Любимая внучка адмирона Винчесто

      Солнце ёще только начинало подниматься над горизонтом, окрашивая небо в нежные оттенки персикового и лавандового. Кристэль, словно маленькая непоседливая птичка, пробудилась, влекомая зовом нового дня. Ещё сонные, но уже полные привычного любопытства глазки, широко распахнулись, когда она услышала едва уловимые звуки, доносящиеся с кухни. Тихий звон посуды и едва слышное напевание — всё это манило, как волшебная мелодия. Принцесса на цыпочках, стараясь не шуметь, приоткрыла дверь своей комнаты.       Винчесто в поварском фартуке, с наспех убранными назад волосами, слегка растрёпанными после сна, стоял у плиты. Его руки разбивали в миску яйца для будущих блинов, а глаза светились теплом и спокойствием. Увидев внучку, демон улыбнулся, и во взгляде отразилась вся нежность, которую он испытывал к малышке.       — А вот и моя помощница! — Тихо сказал адмирон, подмигнув ей. — Как раз вовремя. Давай-ка поможешь мне испечь блинчики и порадовать бабушку.       Кристэль, сияя от счастья, подбежала к нему, и мужчина поставил рядом с собой маленькую табуретку, чтобы внучка могла дотянуться до стола. Кристэль под чётким руководством более опытного кулинара старательно помогала ему — насыпала муку и добавляла молоко. Вместе они замешивали тесто, добавляя в него щепотку любви и горсть смеха. Когда масса была готова, адмирон взял сковороду и начал осторожно лить её на раскалённую поверхность. Кристэль стояла рядом, затаив дыхание, наблюдая за тем, как блинчики постепенно подрумяниваются, становясь золотистыми и аппетитными. Вскоре на столе выросла целая горка горячих блинов.       Винчесто завершал последние приготовления к завтраку, нарезая фрукты. Кофемолка зажужжала, наполняя воздух насыщенным ароматом кофейных зёрен. Пока бодрящий напиток настаивался во френч-прессе, адмирон подогрел молоко, добавив в него ложку карамельного сиропа. Он медленно налил кофе в кружку, а сверху аккуратно выложил молочную пену, посыпав терпкой корицей.       Демон улыбнулся, глядя на результат их с внучкой трудов, и вдруг вспомнил, что чего-то не хватает. Чего-то красивого, живого, что могло бы сделать этот завтрак по-настоящему особенным. Он подозвал Кристэль, которая уже вертелась рядом, с нетерпением ожидая, когда же можно будет попробовать блины.       — Поможешь мне, солнышко? — Спросил брюнет, наклонившись к ней. — Разбуди бабушку Ребекку и позови её на завтрак. А я пока схожу в сад за её любимыми цветами.       Глаза демонёнка загорелись от предвкушения, она кивнула и побежала по лестнице в спальню. А Винчесто, сняв слегка испачканный мукой фартук, вышел на улицу.       Кристэль, словно солнечный зайчик, подкралась к кровати, где спала ангел, укрытая тонким одеялом. Во сне черты её лица были удивительно мягкими, словно время решило подарить златокрылой вечную молодость. Девочка, едва сдерживая смешок, наклонилась к ней и шепнула:       — Бабуля, проснись! Мы с дедушкой приготовили сюрприз!       Ребекка, чуть вздрогнув, медленно открыла глаза. Её чуть сонный, но тёплый и ласковый взгляд встретился с взглядом внучки.       — Что за сюрприз, моя радость? — Спросила блондинка, садясь на кровати и поправляя одеяло.       — Не скажу! — Засмеялась наследница, прыгнув на постель. — Идём скорее, а то всё остынет!       Серафим потянулась, словно просыпающаяся кошка, поправила волосы и улыбнулась внучке, которая уже нетерпеливо тянула её за руку.       — Ну ладно, ладно, иду. — Сказала бабушка, смеясь, позволяя себя вести. — Только дай мне накинуть что-нибудь.       Ангел надела лёгкий халат, который мягко обвил её фигуру, и последовала за внучкой.       Воздух в саду был свежим и прохладным. Нежные, неяркие лучи утреннего солнца, пробиваясь сквозь листву, играли на лепестках пионов. Они росли у самого дома, пышные и гордые, словно знали, что именно их выберут в качестве подарка. Винчесто наклонился, аккуратно срезая стебли острым секатором. Каждый цветок был уникален: одни — нежно-розовые, как румянец на щеках спящей жены, другие — белоснежные, как её церемониальная мантия серафима; с каплями росы, сверкающими, как бриллианты. Демон выбирал их с особой тщательностью, словно создавая не просто букет, а маленькое произведение искусства и любовное послание.       Когда Винчесто вернулся в дом и зашёл на кухню, Ребекка уже сидела за столом, а внучка, сияя, рассказывала ей, как они с дедушкой готовили завтрак. Увидев его с букетом в руках, ангел замерла, а потом улыбнулась, и в её глазах едва не блеснули слёзы счастья.       — Пионы для самой деловой женщины на свете. — Произнёс брюнет, протягивая ей цветы. — Чтобы утро стало ещё прекраснее.       Она приняла букет, прижала его к груди и посмотрела на мужа, а потом на внучку, чувствуя, как сердце переполняется любовью и благодарностью. Цветочный аромат мгновенно наполнил кухню, смешиваясь с запахом поджаренного теста, тёплого масла и свежесваренного кофе.       — Ты же ненавидишь ранние подъёмы. — Посетовала златокрылая, касаясь лепестков кончиками пальцев.       — Жаворонком меня уж точно не назовёшь! — Ответил Винчесто, обнимая супругу. Ради радости в любимых глазах не жалко было поступиться некоторыми принципами. — У нас на сегодня запланирована серьёзная культурная программа, нужно всё успеть.       — Не думала, что после прошлой ночи ты так бодро подскочишь на ноги и вернёшься в строй… — Двусмысленно проговорила Ребекка с очевидным подтекстом, который Кристэль не могла распознать в силу возраста.       — Ты меня обидеть хочешь, Бекки? — Протянул адмирон, наигранно насупившись. — Любимая, я ещё достаточно выносливый мужчина в расцвете сил. — Он с улыбкой до ушей что-то шепнул на ухо жене, и та смущённо засмеялась, слегка ударив его по плечу.       Кристэль стояла напротив, скрестив ручки на груди, и смотрела на родственников с преувеличенно серьёзным выражением лица, надув щёки.       — Ну что, вы уже наговорились? — Спросила она, прерывая их тихий флирт. — А то я уже хочу блинчиков!       Бабушка и дедушка обернулись к ней, сначала удивлённые, а потом дружно усмехнулись. Ребекка прикрыла рот рукой, стараясь сдержать смех, а Винчесто виновато сказал:       — Конечно, конечно, наша принцесса голодна! — Он подошёл к столу, взял тарелку и начал накладывать блины, щедро поливая их мёдом.       — Бесёнок, закончилось терпение? — Спросила ангел, гладя девочку по голове.       — Да! — Ответила внучка, но её строгое выражение уже сменилось улыбкой. — Вы тут смеётесь, а я есть хочу!       — Ну тогда садись скорее. — Позвал дедушка, ставя перед ней тарелку с лакомством.       Довольная Кристэль уселась за стол и сразу же принялась за еду, а бабушка и дедушка, обменявшись понимающими взглядами, сели рядом, присоединившись к трапезе. Их флирт, пусть и прерванный, всё равно витал в воздухе. А букет, стоящий в вазе, напоминал, что самые простые моменты могут стать самыми дорогими, если вложить в них любовь.       После завтрака, пока солнце ещё не успело стать знойным, супруги с внучкой отправились к морю. Винчесто нёс в руках плетёную корзину с полотенцами и бутылкой домашнего лимонада. Ребекка, обхватив мужа за локоть, шла рядом, её лёгкое платье развевалось на ветру. Её голубые глаза, глубокие и невообразимо тёплые, как море на закате, с нежностью следили за Кристэль, которая резво бежала впереди, оставляя за собой цепочку маленьких следов на песке. Девчушка то и дело оборачивалась, чтобы поторопить их: «Дедуся, бабуля, быстрее!»       Море сегодня было спокойным, словно огромное зеркало, слегка подёрнутое рябью. Невысокие волны, словно играя, накатывали на берег, оставляя после себя кружево пены и блестящие камушки. Адмирон первым ступил в воду, ощутив, как морская прохлада обволакивает ноги. Обернувшись, бросил с улыбкой:       — Ну что, красавицы, за мной!       Ребекка последовала за ним, придерживая шляпу, а наследница, не раздумывая, бросилась вперед, поднимая вокруг себя фонтан брызг. Степенная небожительница, сбросив все условности и поддавшись общему настроению, вдруг наклонилась, зачерпнула ладонями воду и лёгким движением брызнула в сторону внучки, затеяв шутливую баталию. Ангел то догоняла Кристэль по мелководью, то малышка, хихикая, пыталась увернуться от её объятий. В какой-то момент Ребекка подняла внучку на руки, и демонёнок, смеясь, обвила шею бабушки своими маленькими ручками.       Задумчивый взгляд Винчесто был устремлён на жену и внучку, резвившихся в воде у берега. Его златокрылая леди, обычно такая сдержанная и спокойная, теперь казалась совсем другой — её смех, звонкий и беззаботный, разносился вдоль берега, а движения были наполнены какой-то детской шаловливой лёгкостью. Кристэль крутилась вокруг бабушки, брызгая и визжа от восторга. Их радость была столь искренней и чистой, что брюнет не мог не улыбнуться. Но в его улыбку незаметно просочилась тень тихой грусти. Демон вдруг подумал: «Как было бы здорово, если бы у нас родилась дочь?». В его воображении на мгновение возник образ — маленькая девочка, похожая на жену, с такими же светлыми волосами и лучезарной улыбкой. Он представил, как держал бы её на руках, как учил бы ходить, как гордился бы её первыми словами и шагами. Как они вместе, втроём, могли бы приходить на этот пляж, и дочка, такая же резвая, как сейчас внучка, бежала бы к воде, а он и Ребекка шли бы за ней, держась за руки. Но эта мечта, такая яркая и близкая, тут же наткнулась на холодную стену реальности. Винчесто знал, что этого не случится. Годы шли, жизнь уже давно сложилась, к тому же, как можно забыть о Законе… И то, о чём адмирон иногда позволял себе мечтать в тишине, оставалось лишь несбыточным «если бы». Демон вздохнул, но без горечи, будто прощаясь с чем-то, что никогда не было ему дано.       Винчесто любил Викторию, как родную дочь, и эта любовь была такой же глубокой и безусловной, как всеобъемлющий океан. Он жалел, что не знал её ребенком. Адмирон появился в судьбе юной мисс Уокер позже, когда Вики была уже почти взрослой, и хотя их связь стала невероятно крепкой, он знал, что часть её жизни, важная и большая для каждого человека, прошла без него. И теперь, всякий раз глядя на внучку, Винчесто чувствовал, как через неё проживает те минуты отцовства, которые когда-то ускользнули от него. Он не держал на руках маленькую падчерицу, не качал её на коленях, не читал сказки перед сном. Но теперь был благословлён быть рядом с её дочерью. Кристэль стала для мужчины новым смыслом и источником радости. Все эти моменты, которые он не прожил с Вики, теперь дарила внучка.       Винчесто почувствовал, как светлая печаль постепенно растворяется в благодарности. Мудрый демон понимал, что жизнь, даже если она не всегда складывается так, как мы мечтаем, всё равно умеет дарить нам вторые шансы. И адмирон был благодарен за каждый из них.       Ведь настоящее — это то, что у них есть, и оно было чудесным.       Адмирон снова посмотрел на жену и внучку. Они стояли по пояс в воде, обнявшись, и смеялись над чем-то своим, секретным.       И вдруг, вдали, словно из самого горизонта, появилась тень. Она приближалась быстро, почти бесшумно, оставляя за собой лишь лёгкую рябь на воде. Кристэль инстинктивно шагнула назад, к бабушке, схватив её за руку.       — Что это? — Прошептала наследница.       Из воды показался тёмный плавник, а за ним — изящная спина, блестящая на солнце. Винчесто прищурился, всматриваясь в воду.       — Не бойся, бесёнок, это дельфин. Они добрые и безобидные создания. — Сказал он спокойно, и в голосе адмирона звучала уверенность, которая успокоила девочку.       Дельфин, словно понимая, что его не обидят, подплыл ближе. Тело морского обитателя переливалось на солнце, как серебро. Кристэль, всё ещё немного дрожа, не могла оторвать взгляда от нежданного гостя. Дельфин кружил вокруг них, то ныряя, то выпрыгивая из воды, словно приглашая поиграть. На столь небольшом расстоянии малышка могла разглядеть его добрые, умные глаза, которые, казалось, смотрели прямо в душу. Постепенно страх сменился любопытством, а затем и восторгом. Принцесса осторожно протянула руку, и дельфин, будто почувствовав доверие девочки, мягко коснулся её ладони округлым носом. Его кожа была гладкой и прохладной, как мокрая галька. Кристэль засмеялась, и смех её смешался с плеском волн и криками чаек.       Супруги с умилением наблюдали за этой необычной сценой общения. Дельфин ещё немного поплавал вокруг, а затем, сделав прощальный круг, скрылся в глубине. Кристэль долго смотрела на горизонт, где исчез её новый друг.       Солнце, почти достигшее зенита, но ещё не набравшее полную силу, золотило верхушки деревьев. Супруги с внучкой возвращались к особняку после утреннего купания. Винчесто шёл впереди в расстёгнутой рубашке, с мокрым полотенцем через плечо, брюки были закатаны до колен, обнажая крепкие икры. Он что-то рассказывал, эмоционально размахивая руками. Ребекка сдержанно отвечала мужу, не вдаваясь в полемику. Между ними резво шагала Кристэль, громко шлёпая резиновыми тапочками по дорожке. Когда они втроём вошли в дом, их встретила картина, достойная кисти художника. Сваты, только что приступившие к завтраку, сидели за накрытым столом. Лилит, в роскошном шёлковом халате, с важным видом намазывала масло на хлеб. Самаэль сонно наливал в кружку густой крепкий кофе. На столе царил лёгкий хаос: горка блинов, банка варенья с торчащей из неё ложкой, сыр, яйца всмятку и половник, который, казалось, затесался в эту компанию совершенно случайно.       — А вот и наши морские котики! — Усмехнулся рогатый, отхлебнув кофе. — Доброе утро, сваты!       — О, ну если полдень в Вашем мире винных испарений — это утро, то, пожалуй, да. — Ответила Ребекка, распуская намокшие хвостики внучки, чтобы волосы быстрее просохли.       — Сегодня играем по вашим правилам, какие планы? — Спросил Самаэль лениво и расслабленно, с ноткой доброй насмешки.       — Я проведу для Кристэль первый ознакомительный урок по теории бессмертия. — Стал рассказывать Винчесто. — После обеда мы отправимся в музей изящных искусств…       — Бордель что ль? — Бывший владыка демонов разразился тихим грудным смехом. — Понимаю, захотелось привнести огонька в отношения, но вот тащить с собой ребёнка вовсе необязательно.       — Музей — это просто музей, а не то, о чём вы подумали, любезный сват. — Ангел подняла бровь в чётко выверенном презрении.       — О, ну раз такая скукота, идите без нас. — Сухо бросил рогатый, отставив пустую чашку.       Десятью минутами позднее…       В саду особняка Винчесто и Кристэль устроились под раскидистым фиговым деревом. Его ветви, словно руки древнего исполина, создавали тенистый шатёр, защищающий их от жаркого испанского солнца. Адмирон опустился прямо на траву, не боясь испачкать светлые брюки, а наследница уселась на подушку у его ног, готовая внимать каждому слову дедушки.       — Бесёнок, сегодня мы поговорим о бессмертии. — Начал брюнет, его голос был мягким, но в то же время поучительным. — Точнее, об азах бессмертия. Это не заурядные знания, которые ты позже получишь в школе. Это основа, на которой строится всё. Бессмертие — не просто жизнь без конца. А искусство существовать вне времени, вне страха, вне сомнений. И первое, что ты должна понять, — бессмертие начинается здесь. — Демон положил руку на грудь, где под тканью рубашки билось в такт вечности его сердце.       Кристэль неосознанно отзеркалила жест дедушки, а затем подтянула колени к груди, обхватив их руками, продолжив внимательно слушать.       — Видишь ли, — Продолжил Винчесто, медленно водя пальцами по воздуху. — Бессмертие — это большая ответственность. — Он сделал паузу, чтобы слова успели проникнуть в сознание ученицы. — Ты будешь жить вечно, а значит, твои действия будут иметь последствия, которые отзовутся через века. Ты должна думать не только о себе, но и о мире вокруг. Ангелы несут свет, демоны — тьму, но истинная сила — в умении видеть серые тона. Мир многолик, свет и тьма не редко переплетаются в нём.       Вокруг тихо шелестела трава, а где-то вдалеке слышалось пение цикад.       — Бессмертие — это также умение находить радость в вечности. Смотри, — Адмирон указал на апельсиновое дерево, на ветвях которого висели спелые плоды. — Это земное дерево живёт в среднем 100 земных лет или 150, если повезёт.       — Так мало? — Удивилась голубоглазка.       — Ты судишь как бессмертная, бесёнок. — Тепло усмехнулся адмирон, ласково потрепав внучку по светлой макушке. — Век на земле — не так уж мало, поверь. За это время деревце увидело рождения и смерти представителей нескольких поколений одной семьи. А само продолжает цвести и приносить плоды. Так и ты должна научиться находить смысл в каждом мгновении, даже если их будет бесконечно много.       Кристэль кивнула, поднялась с земли и сорвала апельсин с ветки, покрутив в руках фрукт.       — Но, дедушка, а как не устать от вечности? Ведь это так долго… — Спросила она, девичий голосок звучал звонко, как маленький колокольчик.       — Не ожидал, что ты задашь этот вопрос в столь раннем возрасте, но в этом и заключается самый важный урок. Вечность — не бремя, если ты умеешь находить в ней красоту. Смотри, — он поднял руку, и в воздухе появился маленький огонёк, который затанцевал, принимая разные формы: то цветка, то птицы, то звезды. — Вечность как этот огонёк. Она может быть разной, и ты сама решаешь, какой её сделать. Главное — не позволять ей стать скучной.       Малышка засмеялась, протянула руку к огоньку, и он запрыгал у неё на ладошке, словно живой.       — Поняла, дедулечка! — Воскликнула она. — Я сделаю свою вечность самой красивой и интересной!       Винчесто одобрительно кивнул:       — Вот и умница. А теперь иди, поиграй недолго в саду, а после мы начнём занятие по Diablo.       Только услышав упоминание старого демонического диалекта, принцесса театрально повалилась на траву, как подкошенная.       — Дедулечка Често, ну зачем мне это?! — Она закатила голубые глазки, изображая смертельную муку. — Этот древний язык совсем бесполезный, я всего пару раз слышала, как папа использовал его в разговоре с тобой и ещё каким-то лордом! Все вокруг говорят на общепринятом языке бессмертных, и ангелы, и демоны всех сословий.       Адмирон лишь вздохнул. Его глаза смотрели на внучку с терпением мудрого наставника.       — Бесёнок, когда я был примерно в твоём возрасте, тоже не понимал всех преимуществ знания Diablo и учил его без особого удовольствия, просто потому, что родители заставляли. Но став старше, осознал, насколько важно для демона знать диалект. Многие книги и научные труды в библиотеке ада написаны на Diablo, часть дворцовой документации до сих пор ведётся на нём, а еще… — Мужчина понизил голос, продолжив с ноткой таинственности. — Случаются ситуации, когда демонам приходится обсуждать что-то в присутствии ангелов, при этом ход обсуждения по разным причинам должен оставаться конфиденциальным для противоположной стороны, тогда-то и приходит на помощь диалект. Ведь ангелы не владеют Diablo. А ещё, ты ведь понимаешь, что родилась не в обычной семье. Ты королевской крови. Пусть сейчас это не кажется тебе чем-то серьёзным, но зачастую происхождение определяет судьбу и накладывает определённые требования. Аристократка, тем более, принцесса не имеет права не знать язык демонов, доставшийся от великих предков.       Мужчина поднял руку, и в воздухе вспыхнули символы древнего диалекта, закрутившись, как змеи.       — Видишь их? Это не просто буквы. А ключи к знаниям, которые недоступны другим. Ты хочешь быть сильной и могущественной? Тогда должна знать это.       Кристэль, всё ещё лежа на земле, подняла голову и посмотрела на мерцающие символы. Её любопытство, как всегда, перевесило упрямство. Демонёнок фыркнула, но уже не так громко, и села, скрестив ноги.       — Ну ладно, я готова учиться. — Пробормотала наследница, собираясь с силами.

***

      После обеда и короткого полуденного сна, так необходимого детям определённого возраста, Винчесто с Ребеккой и внучкой отправились в художественный музей Марбельи. Здание в современном архитектурном стиле с нотками средиземноморского колорита, будто вырастало из земли, гармонируя с окружающим пейзажем. Войдя внутрь, посетители попадали в просторный атриум с высокими потолками. Его белоснежные стены казались живыми, дышащими, а льющийся сверху свет играл, подсвечивая картины и скульптуры. Время здесь замирало, а красота обретала форму.       — Человеческие экскурсоводы могут болтать любую чепуху, в конце концов, они не жили во времена, ставшие экспозицией музея. — Слегка патетично произнёс Винчесто, понизив голос, стараясь не привлекать внимание смертных. — Люди видят лишь результат — готовое полотно, но не годы тяжёлого труда и разочарований. Творцы — особенные представители человечества, те, кто сильнее прочих приблизились к богу. Ранимые и чувствительные натуры, что боятся быть непонятыми и отвергнутыми, но всё равно открывают свой внутренний мир нараспашку. Теряют вдохновение, но находят его снова, потому что не умеют иначе. Они оставляют частичку себя в каждой работе, будто показывая всему миру личный дневник. Это трудный путь исканий на земле.       Бессмертные медленно зашагали по залам музея. Внимательные глаза Винчесто скользили по полотнам, будто вчитываясь в невидимые простому обывателю смыслы, спрятанные в мазках кисти. Он остановился перед картиной, где бушевали тёмные волны, а на горизонте едва пробивался свет восходящего солнца.       — Вот, вглядись, бесёнок, — Адмирон указал на холст. — Здесь запечатлён страх. Страх перед стихией, перед неизвестностью. Но посмотри, как смертный художник его изобразил — не как абсолютную тьму, а как вызов. Как надежду, что сокрыта за горизонтом.       Кристэль подошла ближе к картинной раме, пытаясь разглядеть то, что видел дедушка.       — А это? — Девочка указала на другую картину, где группа людей застыла в самом разгаре танца. Их тела изгибались, руки взлетали вверх, а ноги едва касались земли. Яркие краски полотна сплетались в хаотичную феерию. Цвета не просто окружали танцоров — они будто рождались из них, вырывались наружу.       — Это радость. — Ответил адмирон с теплотой. — Обрати внимание на яркие, чистые, насыщенные тона. На широкие, динамичные мазки. Именно из таких деталей складывается общее настроение произведения.       Они пошли дальше, остановившись у скульптуры, изображавшей человека, застывшего в попытке вырваться из каменных оков.       — Это борьба. — Смело заявила наследница, обойдя скульптуру покругу.       — Верно. — Улыбнулся Винчесто. — Борьба с собой, с миром, с самой судьбой. Люди не сдаются, даже когда знают, что победа невозможна. Это делает их… — Мужчина призадумался, ища в лексиконе подходящее слово для описания.       — Людьми. — Резюмировала Ребекка.       Они продолжили бродить по залам, где картины и скульптуры рассказывали истории о любви, страданиях, радости и утрате.       Спустя какое-то время от начала «экскурсии» Ребекка почувствовала усталость в ногах. Её белые босоножки на тонком каблуке коварно трансформировались в орудие пыток. Каждый шаг отзывался лёгкой болью, которая, как назойливая мелодия, настойчиво напоминала о себе. Окинув взглядом зал, ангел заметила одинокий стул, стоящий в углу, словно специально для таких, как она — уставших, но не желающих покидать храм искусства. Слегка прихрамывая, блондинка добралась до цели, и с облегчением вздохнув, опустилась на сиденье. Она слегка откинулась назад, позволив спине коснуться мягкой спинки, и на мгновение закрыла глаза.       — Любимая, с тобой всё в порядке? — Винчесто, заметив, что жена отстала, тут же подошёл к ней.       — Не волнуйся, родной, присела перевести дух. — Она дотронулась до его руки, успокоив. — Всему виной моя привычка выбирать красивые, но совершенно не практичные туфли. — Она заглянула мужу за спину, добавив: — Наша озорница уже унеслась в следующий зал. Ей не следует оставаться без присмотра. Ступай, любимый, я догоню вас через пару минут.       — Вот ты где, бесёнок! — Воскликнул адмирон, нагнав внучку. — Я же просил подождать меня у той статуи. — Запричитал он скорее для вида. Строгость явно была не его сильной стороной в воспитании.       — Прости, дедулечка. — Ангельское раскаяние, талантливо отыгранное маленькой демоницей. — Я хотела спросить.       — Слушаю.       — А мы тоже можем создавать искусство, дедушка?       — Конечно. Но знаешь, среди наших я встречал не так уж много гениальных творцов. Люди не могут жить вечно, как мы. Они боятся забвения, и потому создают что-то прекрасное, что переживёт их. Оттого смертные так тянутся к искусству, наверное, это их способ постичь вечность. Оставить след. Впрочем, если тебе будет интересно, я как-нибудь познакомлю тебя с талантливым придворным художником Этьеном.       Адмирон взял Кристэль за руку, и они продолжили путь. В музее царила особая атмосфера — тихая, почти священная. Шаги редких посетителей были едва слышны, а голоса звучали приглушённо, не нарушая магию места.       Статный, седой мужчина, на вид лет пятидесяти пяти, шёл по залу музея. Его длинные изящные пальцы слегка двигались, будто дирижируя невидимым оркестром. Он был погружён глубоко в свои мысли, но вдруг внимание привлекла сцена, которая заставила его остановиться на месте.       У одной из картин, изображающей пышный весенний пейзаж, стоял «человек» средних лет. Слегка наклонившись к девочке, он рассказывал ей о том, как художник феноменально приручил сложнейшего из натурщиков — свет. Как передавал дыхание природы на холсте. Слова Винчесто были пропитаны такой искренней любовью к искусству, что казалось, будто сама картина оживала под его рассказом. Кристэль заразительно слушала, стараясь запоминать детали.       Незнакомец замер, наблюдая за происходящим. Он увидел в этом моменте связь поколений, передачу любви к прекрасному, ту самую магию, которая делает искусство вечным. Его тонкая впечатлительная душа, всегда открытая вдохновению, откликнулась на эту живую искру одухотворённости. Не раздумывая, он решил подойти.       Когда рядом оказался незнакомец, Винчесто прервал свой рассказ и посмотрел на него с лёгким удивлением.       — Простите, что прерываю, — Начал мужчина с сильным итальянским акцентом, — Но я не мог пройти мимо. Вы так чарующе проникновенно говорите с дочкой об искусстве…       — Это мой дедушка. — Кристэль беззастенчиво поправила незнакомца.       — Благодарю — ответил адмирон, чуть смутившись от похвалы смертного. — Как видите, моя внучка довольно быстро развеяла иллюзию молодого отца. В остальном же, искусство — моя страсть. И я хочу, чтобы оно стало и её страстью тоже.       — Думаю, стать молодым дедушкой даже почётнее, чем молодым папой. — Незнакомец усмехнулся. — О, простите, я не представился. Моё имя Франческо Моретти. Я — дирижёр из Италии.       — Витольд. — Винчесто протянул руку для приветственного рукопожатия. — Рад знакомству.       — Взаимно. Я приехал в Испанию со своим оркестром на гастроли. Послезавтра у нас состоится симфонический концерт в местном оперном театре. Мы будем играть произведения, которые… — Франческо сделал паузу, его глубокие карие глаза блеснули. — Которые рассказывают истории. Все билеты были выкуплены ещё полгода назад. На концерте должна была присутствовать супружеская пара моих друзей, но к сожалению, в последний момент они отменили поездку по состоянию здоровья. И тогда я решил, что непременно пристрою их билеты первым встречным людям, чтобы те не пропали за зря.       — А мы, стало быть, подвернулись вам в качестве первых встречных? — С иронией спросил Винчесто.       — Да, то есть, нет. Я имел в виду, что действительно наткнулся на вас случайно, но то, как вы говорили об искусстве, не могло оставить равнодушным ни одного человека, способного по-настоящему ощущать эту жизнь.       — Любимый… — Нагнав домочадцев, Ребекка удивилась, застав их в компании незнакомца. — Добрый день.       — Познакомься, любимая, Франческо Моретти — итальянский дирижёр. Франческо, это моя супруга — Дебора. — Адмирон ни на миг не забывал о конспирации в общении со смертными.       — Честь имею. — Сеньор Моретти взял ладонь ангела и коротко, учтиво коснулся тыльной стороны губами.       — Я что-то пропустила?       — Нет-нет, я как раз хотел пригласить вас на выступление моего оркестра. — Он достал из внутреннего кармана пиджака два аккуратно сложенных билета, и протянул их. — Это будет вечер, который, я надеюсь, останется в вашей памяти. — Голос дирижёра звучал как обещание.       — Спасибо за приглашение. — Винчесто взял билеты, благодарно улыбнувшись, и уточнил: — Наша внучка сможет пойти тоже?       — Увы, в зале только два свободных места, но вы можете взять девочку на колени.       — Замечательно, мы так и поступим. — Кивнула Ребекка. — А что вы будете играть?       — Бессмертную классику. Начнем с Чайковского, — Сказал музыкант, непроизвольно подняв руку в дирижёрском жесте, в голове уже звучали отголоски симфоний. — Всех секретов программы раскрывать не буду. Но конечно, закончим мы чем-то итальянским. — Он подмигнул. — Потому что без страсти нет жизни. — Итальянец широко и обаятельно улыбнулся. — Прежде, давайте встретимся завтра и вместе пообедаем.       — Почему бы нет? Мы… — Винчесто помедлил с ответом, посмотрев на жену, невербально интересуясь её мнением.       — Мы согласны. — Уверенно произнесла златокрылая. Как давно она не общалась со смертными? Так давно, что уже и забыла о неформальном приятельском общении без начальников и подчинённых. Столь авантюрная задумка могла принести с собой интересный опыт и новые впечатления.       — Блестяще, что вы согласились! Ресторан «Cielo y Tierra»¹ расположен недалеко отсюда. Отменная кухня и высокий сервис. Встретимся там в 14:00 по местному времени. Я буду с женой, ей будет приятно познакомиться с вами.       — Тогда до завтра, Франческо. — Попрощался демон.       — Хорошего вечера, и до встречи! — Мужчина ушёл, оставив супругов с внучкой стоять в пустом зале музея.       — Винчесто, кто это, чёрт возьми? — Спросила серафим, избавившись от остатков оцепенения после спонтанного знакомства. — Меня не было пять минут, а ты уже завёл задушевную беседу со смертным и получил приглашения сразу на два события. Делец!       — Тяжело быть обладателем столь яркой харизмы! Почитатели слетаются отовсюду, берутся из-под земли. — Адмирон игриво подмигнул жене, страдальчески усмехнувшись.