Любовь в дьявольской обители

Не сказать, что на этом все закончилось. К несчастью, только началось. Как и в прошлый раз, они засели дома. И взвыли от боли на следующий же день. Второй прошёл спокойнее. А третий буквально поделил их обоих на ноль. Есть было невозможно, все тело болело сильнее, чем когда-либо. Артёма выворачивало водой и желчью. Егор пытался хоть как-то отвлечься, но его потенция сказала ему пока. И тут он начал паниковать. Он пишет Артёму. Артём ему отвечает. Через два дня простыни снова в крови. Но теперь уже в квартире Егора, на его же кровати. К ним стучались соседи и угрожали вызвать полицию. О да, хах, будто бы их это волновало. Тёма сорвал голос к чертям. Боже, Егор ебет его как надо. Боже, он чувствует себе в преисподней рая. Ему так больно шевелиться, когда он трезвеет. И это повод не трезветь. Даже когда у обоих уже просто не встаёт.

***

Они выпадают из мира за последние дней 5, а может и 7. До них никак не дозвониться. Стена за изголовьем кровати пошла трещинами. Простыни разорваны. Везде на коже запекшаяся кровь. На спине Егора воспаления и разодранные царапины. Финиша буквально не видно. Секс становится будто только жёстче. Их жизнь, кажется, окрашивается кровью, но ведь венозная кровь почти чёрная.

***

Но все же когда-то должно было случиться чудо. Друзья буквально вломились к ним в дом. Приходов настоял зайти первым. Дверь в спальню заперта. Им повезло прийти, когда из квартиры не доносились звуки предсмертных состояний. Все трое располагаются на кухне. Стоит напряженная обстановка и молчание. Из спальни раздаётся громкий скулёж и кашель. — Я зайду к ним. — Своим тяжелым басом говорит Фёдор.

***

— Егор, — Федя просто в ахуе — какого мать его черта? Егор сглатывает. Он молчит, его лицо бледное, почти зелёное. Щеки втянуты, что об скулы можно порезать палец. Шея усыпана чернеющими укусами. Комната выглядит просто ужасно. О постели и речи идти не может, конечно. Весь пол усыпан каким-то мусором, около двери буквально наблевано желчью и кровью, шторы наполовину оторваны и волочатся по полу. — Это все произошло… — Ракитин ужасается тому, что не помнит почти ничего кроме ебли, ебли, того как его выворачивало наизнанку. Вида Артёма в душе, когда его глаза буквально вываливались из орбит, прозрачная вода текла по его коже и стекала в слив уже грязно-красная. Если бы они могли чувствовать запах — то в легких бы осел чистый металл. — Просто произошло. Я не знаю. Я… блять. — Да? — Интонация Приходова буквально является моральным насилием. Но он говорит тихо. — Блять, — Егор раздражается, — тебя никто не просил приебывать сюда. — Ты себя видел? — Егор молчит и буравит его взглядом. — А я вижу. И Тёму тоже вижу. И это просто отвратительно. Вы похожи на мертвецов, уже полу разлагающихся изнутри. Ты закармливаешь его транквилизаторами и обезболивающими, чтобы он мог спать. Фёдор бы продолжил, но блять у него нет слов. — Метамфетамин. — Разрезая тишину резко говорит Егор. — Пиздец, Егор, — Фёдор буквально не знает, что сказать, — блять, — он хочет очень много всего сказать и сделать, но просто. какой в этом толк? — Прошу, остановитесь. Ещё не поздно. — Я-я… — Егор проводит по лицу руками, а потом пытается найти хоть какую-то одежду, чтобы прикрыть свои гениталии не только простыней. У него во рту гнилой металлический привкус. — Я просто так хочу трахаться с ним… А на трезвую я не мог его ебать. Лицо Феди принимает гневное выражение. — Ты совсем ахуевший что ли? Из-за того, чтобы не можешь признаться себе в том, что ты гей, ты старчиваешь не только себя, но и своего друга, который блять любит тебя! — Он снова замолкает, но потом продолжает. — Ты осознанно убиваешь его. — Федя рывком встаёт и идёт к двери, — Выйди, попиздим. Тёма пусть спит. Когда Егор выходит, Никита и Настя просто роняют свои челюсти на пол. — Боже, Егор… — Насти не хватает смелости сказать вслух что он выглядит просто ужасно. А Никита просто напряжённо сглатывает. Егор хватается за живот и закрывает рот рукой. Он резко кидается к раковине и его выворачивает, что ноги подкашиваются. Настя тут же подлетает и держит его за спину, обхватив второй рукой живот, а вернее «место под выпирающими рёбрами». Ракитин кашляет. «Твою мать, как же больно.» Его голова раскалывается, а в ушах стоит шум. Он почти отключается, и Настю подменяет Федя, буквально подхватывая его на руки и относя на диван в гостиной.

***

Егор приходит спустя не раньше чем 20 минут спустя. — Я отправил Настю с Никитой в магазин и аптеку. Но вообще, по-хорошему, вас придётся в больницу везти. — Федя уже даже не злится. Он просто ужасно подавлен. Он ненавидит весь мир, за то что происходит. Из соседней комнаты доносятся рыдания, и оба вскакивают, Егор едва удерживает равновесие. — Блять, — Тёма хрипит. — Я не могу пошевелиться. И я не чувствую правую руку. Он кричит.