебя есть, поэтому там несколько смен одежды на всякий случай и несколько бутылок. Они, скорее всего, должны быть в холодильник. Подгузники, несколько игрушек. На всякий случай… Я не хотела, чтобы..... Я хотела, чтобы у тебя было все, что может понадобиться, — это заботливо с твоей стороны, и он хочет улыбнуться, но ты не смотришь на него. — Спасибо, — ты киваешь. — Хорошо, я приеду за ним позже? Просто напиши мне, когда будешь готов. Надеюсь, он примет бутылку. — Я могу привезти его… — Нет, все в порядке, — резко обрываешь ты его, качая головой. Он хмурится. — Почему нет? — Я… я не против, прийти за ним. — Но если будет темно… — Я справлюсь, — ты резко бросаешься, а он поджимает губы, но ничего не говорит. — Ну ладно, тогда до встречи, — ты издаешь какой-то нечленораздельный звук, а затем подходишь ближе и прижимаешься губами к щеке Ориона. — Пока, малыш, люблю тебя, — ты наконец-то поднимаешь на него глаза, действительно смотришь, и он задерживает дыхание, когда видит все это в твоих глазах. Боль. Смятение. Беспокойство. Он сделал это. Вечер проходит слишком быстро. Ему удается уложить Рэя спать и выпить больше половины бутылочки — огромная победа, но большую часть времени он проводит, просто держа его на руках, выгуливая по квартире, пытаясь запомнить ощущение ребенка на руках. Он суетливее, чем обычно, плачет, когда Саймон пытается его уложить, что его не смущает, но беспокоит. Такой ли он дома, с тобой? Поэтому ты чаще не спишь по ночам? Но все равно все заканчивается слишком быстро, и когда ты снова стучишь в дверь, он стоит по ту сторону на несколько секунд дольше, жалея, что у него нет больше времени. Он всегда жалеет, что у него нет больше времени. — Как он себя вел? — Хорошо. Более суетлив, чем обычно, но я заставил его выпить почти всю бутылочку. У него все в порядке? — Он был таким последние несколько дней. У него либо скачок роста, либо поздние колики. Надеюсь, это скачок роста, — о нет. — Ну, я здесь, если тебе что-то понадобится. Если ты хочешь, чтобы я вообще его забрал, — ты киваешь. — Когда… когда ты уезжаешь? — Через две недели или около того. Как только ребята вернутся, у них будет несколько дней на подведение итогов, а потом… мы уедем. — Ну что ж. Просто дай мне знать, когда он тебе снова понадобится? — Обязательно, — он целует Ориона в щеку, шепча ему на ухо, как сильно он его любит, прежде чем передать его тебе. Тебе приходится менять позу, чтобы выдержать его вес, и он вздрагивает, — Ты в порядке? — ты моргаешь на него, скептически и удивленно. — Я в полном порядке, Саймон. Действительно отлично. — Слушай, я знаю, что я действительно сорвался… — Сорвался? Вот как ты это называешь? Саймон… ты обвел меня вокруг пальца. Ты… ты… — он поднял руки. — Теперь я гораздо осторожнее. Я усвоил много тяжелых уроков и никогда, никогда не позволил бы, чтобы что-то случилось с тобой или Орионом, — его плечи опускаются, и он опускает глаза в пол. Стыдно. Горе старается сделать свое дело, пытаясь сломить его так же, как и все эти годы до этого, — Я научился на своих ошибках, — между вами проходит долгая, неловкая пауза, которую Орион заполняет возней, а затем твой голос дает трещину. — Саймон, это была не твоя вина..... Я не… Я не расстраиваюсь из-за… этого. Или что-то еще, что случилось с тобой. То есть я расстроена, но не на тебя за это… — ты делаешь глубокий вдох, — Я расстроена за тебя, что эти вещи случились с тобой, что ты прошел через такую травму, через такие ужасные вещи, — слезы смачивают твои щеки, но он не двигается. Не дышит, — Я бы никогда не стала обижаться за это на тебя. Меня расстраивает твоя работа. И опасность, которой она нас подвергает. Я расстроена тем, что не знала, что тебя не будет несколько недель, а может, и месяцев подряд. Я расстроена тем, что ты обещал мне, что будешь здесь, а потом ни разу не упомянул о супер секретной оперативной группе, которая… заберет тебя у нас, — Орион плачет, а ты покачиваешь его взад-вперед и наконец смотришь Саймону прямо в глаза, встречаясь с ним взглядом, — Такое ощущение, что ты лжешь мне уже несколько недель. Я думала, что мы в этом вместе, что мы… мы строим что-то вместе. А теперь мне кажется, что… Я могу потерять тебя в любую секунду. Что Орион может потерять своего отца, вырасти без тебя, — последнее слово срывается с твоих губ со всхлипом, и ты качаешь головой, когда он подходит ближе. — Ты никогда не потеряешь меня. Ты понимаешь? Этого никогда не случится, — он клянется в этом, клянется, клянется, вынуждает произнести это во вселенной как завет, но ты лишь снова печально качаешь головой. — Ты не можешь этого пообещать.