one step closer

Где-то сквозь грохот собственного сердца в ушах Там слышит удар от закрывшейся двери. И в голове с таким же громким щелчком что-то, кажется, отключается, когда он припечатывает Кавина лопатками к ближайшей стене, целуя так сильно и отчаянно, как никогда раньше. Врываясь во влажный рот языком, практически вылизывая его изнутри, будто пытаясь распробовать на вкус это безумие, пропитавшее их обоих. Он чувствует, как горячие пальцы Кавина зарываются в волосы на его затылке, сжимая, притягивая ближе к себе, так прекрасно-правильно. Так охуительно-правильно, что на секунду всё это кажется нереальным. Что на секунду приходится оторваться от губ Кавина и посмотреть ему в глаза. Поймать его взгляд мутный и расфокусированный. Болезненно-голодный. – Там, – выдыхает Кавин полустоном, – я так скучал. От этого нутро разрывает тягуче-сладким. От этого так тяжело и жарко становится внизу живота. Руки Кавина из волос выпутываются, скользят по телу вниз, почти лихорадочно, слишком горячо и торопливо. Он обнимает Тама за поясницу и к себе ближе притягивает. Вжимается в него бëдрами, показывая, как крепко у него на Тама стоит. И тихо стонет, шире раскрывая рот, позволяя Таму снова скользнуть внутрь языком. Каким же идиотом надо быть, чтобы пытаться отказаться от всего этого. Как вообще можно отказаться от Кавина? Там к нему всем телом притирается, толкаясь бëдрами навстречу. Чувствуя, как напряжённый член под плотной тканью брюк трётся о член Кавина, заставляя того глухо скулить сквозь зубы и всё сильнее тянуть Тама за бëдра на себя. Желание касаться его голой кожи отдаëтся электрическими импульсами в кончиках пальцев. Там опускает руки, резким движением выдёргивая полы рубашки Кавина из брюк, начиная расстёгивать пуговицы трясущимися от возбуждения пальцами. Усилием воли перебарывая в себе желание просто разорвать эту ненужную сейчас одежду на части. Получается как-то дëрганно и психованно. Не так, как хотелось. Не так, как он представлял себе. И с Кавином что-то не так. Его трясëт всего, а руки как-то слишком сильно и судорожно сжимают рубашку Тама на спине. Он ругается грязно, стиснув ткань в кулак, а потом опускает руки вниз, хватаясь за ремень на брюках Тама, резко дëргая на себя. Растëгивает пряжку, выдëргивая его из шлëвок с характерным громким звуком, отшвыривая куда-то на пол. От этих грубоватых собственнических движений Тама конкретно так кроет. И в то же время, всё это немного пугает. Потому что в каждом движении Кавина скользит звенящее отчаяние. Только теперь становится понятно, что тот от разговора ещё так и не отошёл. Что к этому зверинному яростному желанию ещё злость примешивается. На ситуацию, на Тама. Так нельзя. И Таму тоже успокоиться немного надо. А Кавин уже его ширинку растëгивает торопливо, прижимая ладонь к паху. И грубо целует в губы, несдержанно кусая нижнюю. От такого выдержки может не хватить, от такого у Тама срывается громкий стон прямо ему в рот. Но отстраниться всë-таки приходится. Подавиться выдохом, когда пальцы Кавина сильнее сжимаются на его члене, но всё же сдавленно выдохнуть ему в губы: – Тише, тише... – и он ладонями лицо Кавина обхватывает, заставляя себе в глаза смотреть. – Давай не будем торопиться, хорошо? Тот не сразу понимает. Нервно губы облизывает и дышит часто-часто. А Там гладит пальцами его скулы и целует, словно впервые – мягко и осторожно. А потом отрывается ненадолго, чтобы самое важное прошептать: – Я никуда не денусь, Кавин. Ни сегодня, ни завтра... вообще никогда. Мы же с тобой вместе, помнишь? Кавин выдыхает шумно и жадно притягивает Тама к себе, утыкаясь носом ему в шею. Сильно обнимает руками и говорит негромко: – Помню. И ты от меня так просто не отделаешься. И проходится влажным языком по шее, чуть кусает, втягивая кожу в рот, ещё и ещё раз, оставляя яркие отметины. И своим членом о член Тама снова трëтся. Плавно и сильно. Опаляя ухо низким грудным стоном. Он горячий такой, почти раскалëнный. Там его по спине руками гладит, выцеловывая шею и ключицы. Чувствует, как Кавин наконец расслабляется. Как плавится начинает от этих прикосновений, отзывается жадно, прогибаясь в пояснице. Там скидывает с него пиджак и рубашку, медленно обводя ладонями грудные мышцы. Пропускает соски между пальцами, пока губы оставляют тягучие поцелуи на открытой шее, привычно пахнущей манго и морским бризом. Кавин подаëтся к нему всем телом. Вжимается в ласкающие руки, требуя ещё. А Там скользит ниже. Не прерывая поцелуев, вытаскивает пуговицу из петли брюк Кавина, растëгивает ширинку. Кавин запрокидывает голову и давится воздухом, сдерживая то ли вскрик, то ли стон, потому что пальцы Тама обхватывают его твëрдый член прямо через ткань белья. Где уже чувствуется влажное пятно от истекающей смазкой головки. От этого накрывает основательно. – Что, Кавин? – Там слабо контролирует собственный голос, сбивающийся от тяжёлого дыхания. – Чего ты хочешь? Скажи мне, я хочу это услышать. – Тебя... Я хочу тебя, – Кавин тянется к его губам, оставляя короткий влажный поцелуй, глухо шепчет: – Глубоко и сильно, прямо сейчас... Конец его фразы тонет. Съедается впившимися в губы губами. Как они оказываются на широкой кровати, в памяти не откладывается. Только что-то смазанное, дикое и горячее. Одежда вместе с бельëм летит куда-то на пол, и когда два абсолютно обнажённых тела касаются друг друга, они оба стонут, как помешанные. Там опускается сверху, и Кавин тут же к нему выгибается. Шарит руками по всему телу, гладит, до чего только дотянуться может. – Мы никогда не обсуждали, кто будет вести, если мы дойдëм до конца, – бормочет Там, голой грудью чувствуя, как бьётся сердце Кавина. – Ты знаешь, у меня не было опыта... – У меня тоже, – и на недоверчивый взгляд Тама, добавляет горячим шëпотом: – С парнем я ещё не трахался. И я очень хочу, чтобы ты был моим первым. Там отвечает ему глубоким жадным поцелуем, чувствуя, как отвечающий язык Кавина тут же рассылает по телу волны жара. Может когда-нибудь они попробуют по-другому. Без разницы. Там одно знает – с Кавином ему в любом случае будет хорошо. Он нехотя отрывается от пухлых губ, тянется к ящику тумбочки, пытаясь на ощупь нашарить тюбик со смазкой и презервативы. Бросает их на кровать, а на ухмылку Кавина отвечает честно и почти без смущения: – Я знал, что этот момент когда-нибудь настанет, так что подготовился заранее. Снова впивается в губы парня, почти сразу же спускаясь влажными поцелуями по шее вниз. Облизывает соски, из-за чего Кавин выгибается, вцепляясь рукой в волосы Тама на затылке. И это просто умопомрачительно. Ласкать пальцами нежную кожу, медленно изучая каждый сантиметр губами. Слышать учащающееся дыхание сверху, когда Там вылизывает подтянутый живот, проходясь широкими мазками языка, и спускается ещё ниже, выцеловывая остро выступающую бедренную косточку. Член Кавина совсем рядом с лицом оказывается. Твëрдый, с блестящей от смазки крупной головкой. Там проводит неплотно сомкнутым кулаком по всей длине, слушая томный выдох сверху. Ловит раскрасневшуюся головку губами, облизывает медленно языком. Дразнит. И только когда Кавин в сдавленный стон срывается, втягивает член в рот. Опускается ниже, задавая неспешный ритм. – Бля-я-ять... – тот сдаëтся сразу же: крепче сжимает волосы на затылке и чуть надавливает, прося взять глубже. Там старательно вбирает пульсирующий член, помогая себе рукой. Втягивает щëки, скользит языком по всей напряжëнной длине. И сам стонет в унисон с Кавином, когда член упирается в заднюю стенку горла. Возбуждение так плотно пропитывает воздух вокруг, что сдерживаться дальше не представляется возможным. И Кавин уже, кажется, на пределе – его мелкой дрожью бьëт, а член пульсирует в ожидании разрядки. Не сейчас. Потому что хочется ближе. Хочется в него. Поэтому Там выпускает член изо рта с влажным звуком, слыша разочарованный выдох Кавина. Тянется рукой за тюбиком со смазкой, вскрывая его и выдавливая небольшое количество геля на ладонь. Кавин приподнимается на локтях, смотрит внимательно за его действиями и почти не дышит, когда Там придвигается ближе, заставляя снова лечь на спину. Заставляя ноги шире раздвинуть, приподняв колени, и стыдливо закусить губу в ожидании прикосновения. Там не спешит. Накрывает рукой, смазанной лубрикантом, член Кавина. Скользит по всей длине ствола, кружит большим пальцем по головке, из-за чего с губ снова срываются стоны удовольствия. Смазка делает ощущения намного приятнее. А потом Там, всё ещё продолжая эту мучительно-сладкую дрочку, подтягивается наверх, снова проходясь языком и губами по груди и ключицам Кавина. Неосознанно, кажется, потирается возбуждённым членом о его бедро, и дыхание у него становится тяжëлым, изломанным. Там вглядывается в его лицо, а Кавин не понимает, как мог терпеть кого-то другого в своей постели. Сколько было бессмысленных трахов, чтобы только сейчас смотреть в самые правильные тëмные радужки напротив, вместе задыхаясь от катастрофического желания. – Я так сильно тебя хочу... – произносит Там низким голосом, не отрывая взгляда от его глаз, отчего по телу разбегаются горячие мурашки. А в следующее мгновение впивается в губы Кавина, в то время как его рука, до этого надрачивающая член, скользит ниже. Туда, где нежная тонкая кожа и плотно сжатое колечко мышц. Пальцы, скользкие от смазки, оглаживают вход, а Там ловит губами тихие стоны Кавина. Снова не торопится, давая привыкнуть к прикосновениям. А потом осторожно надавливает на сжатое колечко, и один палец плавно скользит внутрь до основания. Начинает медленные движения вперёд-назад. У Кавина сбито дыхание, а голова запрокинула назад, на подушки. Он пытается расслабить мышцы, не сжиматься и не отталкивать. Там пытается дышать ровно и не сходить с ума от терпкого возбуждения, неторопливо погружая один, а через некоторое время два пальца во влажное тепло тела Кавина. Того прошибает, когда Там задевает простату. Переходит с частых выдохов на несдержанные стоны, комкая пальцами простынь и прогибаясь в спине. – Пожалуйста, Там... Чего именно он хочет, и сам Кавин вряд ли понимает, но у Тама уже голова кругом, а собственный член давно к животу прижимается. Он медленно вынимает из него пальцы, отстраняясь. Кавин сладко выдыхает, и глаза у него кажутся пьяными-пьяными. Красивый. Обнажённый и возбуждëнно-горячий. Влажные пальцы с трудом разрывают пакет с презервативом, раскатывают тонкий латекс по напряжённому члену. Там выдавливает на него ещё немного смазки, проходясь ладонью по всей длине, не сдерживая стона удовольствия. Укладывается сверху, прижимаясь лбом ко лбу Кавина. И дыхание у них, кажется, становится одно на двоих. Там проникает в него медленно, стараясь причинить минимум боли, и сам же растягивает собственные впечатления до максимально допустимого предела. Кавин напрягается на секунду, натужно выдыхая сквозь зубы и стон. И от ощущения его плотно сжимающих член мышц Там понимает, что готов потерять остатки того, что до этого момента называл «самообладанием». – Кавин? – выдохом. – Всё впорядке. И первое плавное движение бëдрами вперёд-назад заставляет громко простонать обоих. Кавин обхватывает Тама за плечи, прижимая ближе к себе. Он такой невозможно узкий. И горячий. – Расслабься, – тихо и ласково шепчет Там, целуя Кавина в висок. И тот и вправду немного расслабляется, затягивает Тама в медленный, глубокий поцелуй. И сам поддаëтся бëдрами вперёд, насаживаясь на член. Это небольшое тугое движение заставляет реальность Тама плыть и рассыпаться удовольствием. Он стонет, возобновляя осторожные толчки и оставляя россыпь поцелуев на лбу и висках Кавина. – Сильнее... – выдыхает тот спустя несколько минут, и Там слизывает этот выдох с его губ, приподнимаясь на локтях и начиная сильнее вбиваться в жаркое поддатливое тело. Кавин отзывается на каждый толчок хриплыми выдохами и стонами, и Там ощущает дикое желание сцеловывать эти звуки с его губ, потому что от них так хорошо. Потому что каждый стон Кавина вызывает в Таме новую волну похоти, заставляя бëдра двигаться всё быстрее и с большей силой. Член несколько раз проезжается по простате, отчего Кавин громко, совершенно пошло стонет. Выгибается и запрокидывает голову, глядя мутными, совершенно слепыми глазами в потолок. Там снова наклоняется над ним, зажимая твёрдым животом его стояк между их телами. – Нравится? Кавин слышит его не сразу. Теряется в глубоких поступательных, срываясь на оглушительные стоны вперемешку с именем Тама. Приходится переспросить, ловя окончательно поплывший взгляд почти чёрных глаз. – Да... – его голос звучит немного хрипло. – Там... пиздец. Его истекающий смазкой член на каждом толчке проезжается по твëрдому животу Тама, оставляя влажный след. Трëтся чувствительной головкой о раскалëнную кожу, отчего Кавин выгибается сильнее навстречу, захлëбываясь воздухом и несильно царапая спину короткими ногтями. Там протягивает руку между их телами, сжимая член Кавина и начиная снова его надрачивать, вторя движениям своих бëдер. Проводит по стволу снизу вверх и обратно, оголяя головку. Задавая темп, выметающий любые мысли из головы. – Ох… ещё! Да, да, так… Боже… Быстрое дыхание, стоны, звуки, с которыми встречаются их тела разрывают влажную ночную духоту. И шёпот Кавина, хриплый и сбивчивый, просящий не останавливаться. Там не знает, сколько это длится. Кажется, что бесконечно долго. Кажется, что ничего правильнее в этом мире и не существует. Движения бёдер становятся беспорядочными, а в следующей мгновение Кавин издаëт громкий и протяжный стон, выгибаясь в спине и кончая себе на живот. Там следует за ним через пару рваных резких толчков, выплëскиваясь тугой струёй спермы внутрь жаркого тела, чувствуя разряд острого удовольствия, пробивающего позвоночник. А в голове почему-то набатом стучит обещание. Себе и Кавину – никогда его не отпускать.