A Fear

      Стайлз боялся грозы.       Может быть, это неправильно, потому что есть много вещей и пострашнее, но со всем остальным Стайлз мог спокойно справиться. По-настоящему его пугала только гроза. Астрафобия. Он ненавидел это.       Он мог бы сказать, что на то имелась причина. Что его мать умерла в ненастную ночь или что гром напоминает ему о выстрелах.       Но это оказалось бы ложью. Это была не более чем фобия, тревожное расстройство, эволюционный изъян.       Стайлз всегда хорошо скрывал это. Когда он был младше, то прятал свой страх, потому что ему и так доставалось в школе, и он не хотел давать задирам новый повод для подначиваний и насмешек. Даже Скотт не догадывался о проблеме.       Обычно Стайлз спокойно переносил дождь, но когда гремел гром, у него всегда находился предлог, чтобы пойти домой, не важно, был ли он в школе или на ночевке. Обычно он говорил, что заболел, и мать, всё понимая, отвозила его домой. Там она строила для них форт из одеял и включала мультфильмы почти на полную громкость, чтобы заглушить шум. Иногда она прижимала его к себе и напоминала, что гром не причинит ему вреда и что она всегда будет защищать его.       А потом она умерла, и его страх усилился. Дело было не только в том, что без матери ему стало труднее справляться с грозами, но и в том, что его психическое здоровье ухудшилось после ее смерти. Тревога Стайлза стала значительно интенсивнее, и вещи, которые когда-то просто пугали его, теперь вызывали полномасштабные приступы паники.       Отец нашел ему психотерапевта, но тот в основном сосредоточился на его горе и том, как справиться с приступами паники. Теперь у Стайлза были механизмы защиты, но он по-прежнему старался любой ценой не выходить из дома во время грозы. Избегание проблемы не помогало ее решить, но это срабатывало каждый раз. Он продолжал мучиться от болезни и каждый раз сворачивался калачиком под одеялом, заглушая раскаты грома наушниками с громкой музыкой.       Ему даже удалось скрыть эту фобию от стаи, что, по его мнению, было довольно впечатляюще, учитывая, что большинство из них буквально чувствовали запах страха.       Стайлз добросовестно проверял погоду каждый день, используя множество источников для ежедневных и еженедельных прогнозов. Если бы в любой момент можно было предсказать грозу, он составил бы подробный план действий (но тут могли возникнуть проблемы из-за тесного общения с друзьями, чующими ложь за версту. Благо он в совершенстве овладел искусством полуправды, всегда используя что-то вроде «у меня еще не сделано домашнее задание» или «хочу увидеть отца», что, теоретически, было правдой).       За все это время Стайлзу лишь раз довелось застать грозу на улице, когда они со стаей сражались с вендиго, поэтому никто не задавался вопросом о его запахе страха или о том, почему он убежал к своему джипу, как только существа были повержены. Это был один из редких случаев в его жизни, когда он не смог убраться в укрытие во время грозы, и в результате приступ паники оказался настолько сильным, что он не смог пойти в школу на следующий день (это достаточно легко сошло ему с рук, так как дождь в итоге привел к простуде).       Стайлз не совсем понимал, почему тратит столько времени и сил, скрывая свой страх, словно грязный секрет. Возможно, отчасти это было связано с тем, что он был не в силах избежать грозы, но он мог попытаться избежать людей во время природного ненастья. Это давало ему возможность сосредоточиться и чувство контроля.       Честно говоря, Стайлз знал, что виной всему его собственная неуверенность. Он был на хорошем счету в стае и действительно не думал, что кто-то из них изменит мнение о нем, если узнает о его фобии. Но Стайлз понимал, что он всего лишь человек, он слабее остальных, и изо дня в день старался доказать, что может идти в ногу с ними. Стайлз не имел права показать свой страх, потому что не мог позволить им думать, что он слаб.       Таким образом, он в основном совершенствовал искусство скрывать свою фобию от остального мира.       Но хуже всего в грозах было то, что не всегда можно точно знать, когда они придут. И именно это привело к его нынешнему затруднительному положению.       Он сидел в машине с Дереком, когда все началось. Стая должна была заключить договор в новых землях. Поскольку Дерек являлся альфой, а Стайлз — эмиссаром, они обычно вели переговоры вдвоем.       Встреча прошла прекрасно. Им удалось без проблем подтвердить соглашение, а затем Дерек и Стайлз направились обратно в Бикон-Хиллз, к лофту Дерека, где остался джип Стайлза.       Дерек настоял, чтобы они ехали вместе, и отказался ехать в «смертельной ловушке» Стайлза (скорее, потому, что был мудаком), поэтому Стайлз теперь сидел на пассажирском сиденье Камаро. И все было прекрасно, Стайлзу действительно нравилось проводить время с Дереком. Но примерно в получасе езды от Бикон-Хиллз он заметил серые облака.       Этим утром Стайлз, как всегда, проверил несколько метеорологических источников, и ни один из них не упомянул о вероятности грозы. В паре приложений упомянули о возможном дожде ночью, но был еще полдень. Ничто не предвещало грозы.       Но Стайлз был одержим изучением этого природного явления и точно знал, как выглядят грозовые тучи. И прямо сейчас в направлении Бикон-Хиллз определенно надвигались они.       Блять.       — Как думаешь, какая будет погода? То есть, ты ведь должен это знать? Ведь с твоими особыми чувствами оборотня ты можешь предсказывать такие вещи. Ну, знаешь, особый запах, когда надвигается буря. Это было бы действительно круто, это сделало бы тебя отличным метеорологом. Хотя, метеорологи не так уж плохи, как кажется на первый взгляд. На самом деле, они могут предсказывать погоду с точностью девяносто процентов на пять дней вперед. А за сутки их прогнозы обычно расходятся с реальной погодой примерно на два с половиной градуса. Это очень впечатляет. Но, видимо, они не всегда расшифровывают данные правильно. Очевидно, так как они не сказали, что сегодня будет дождь, и…       — Стайлз! — рявкнул Дерек, обрывая его. — Нет, я не могу «чувствовать» погоду. Но, судя по этим облакам, я бы сказал, что, скорее всего, пойдет дождь.       Стайлз кивнул.       — Да. Похоже на то. Это круто. Очень круто. Круто. Круто. Круто.       Дерек искоса взглянул на него, но Стайлз уже привык к постоянному недовольству Дерека.       Его нога начала подпрыгивать, как это обычно бывало, когда он нервничал. Дерек этого явно не одобрял, но, к счастью, ничего не сказал.       Через пару минут начался мелкий дождь, и Дерек включил дворник. Стайлз посмотрел на свой телефон, в котором были записаны инструкции. Осталось еще двадцать минут. Он отчаянно надеялся, что они вернутся до того, как грянет гром, но это казалось маловероятным.       Стайлз наклонился и начал возиться с радио. В конце концов он нашел станцию, играющую хэви-метал, и включил ее на полную громкость, надеясь, что этого будет достаточно, если грянет гром.       Дерек выругался и немедленно выключил радио.       — В чем, черт возьми, твоя проблема, ты забыл про обостренный слух оборотней? — он ворчал, потирая уши одной рукой, другой все так же удерживая руль.       — Просто захотелось послушать музыку, ты такой тихий, знаешь ли. Думал, мы сможем оживить обстановку.       Дерек зарычал в ответ, что было вполне естественно для него, так что Стайлз больше ничего не сказал.       Довольно скоро дождь начал усиливаться, громко стуча по ветровому стеклу. Дерек увеличил скорость стеклоочистителя, но, судя по всему, это его не беспокоило.       Стайлз открыл рот, но тут же закрыл его снова. Он честно хотел объяснить Дереку, почему он такой странный. Дерек был не из тех, кто осудит, и, вероятно, даже сделает все возможное, чтобы понять.       Но в то же время Стайлз не мог представить себе худшего человека для такого признания. Помимо того, что Дерек был одним из самых сильных и храбрых людей, которых он когда-либо встречал, Стайлз сох по нему в течение многих лет. Он знал, что Дерек видел в нем лишь гиперактивного подростка, пустышку, и даже теперь, когда у Стайлза была искра, и Дерек принял его как эмиссара стаи, он не хотел рисковать, раскрывая что-то, что могло бы разрушить их прогресс. Стайлз знал, что Дерек никогда не будет относиться к нему так же, как он сам, и давно смирился с этим, но он был абсолютно не готов мириться с тем, что Дерек может посчитать его ничтожеством. Он не хотел, чтобы его считали слабым.       Поэтому Стайлз держал рот на замке и пытался сосредоточиться на чем угодно, кроме надвигающейся бури.       Так продолжалось до тех пор, пока не грянул гром.       Первый раскат грома ударил, когда они были примерно в десяти минутах от лофта, и самообладание Стайлза начало рушиться.       Он почувствовал, как его сердце забилось быстрее, ладони вспотели, дыхание стало прерывистым, а желудок свело судорогой. Это были стандартные симптомы его тревоги, но у него никогда не выходило считать их пустяками.       Он попытался сосредоточиться на своем дыхании, но его прервал Дерек.       — Что случилось? Твое сердце колотится, и ты очень странно дышишь, — спросил Дерек с явным беспокойством в голосе.       Стайлз предположил, что после всего того ужасного дерьма, через которое он прошел, было бы логично, если бы Дерек не нашел связи между его страхом и громом.       Стайлз сжал кулаки и закрыл глаза, пытаясь отгородиться от всего происходящего.       — Ничего. Я в порядке, чувак, — выдавил он.       Он практически слышал, как Дерек закатил глаза, но на этот раз проигнорировал его фирменное «чувак».        — Ты явно не в порядке, я чувствую исходящую от тебя тревогу. Если ты в опасности или что-то не так, я должен знать!       — Я же сказал, что все в порядке. Просто забудь, — Стайлз знал, что Дерек сможет услышать ложь, но ничего не мог с этим поделать. Он сосредоточил слишком много энергии на попытке успокоиться, чтобы придумать правдоподобную ложь о том, почему он так себя ведет.       — Пожалуйста, Стайлз, я просто хочу помочь тебе, — голос Дерека звучал мягче, чем Стайлз когда-либо слышал, заставив его глаза наполниться слезами. Он отвернулся и прислонился лбом к боковому стеклу, пытаясь сфокусироваться на ощущении прохлады.       Стайлз удивился, что Дерек не стал допытываться дальше, а вместо этого схватил его за руку.       Стайлз подумал о том, что его ладони были потными и, вероятно, довольно грубыми, но он не мог заставить себя отстраниться. И даже не потому, что уже много лет мечтал взять Дерека за руку, а потому, что это помогло ему заземлиться.       Стайлз попытался сосредоточиться на прикосновении, чтобы не замечать вспышки молний и раскаты грома. Он старался думать о тепле руки Дерека и голосе матери, когда она напоминала, что грозы не смогут причинить ему вреда. Он считал свои вдохи и выдохи и напоминал себе, что они всего в нескольких минутах езды от лофта. И как только они приедут, он сможет пересесть в свой джип, включить музыку и попытаться игнорировать внешний мир.       Они подъехали к лофту, и Стайлз выпрыгнул из «Камаро» еще до того, как Дерек припарковался (хотя какая-то часть его не хотела отпускать его руку).       Он побежал к джипу так быстро, как только мог, чтобы избежать кульминации грозы. К сожалению, у него не было шансов добраться до джипа быстрее, чем его схватил Дерек (учитывая скорость оборотня, блять, это просто нечестно).       — Стайлз, мне нужно, чтобы ты сказал, что случилось. Я не могу просто отпустить тебя, если ты в опасности!       Один из симптомов тревожности, которому придают меньшее значение, заключается в том, что повышенная нервозность делает человека склонным к эмоциональным вспышкам. Может быть, именно поэтому Стайлз потерял над собой контроль в тот момент. Или, может быть, эмоции накапливались годами, и гнев, стыд и страх наконец выплеснулись наружу. Или, возможно, он просто хотел, чтобы кто-то знал, потому что он так устал от одиночества.       Какова бы ни была причина, Стайлз в конце концов все выложил.       — О Боже, мне ничего не угрожает. Со мной ничего не случится, и я умом все понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Я ужасно боюсь грозы. Ты это хотел от меня услышать? — Стайлз кричал, хотя был уверен, что Дерек прекрасно его слышит, но остановиться не мог. — Я в ужасе от того, как громко гремит гром, что я едва слышу свои мысли из-за шума. Я боюсь молний, хотя вероятность того, что они в меня попадут, одна на миллион. Я ужасно боюсь, что не всегда могу подготовиться к грозе и что у меня нет возможности контролировать погоду. И я знаю, что это чертовски глупый страх. Вот почему я так старался это скрыть. Но я чувствую, что не могу дышать. Ты, наверное, не знаешь, каково это, ведь у тебя нет таких глупых страхов и постоянной тревоги, потому что ты самый храбрый человек, которого я знаю… Теперь ты знаешь, так что, пожалуйста, просто забей.       К концу своей тирады Стайлз уже тяжело дышал. Ему хотелось развернуться и пойти к своей машине, как он и говорил, но мазохист в нем хотел увидеть, как Дерек отреагирует.       — Неужели ты думаешь, что я осужу тебя за это? Ты думаешь, я не боюсь? Мне страшно каждый день. Я боюсь, что потерплю неудачу как альфа. Я боюсь, что снова все потеряю. Черт, я боюсь каждую секунду, когда нахожусь рядом с тобой.       — Почему ты боишься, когда я рядом? — недоверчиво спросил Стайлз, почти уверенный, что Дерек просто выдумал это, чтобы ему стало лучше.       — Потому что я боюсь, что в конце концов сорвусь и поцелую тебя.       Стайлз не знал, что Дерек увидел в его отвисшей челюсти, но он, очевидно, счел это за приглашение, потому что следующее, что Стайлз ощутил, были его губы.       Одежда Дерека вымокла от дождя, но все еще оставалась теплой. Поцелуй был мягким и нежным, и о большем Стайлз не мог и мечтать.       К несчастью, гроза все еще продолжалась, и Стайлз отскочил назад через мгновение, когда раздался раскат грома и вспыхнула молния.       Дерек выглядел пораженным, явно придя к неверному выводу.       Стайлз поспешил переубедить его:        — Поцелуй потрясающий, но я не могу… мне нужно сейчас побыть одному.       Дерек вздохнул с облегчением и потянулся к Стайлзу.       — А ты… если хочешь, то добро пожаловать в лофт.       Стайлз обычно предпочитал оставаться в одиночестве во время грозы, чтобы никто не видел его уязвимости, но джип был последним местом, где он мог спрятаться от своего недуга. В лофте будет гораздо тише, поэтому он кивнул и взял Дерека за руку.       Наверху, в лофте, Дерек дал Стайлзу полотенце, чтобы тот мог вытереться, так как его одежда вымокла до нитки. После того, как Стайлз вытерся, он прошел в комнату и завернулся в одеяло, свернувшись калачиком на диване.       — Ты не возражаешь, если я включу телевизор? Обычно это помогает, — уточнил Дерек.        Стайлз все еще дрожал, но чувствовал, что уже успокаивается, и понадеялся, что включенный телевизор и правда поможет забыть о грозе.       Дерек кивнул, а потом остановился.       — Я уйду, если хочешь, но если это поможет, я мог бы… Ты не будешь возражать, если я просто обниму тебя?       После всех этих лет, в течение которых он скрывал свои страхи, Стайлз инстинктивно хотел попросить его уйти. Но он помнил, что чувствовал, когда мама обнимала его во время грозы. Он вспомнил, как притупились его страхи, когда Дерек поцеловал его. Он вспомнил все причины, по которым влюбился в Дерека, и то, как уверенно тот себя чувствовал.       Он молча кивнул.