Gummy bear

Заскочи в магазин, хён, у нас кофе закончился.

Субин останавливается посреди дороги, глядя в тускло светящийся экран смартфона. На часах — восемь вечера, а в теле — жуткая усталость, потому что он снова закончил с расписанием позже остальных из-за дополнительного занятия по вокалу, которое пропустил три дня назад.

И чеснока с соевым соусом тоже купи.

— Опять что-то кашеварит, — тяжело вздыхает Субин, глядя на второе сообщение Тэхёна, отправленное вдогонку первому, и разворачивается, беря курс на ближайший продуктовый. Бесшумно открывается автоматическая дверь, пропуская уставшего парня внутрь. С абсолютно безэмоциональным лицом он бредёт по бесчисленным отделам с продуктами, выглядывая то, что нужно. Мимоходом он проходит полку с соусами, хватая первый попавшийся соевый, с минуту выбирает в соседнем отделе нужный кофе, сворачивает в овощной, берёт чеснок и кратчайшим путём ползёт на выход. Однако на подходе к кассе останавливается, замечая полку с мармеладками. Субин улыбается кончиками губ, разглядывая пёстрые упаковки, и руки сами, на автомате, сгребают две пачки мармеладных мишек, только после этого позволяя идти дальше. Субин расплачивается за покупки, скидывает их в свой рюкзак и наконец отправляется домой, кутаясь в пальто: уже давным-давно весна, но из-за ветра на улице всё ещё довольно прохладно. — О, хён вернулся! — восклицает Кай, слыша хлопок входной двери и выглядывая на звук. — А ты принёс кофе? — Дайте мне кто-нибудь кофе, господи, я сейчас умру без него, — вторит ему Ёнджун, шагая в коридор. — Серьёзно, вы могли бы купить его и раньше… — качает головой Субин, глядя на чертовски забавную кофейную делегацию старшего и младшего, которые выглядят, как щеночки, ждущие, пока их погладят. Он отдаёт кофеманам заветную банку, слыша в ответ облегчённо-радостные возгласы, и тихо смеётся. Пальто отправляется в шкаф, Субин — к себе в комнату. Он лениво переодевается и хочет уже завалиться на весь вечер в кровать, но вместо этого, мысленно дав щелбан себе и своей забывчивости, достаёт из рюкзака мармеладки и шагает в соседнюю комнату. — Бомгю? — стучит он и приоткрывает дверь, но тот не отрывает взгляд от ноутбука. Субин стучит чуть громче. — О, — поднимает голову Бомгю, глядя на стоящего в дверях парня. — Прости, хён, я не услышал, как ты пришёл. — Не страшно, — отмахивается Субин, закрыв дверь, и садится к Бомгю на кровать. Тот улыбается очаровательно и тянется к старшему, оставляя на щеке тёплый поцелуй. — Я скучал, — дуется Бомгю, в стотысячный раз заставляя сердце Субина сжиматься от его умилительной мордашки. — Боже, мы же вместе буквально двадцать четыре на семь, — смеётся тот. — Имею право! — шутливо возмущается Бомгю, повисает на Субине и аргументирует свои слова коротким, но глубоким поцелуем. — И ни за что не поверю, что ты не скучал по мне тоже. Субин только тихо смеётся в ответ и мягко треплет пушистые локоны Бомгю. — О, чуть не забыл, — вспоминает он, доставая из кармана толстовки две упаковки мармеладных мишек. — Держи. — Хёёён, — радостно тянет Бомгю, тут же засияв. — Ты же знаешь, что я тебя люблю? — мурлычет он и утягивает Субина за собой на кровать, обнимая, как коала. Знает. И каждую малейшую привычку Бомгю он знает, и всё то, что он любит, — тоже. А ещё постоянно таскает ему его любимых мармеладных мишек, за которых тот родину продаст. И Субин готов купить ему хоть целый завод этих разноцветных сладостей, только бы видеть его счастливую улыбку каждый раз, когда Бомгю лучится радостью от такой трогательной для него мелочи. Сквозь опущенные жалюзи пробиваются в комнату последние лучи заходящего солнца. Полумрак от света маленькой лампы на прикроватной тумбочке — приятный и уютный. Изредка слышатся звуки проезжающих мимо машин с улицы и голоса мемберов с кухни, когда они что-то бурно обсуждают и смеются. Негромко бормочет ноутбук, на котором идёт какая-то дорама про школьную любовь, которую Бомгю с Субином смотрят скорее просто фоном, нежели действительно углубляются в сюжет. Бомгю шуршит пакетиком, выуживает очередную порцию мармеладок и переводит взгляд на Субина. Снова протягивает ему пару медвежат, и тот с довольным видом их съедает, пока Бомгю жуёт свои и очаровательно хихикает. — Ты такой милый, когда ешь, — улыбается он. — Но ты всё равно всегда милее, — бессовестно подмигивает Субин, заставляя младшего тихо пискнуть. — Нечестно, хён, — чуть смутившись, бормочет он, возвращая взгляд к ноутбуку. — Смущаешься, — с лёгким смешком шепчет Субин, притягивая Бомгю к себе за талию и зарываясь носом в пушистую макушку. — Ну просто чудо. — Отстань, — фыркает Бомгю, улыбаясь от непроходящего смущения, и протягивает Субину ещё одну мармеладку. — Эй, смотри! А этот на тебя похож, — смеётся тот, касаясь чужих пальцев своими и забирая из них яркого оранжевого медвежонка. — Ну вылитый! — По-твоему, я выгляжу так? — недоверчиво косится Бомгю на мармеладное чудо, которое действительно почему-то оказывается таким похожим на него. — Нет, конечно, — отвечает Субин. — Ты намного красивее. Самый красивый, — шепчет он ему на ушко, едва касаясь чувствительной кожи губами и пуская по телу сотни мурашек. — Мой самый красивый и очаровательный мармеладный мишка. — Надеюсь, ты не собираешься меня съесть, — то ли возмущается, то ли смеётся Бомгю. — Очень даже может быть. С этими словами Субин оставляет пару невесомых поцелуев у Бомгю за ухом, ведёт носом по шее и опаляет кожу тёплым дыханием, одновременно с этим сбивая чужое, и легонько кусает в основание шеи, заставляя вздрогнуть. — Субин… — вырывается у Бомгю тихо, но надрывно. Тот хмыкает в ответ, пока увлечённо исследует губами чужое плечо, оттянув ворот футболки. Бомгю откидывает голову, больше открывая шею, и Субин тут же пользуется этим, оставляя парочку небольших засосов — не настолько сильных, чтобы остаться надолго, но достаточных, чтобы расцвести на светлой фарфоровой коже розовыми отметинами. Чужие руки медленно скользят по талии Бомгю, задирая футболку и считая мурашки. Ладони обжигают, оставляют фантомные ощущения после прикосновений, из-за чего Бомгю вцепляется в них пальцами, теряясь в реальности и желая убедиться, что он всё ещё в этом мире, потому что рядом с Субином он себя каждый раз ощущает где-то вне Земли. Каждый раз, когда они просто идут по улице плечом к плечу, когда держатся за руки, когда в хореографии исполняют совместные части, когда сидят рядом на обеде, когда играют в приставку скучными вечерами, когда смотрят вместе сериалы, закусывая любимыми мармеладками, когда греют друг друга объятиями и поцелуями, когда просто спят вдвоём и когда дарят друг другу любовь, как сейчас. В комнате всё ещё полумрак, но тишины становится меньше: её нарушают сдавленные стоны и хриплое дыхание. Неторопливые движения и тихая, нежная любовь с обжигающе горячими прикосновениями по всему телу, заканчивающаяся ленивыми поцелуями и объятиями с замедляющимся понемногу сбитым пульсом. — Ты однозначно самый сладкий из всех медвежат, — улыбается Субин, убирая пряди с лица Бомгю и нежно целуя в лоб. Тот в ответ прижимается всем нагим телом ближе и утыкается носом в ключицу, вырисовывая пальцем одному ему понятную абстракцию на чужой груди, пока Субин обнимает его за хрупкие плечи и играет с и без того взлохмаченными вьющимися волосами. Дыхание у обоих приходит в норму, и тишина возвращается в комнату, устраиваясь поудобнее где-то в уголке. Она наблюдает, как молчаливый страж, и хранит все их тайны, всё, что между ними, что они делят только на двоих днями и бессонными страстными ночами. Присматривает. Стук в дверь и звонкий голос. Тишина нервно прячется. — Бомгю-хён! — зовёт из коридора Тэхён, не заходя внутрь. Бомгю соскакивает с кровати и спешит к двери. — Да? — отвечает он, едва приоткрыв дверь и высунув макушку. — Мы ужинать собираемся, — говорит Тэхён, замечая слегка расфокусированный чужой взгляд, распухшие губы, растрёпанные волосы и розовеющие пятна на шее. Он мальчик неглупый и очень проницательный — всё давно уже знал и понимал, только убедился в очередной раз, стараясь теперь снова сдержать ползущую на лицо улыбку и не смутить друга. — Вы с Субином идёте? — Мы… — запинается Бомгю, а щёки заливаются краской. — Мы потом. Ешьте без нас, оставьте только немного. — Само собой, — поджимает губы Тэхён в улыбке, всё же вырвавшейся наружу от взгляда на такого очевидного Бомгю — у того, конечно, буквально профессиональная хитрость и навыки притворства, но чувства и всё, что с ними связано, он скрывать совершенно не умеет. — Спасибо, — бросает напоследок Бомгю, спеша закрыть дверь и очаровательно краснея от шеи до макушки. Он возвращается в постель к Субину, прилично озябнув во время разговора на сквозняке из коридора, и всем телом жмётся к нему, обнимая за талию и утыкаясь лицом ему в шею. — Тёплый… — блаженно шепчет Бомгю. — Ты такой тёплый, хён… — А ты такой чудесный, когда рядом, — отвечает Субин, окутывая его своими крепкими объятиями и накрывая сверху одним на двоих одеялом. — Самый любимый. Бомгю издаёт смущённый смешок, расслабляясь и позволяя дымке сна окутать его вместе с тёплыми объятиями. Субин счастливо улыбается и зевает, тоже чувствуя подступающий сон, а затем тянется к лампе и гасит свет, погружая комнату в ночную темноту. Она тоже приземляется где-то в уголке — рядом с тишиной, чтобы вместе с ней до самого утра охранять покой двух сердец, бьющихся в одном ритме даже во сне, и никому не позволяя его нарушить. Только, разве что, солнцу и птицам с утра, которые прогонят остатки их сна, но не сейчас, пока комнату наполняет счастливое и безмятежное сопение. Не сейчас.