Я бог?

Решимость и сомнения

      Шэнь Цзю шёл через толпу новоприбывших оборванцев к пику Аньдин, и люди расступались в стороны, низко кланяясь, стараясь не встречаться с ним взглядом. Это была кратчайшая дорога к богу Юаню, и Шэнь Цзю было плевать, сколько людей будет стоять у него на пути. Гуань снова удерживала его волосы и ярко вспыхивала при каждом шаге, отражая его напряжение. Его руки были сложены перед грудью в благопристойном жесте, но в мыслях Шэнь Цзю бурлили грязные ругательства.       Он был в ярости.       «Владыка Юань, — мысленно начал он, пытаясь подготовить речь. — Будет ли позволено этому ничтожному Шэню умолять Вас о милости: не призывать полторы тысячи оборванцев на пик без предварительной предупреждения?» Даже в мыслях его речь больше походила на крик. Он скрипнул зубами, представив, как эти слова заставят Юаня исчезнуть подобно утреннему туману.       «Проклятье! Я так долго искал подход, выстраивал хрупкий мост взаимодействия, чтобы разрушить его несколькими неосторожными словами. Нужно по-другому.»       «Господин, нижайше прошу… — начал он, но тут же оборвал себя. — Нет. Это тоже не подойдёт».       Он размашисто шагал, не обращая внимания на разлетающиеся из-под ног камни, эту тропу он мог теперь пройти с завязанными глазами, именно по ней он таскал бессчётные кучи материала для строительства города.       Шэнь Цзю поднимался на пик Аньдин гневным облаком, никто из стоявших поодаль учеников не смел подойти, как вдруг Шэнь Цзю почувствовал отголосок движения цепей старинных клятв.       Словно кто-то слабый, но настойчивый, требуя, умолял: «Ты обещал! Ты клялся! Должен!»       Шэнь Цзю замер на полушаге, прислушиваясь к себе. Золотое ядро сильно и ровно пульсировало, свободное от любых цепей, на нём не было обязательств, но где-то внутри, в самом сердце, настойчиво тукало: «Обещал! Клятва! Исполни!»       Шэнь Цзю помнил все свои клятвы — и в прежней жизни, и сейчас он словами не разбрасывался.       «Это невозможно», — подумал Шэнь Цзю, его взгляд устремился к вершине, и он, выпустив ци, помчался по склону вверх, совершая гигантские шаги-цигун.       Он бежал вслед за тонким ощущением почти стёртого обязательства и, достигнув цели, замер, не веря своим глазам.       Когда он достиг вершины, его сердце дрогнуло. Перед ним танцевало маленькое пламя источника Цанцюн. Оно горело необычайно ярко, и словно ещё больше выросло. Внутри отчётливо мерцала крошечная фигурка — размытая, словно утренний туман, её свет был мягким, как лунное сияние. Шэнь Цзю чувствовал, как этот свет проникает в его душу, обнажая всё: его клятвы, его прошлое, его долг перед Цанцюн.       Шэнь Цзю медленно подошёл, каждый шаг, неподъёмный, звучал глухо, как удар колокола в полумёртвом храме. Он упал на колени, бесстрашно опуская руки в синее пламя. Оно было горячим, как песок под палящим солнцем, но не обжигало.       — Прости! — глухо прошептал он, выпуская ци, щедро, как лил вино в жертвенную чашу.       Голос снова прозвучал, теперь более отчётливо, как звон бамбуковой флейты:       — Ты клялся! Ты обещал помочь! Помоги! Сейчас!       Шэнь Цзю поднял голову, чтобы удержать слёзы. Его взгляд встретился с солнцем, ярким и слепящим. Но пламя встревоженно дрогнуло, пытаясь заглянуть ему в лицо.       — Я помогу! Помогу! — пробормотал он, боясь, что голос его выдаст. — Сейчас. Дай мне мгновение.       Пламя ярко вспыхнуло и увеличилось, прильнуло к его губам, словно целуя. Шэнь Цзю не успел испугаться, а маленькое пламя снова беззаботно танцевало под синим небом посреди развалин пика Аньдин.       Шэнь Цзю замер в шоке. Ему действительно надо было время.       «Юань… Ты великий бог. Как же ты это сделал?! Это же невозможно! — думал он, удерживая в ладонях танцующий лепесток. — Даже источник ожил благодаря тебе.»       Он опустил голову, чувствуя, как ци источника струится по его венам.       Шэнь Цзю знал, что любое существо, даже самая крошечная былинка, может накопить достаточно ци, чтобы взрастить в себе разум. Много ци, безопасное место и время позволяли обрести человеческую форму любому существу и артефакту, даже обычное оружие, имея свойство накопления ци, могло стать человеком. Только источники не могли. Имея огромные запасы ци, они так и оставались бессловесными камнями, не имеющими собственной воли.       Но источник Цанцюн… Он стал чем-то большим. Теперь у него была душа. Живая, независимая, требовательная, помнящая все старые клятвы.       Бог Юань совершал невозможное, просто находясь здесь на пике. Шэнь Цзю с трудом держался, чтобы не упасть на колени и не восславить бога по старинным обычаям.       Он не видел, как за спиной собирались ученики Аньдин, как подошёл Лян Гэн и велел всем присоединиться к медитации Шэнь-шибо.       Шэнь Цзю вспоминал тот день, когда все они, юные ученики, давали клятву источнику Цанцюн, когда впервые его одинокого сердца коснулось тёплое участие.