Точка невозврата

В следующие четыре месяца не происходило ничего выдающегося. Нитан работала почти до самого декрета, шеф относился к ней хорошо и не нагружал обязанностями, беременность протекала нормально. Нанфа и Пладао часто приезжали в Бангкок в выходные и праздники, иногда гостила мама, и Нитан не чувствовала себя брошенной. Её мама, очень спокойная и умная женщина, только рукой махнула, когда Нитан рассказала ей про побег мужа. — Ох уж эти мужики! Что с них взять? Чуть что — сразу проблемы вселенского масшаба раздувают. Правда, от Наннама я этого не ожидала, но, в конце концов, он такой же как все. Не волнуйся, дочка, мы сами со всем справимся. Нитан было хорошо одной. Её собственная дочка уже подросла и не требовала постоянных забот. Наоборот, Сай как будто понимала её состояние, она стала меньше капризничать и прекратила постоянно клянчить сладости и подарки, но Нитан беспокоило то, что она не спрашивала про отца. Казалось, её удовлетворило объяснение Нитан, что папа уехал в длительную командировку. На самом деле, Сай была неглупой девочкой, она слышала разговоры взрослых, подмечала изменения в привычном поведении мамы и бабушки, и хоть не всё понимала, всё же осознала главное — папа совершил какой-то проступок и поэтому решил тайком уехать куда-то. А у мамы в животике растёт малыш и ей нельзя волноваться, вот Сай и старалась как могла вести себя хорошо и лишний раз не расстраивать маму. Иногда Сай просыпалась ночью из-за приснившегося отца и тихонько плакала — она сильно скучала по нему. «Почему нельзя просто попросить прощения? Мама же любит его, и простила бы, что бы он ни сделал,» — думала она. — «Взрослые такие странные, придумывают себе всякие ограничения…» Однажды утром после очередного такого сна Сай вдруг решила что ей тоже стоит действовать прямо, как настоящий взрослый человек, а не делать вид, что всё нормально. Она спросила Нитан за завтраком: — Мам, а папа что, нас бросил? Нитан уронила ложку. — Сай, малышка, почему ты так подумала? — Ну… его уже давно нет дома, он не звонит даже… Нитан подошла и обняла её. — На самом деле я не знаю. Думаю, папа просто захотел побыть один. Такое бывает иногда у всех людей. Я тоже не знаю, где он сейчас. — Но ведь ты его простишь, когда он вернётся? — Конечно, дочка, уже простила. Нитан улыбнулась дочке, а про себя грустно вздохнула. Она действительно больше не сердилась на мужа, но с каждым месяцем, проведённым в разлуке с ним, ей всё сильнее казалось, что её любовь чахнет и медленно умирает. Если Наннам в скором времени не вернётся… Нитан отмахнулась от этих грустных мыслей. «Да и хрен с ним», — она мысленно неприлично выругалась, — «буду заботиться о своих детях. Им-то я точно нужна.» * В один из приездов Нитан попросила Нанфу и Пладао пойти с ней на приём в выбранный ею перинатальный центр. — Нанфа, ты можешь сыграть роль Наннама? Он ведь даже своё удостоверение оставил. Будет выглядеть, как будто я пришла с мужем и подругой. Мне не хочется, чтобы на меня смотрели там как на несчастную одинокую женщину в положении. Сначала Нанфа посчитал это новой игрой и легко согласился. Он надел на приём одежду брата, даже волосы уложил, как у него. — Я и духами его могу надушиться, если тебе так будет легче! Сама консультация прошла хорошо, Нитан сделали УЗИ и взяли анализы. Выяснилось, что у неё будет мальчик. Так же ей дали с собой договор, контракт на роды, чтобы можно было дома его спокойно прочитать и подписать, если устроят все условия. Вечером после ужина Нитан стала читать договор, уже решив, что согласится — ей понравился этот центр и отношение персонала. Но её смутил один важный пункт, он даже был выделен шрифтом в тексте. Пладао заметила, как переменилось выражение её лица. — Что там такое? Нитан прочитала вслух: — «В нашем центре практикуются только партнёрские роды, это способствует лучшей связи родителей с ребёнком с первых минут его жизни.» Она нерешительно посмотрела на Нанфу. Он был не менее умён, чем брат, несмотря на кажущуюся некоторую безалаберность, и сразу понял вопрос в её глазах, и осознал, что невестка надеется на его помощь и в этом деле. «Роды же это так интимно… и так страшно! Наннам, сволочь такая, взял и свалил, а мне тут отдувайся!» — разозлился он. — «Но Нитан же так сильно ко мне ревновала раньше…» — И ты мне настолько доверяешь? — в упор спросил Нанфа. Нитан вздохнула и отвела глаза. «И ведь правда, когда это я стала ему всецело доверять? Притом, что он мне не так уж сильно нравится, не так, как Наннам. Но каждый раз он оказывается очень надёжным человеком, несмотря на все недостатки… Может, именно это увидела в нём Пладао?» — Я могу выбрать другой центр, конечно, но про этот только хорошие отзывы слышала. Да, я настолько тебе доверяю. Если, конечно, Пладао не будет против, — она взглянула на подругу. — Раз такое дело, я не против, — сказала Пладао. — Как вспомню свои роды чуть не на улице, так вздрогну. Нанфа, соглашайся. И малыш тебе не чужой, племянник всё-таки. Пладао в своё время родила неожиданно, не в назначенный срок, внезапно и быстро, Нанфа не успел к ней в роддом. Но она втайне радовалась этому — от боли и страха ей хотелось побить мужа и обругать его последними словами, и была довольна, что этого не случилось. Кроме того, она подозревала, что Нанфа боится вида крови, всяких врачебных манипуляций, операций и родов особенно, хотя тот старательно притворялся, что это не так. А сейчас ей было жаль Нитан, ведь действительно на одиноких беременных женщин везде косо смотрят и обсуждают за спиной. — Я подумаю, — уклончиво ответил Нанфа и сделал вид, что его позвали дети. Пладао окончательно убедилась в своих подозрениях и улыбнулась про себя — муж аж в лице переменился, когда понял, что именно ему предлагают сделать. — Как ты думаешь, он согласится? — Нитан вопросительно взглянула на подругу, когда Нанфа слинял вышел. — Ради того, чтобы просто помочь — вряд ли. Он боится подобных вещей до усрачки. Роды всё-таки слишком уж интимный процесс. А ради Наннама — да. Слишком уж сильно его любит. Вопрос в том, какая сторона победит, — вздохнула Пладао. — Ещё около двух месяцев ждать родов, а там видно будет. Вдруг Наннам вернётся. Нитан порывисто обняла подругу. — Ты такая добрая! * После такой неоднозначной реакции Нанфы Нитан решила пока не требовать ответа. «В самом деле, ближе к родам видно будет», — подумала она. Нанфа тоже не заводил разговор об этом, но было заметно, что он повеселел и расслабился, и явно не думал о своих страхах. Особенно, когда он потрогал животик Нитан — малыш уже начал отчётливо пинаться, и это произвело на него сильное впечатление. Нанфа даже в шутку приставал к жене — «Давай тоже родим ещё одного малыша!», на что Пладао так же в шутку отбивалась — «Тебе надо — ты и рожай! Вот тебе племянник, с ним водись!» Нанфа помог Нитан обустроить детский уголок, собрать купленную мебель — кроватку и стеллаж. Он даже с радостью накупил всяких малышковых принадлежностей и игрушек, и Нитан с Пладао втихмолку посмеивались, наблюдая за этим процессом. Они обе были довольны. Нанфа окончательно решил согласиться и пойти на роды Нитан, когда ему приснился брат. Наннам и раньше иногда являлся ему в снах, но первый раз это было так ярко. Нанфе чудилось, что брат — вот он, прямо рядом с ним, обнимает его, целует, говорит что-то… Нанфа пытался понять его слова, но не удавалось, только чувство отчаяния, которое завладело братом, как будто передалось ему. Даже во сне Нанфа почувствовал его благодарность за помощь. «Хотя наверняка это самообман,» — подумал он утром, — » я просто очень скучаю, вот он мне и снится. У брата всё хорошо, кроме, может, угрызений совести. Это я просто хочу знать, что нужен кому-то, что от меня зависит что-то важное. Что я не хуже Наннама.» Как бы там ни было, но он подписал контракт от имени Наннама и договорился с начальством о командировке в Бангкок примерно в назначенный срок родов Нитан. *** Четыре месяца назад. Тонг накормил Наннама ужином и проводил в выделенную ему комнату. — Поспи, а завтра поговорим, если захочешь. Наннам поблагодарил его и буквально рухнул в постель. После пережитого стресса, долгой поездки и тягостных мыслей его организм потребовал отдыха. А горячая еда и неожиданная забота постороннего, в общем-то, человека усилили эффект. Накатила усталость, больше моральная, чем физическая, и он заснул, даже не раздевшись. Никакие сновидения не беспокоили его, и утром Наннам проснулся намного позже обычного, и не сам по себе, а от осторожного стука в дверь. — Пран! Вставай! Иди поешь хотя бы, уже обед! — сказал Тонг и Наннам с трудом вспомнил, что назвался другим именем. Он нехотя встал и пошёл умываться. За обедом Тонг спросил о планах своего гостя и рассказал немного о себе. — Скоро в школах и университетах каникулы, сюда приезжает довольно много народа. Несколько лет назад я организовал летний лагерь для студентов, пытаюсь приучить молодëжь к заботе о природе. Если ты собираешься остаться достаточно надолго, мне надо это знать, чтобы рассчитать спальные места. Тонг назвал достаточно скромную сумму, и Наннам заплатил сразу за два месяца вперёд, несколько удивив этим хозяина. — Я не знаю, на какой срок останусь здесь. Как получится, — уклончиво ответил ему Наннам. После обеда Наннам снова пошёл на пляж, ему ещё сильнее захотелось одиночества. Он снова побродил туда-сюда, поддавшись грустным мыслям, потом искупался, как будто неосознанно пытаясь смыть с души тяжесть, и улёгся на тёплый песок в тенёчке. Но тяжесть не хотела исчезать, даже любимое море не радовало так, как раньше. Его тело расслабилось, но мозг продолжал работать, по привычке анализируя прошедшие события. Наннаму не нравилось собственное поведение, эта странная болезненная влюблённость в Аофа и осознание, что он вёл себя как скрытый гей. «Я люблю свою жену, сплю с ней, но при этом встречался с мужиком. Что за наваждение? Лжец и изменщик, вот кто я. Как только Нитан меня терпела? Я же сам ей сказал «с тобой правда в миллионы раз лучше лжи», а сейчас что? Побоялся признаться. Сбежал даже, лишь бы не признаваться. Нихрена я не изменился, не смог, хотя мы давно уже вместе…» Он прикинул, не стоит ли рассказать Тонгу какую-нибудь жалостливую историю про себя вместо правды, но вдруг понял, что ему стало абсолютно всё равно, что подумают о нём другие люди, и решил вообще ничего не говорить. Какая, к чертям, разница. Пусть думают что хотят. Так прошло несколько дней. Наннаму было почти физически плохо от осознания собственной никчёмности. После пережитого потрясения его начало кидать в крайности. Он обвинял то Нанфу — за их интимные отношения, то Нитан — за предложение притвориться её женихом, то мать — за то что она выбрала лёгкий путь суицида, то отца — за неспособность позаботиться о семье, то Аофа — за то, что он появился в его жизни, то самого себя — за глупость. «Неудачник, аутсайдер,» — думал он про себя. В попытках хоть как-то выместить злость он изнурял себя долгими прогулками по диким пляжам, которые находились дальше от деревни, в приступах селфхарма голыми руками разломал в щепки несколько коряг, выброшенных морем на берег, пару раз напился в местном баре… Но никакое горе не длится вечно, и вскоре ему стало чуть легче. * Наннам так и остался жить у Тонга. Ему понравилась маленькая уютная комнатка, близость домика к пляжу и сам хозяин. По мнению Наннама, Тонг проявлял небывалую тактичность, не лез к нему в душу с расспросами, не давал непрошеных советов и вообще был как будто одержим только одной идеей — защитой окружающей среды и заботой об экологии. Поначалу Наннам уходил на пляж на весь день, бродил там в одиночестве, предаваясь самобичеванию, но вскоре его деятельная натура взяла вверх. — Не могу больше сидеть без дела, пи Тонг. Я могу тебе чем-нибудь помочь? Не за деньги, просто так, — сказал он как-то утром. Тонг внимательно посмотрел на него. — Скоро первая смена летнего лагеря, а ещё ко мне на каникулы приедет мой племянник, малыш Джуниор. Ты мог бы помочь мне с организацией. Или, если хочешь, можно ходить на рыбалку, местным рыбакам всегда нужна помощь. Наннам стал нагружать себя работой, ловлей рыбы, уборкой побережья, помощью Тонгу. Что угодно, только чтобы уставать так, чтобы засыпать, едва голова коснётся подушки. После первых недель проживания в деревне ему стало легче на душе, но ненамного и ненадолго. Тягостные мысли всё равно пробивались сквозь физическую усталость и донимали его негативом. Наннам стал противен сам себе, он раскаивался в измене, жалел Нитан. «Наверное, она на меня сердится. Жаль, что не получилось со вторым ребёнком, ей было бы утешение… Ни на что я не гожусь. Даже сам поступил как мой отец. Сбежал, бросив семью…» — думал он. И от этого осознания ему становилось ещё хуже. И он ещё усерднее начинал выматывать себя. Зачем ему здоровье, раз он всё равно такой бесполезный? Всем будет лучше, если он исчезнет… Наннам заметил, что сильно похудел, только когда чуть не потерял обручальное кольцо во время рыбалки. Оно почти соскользнуло с мокрого пальца, Наннам еле-еле успел поймать его. Пришлось снять кольцо совсем и положить в дорожную сумку, в кармашек, где уже лежала записка «В случае моей смерти или при несчастном случае позвонить Нитан Аютайя, номер телефона ------» Наннам не хотел потерять кольцо, последнее напоминание о семье, несмотря на подавляющее чувство вины. * Наннам так уставал, что иногда даже засыпал на диванчике в гостиной, не в силах дойти до своей комнаты, и Тонг подходил и заботливо укрывал его пледом. Во сне лицо его странного гостя теряло хмурое выражение, разглаживалось от мелких морщинок и становилось почти юным. Но сильные переживания и, видимо, какая-то моральная травма уже оставили на нём свои следы. Тонг только качал головой, молча сочувствуя ему. Но постепенно Наннам успокоился. Глубокий продолжительный сон, морской воздух и работа на берегу сделали своё целительное дело. Всё-таки человек неотделим от природы, ему требуется взаимодействие с ней, неважно даже — с морем, горами, лесом или пустыней. В любом месте можно обрести единство с самой основой жизни, найти поддержку и вдохновение для личностного роста и развития, разобраться в своих проблемах и найти решение. — Какой сегодня день? — как-то раз спросил Наннам у Тонга, внезапно поняв, что совсем потерял чувство времени. Тот ответил. Наннам понял, что чуйка его не подвела, несмотря на все его старания отстраниться от жизни. Через два дня у Нитан будет день рождения. Раньше он всегда дарил жене хороший подарок, красивый букет цветов, и вёл на ужин в дорогом ресторане — банально, наверное, но Нитан всегда бывала довольна, её глаза светились от радости, а с губ не сходила улыбка. А потом, ночью, когда они ложились в постель, Наннам преподносил ей ещё один подарок — обычно новую секс-игрушку, и они пробовали её вместе… Наннам печально вздохнул. Он не решался вернуться, думая, что уже не нужен жене, что она не простит ему измены и такого долгого отсутствия. *** День рождения Нитан удачно совпал с выходными днями и Нанфа с семьёй снова приехали её навестить. Нитан уже ушла в декрет, срок беременности был семь месяцев, и она проводила все дни в своё удовольствие, потихоньку занимаясь домашними и детскими делами. Едва попав в её квартиру, Пладао увела Нитан на кухню — попробовать приготовить новое интересное блюдо, рецепт которого она откопала в интернете. Нанфа добровольно-принудительно вызвался присмотреть за детьми. Сай принялась показывать брату свой новый конструктор, который ей купила мама, но он оказался слишком сложным для Лео — он пытался собирать его как попало, разбрасывая детали по полу. Нанфа с улыбкой принялся им помогать. — Почему Лео такой маленький? — спросила Сай, недовольная неловкостью брата. — Именно потому, что он ещё маленький! — весело ответил Нанфа. — Ему всего пять лет. Да и ты тоже растёшь ведь. А скоро и у твоей мамы будет малыш. Вот где суета и морока будет, с младенцем-то. — Почему люди так медленно растут, — Сай скорчила гримаску, — вот бы сразу рождались взрослыми! — Ну ты скажешь! Тогда бы не было так интересно жить! У моей мамы вообще нас сразу двое было… — Нанфа запнулся, сообразив что ляпнул. — Сай… Сай смотрела на него во все глаза, и Нанфа понял — до сих пор никто с ней толком не говорил об отце. Он подвинулся ближе, взял девочку за плечи. — Я тоже по нему скучаю, — тихо сказал он, смотря ей в глаза, — тоже хочу, чтобы твой папа поскорее вернулся. У Сай задрожали губы и она заплакала. Нанфа обнял её, погладил по голове, пытаясь утешить. — Наннам даже мне ничего не сказал и я не знаю, где он сейчас. Ты видела его записку? Сай помотала головой. — Хочешь покажу? Девочка кивнула, и Нанфа нашёл в альбоме телефона сохранённую фотографию записки, показал ей. — Всё же я надеюсь, что он скоро одумается и вернётся. Мы же его любим, правда? Сай наконец улыбнулась. — Правда, — она вытерла слёзы. Внезапно прозвенел дверной звонок. Нитан подошла к двери и заглянула в глазок. Это был курьер одной популярной доставки, но не той, которой она сама обычно пользовалась. — Вам анонимная доставка. Нитан растерянно приняла роскошный букет белых роз и большого плюшевого зайца, которые еле уместились в её руках. — Я распишусь, — помогла ей подошедшая Пладао. — Это от Наннама, больше некому анонимную доставку заказывать. Если у тебя, конечно, нет богатого тайного поклонника, — поддразнила её Пладао. — Никого у меня нет, ты же знаешь. И это мои любимые цветы. Точно, Наннам вспомнил про мой день рождения. Но почему он сам не вернулся?.. — на глазах Нитан выступили слёзы. — Нитан, не плачь ты из-за него, — Пладао похлопала её по плечу. — Наверняка ему капец как стыдно, потому и не вернулся ещё! — Мама, не плачь! Смотри, какие красивые цветы! — подбежала Сай. — Это точно папа прислал! И зайчик такой миленький! Она тут же забрала зайца из рук Нитан, обняла его с радостной улыбкой и ушла играть, явно утешившись после недавних слёз. * Ближе к вечеру, когда спала жара, Нанфа сказал: — Я выйду погуляю с детьми, а вы отдохните. В самом деле, он видел, что женщины подустали обихаживать детей, и решил дать им немного времени побыть в тишине. Нанфа вывел радостных Сай и Лео на улицу. Дети сразу помчались на новую детскую площадку, недавно построенную во дворе, Нанфа с улыбкой пошёл за ними. Через некоторое время Лео облился соком, который Нанфа купил детям. Пятно было достаточно большим и мокрым, и Нанфа решил сбегать домой за сменной одеждой. Он попросил одну из уже знакомых мам на площадке присмотреть минутку за его подопечными и поторопился подняться в квартиру. Он зашёл, видимо, достаточно тихо, — Пладао и Нитан, целующиеся на кухне, не заметили его. Нанфа застыл, забытая былая ревность вспыхнула вдруг ярким пламенем, затмив глаза. Он стиснул кулаки, заставляя себя не трогаться с места, в ушах зазвенело от прилива адреналина. Но техники самоконтроля, которые он втихаря изучал, сработали и на этот раз. Глубокий вдох — и Нанфа отвернулся, сделал шаг назад. Он бесшумно взял со стоявшей в прихожей сушилки одну из детских футболок и ушёл. Вернувшись на детскую площадку, Нанфа помог сыну переодеться и мешком осел на лавочку, ноги отказывались его держать — наступила реакция после выброса адреналина. Вечернее небо вдруг показалось ему тусклым и каким-то ненастоящим, будто стеклянным, окружающая обстановка — фальшивой декорацией, а людская суета вокруг — раздражающей помехой. Он начал делать дыхательное упражнение, помогающее унять нервозность. Вскоре полегчало. Нанфа встал и пошёл к сыну, который звал его: — Папа! Я на самой высокой горке! Лови меня внизу! Весёлая детская непосредственность помогла ему окончательно прийти в себя. Только неприятный осадок всё же остался, но Нанфа заранее знал, что не выскажет ни жене, ни невестке никаких претензий, — он не имеет на это морального права после того, как они обе так долго мирятся с их с Наннамом постельными игрищами. Даже то, что сейчас Наннам отсутствовал, не имело значения. * Вечером жена заметила его странную сдержанность и догадалась, в чём дело. — Ты видел, да? Нас с Нитан? — тихо спросила Пладао, когда они легли спать. — Это не моё дело. Вы можете делать что хотите. — Прости… Я не хотела тебя обижать, хотела только ей помочь… — Не говори ничего, не хочу ничего знать, — отвернулся Нанфа. Пладао обняла его за плечо, прижалась всем телом. — Но ты обижен… Нанфа вздохнул и повернулся к ней. Несмотря на обиду и ревность, он понимал, что сознательно оставил их наедине, зная, чем они займутся скорее всего. Глупо теперь обижаться. Близость жены всегда физически волновала его, особенно, когда она вот так прижималась, вот и сейчас ему захотелось секса. Пладао погладила его по щеке, потянулась к его губам, сказала тихо: — Прости меня… Нанфа впился в её губы поцелуем — грубо, жёстко, но тут же опомнился. — Прости… — настала его очередь извиняться. — Я не хотел. — Ничего. Мне понравилось. Нанфа даже в темноте почувствовал её игривую улыбку. — А если дети услышат? — он провёл ладонью по её попе. — Они крепко спят, а мы постараемся тихонько… Хочу тебя, — шепнула Пладао, отвечая ему тем же. — Назовём это «мышиная возня», — пошутил Нанфа, когда они пристроились друг к другу под одеялом, не раздеваясь, только сдвинув бельё. Пладао хихикнула, но тут же блаженно вздохнула, сдерживая стон. Некоторое время назад она перешла на оральную контрацепцию по совету своего врача, а Нанфа только обрадовался, что больше не нужно возиться каждый раз с презервативом. И сейчас обострённая чувствительность снова доставила им обоим истинное наслаждение, а необходимость соблюдать тишину придавала дополнительную пикантную нотку. — Безумно тебя люблю, — прошептал Нанфа, целуя жену, — так люблю, что не знаю, что стал бы делать без тебя. — Надеюсь, не будешь сбегать, как Наннам? Смотри у меня, найду и придушу, — Пладао прикусила его губу. — Я — не он, — серьёзно ответил Нанфа. Помирившись после размолвки и получив удовольствие, они заснули глубоким спокойным сном в объятиях друг друга.