В омут с головой

      Подозрительный шум снаружи мгновенно пробудил спящих, и Эмити обнаружила, что уснула, приобнимая профессора. Покраснев, она рывком убрала руки, но тот уже ничего не замечал, напряжённо следя взглядом загнанного в угол, как палисман пытался ослепить василиска. Если бы не он, вряд ли и учитель, и ученица сейчас были живы.       - Сколько же тут василисков, - сокрушался профессор, невольно прижимаясь спиною к Эмити. – Столько раз нас убеждали, что они почти вымерли, и что же я вижу? – Эмити шевельнулась, и он обернулся. – Только не вылезай отсюда. Он пришёл на запах магии, но, ослеплённый, попадёт в ту же ловушку, что и недавно его собрат. Я утоплю его в…       Какой-то стонущий звук заставил профессора выглянуть из дупла, и сердце его сжалось: василиск придавил палисмана лапой, да так, что рогатая птица утопла в земле. Шанс улететь, увести монстра от Эмити и утопить в болоте, был утерян.       Оттащив профессора подальше от выхода, юная ведьма, не сознавая, что творит, крепко прижала его к себе. А тот как будто не заметил, охваченный гневом за крылатого друга и ужасом предстоящей гибели – в это время года в василисков вселялась ещё и кровожадность, и в живых своих жертв они не оставляли. Василиск, зная, что им некуда бежать, не спеша подбирался к дуплу, предвкушая двойную порцию магии и возможность убить редких гостей, чьи сородичи их истребляли.       Эмити так хотела что-то придумать для искупления вины, считая это своим долгом, ведь профессор уже столько раз страдал из-за неё – но ничего не могла придумать. Оставалось разве что проститься с тем, кого она тайно любила. Они в ловушке, а их смерть подбирается всё ближе и ближе. Не выпуская из объятий профессора, она впервые разрыдалась в его присутствии от страха и отчаяния, а он прикоснулся к ней в попытке утешить и не находя нужных слов. Объятия Эмити, такие крепкие и вместе с тем нежные, говорили о многом, и от этого профессор кое-что вспомнил, глядя на василиска, на лбу которого горела золотом крошечная точка. Она возникала на пару дней, и это означало, что меню василисков стало разнообразнее. Им посчастливилось столкнуться с монстром именно в этот период, в первый день – правда, способ «кормления» не слишком радовал, ведь василиск «питался» самыми сокровенными тайнами жертвы.       Ещё месяц назад профессор мог не бояться «разболтать» свои тайны василиску ради спасения жизни учеников, да и тайн-то особо не имелось, - но только не теперь. А василиск вытягивал и поглощал самый страшный и пикантный секрет, и жертва зачастую до последнего не знала, какой, поскольку могла ошибочно считать самой страшной какую-то другую тайну, а василиск ещё и озвучивал её, шокируя и жертву, и тех, кто это слышал. Вот почему профессор не считал сей вариант спасения хорошей идеей, но и Эмити вместо себя посылать не смел. Она ещё юна, и оглашение любой её тайны перед учителем ударит по психике больней, чем по такому, как он. Объяснив Эмити, что именно может спасти им жизнь, профессор получил неожиданный ответ:       - Не бойтесь, я заткну уши, когда он выдаст ваш секрет.       - Нет, Эмити, это так не работает, - пояснил профессор. – Обязательно должен быть хоть один свидетель раскрытия тайны, иначе «кормить» его придётся и тебе, а я не позволю…       Заметив, что она в отчаянии отвернулась, он погладил её по руке, тронутый заботой Эмити о своих секретах. Но, может, ему и вправду станет легче, если признаться в своих чувствах через василиска? Или повезёт настолько, что монстр выберет другую тайну – хотя важнее, чем эта, он даже близко припомнить не мог.       - Я иду, Эмити, а ты не вылезай, - произнёс профессор, беря бесполезный без палисмана посох. Его птицу василиск так и не отпустил, придавливая её хвостом. Спустившись по стволу, профессор поднял посох, и монстр замер, принимая альтернативу поглощения магии. Склонив голову, василиск подставил светящуюся точку на лбу, и посох уткнулся в неё. Эмити наблюдала, как золотые волны побежали по древесине, исчезая в руке профессора. Тот замер, уставившись в пустоту – василиск начал извлекать нужную мысль. Спустя пару мгновений волна вернулась обратно, заставив глаза василиска вспыхнуть, очертив зрачки золотым ободком. Профессор очнулся и в страхе взирал, как монстр выпрямился, открывая пасть.       - Я влюблён в Эмити Блайт! – прорычал василиск, обращаясь к единственному свидетелю. Затем быстро развернулся и скрылся в чаще леса.       Наступила звенящая тишина. Присев под деревом, профессор не торопился возвращаться в дупло. Освобождённый палисман снова бегал по нему и ласкался, но хозяин ничего вокруг не замечал.       - Не подходи, - вскочил он, когда Эмити слезла с дерева. – Мне так стыдно, ведь я…       - Я удивлена не меньше, - сказала юная ведьма, счастливо улыбаясь и желая лишь одного – поскорее утешить напрасные терзания бедняги. – Это именно то, что я мечтала услышать от вас. – Он поднял голову, не понимая, о чём она. - Знайте, профессор: наши чувства взаимны.       Он не успел даже возразить, очнуться от шока, как его заключили в уже знакомые, нежные объятья, её лицо приблизилось, и подаренный поцелуй разрушил последние барьеры, что он так тщательно встраивал всё это время.       Это слишком, это неправильно – и всё же профессор ответил ей взаимностью, и губы двоих надолго сомкнулись, даря успокоение и лёгкость после долгой и нелёгкой ноши, сгинувшей навсегда благодаря признанию в любви.       Ему казалось, что со временем это пройдёт, если не у него, то у Эмити, но уже не смел говорить ей такие слова, отталкивать, отвергать её чувства. А ещё вспомнил юность с её вечным стремлением податься во все тяжкие, разве что Эмити совершенно другая. Единственный примерный ребёнок семьи Блайтов, красавица, отличница, она всегда радовала его сердце, но чтобы влюбиться, да ещё и обоюдно… Это не сон и не наваждение, они вместе в опасном лесу, они целовались, и целовались добровольно, искренне. Но разве такой ей нужен жених? И как долго они смогут скрывать эту связь? Конечно, во многом это зависит от них самих, но…       Эмити сияла от счастья, и, в отличие от него, ничуть не волновалась по этому поводу. Он был задумчив, а она – весела. Внутри дупла словно стало свободнее, юная ведьма без конца что-то говорила и в чём-то убеждала, воодушевлённая случившимся и радостная, что добилась взаимности, добилась его. А ему хотелось спросить: «О чём ты только думала, влюбляясь в меня?» Юная ведьма, скорее всего, ответила бы так: «Кто из демонов вашего возраста будет любить вас так же, как я?» Как бы то ни было, а профессор ещё не знал примеров подобных браков – точнее, даже не браков, а тайных отношений. В Хексайде подобного не случалось за всю его историю, в других местах Кипящих островов – да, но крайне редко, и лишь тех, кто не удержал язык за зубами, или поведал лишь после расставания. Прислушавшись к своим ощущениям, профессор понял, что сердце не лжёт, и он любит её, а она – его. Попробовать выстроить прочные отношения втайне от её семьи и его коллектива? Попахивает наказанием построже, чем увольнение, или даже ссылка в лес. И если Эмити не разболтает – случайно, либо намеренно – с его стороны тайна останется за семью замками. Не из тех, кто любит болтать, профессор в себе был уверен. Поэтому, на всякий случай, попросил Эмити, даже если они расстанутся, никогда и никому не рассказывать, что было между ними. Разумеется, та отвергла подобный исход, но поклялась настолько искренне, что профессор буквально ощутил чистейшую ауру её любви к нему.       Начинался последний день его наказания, и профессор с трудом уговорил Эмити оставить его одного на грядущую ночь, ведь утром за ним придёт стража, и Эмити может не успеть уйти, а что касается василисков – он «накормит» их другими тайнами.       Этот день они провели гораздо интересней предыдущего, почти не опасаясь существ жуткого леса, будто став сильней и смелей. Уверенно исследуя чащу, профессор и ученица находили съедобные ягоды и лечебные травы – те самые, что Эмити собирала для него. На этой прогулке профессор признался, что в тот день, когда её положили в госпиталь, он отыскал нужный рецепт, сварил и выпил отвар, который помог не только унять боль, но и успокоить нервы после всего того, что случилось. Эмити не нужен был повод, чтобы целовать профессора, когда ей захочется, но после этих слов они ненадолго прервали свой путь, в порыве чувств уделив друг дружке пару минут. Потом Эмити обнаружила часть лапы Призрака и обрадовалась ещё сильнее – её палисман так страдал из-за того, что стал калекой! Теперь она сможет обрадовать и его – если, конечно, директор вернёт ей посох. Наверняка он уже понял, что в его кабинете находится иллюзия посоха Герми, и снял чары Эдрика.       Она уже называла его именно так – Герми, ласково, непременно протягивая руки и касаясь его волос того же цвета, что и её, только не крашеных, трогала и целовала острые уши и порой так сжимала в объятьях, словно некая сила могла позавидовать их союзу и силой отнять профессора. Мир, в котором они жили, легко мог поступить именно так, и здесь, в жутком, опасном лесу им было безопаснее, чем дома. Понимая, что их отношения должны оставаться тайной ото всех, Эмити надеялась держать себя в руках, посещая Хексайд, ради их с профессором блага. Ну а он надеялся не вылететь оттуда, если их с возлюбленной случайно застукают, поэтому решил, что школа останется нейтральной территорией, предложив Эмити встречаться у него дома. Юная ведьма охотно согласилась. Лишь год с небольшим оставался до выпуска из Хексайда, к тому времени ей исполнится восемнадцать, и уже никто не посмеет ею командовать в вопросах любви! Родители, конечно, будут думать, что она тайно встречается с парнем, а ещё спустя время попросят с ним познакомить, захотят внуков – и ей придётся солгать, что ни с кем она не встречается и детей не заведёт. Есть Эдрик с Эмирой, пусть они обеспечивают их потомством, она же, Эмити Блайт, останется с Герми и не разлюбит его, даже если он, не дай Титан, больше не захочет быть с ней.       Ближе к вечеру на них напало какое-то мелкое (в сравнении с василиском) существо, но Эмити, заслонив возлюбленного собой, мгновенно смешала мерзость под землёй и атаковала чудище снизу, «связав» ему лапы и облепив голову так, что оно задохнулось. Профессор заметил, что тварь была ядовита, но рядом с ним юная ведьма не боялась никого и ничего. Сила любви творила с ней нечто невероятное, и Эмити точно знала: она же не такая, как прежде, и готова бороться за свою любовь и свой выбор хоть с целым миром, отвоёвывая право на счастье. Любя своего Герми так сильно, она и в себе ощущала эту новую силу, зная, что и он чувствует ту же уверенность и мощь. Окрылённые обретённой любовью, они не торопились завершать прогулку в стремлении продлить счастливые мгновения, но настал вечер, когда Эмити поклялась улететь домой, и далось это ей нелегко.       - Тебя все учителя ищут, родители, - напомнил ей профессор. – Прошу, сделай всё, чтобы никто не узнал, куда ты летала – это ложь во спасение, но её я советую в первый и последний раз. Больше никому не лги, и не вздумай лгать, особенно мне или родителям. Если директор заметил подмену моего посоха, придумай объяснение и этому. Никто не должен знать, что мне кто-то помогал выживать.       - Я не подведу тебя, Герми, обещаю, - уверенно произнесла Эмити, надеясь, что и вправду больше никогда не подведёт.       Их тянуло друг к другу с неодолимой силой, и, ещё не сполна насытившись первыми взаимными впечатлениями, расставались они долго. Положив голову на плечо Герми, Эмити боялась его оставлять, желая провести эту ночь вместе с ним, что бы это ни значило и во что бы ни вылилось. Тревожась за его безопасность и вынужденная лишить его палисмана, Эмити терзалась самыми мрачными мыслями, а профессор, как мог, пытался утешить её, обнимая в ответ. Лишь Титан знает, насколько сильно он привязался к этой ведьме, что пробудила в его сердце давно забытые чувства, что никогда не главенствовали в его жизни, не расправляли крылья в полную силу. Лишь она, воистину волшебница, заставила их пробудиться, дать выход тщательно скрываемым эмоциям и чувствам, да так, что он решился защитить её самым отчаянным способом – признаться через василиска. Как же он любит её! Любит так сильно, что чувство это, он знал, не угаснет уже никогда.       Заставив себя отойти от дерева, Эмити вскоре развернулась, глядя на возлюбленного так, будто прощалась навеки, и с трудом сдерживала слёзы. Она не могла прожить без Герми и минуты, он должен оставаться рядом, по возможности – всегда, и всё же ей придётся покинуть лес и лишь спустя сутки увидеть его в Хексайде. Хотя она знала, что, едва проснётся, бросится прямо к нему домой, убедиться, что с Герми всё в порядке после возвращения.       Вызвав из-под земли мерзость, Эмити в последний раз взглянула туда, где оставила профессора. Дерева уже не было видно, но юная ведьма знала: он до сих пор глядит ей вслед в надежде на скорую встречу, когда очередной поцелуй сплетёт их в одно целое, а упоительное чувство влюблённости закружит в вихре калейдоскопа из множества ярчайших эмоций.       Её выбросило из-под земли вне поля зрения стражей, и, отбежав подальше, Эмити взлетела на посохе профессора. Наступила ночь, но полная луна освещала путь домой, делая заметными набежавшие на глаза слёзы разлуки.       Утром профессор был уже дома, и ночью в лесу его сон никто не тревожил. Эмити по прилёту в Бонсборро пришлось всеми правдами и неправдами лезть в дом Герми, чтобы оставить там его посох, и лишь затем бежать через весь город домой. Там её встретили разъярённая мать и встревоженный отец, а также сгоравшие от любопытства брат с сестрой. Брат сразу спросил, когда родители отпустили её спать, в чём заключалась шалость с посохом, и потребовал рассказать, что она провернула. В ответ Эмити наплела какую-то чушь, подобную той, что скормила родителям, а когда осталась одна, то признала, что ещё не раз, вопреки данному обещанию не лгать ради любимого, ей придётся делать так ради сохранения в тайне их отношений. И была к этому готова, как никогда. Любить и защищать ото всех – вот в чём отныне заключался её долг перед профессором. Променять это на чью-то другую любовь и предать, подвести своего Герми вновь – нет, на это она никогда не пойдёт.       Директор Бамп так и не заметил подмену, и едва профессор вернулся в Хексайд, отдал ему посох. Тайком передав его Эмити, Герми предложил ей встретиться после занятий у себя. С тех пор и начались их тайные встречи – единственная отдушина посреди рутины, ленивых и ненавидящих его учеников, и прочих однообразных мелочей жизни. Лишь Эмити всегда радовала, став для профессора единственным лучиком света, его гордостью, его любовью и целым ярким и новым миром, изучить который ещё только предстояло, как и самой Эмити, что ещё долго не верила в своё сумасшедшее, но такое головокружительное счастье.