Воспитатель

— Отпустите! Не трогайте меня! — Я вырывался из рук воспитателя. — Я хочу домой! Верните меня домой! — Роберт, успокойся. Мы не хотим тебе зла. — он заговорил со мной словно с ребёнком. Мне уже шестнадцать. Я не ребёнок! Я убегу отсюда! Меня никто не остановит! — Отпустите! Блять! — я попробовал пнуть его, но он сильнее сжал мне руки за спиной. — Я тебя отпущу, если ты успокоишься. — как же он меня бесит! Я не стал испытывать судьбу, мне хватало пощёчины, которой меня наградили по дороге сюда. Я попробовал успокоиться. — Умница, — я почувствовал как он ослабил хватку. — Вот видишь, что бывает, когда ты становишься послушным? Я молчал. Мне было стыдно. Я взрослый парень, а со мной обращаются как с дитём, так ещё и руки распускают! — Я хочу, чтобы ты и в дальнейшем был таким послушным, — он достал из шкафа ремень. — Но, чтобы добиться этого, тебя нужно воспитывать. Он щёлкнул ремнём, я вздрогнул. Меня отродясь не пороли. Я сглотнул. По коже пробежали мурашки. Я сразу же почувствовал себя беспомощным ребёнком. Мне хотелось заплакать. — Не бойся, я не сильно буду бить тебя. — он приблизился ко мне. — Снимай штанишки и ложись на диван. — А может не надо ремнём? — мой голос дрожал. — Тебя ни разу не пороли? — он опустил ремень. Я покачал головой. — Удивительно. Ты первый из здешних хулиганов, кого удалось так быстро сломать. — он улыбнулся. Я надеелся меня не будут бить. — Давай снимай штаны и ложись, — сказал он. Я почувствовал как в груди всё сжалось, сердце быстро забилось. — Нет! — я попытался убежать, но он схватил меня за кофту и швырнул на диван. — Не испытывай моё терпение! — похоже я разозлил его. Я почувствовал его руки на штанах. Он снял их с меня. Было ужасно неудобно лежать перед незнакомым человеком с голым задом. Я сжал руки в кулаки. — Ай! Больно! — я почувствовал как ремень обжог мне задницу. Из глаз брызнули слёзы. Я поёрзал. — Потерпи, ты заслужил! — тут же прилетел второй шлепок. Было не так уж и больно как в первый раз. Я всего лишь ойкнул. Третий удар заставил меня выгнуть спину и прошипеть. Последующие удары были вполне терпимые, но боль всё равно заставляла меня стонать. Мне казалось это продлилось вечность. Я прикусил запястье, чтобы не заорать при последнем шлепке. — Вот и всё, а ты боялся, — он положил ремень возле меня. — Вы садист? Вам нравится причинять людям боль? — спросил я, давясь слезами. — Это для твоего же блага. — он погладил меня по ягодицам. — Тебе досталось не так уж и много. Помню у меня до тебя был воспитанник. Ему досталось намного больше и больнее. Я забил его до крови. Я боялся пошевелиться. Он натянул на меня штаны, затем взяв за бёдра, выпрямил. Мне стало страшно. Я не хотел, чтобы меня забили до крови. Это ж как надо накосячить? Я стоял перед воспитателем, опустив голову. — Пойдём познакомимся с твоим досье, — он поманил меня пальцем. Я подошёл к его столу. Он достал какую-то папку. — Роберт, взгляни, — воспитатель подвинул мне папку. Я увидел на странице свою фотографию, затем строчки о моих якобы «преступлениях». — Я хочу, чтобы ты понял, как и из-за чего ты сюда попал. — он указал пальцем на заголовок жирным шрифтом «преступление». Меня кинуло в дрожь. Я вспомнил как со своими якобы друзьями пытался угнать машину, затем как они подговорили меня своровать что-нибудь из магазина. — Я не виноват, меня подговорили! — сказал я. — Меня это не волнует, — холодно сказал он. — Ты совершил преступление. Твоих дружков посадили, ибо они уже совершеннолетние, а тебя отправили сюда на исправление. Я шмыгнул носом. — Робби, только не нужно плакать! Меня слезами не возьмёшь! — он закрыл папку. — Ты уже большой мальчик и тебе нужно уметь отвечать за свои поступки. Ты здесь пробудешь не долго. Всего лишь год. Ты ведь в девятом классе учишься? Отлично! Значит, после интерната сразу же поступишь в колледж! Если будешь хорошо себя вести, разумеется. Я попытался улыбнуться, но вместо этого только разрыдался. — Ну вот, опять... — он обнял меня. Я уткнулся ему в грудь. — Тебе здесь будет тяжело. В этом месте водятся такие хулиганы... — Ну так отпустите меня! — я поднял на него глаза. — Не могу, — сказал он. — Тебе дали срок отбывания. Ты наказан. Я оттолкнул воспитателя от себя. Мне стало плохо. Голова закружилась. — Я покончу с собой... — Я не понял как это у меня вылетело изо рта. Я поймал строгий взгляд воспитателя. — Только попробуй! — он пригрозил мне пальцем. — Я не виноват! — сказал я. — Успокойся, — он схватил меня за плечи и встряхнул. — Если ты не успокоишься я вколю тебе успокоительное. — Не надо, я боюсь уколов, — сказал я, чувствуя, как мой голос становится спокойным. — Тогда тебе нужно успокаиваться самому, — он положил руку мне на плечо.— Всё будет хорошо. Твоё будущее в твоих руках. Мы шли по коридору. Воспитатель устроил мне экскурсию. Это место выглядело как обычная школа. Я видел ребят, они были вполне обычные. Мы проходили мимо комнаты из которой были слышны крики. — Что находится в той комнате? — спросил я, указывая пальцем на железную дверь. — Это комната для телесных наказаний, — ответил он. — там наказывают за плохую учёбу и плохое поведение, а также за то, что ученик нарушил расписание. Пропустил завтрак или же прогулял урок. Я сглотнул. Мне не хотелось бы побывать в той комнате. Он взял меня за руку и повёл к железной двери. Чем ближе мы приблежались, тем страшнее мне было. Я чувствовал как заныла задница, по которой мне надавали. Мы стояли около дверь несколько минут. Затем оттуда вышел мужчина. Он держал за руку мальчика, моего ровестника. У бедняги был измученный вид. Мой взгляд упал на его задницу, которая была красная, как моя кофта. Он был без трусов. Мужчина кивнул моему воспитателю и куда-то повёл мальчика. — Бедняга. Куда его ведут? — спросил я. — К воспитателю в кабинет. — сказал он. — Здесь воспитатель что-то типо родителя. Воспитатели обязаны везде ходить за своими подопечными и следить за ними. У них есть право наказать воспитанника, оставить его без еды или сделать с ним что-то ужасное. У воспитателя абсолютная власть над подопечным. У каждого хулигана есть свой воспитатель. Тебе кстати повезло, что тобой занялся я. По мнению учеников и моих коллег, я самый гуманный воспитатель. Я улыбнулся. Через несколько минут мужчина вернулся. — Натворил небось что-то? — он посмотрел на меня. — Он новенький, — сказал мой воспитатель, положив руки мне на плечи. — Я устраиваю ему экскурсию. Хотел показать как наказывают непослушных мальчиков. — Тогда прошу, — мужчина открыл дверь в комнату пыток. Я вошёл в комнату. Она была похожа на медицинский кабинет. Было две кушетки, на полках лежали орудия порки: паддлы, ремни и многое другое. Также я увидел машину, которая способна шлёпать ремнём. Я сглотнул. Это наверное очень больно. Я потёр ягодицу. — Я в этом месте палач, моя задача – пороть провинившихся. — он похлопал меня по заднице, затем повёл дальше. Пыточная оказалась большой. Меня смутило гинекологическое кресло. Я поднял бровь. — Не удивляйся, это тоже для порки. — сказал палач. Мне было всё равно. Я ни в коем случае не хотел испытать это на себе. Я услышал крик. Мы пошли на звук. Я увидел мальчика, его руки и ноги были зафиксированны. Ремни сыпались словно град на его задницу, которая была уже порядком красная. Он кричал, иногда даже ругался матом. Увидев меня, он сщурил глаз. — А ты что пялишься? Тоже хочешь? Ты посмотри какой невинный! Хорошо было бы тебя так огреть! Посмотрел бы я на тебя! — Нужно прибавить силу удара, — палач подошёл к машине. Он на что-то там нажал и железные руки стали сильнее хлестать парня. — За что ты здесь? — спросил меня палач. — Я... Я пытался вместе с друзьями угнать машину, затем украсть из магазина вкусняшку, — я поник головой. — Очень плохо, — он покачал головой. — Тебя следует наказать. — Не надо, пожалуйста, меня воспитатель уже выпорол. — сказал я. — Какой же Иван всё-таки добрый, — сказал палач. — Он один из многих, кто лучше бы взял на себя роль палача, чем отдать своего воспитанника мне. Его очень ценят здесь. Гордись им и люби его. Он желает тебе только добра. Я кивнул. — Сними штаны, — сказал палач. — Меня же уже... — Я не буду тебя пороть, просто сними. Я хочу посмотреть как он постарался. Я спустил штаны. Мои щёки начали гореть. — Неплохо, но очень слабо. Как же он любит тебя! — он шлёпнул меня. Я ойкнул. — Я бы тебе ещё всыпал, но раз ты новенький, я не буду занимать тобой машину для порки, — сказал он. — Не надо... — у меня сердце словно ушло в пятки. — Это не так больно, как ты думаешь. — сказал палач. — Пройдёт время и ты привыкнешь. Здесь есть такие ученики, которые будут только рады подставить задницу под ремень. — Это уже мазохисты, — сказал я. — Говоришь, ты угнал машину и своровал что-то из магазина? — он положил мне руки на поясницу. — За это тебя нужно очень серьёзно наказать. Всего лишь один раз. Когда новенькие попадают сюда, их бьют за преступления, совершённые ими. За воровство тебе нужно всыпать тридцать ударов, за угон машины пятьдесят. И на разных орудиях наказаний. Вскоре адская машина для порки остановилась. Парень снова окинул меня принебрижительным взглядом. — Держись. Старайся расслабить булки.— сказал парень. Он подмигнул мне. Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но палач меня окликнул. Мои ноги зафиксировали. Я стоял, оттопырив зад. Мне было страшно. Услышав звук механизма, я зажмурил глаза и завопил. Удар. Я заорал от боли. Задёргался. По телу прошлись разряды тока. Это было больнее, чем от воспитателя. Вот бы он оказался рядом. Меня трясло. Я не знал, как смог вытерпеть эту порку. Это кошмар. Я не чувствовал задницу. Могу поспорить, на ней живого места не было. Меня открепили. — Пятьдесят шлепков за угон машины есть, — повёл меня к гинекологическому креслу. Я почувствовал как меня затошнило. Это было унизительно. Интересно, мой воспитатель слышал как я орал? Если слышал, то почему не пришёл на помощь? Или воспитателям не положено здесь появляться? Я сел на кресло и закинул ноги на держатели. Как же унизительно. Я чувствовал себя рожаницей. Палач взял паддл и подошёл ко мне. — Тридцать ударов. Потерпи, — сказал он и замахнулся. Я реально чувствовал себя рожаницей. Я орал и напрягался точно также от боли. В один момент я подумал, что сорвал горло, мой голос был хлиплый. Я закашлял. Когда эта пытка закончилась, меня помазали какой-то мазью. Жгло. Я плакал, не мог стерпеть эту боль. Меня отпустили. — Вот и молодец, ты так мужественно всё вытерпел. — палач повёл меня из кабинета. Увидев испуганный взгляд воспитателя, я сглотнул. Он злобно посмотрел на палача. — Вам не говорили, что трогать подопечных можно только с разрешением воспитателей? — спросил он. — Я лишу вас зарплаты! Стоп, мой воспитатель не только воспитатель, так ещё и директор? Их начальник? — Простите, больше такого не повториться, Иван Реон, обещаю. — сказал тот. — Отныне, я возьму роль палача на себя. Я буду собственноручно пороть Роберта. Вам я его не доверю! — воспитатель потащил меня куда-то. Как выяснилось, в мою комнату. — Это твоя комната. Ты здесь будешь отдыхать и делать уроки, — сказал воспитатель. — Если что-нибудь понадобиться, мой кабинет на втором этаже. Он собрался уходить, но я остановил его. — Не уходите! Он уложил меня на кровать. — Отдыхай, ты достаточно натерпелся. Я схожу за мазью. Я снова заплакал. Это было ужасно. Я чувствовал себя хуже других. — Терпи, сейчас немного пощипет, — он втёр мазь в кожу. Почувствовав неприятное жжение, я запрокинул голову и промычал. — Я должен был сам наказать тебя, — сказал он. — Не переживай, такая болезненная порка была у тебя в первый и последний раз. Дальше тебя будут бить относительно тому, как ты накосячишь. Я надеюсь, ты не будешь лезть на рожон. Ты уже понял как это больно. — Я хочу домой... — сказал я, всхлипывая. — Хочу к маме... — Теперь я твоя мама, — сказал он. — Или папа. Обещаю, я буду с тобой нежен и ласков как твои предки. Ты мне понравился. — Вы здесь работаете не только воспитателем? — спросил я, повернув голову. — Я слышал, как вы говорили, что лишите палача зарплаты. — Верно, — он кивнул. — Я директор, но иногда я совмещаю воспитателя или палача. — Вы были палачом? — спросил я. — Да, — ответил он. — Почему ты удивляешься? — Вы добрый, — сказал я. — Палачам не обязательно быть злыми, чтобы настучать хулиганам по непослушной попке, — Иван улыбнулся. Он прикоснулся губами к моей заднице. Я дёрнулся. — Что вы делаете?! Он не ответил. — Называй меня на «ты» и желательно по имени, — сказал он. — Меня зовут Иван. Ты наверное уже слышал. — Я не могу называть взрослого человека на «ты» — я покачал головой. — Своих родителей ты тоже на «вы» называешь? — он поднял бровь. — Нет, они мне близкие. — сказал я. — А что мне мешает стать тебе близким человеком? — он надул губы. Я не знал что ответить. — У тебя будут уроки длиться по сорок минут, семь предметов в день, — сказал воспитатель, взяв в руки учебник по химии. — Твою успеваемость будут докладывать мне. Если у тебя будет очень плохо по каким-либо предметам, я тебя буду пороть. Я приоткрыл рот. — Ладонью, не бойся, — сказал он. — Иногда шлёпанье ладонью бывает больнее, чем ремнём. Но надеюсь до этого не дойдёт. Я уверен, что ты у меня умница. — У меня плохо по физике и по химии, — сказал я. — Значит, подтянем. — сказал он, улыбнувшись. — Будем после уроков заниматься с тобой дополнительно. — Мне нравятся русский и литература, — сказал я. — Это похвально. — ответил воспитатель.— Учитель по этим предметам у нас хороший учитель. Вы понравитесь друг другу. Я почувствовал как мне становилось лучше. Мазь действует. — Завтра у нас выходной, будешь осваиваться, — сказал он. — В пыточной был мальчик, он такой, высокий, с чёлкой, — сказал я. — Мне кажется, он... — Мэтт, — воспитатель усмехнулся. — Прохвост ещё тот. Я бы не советовал тебе водиться с ним. Говорят, он по мальчикам. — То есть, он... — Он гей, — ответил воспитатель. — Особо не доверяй ему. Он уже пытался изнасиловать нескольких учеников. Мы отправляли его в карцер. После него он вроде бы стал примерней, послушней. — Карцер? — Тебе лучше не знать об этом месте. — сказал Иван. — Ладно, я пойду по делам, а ты отдыхай. Позже продолжим экскурсию.