Чудеса под запретом

«…ну и чего ты добился, учитель?» — так и подзуживает бросить в пустоту вопрос. Но Маринетт хранит молчание. Её безмолвие цепляется за ещё свежую скорбь. Она разжимает пальцы: семена падают в рыхлую, жирную землю. Почву облепляют божьи коровки. Из неё вытягиваются зелёные стебли. Ласково оплетают тёмное надгробие, открывают веер листьев. Маринетт отдаёт шёпот ветру, и смотрит, как раскрываются белоснежные бутоны. — Ему бы понравилось, — нарушает тишину принц. Он рассеянно крутит кольцо на пальце, и краем глаза она замечает чёрную тень кошки, пробежавшей у его ног. Маринетт кивает и переводит взгляд на Луку. По его лицу струятся слёзы, и он отстранённо пытается стереть их рукавом. Глупая мысль: она никогда не видела его плачущим... Адриан неловко хлопает его по плечу, продолжая неверяще пялиться на камень. Маринетт принимает решение оставить их наедине. Спасибо — тянется по голове брошенное выцветшим голосом. Дома она молча надевает плащ, кладёт спицы и клубок в карман. Она расплетает косы, оставив два хвоста, завязанных привычными лентами. На душе неспокойно и зябко, но разум твердит, что она всё делает правильно. Плащ до сих пор хранит запах Клода. Маринетт на несколько мгновений топит разум в медовом хмеле. Ей хочется соскрести с сердца каждую частицу проснувшихся чувств. Она не желала больше представлять, что они могли быть вместе по-настоящему. Но представляла, давясь дёгтем слова «если». Светлые картинки невозможного будущего сменились дымом тёмного и кровоточащего настоящего.

*

Прощальная церемония совпала с пущенной кем-то новостью о том, что готовится переворот. Никто во Втором городе не удивился, что герцог Буржуа решил похоронить сына на жёлтом холме. Слухи разбредаются быстро. Всякий знал, что маркиз зачастил покидать купол. — Вы должны мне помочь, — Маринетт повязала герцогу на запястье красную нить. — Расскажите всем о том, что сделал ваш сын. О том, как он использовал чудеса, чтобы спасти людей... Она почти не слышала, что доносилось из её рта. В голове лишь чавканье лопаты, зарывающейся носом в почву. Андре кивнул и поднял руку, рассматривая нитку. — Это вас защитит от акумы, — объяснила Маринетт. Мысль о Клоде, которого она тоже могла уберечь — пришлось закопать вместе с гробом, на который начали сбрасывать землю. Его похоронили под рассветным заревом.

*

Агрест стоял перед высокой картиной, сложив руки за спиной. Он глядел на портрет жены с раскаянием во взгляде и неозвученной мольбой. — Меня предали, дорогая Эмили, — сознался он. — всё пошло не так. Нарисованная супруга ожидаемо ему не ответила. Так и продолжила снисходительно удерживать улыбку кончиками губ. Бабочки сорвались с потолка, возбуждённо забив крыльями. Дальние шаги из коридора рассыпались в треске слетевших дверей. Габриэль лениво обернулся и приподнял бровь. Фигура в чёрном застыла на фоне разворошенного прохода, объятая пламенем из насекомых. Король поморщился. Никогда не любил жуков. Даже самых приятных на вид. — А, это ты… Любимая подопечная дряхлого старика, — он жёстко усмехнулся. — наивная девчонка, вооруженная клубком ниток. Смех разлетелся бабочками по картинной зале. Маринетт бесстрашно двинулась вперёд. Дикое пламя в её глазах заставило что-то внутри короля содрогнуться. — Не только клубком, — произнесла она, демонстрируя блеснувшую между пальцев спицу. Габриэль подпустил её ближе, забавляясь. — Не думаю, что этим… Спица вспыхнула. Маринетт удобнее перехватила рукоять кинжала. Король будто не ожидал этой решительности в каждом её движении. Он зашёлся в приглушённом смехе, когда нити подрубили равновесие, повалив на пол. — Ты не сможешь, — протянул он с каким-то надрывистым сочувствием. Маринетт занесла острое лезвие над его грудью. Первый удар поджёг разум. Второй внушил металлический вкус собственной силы. Третий слился с четвёртым... Габриэль не двигался. Маринетт медленно отпрянула от тела. Неужели это всё? Жухло-серые глаза, обращённые к портрету, ловили розовые блики. Громко пахло солёным железом. В лёгком потрясении Дюпен-Чен оглядела соделанное. Руки затряслись, накатила клейким жаром дурнота. — Боже, — она выронила нож и отползла подальше, чувствуя как липкий след тянется за ней следом по паркету. Спина задела какой-то столик, и с грохотом на пол свалилась книга. Рёбра треснули, устав сдерживать рыдания. Маринетт явственно вспомнила, как смежил веки Клод, и как медленно остывали его пальцы, как цепенела улыбка на губах. Спасибо — кололо булавкой до красноты. Отчаяние плескалось внутри золотистыми водами. Нелепо. Маринетт всегда представляла, что оно синее. Чья-то ладонь обрушилась сзади на плечо, ощутимо стиснув. Маринетт резко затихла, сердце, уколотое невозможной догадкой забилось шумно и торопливо. Она повернула голову, и сперва почти поверила: расплывающийся из-за слёз образ заставил по телу пробежаться мурашкам. Светлый ореол растрёпанных волос, тёмный плащ, не знавшая солнца кожа... Но сморгнув, Маринетт поняла, что ошиблась. Разочарование полоснуло грудь болью. — У нас не было другого выхода, правда? — принц несмело улыбнулся, небрежно садясь рядом. — У нас? — глухо переспросила Дюпен-Чен. Адриан продемонстрировал симпатичный флакон. — Яд, — пояснил он и убрал обратно. В его руках оказались папиросы, он сунул коробку под нос Маринетт. — Будешь? Она лишь мотнула головой. Тело короля маячило темным пятном на периферии. Маринетт теснее повернулась к принцу. От знакомого табачного запаха сжалось горло. Она заставила себя заговорить: — Что теперь..? — Я взойду на престол, — он выдохнул дым и прищурился. — Хотя я не сильно жажду, — его взгляд прояснился. — Может, это будешь ты? Маринетт смерила его непроницаемым взглядом, а затем пронзительно рассмеялась. Будто в приступе. Адриан ласково улыбнулся. Он тронул её за руку и взглядом указал за спину. Маринетт обернулась не сразу, обрывая свой жуткий хохот. По лицу вновь покатились слёзы, когда она услышала дальний шум больших часов. Они пробили ровно восемь раз. — Взгляни, — настоял Агрест. Выдохнув, она повернулась... Окно горело оранжевым пламенем. Свет полз языками по тонким занавескам, льнул к стенам. Теплый... На вкус как освобождение. В комнату пробирался закат.