я боюсь, моя любовь слегка больна

      ранне-апрельская прохлада как обычно летала по ветру. шум машин остался где-то в нескольких кварталах отсюда, теперь уши звенели только от чужой болтовни. все они выглядят слишком ярко, глаза мозолит так, что хочется уже снять очки, лишь бы не видеть. среди них под взгляд куромаку попались только две цветных макушки, что стояли чуть дальше ото всех. первая, конечно же.. пикова. ну разумеется. трефовому королю ведь совершенно не хватило пиздеца в жизни, обязательно было сделать его вынужденным жить с пиком под одной крышей. ...блять.       второй знакомый силуэт куро узнал не сразу, прошло уже достаточно времени с их последней встречи. только эти бирюзовые волнистые пряди, обрамляющие его лицо, заставили вспомнить всё до последней детали. и причину, по которой общение было прервано. да вам что, одного пика мало было, ещё и зонтика подсунули? нет, ну вы точно издеваетесь. теперь всё по-новой.

///

      звучащие вразнобой голоса давили на слух, прибавляя к и без того не слабой тревоге. валет треф не любил такое. он осматривал пейзаж вокруг, надеясь отвлечься от оравы людей поблизости. взор художника даже в еле-еле оживающих кустах и грязной слякоти на побитом асфальте умудрялся найти что-то красивое. отблески холодного солнца в лужах дрожали, словно тоже замёрзли, пока одну из них не загородила чья-то тень.       голубые глаза невольно поднялись к чужому лицу. эти растрёпанные волосы и вечно хмурое выражение напомнили зонтику что-то. или, скорее, кого-то, но как назло, именно из того периода жизни, который треф помнит весьма размыто. даже потрёпанная жизнью кожанка с фиолетовой нашивкой смотрелась знакомой, но только мозг упрямо отказывался вспомнить хоть что-то об этом парне.       бросая безуспешные раскопки в своей памяти, зонт не стал чего-либо делать. лишь стоял на том же месте, обременённый давлением двух пар глаз. одной такой.. родной, но отчуждённой, блестящей ледяным холодом янтаря, и второй.. серой. хищной. неясно напоминающей старую боль и ковыряющей покрывшиеся корочкой раны. предчувствие на душе странно неоднозначное.

///

– о, куромаку, и ты здесь? вот так встреча. – и тебе привет, пик. и вправду удивительно. вероятность этого события составляет около 0.079%. – и на том спасибо, хоть кто-то адекватный в этом доме будет. – и то верно.       на место наконец-то прибывает последний сожитель, которому почему-то доверили ключи. извиняясь за опоздание (на целых 9 минут и 16 секунд!), розоволосый отпирает дверь, тем самым впуская семерых человек, которые только его и ждали, в двери их нового жилья.

///

      все заняты делом. кто осматривает свои новоприобретённые "хоромы" в виде комнаты 3 на 6 метров, кто разбирает сумки с бесполезной ерундой, кто заваливается спать, несмотря на время, кто просто страдает хуйнёй или чаёвничает. в негласном соглашении все решили не трогать друг друга хотя-бы до завтра. куромаку эта относительно тихая атмосфера играет на руку. так проще сконцентрироваться, когда тот садится за стол и спешно начинает начёркивать что-то в толстой, помятой тетради.       как ни странно, вечер пролетает в почти гробовой тишине, тревожимой только неразберимыми помехами с улицы. это располагает ко сну.

///

      на следующий же блядский день этот мелкий и крайне энергичный желтоволосый парень доебался до всех и каждого, призывая собраться в гостинной и "познакомиться".       еле-еле уместившись на не таком уж и маленьком диване и паре кресел рядом, завелась шарманка и все по кругу стали рассказывать по паре слов о себе. видимо, чисто для приличия. – ну чтож, так как я вас всех здесь собрал, я и начну! меня зовут феликс, я червовый валет, мне 16, и я учусь на фармацевта. теперь ты! – не переставая давить лыбу, солнечный передал эстафету сидящему от него справа. драматично закатив глаза, тот цикнул, но продолжил. – я вару, пиковый валет, мне 17, поступаю в мед, давайте уже дальше, – протараторив и махнув рукой, зелёный подпёр голову ладонью, напоказ выставляя свою незаинтересованность. – я куромаку... ...       вару вообще не слушал, кто там что говорит, а что-то и не слышал. разве что – пытался вылавливать имена. он скорее просто пялился на феликса без способности отвести взгляд, хоть тот уже и начинал его подбешивать. червовый напоминал ему солнце, в своём роде. он тёплый, будто необходимый для жизни, но светит так ярко, что смотреть на него больно. – я данте...       зелёный не до конца понимал сути этой глупой традиции – жить в восьмером в одном доме, который тут стоит уже чёрт знает какой век. ну и что, что "первая колода"? все остальные миллиард колод живут себе спокойно, порознь и без всякой драмы. он был уверен, что он здесь не единственный, кому пришлось покинуть свою родину, чтобы почтить этот остаток маразма, нитью идущий через всю историю. – я габриэль...       в мысли пикового валета так и вмешивался образ феликса. его голос с каким-то неясным акцентом не выходил из головы. французский, что-ли? ещё и наскоро причёсанные волосы и замазанные синяки под глазами добавляли некоторый слой загадочности. кажется, что всё о нём лежит на поверхности, и в то же время в нём глубоко захороненны какие-то тайны. хотелось узнать то, что скрывается за этим чрезвычайно радостным фасадом. – я пик...       рассматривать свой новый дом было куда интереснее, чем слушать. к тому же, пика вару уже знал. давненько. двоюродные братья, как-никак. и куромаку ему был знаком, как лучший друг того. да и плевать ему в целом, чай поставьте.       интерьер не блистал разнообразием. простые бежевые, древесные тона повсюду. видимо, предыдущие жильцы вынесли отсюда все свои вещи и признаки жизни вместе с ними, хотя пропахнуть пылью и заброшенностью ничего не успело. похоже, они съехали пару дней назад или около того. куст уже планировал прикупить хотя-бы пару пледов и безделушек, что бы сделать пространство хоть как-то обжитым. однако, ещё реноваций требовала его комната, так что этим заняться следует в первую очередь. как минимум надо найти зелёные простыни. поставить нормальный стол, налепить постеров на стены... – что-ж, думаю, пора расходиться! было приятно со всеми вами познакомиться! – провозгласил зачинщик всего этого, уже вставая со своего места. – стоять. где червовый король? – вопрос мучил пика всё это время, тот не сдержался. – ах, точно, ромео.. его нету дома, поэтому он не смог поучаствовать. вы можете узнать его потом! а теперь, пока. – феликс сбежал к себе.       все начали расходиться. вару тоже уже собирался, но приметил кое-кого. высокий, худой и голубовласый парень. зонтик, кажется? не факт. тот говорил весьма тихо и очень мало, пока остальные всё жужжали о чём-то фоновым шумом. кажется, он всё собрание сидел и вжимался в сиденье в попытках стать невидимым, что у него, на удивление, почти вышло. кто-то настолько застенчивый стал бы идеальной мишенью для шуток. ну или боксёрской грушей.. лабораторной мышью? тут уж как пойдёт.       к сожалению, стоило только задуматься, как этот ваш зонтик уже смылся из поля зрения. наверное, вару тоже следует уйти уже.

///

      валет треф же был только рад окончанию, ибо сидеть на одном диване с кучкой людей, которых он видит второй раз в жизни – определённо не его дело. хотя, некоторых, может, он и видел раньше.. это самое неясное предчувствие ковыряло его инзутри. оставалось только хвататься за один из немногих кусочков, пришедших с ним из того забытого года – чьи-то потрёпанные жизнью дневники. они не были подписанны. каждый раз, когда зонтик их перечитывал, от некоторых моментов по коже шли мурашки. такое чувство, что их автор документировал почти каждый момент его жизни. даже то, что документировать не стоило бы.       судя по последним записям, это были дневники его бывшего сожителя, друга и первой любви. только вот.. кто это?       у валета треф была диагностированна кататимная амнезия. он, похоже, уже и не узнает. банально не вспомнит.       с шелестом пахнущих дымом страниц взгляду показываются записи чёрной ручкой. идеальный, слишком ровный почерк повествует о переезде в санкт-петербург, поступлении в вуз, лете прошлого года, случайных мыслях. о совместной жизни. владелец дневников описывает зонтика как стеснительного на людях, но наедине или в небольшой компании – весёлого и искреннего парня. сейчас в это сложно поверить. на некоторых страницах вклеены полароидные фотографии. на них силуэт автора всегда закрашен, будто он старательно скрывал свою личность от случайных читателей. а жаль.       конкретно эта тетрадь была самой пострадавшей из всех, последние несколько страниц даже успели подгореть. остальные же были почти не тронуты огнём, но всё равно несли запах жжёного, напоминая о случившемся.       долистав до горелой части, зонт вздохнул и открыл окно нараспашку, чтобы вся комната не провоняла. не обращая внимания на ледяной ветер, сопровождающий почершевшее облачное небо, он уселся обратно за стол, открывая следующий в стопке дневник. сегодня облачно. обещают дождь, но я не верю. большинство моей жизни весьма однообразно, так что не могу писать много. он нашёл себе новую девушку. снова. – почерк был искажён эмоциями. будто стал быстрее, реще, но рука писа́вшего слегка дрожала. они смотрятся мило вместе. но это всё – ложь. она никогда не будет любить его, как я.       большой промежуток между датами записей.. она мертва её психика была сломана, а тело изувечено, сожжено и выброшено в мёртвый донец это то, чего она заслуживала.       вот опять, мурашки. толи от холода, толи от написанного. зонтик хотел отнести всё это в полицию, но боялся. эти тетради весьма старые, на них наверняка остались следы днк самого́ валета, а следы автора могли пострадать при пожаре или просто стереться. в общем, рисков было больше, чем потенциальной пользы, а рисковать треф не любил.       не успев дочитать до любого другого интересного события, глаза зонтика уже начали слипаться. тот даже не заметил, как подступило раннее-раннее утро. в 4:06 чтиво было захлопнуто и отложенно обратно в секретный ящик стола, а читатель завалился в постель, только чтобы бессонно ворочиться ещё часа три, проспать полчаса, проснуться и сдаться.