Любимая внучка адмирона Винчесто

      Мирное и безмятежное утро адмирона и серафима было бессовестно прервано недовольными воплями Уокер младшей и звоном бьющегося стекла. Предположительно, полем битвы стала кухня.       — О, Шепфа! Какая бешеная субантра их обоих укусила? — Демон устало закатил глаза, за последние несколько месяцев такие пробуждения стали отнюдь не редкостью. — В такую рань выяснять отношения… Времени лучше не придумаешь! Вот скажи на милость, Бекки, чего им не спится?       — Иди и сам спроси у них. — Блондинка ловко вывернулась из объятий мужа, несильно пихнув его к краю кровати.       — Почему именно я?       — Ты же у нас главный блюститель семейных ценностей, Винчесто. Это ведь тебе принадлежала идиотская идея: пожить с деточками под одной крышей. Вот мы и огребаем от них с завидной регулярностью. Как говорят на земле: Ты эту кашу заварил, тебе и расхлёбывать.       — Ты ведь знаешь, любимая, Сатана затеял в резиденции крупный ремонт. Токсичные пары краски могут быть вредны для Виктории и малыша, лучше перестраховаться.       — А тебе не кажется, что Самаэль устроил это специально, чтобы отравить мою дочь?       — Босс хоть и изверг, но не настолько. Речь ведь идёт о его внуке тоже.       — Тогда у меня лишь одно объяснение, он сделал это в отместку нам. Мне-то понятно за что, а ты-то когда успел провиниться?       — Какая уж теперь разница? Ладно, пойду поговорю с нашими птенчиками.

***

      — Доброе утро всем влюблённым сердцам. — Винчесто появился на кухне. Сонный и негодующий, но обыденно спокойный и понимающий. И тёплое тихое пламя привычно горело в его глазах.       — Простите, что разбудили вас, адмирон. — Беременная демоница пристыженно опустила глаза.       — Не стоит, милая. По какому поводу подняли шум на этот раз?       — Давай, Викусь, хвастайся. — Донёсся насмешливый голос второго участника конфликта.       — Дело в том, что сегодня утром Люци принёс мне в постель банановый десерт.       — Звучит неплохо, что было дальше?       — Но я не хотела банановый десерт, понимаете?       — Правда? А кто вчера устроил мне истерику: «хочу банановый пудинг»?       — Так это было вчера. — Хмыкнула молодая супружница интонацией столь уверенной, будто озвучила нечто всем настолько очевидное.       — Непризнанная, ты хоть понимаешь, что на небесах не растут привычные тебе фрукты? И для исполнения каждого твоего деликатесного каприза нужно время. Откуда я знаю, что тебе захочется через полчаса? Вот я и таскаю всё подряд.       — Тебя никто не заставляет. Переутомился, бедняжка.       — Вики, знаешь, мне это начало надоедать.       — А, может, это я тебе надоела?       — Так, стоп! — Винчесто не без усилий загасил новый очаг конфронтации. — Если с бананами всё, мы можем продолжить?       — Потом я попросила, чтобы Люцифер принёс мне малину.       — А он?       — Принёс. Но вы только взгляните на эти ягоды. — Произнесла Вики почти жалобно, привлекая внимание отчима. — Видите?       — Откровенно говоря, нет. — Адмирон ещё с минуту фокусировал взгляд на ягодах, не находя подвоха.       — Эта малина слишком ворсинистая. Эти волоски будут драть мне горло. Я попросила Люци выщипать её, но он отказался.       — Ты себя слышишь сейчас, Непризнанная?       — Вообще обо мне не заботишься. Как ты мог поступить так с беременной женой?       — Это всё? Или есть ещё что-то? Претензии иного рода?       — Пожалуй, нет, адмирон. Хотя… кое-кто в конец достал меня шуточками про мою пузатистость, шарообразность и… Что ты там ещё ляпал, умник? — Младшая Уокер гневливо зыркнула на мужа.       — Бегемотистость. — Произнёс будущий папаша в невозмутимо-нейтральной манере.       — Ты просто хам, Люци! Да, я поправилась, и по понятным всем, кроме особо одарённых, причинам временно не могу позволить себе носить мини-юбки, но я, между прочим, ношу твоего ребёнка, кретин.       — Послушай, Вики, у тебя гиперобострённое восприятие всего. Всегда было. Но с беременностью обострилось. Я не считаю, что сказал что-то обидное. По-моему, все мои шутки были милыми комплиментами, подчёркивающими твоё интересное положение и появившуюся неуклюжесть.       — Ну извини, что не умилилась со сравнения себя с беременной слонихой в посудной лавке. Чёрта с два! — Попавшая под руку фарфоровая тарелочка с «гадкой» малиной полетела на мраморный пол. Вновь послышался лязг разлетающихся осколков.       — Так, дети! — Винчесто решительно приблизился к разъярённой демонице, понимая, что если ничего не предпринять, эксклюзивная посуда с росписью ручной работы закончится не только в его фамильном имении, но и во всей преисподней. — Опустим тот факт, что вы вдвоём всего за несколько месяцев совместного проживания ухайдокали добрую часть моей коллекции винтажных вещей и предметов искусства, вредители. Давайте побережём хотя бы этот сервиз, доставшийся мне по наследству от предка. — Он притворно нахмурил брови. Попытался придать себе строгий вид, угрожающе сложив руки на груди, но в голосе предательски отчётливо слышалась улыбка. Должно быть, мужчина просто не мог по-настоящему злиться на этих двоих несмышлённых, но таких дорогих ему бессмертных. — Что же, сейчас будем вспоминать уроки хороших манер.       — Опять? — Люцифер скептически вздохнул и почесал небритую щёку.       — Не опять, а снова, мой мальчик. Ты первый, прошу.       — Я… — Начало не слишком многообещающее.       — Я про… — Подсказал Винчесто.       — Он не любит извиняться, адмирон. Не пытайтесь. — Ехидно подметила демоница.       — А ну цыц, Виктория! Не перебивай, дай парню собраться с духом.       — Я прошу у тебя прощения, Вики. Мне жаль, если мои слова тебя задели. Что поделаешь, я влюбился в истеричку.       — Я истеричка? Я не истеричка!       — Я сказал, что люблю тебя, а ты услышала лишь слово «истеричка».       — Вижу, воспитательный процесс в самом разгаре. — Серафим, уже не лелея надежды на сон, спустилась на кухню.       — Всё так, Бекки. — Отчитался адмирон.       — Доброе утро, тётя Ребекка. — Обронил молодой демон.       — Да уж, доброе, птенчик мой. — Блондинка не знала от чего её коробило больше, от того, что некий нахал и её дочурка вот уж какой раз посмели прервать её сладостное забытьё, или же от мерзкого обращения новоиспечённого зятька, коим тот стал злоупотреблять всё чаще.       — Прости, мам. — Подала голос младшая Уокер.       — Беременным у нас снисхождение, прощаю. Раздался продолжительный дверной звонок.       — Мы кого-то ожидаем, Винчесто?       — Не должны. — Мужчина пожал плечами.       Вновь звучание звонковой трели, а после стук по дереву. Когда хозяева отворили дверь, на пороге стояли нежданные гости. И всё бы ничего, но увесистые чемоданы в их руках намекали, что визит планируется длительный.       — Ну что, поди соскучились? По шарам вижу, приятно удивлены. — Дьявол светился дружелюбием и сарказмом. Улыбка его бывшей жены была более сдержанной, казалось, Лилит чувствовала себя неловко.       — Ну, что ты молчишь? — Серафим обратилась к мужу.       — А что говорить, Бекки?       — Скажи, что это сон.       — Но мы оба знаем, бессмертным не снятся сны.       — Спасибо, Зая, успокоил.       — «Зая», я ведь сейчас не ослышался? Да, любопытно. Что ж, адмирон, с этого дня будешь получать жалование в морковках, как настоящий зая. — Сатана осклабился, обнажив белоснежные фарфоровые зубы.       — Босс, я… — Подчинённый явно растерялся. Он не имел ничего против домашнего прозвища, подаренного ему горячо любимой супругой, однако, надо признать, не всем по душе эдакая романтика.       — Я тоже не чёрствый бессмертный, всё понимаю. Дело молодое. Совет вам да любовь!       — Отстань от людей, Сат. — Вступила Лилит. — Ремонт в резиденции затянулся, и мы бы хотели, если, конечно, это вас не затруднит…       — Пожить у вас. — Без малейшего стеснения завершил фразу Владыка преисподней.       — Неужели в аду нет других достойных усадеб и поместий? — Ребекка тотчас начала придумывать пути стратегического отступления.       — Есть, разумеется. Но, во-первых, это имение ближе всего к резиденции, а во-вторых…       — А во-вторых, кое-кто имеет характер столь невыносимый, что все прочие поспешили откреститься, как только услышали, и спрятаться за выдуманными предлогами.       — Перестань, Дорогая. Всё совсем не так. Я, может, страсть как соскучился по деточкам.       — Да ну, правда что ли? — В голосе серафима слышался неприкрытый скепсис.       — Простите мне моё любопытство, Ребекка, вы всех гостей встречаете в коротенькой шёлковой ночнушке и кружевном пеньюаре?       — Что вы, только дорогого свата, и только в тех особенных случаях, когда он соизволит посетить нас в половине восьмого утра. — Другая бы, возможно, смутилась при упоминании своего несколько откровенного внешнего вида, но только не эта железная леди. Она была не робкого десятка, да и было перед кем.       — Занятно, а я-то думал, вы приличная женщина. Польщён, но, пожалуй, я пас.       — А что так? Отцвели поди хризантемы?       — Желаешь убедиться в обратном, златокрылая? — Прищур опасный, двусмысленный.       — Ты когда-нибудь успокоишься? Перестанешь облапывать взглядом чужих жён, малахольный? — Рыжеволосая бестия отвесила Сатане хлёсткую затрещину.       — Лилит, клянусь тебе, я даже не… И в мыслях не было.       — Ещё бы ты да.       — А зачем тогда? — Раздосадованно потёр затылок.       — Для профилактики.       — Что ж, добро пожаловать, Лилит. И ты проходи, проходимец. — Ребекка пропустила гостей войти.       — Отец! Мама! — Люцифер не то чтобы сильно обрадовался встрече, и всё же улыбку натянул. — Какими судьбами?       — Так это… Соскучились! — Ответил дьявол почти искренне.       — Имей в виду, рогатый, я взыщу с тебя моральный ущерб. И за него… — Блондинка покосилась на зятя, — Тоже.       — Понимаю, Ребекка, наблюдать за одноклеточными, бывает, наскучивает. — Самаэль окинул небрежным взглядом родного сына и невестку. — Поэтому, надеюсь, тебя не затруднит следующая просьба: выдели нам комнату подальше от детей. Не хочу лишний раз видеть их глупые физиономии. — Вики с трудом подавила вздох возмущения. Люцифер предпочёл никак не реагировать, за прожитые годы бесконечной жизни он безмала привык к выходкам отца.       — Губа не дура. — Серафим прицокнула языком.       — Только вот, если это возможно, я бы просила о двух раздельных спальнях.       — Дорогая, ну для чего так обременять хороших людей? Подумают ещё, что мы привередливы и неблагодарны. В этом нет нужды. Одной комнаты достаточно. — Засуетился, точно уж на сковородке, Владыка.       — Нет проблем, сватья. Всё будет устроено. — Подмигнула тёща. — Сочувствую, рогатый, попытка была неплохая.

***

В фамильном имении рода Винчесто поздним вечером того же дня:       Самаэль вошёл в слабо подсвеченную тусклым светом бра комнату.       — Лилит? Жаждалась меня? Уже спишь, моя бестия? Я свет включать не буду, не тревожься. — Сатана обратился к спящей. Женское молчание, по привычке, было воспринято как знак согласия и побудило к дальнейшим действиям. Обронив брюки на полпути к кровати, рогатый обольститель заполз под одеяло. — Так и продолжишь одаривать меня гордым молчанием, Лили? — С этими словами властные руки обвились вокруг женской талии, поползли к бёдрам. Спящая вдруг пробудилась.       — Винчесто?!       — Ребекка Уокер?!       — Я! — Блондинка истерично взвизгнула, вырываясь из объятий «насильника». — Вы что себе позволяете?       — Я… спать ложусь. — Промямлил дьявол непривычно растерянно. Сложившаяся ситуация ненадолго посбивала с него былую спесь.       — Ну и ложитесь. Зачем же руки распускать?       — Кто распускал? Я?       — А кто? Я что ли? Я что ли к чужой жене в постель залезла? Отказ бывшей ещё не повод лезть к чужой. Пожилой человек, а туда же!       — Ну, не такой уж и пожилой, к вашему сведению.       — Не приближайтесь, я мужа позову!       — Да что ж вы так орёте, как курица при виде топора? Оглохнуть можно, в самом деле, от вашей сирены.       Щёлкнул выключатель, недостающие до полного комплекта сваты вошли в комнату.       — Я не поняла, а что это вы здесь полежанки устроили? Шипко устали? Или наблюдали цветение хризантем?       — Л-Лилит, это не… Адмирон, ты не подумай, ничего не было.       — А ты под старость нюх потерял, старый чёрт? — Демоница была готова испепелить обоих свирепым взглядом.       — Да не, я думал, что это ты. — Переход на полушёпот явно не добавил оправданиям убедительности.       — Мы ведь так похожи, не различить без лупы.       — Бекки, что происходит? — С трудом вернувший себе способность говорить адмирон обратился к супруге.       — Винчесто, просто небольшая путаница. Но у тебя нет причин меня обвинять. Не я вторглась в чужое семейное ложе. Вторглись к нам.       — Бекки, неубедительно.       — Адмирон, не думал, что когда-нибудь буду защищать твою суженую, но она здесь действительно ни причём.       — Какой джентльмен, ещё и покрывает соучастницу! А я всё думала, что ты так на неё косил утром! — Лилит подняла с пола знакомый элемент мужского гардероба.       — Ложь и провокация! Никуда я не косил. Мы все за ужином выпили за встречу. Глифт был высочайшей пробы, вот я и выпил… чуть больше вашего.       — Тебя как в хозяйскую спальню занесло, алкаш-недолюбовник? — Бывшая жена всё же пару-тройку раз стеганула владыку преисподней его же брюками.       — У Винчесто не дом, а катакомбы. Тут и на трезвую голову в два счёта заблудиться. Я бутылочку, значит, приговорил и пошёл. К тебе. Думал, ты после бокала расслабилась и… Неважно. В общем, захожу в спальню, вижу, ты уже в кровати, дело за малым. А потом оказывается, что не ты, а сватья.       — А я ещё сквозь сон так лежу и думаю, что это вдруг у Винчесто рука такая тяжёлая и грубая. И перегаром разит.       — Ну, не так уж сильно вам и разило, Ребекка.       — А тебя, ловелас допотопных времён, стало быть, ничего не смутило? Цвет крыльев, например? — Поинтересовалась бестия уже спокойно, и ядовитый огонь в её змеиных глазах перестал пылать столь рьяно, как всего минуту тому назад.       — Всё было в темноте, Дорогая, не разглядишь подвоха. Посему, совет тебе, адмирон, на будущее. Пусть твоя суженая ест больше рыбных блюд.       — Это для чего? — Винчесто озадаченно посмотрел на босса.       — А чтобы золотые перья во тьме светились. От счастливой семейной жизни с тобой, разумеется, и от фосфора. — Очередная остроумная шутка, над которой не смеялся никто, кроме рогатого рассказчика.       — Ладно, юморист, одевайся, спать пошли. — Лилит швырнула в бывшего мужа брюки.       — Дорогая, не слишком ли много грубостей и избиений за один день?       — Тебе не повредит. — Ответила она равнодушно.       — По пути покажешь выделенные мне покои?       — Нет уж, со мной спать ляжешь! Не хватало ещё, чтобы ты так же бесцеремонно вломился к детям.       — Что ж, если дама этого хочет, придётся повиноваться. — Произнёс дьявол, едва сдерживая ликование.       — Это холодная констатация факта, а не приглашение на рандеву, Сат. — Демоница извинилась перед сватами за происшествие и вышла в коридор.       — Это мы ещё посмотрим, Дорогая. — Проговорил про себя владыка, застёгивая пуговицу над ширинкой. — Игра только началась, и я пожертвую достаточно свечей, если придётся.       — Спокойной вам ночи, адмирон, Ребекка. — Он кивнул, направляясь к двери.       — С момента, как в имение переехала наша молодёжь, покой стал для нас с мужем непозволительной роскошью. С вашим же приездом, Самаэль, нам придётся забыть о существовании такого состояния души и тела насовсем. — Блондинка измученно вздохнула, не имея сил на спонтанную колкость или ругательство. Винчесто окинул её сочувственным взглядом и положил руки на плечи. Как только дверь за любезным свёкром захлопнулась, они оба рухнули на кровать, вытянув все конечности, и, ни проронив при этом ни слова.