Найти новых себя

      На следующий день после того, как Сесеу осознал свои чувства, Нанду, как обычно, сидел в глубине тропической зелени. Состояние его выравнивалось под влиянием таблеток, но диагностированная депрессия — последствие кокаиновой зависимости — перечеркивала его амбулаторную карту подобно барьеру к счастливой жизни. Синьора Элва во время одного из приемов, когда Нанду разрыдался из-за нервного перенапряжения, посоветовала ему чаще «прочищать мозги» и проводить время наедине с собой, поэтому он и нашел в один прекрасный день этот уголок. Там было всегда прохладно благодаря плотно растущим пальмам, а крупные банановые листья прятали его от посторонних глаз. Не так много людей знали это место, и он мог чувствовать себя в безопасности, но вдруг тишину нарушил Маркус.       — Нанду, мне велели тебя найти! Беги скорее, там тебя ждут. И это не твои родители, — ты увидишь, кто это, — приятель подмигнул.       «Сесеу!», — первая мысль, посетившая Нанду, будто подбросила его в воздух и придала сил. Он бросился за Маркусом, который только ухмыльнулся.       Ожидания парня оправдались — перед стойкой администратора стоял Сесеу. Синяя рубашка, белые брюки, темные волосы и сияющие карие глаза. По спине Нанду пробежали мурашки, и ему стало невыносимо тепло и сладко, — то самое чувство, возникающее, когда он вспоминал о друге. Нанду понимал, что оно… не совсем стандартное, но списывал его на побочные явления от таблеток. Парни, не обращая внимания на окружающих, бросились друг другу в объятия.       — Привет, Нанду! Прости, что так долго не приезжал, — сдавал экзамены, искал работу. Я постараюсь бывать у тебя почаще, — пообещал Сесеу.       — Привет, Сесеу! — Нанду первым разомкнул объятие. — Ничего страшного, я не злюсь на тебя, но я скучал, правда. Пойдем, погуляем немного по территории. Как сдал экзамены?       — Я тоже скучал по тебе, — ответил Сесеу, когда они вышли на улицу. Его ладонь лежала на плече Нанду, укрытой тканью из тонкой шерсти, и это вызывало у него невероятные эмоции. — С экзаменами у меня все прекрасно, только хорошие и отличные оценки. Ты знаешь, кто еще приехал? Телминья, она ушла в корпус к Мэл. Ты ведь общаешься с ней? Хочешь, встретимся все вчетвером? Пообщаемся, как раньше.       — А я в тебе и не сомневался, что ты справишься с экзаменами, — Нанду невзначай потрепал друга по неприкрытой рубашкой руке, и тот вздрогнул от прикосновения. — Конечно, хочу, и с Мэл я общаюсь. Представляешь, недавно был день рождения нашего реабилитационного центра, и мы с ней и еще некоторыми ребятами помогали готовить праздничный ужин. Это у нас такие общественные работы. А с Телминьей, кажется, виделся в последний раз года три назад, — Нанду улыбался искренне, а сердце Сесеу выбивало чечетку у него в груди. Такой Нанду вызывал у него слишком бурные чувства, только бы их проявления не были заметны!       — Ого, Нанду Гимараеш и готовка! — восхитился он. — Помнишь, как Кларисси жаловалась Карол, что ты ничего по дому не делаешь?       — Да, мама гордится мной, — протянул польщенный Нанду. — Ну и неудивительно, нас учат тому, что помощь ближним важна. Расскажи что-нибудь о себе, обо мне еще успеем поговорить. Мама говорила, что видела тебя с девушкой, кто она?       — Это была Лаура, она учится на курс младше. У нас ничего не получилось, я оказался не в ее вкусе, — Сесеу постарался придать голосу печальные нотки, но получалось скорее безразлично. Вчера вечером он обдумывал и обсуждал с Телмой, что делать с влюбленностью в Нанду, и решил подождать и попытаться понять, может ли тот испытывать похожие чувства. Возможно, сестра с ее проницательностью подскажет, как действовать дальше.       — Ну, значит она не твоя судьба, — Нанду почувствовал необъяснимое облегчение и, чтобы не выдать этого, перескочил на другую тему. — Как твоя работа?       — Отец хочет, чтобы я оставался работать на синьора Леонидаса, либо шел в компанию к кому-то из его богатых приятелей, — отводя глаза, проговорил Сесеу. — А я не хочу. В последнее время думаю, что устал от высшего общества, как будто чувствую себя не на своем месте.       — Почему так, Сесеу? — Нанду почувствовал беспокойство за друга. — Ты же вроде всегда тянулся к светской жизни.       — Не знаю… Наверно, не хочу, чтобы меня воспринимали только как сына известного адвоката Отавио Вальверде. Особенно после того, что произошло недавно, вроде я пока не рассказывал тебе об этом, — Сесеу, чтобы разрядить обстановку, рассказал историю об афере донны Одетти и Карлы.       — Неоднозначная история, да, — ответил Нанду. Он заметил, как тревожно чувствует себя Сесеу из-за работы и учебы, и поэтому не стал расспрашивать больше. Однако для себя решил, что будет поддерживать Сесеу хотя бы морально. Между ними, казалось, начинали зарождаться прежние доверительные отношения и оба замечали это.       — Нанду, Сесеу, вот вы где! — женские голоса будто разорвали эту незримую связь. К ним спешили Телминья и Мэл: первая — в белом летнем платье, вторая — в джинсах и обычной футболке. Мэл легче, чем Нанду, переносила реабилитацию, поэтому выглядела куда свежее него.       — Телминья! — Нанду подхватил девушку на руки, пока Сесеу обнимал Мэл. — По-моему, ты совсем не изменилась. Как дела у тебя?       — Надеюсь, это комплимент, — улыбнулась девушка. — У меня все отлично, хочу найти работу. Мама, правда, видит меня женой богатого мужа, но я хочу стать самостоятельной.       — Ого, да вы с Сесеу решили взбунтоваться, не иначе. Главное, не делайте этого теми же способами, как я в течение четырех лет, — Нанду сказал это серьезным назидательным тоном, и они с Телмой рассмеялись. Тем временем Мэл расспрашивала Сесеу о последних событиях в жизни их семьи:       — И как Лидьяне сейчас относится к твоему отцу, по-прежнему звонит ему каждые полчаса?       — У родителей сейчас затянувшийся медовый месяц, но когда отец на работе, то без операции «Тавиньо» не обойтись, — вклинилась Телминья в разговор, а Сесеу тем временем смотрел на Нанду, который тоже присоединился к девушкам и что-то отвечал им. «Как же хочется коснуться Нанду, как тогда, три месяца назад», — думал он.       — Сесеу, ты вообще нас слышишь? — окликнула его Мэл. — Мы с тобой давно не общались, я хочу с тобой поговорить, а ты витаешь в облаках.       — Извини, задумался, — парень, уже в красках представляющий, как касается Нанду, отогнал от себя наваждение и присоединился к разговору. В оставшееся время ребята обсуждали концерт группы и будущее детей семьи Вальверде.       — Сесеу очень изменился, он вообще не такой, как был раньше, — сказала Мэл, когда брат с сестрой скрылись за воротами. — Как будто бы что-то с ним происходит.       — Он переживает личностный кризис, вроде это так называется, — протянул Нанду, пытаясь понять, что имеет в виду Мэл. — Он заканчивает учебу, не хочет работать на знакомых отца, ты же слышала.       — Нет, ты не понял, — пояснила Мэл, улыбаясь. — Сесеу глаз с тебя не сводил, постоянно думал о чем-то, даже нас не слышал.       — С меня? Быть такого не может, тебе показалось, — удивился Нанду, но его сердце пропустило удар. Неужели то, что случилось три месяца назад, не прошло для Сесеу бесследно, и он начал испытывать к нему что-то более трепетное, чем дружеские чувства?       — Нет, мне не показалось, его эмоции слишком очевидны. Попробуй, обрати внимание на его реакции, когда он придет снова, — возразила девушка, а территория вокруг центра вдруг показалась Нанду райским садом.

***

      В течение двух месяцев Сесеу и Телминья приходили еще три раза, проводили время с Нанду и Мэл. Они обсуждали старых знакомых, вспоминали детство, делились планами на будущее. Нанду было весело и спокойно в эти моменты, но не хватало разговоров по душам с Сесеу, хоть парень и обнимал его при встрече и на прощание, подсказывал правильные слова, если Нанду терялся в мыслях. Однако желание быть ближе к Сесеу было настолько невыносимым, что Нанду наконец решился на откровение у психотерапевта.       — Знаете, я готов рассказать вам о моем друге, — чтобы сказать это на приеме у синьоры Элвы, Нанду долго подбирал нужные слова и даже записал их, чтобы не забыть. — Мы дружим со школы, родители отправили меня в частную, потому что в государственной я бы не получил достойного образования. Нам хватало на оплату моего обучения, но с трудом, в отличие от моего друга — он из действительно богатой семьи. Но мы сразу подружились, в младшей школе всем плевать на достаток родителей, — Нанду остановился, чтобы перевести дыхание.       — А в подростковом возрасте у вас не было разногласий, как это бывает иногда? Он не смотрел на тебя сверху вниз?       — На удивление, нет. Тогда я был довольно популярным, начал интересоваться музыкой, учился играть на гитаре. Все девчонки были нашими. Ну а потом вместе поступили на юридический, начали проходить практику в компании. И там же появились наркотики…       — Фернанду, не злись, но мне кажется, ты повторяешься, чтобы не говорить главного, — синьора Элва была права, и злиться на нее Нанду не мог. — Скажи, пожалуйста, в чем важность этого друга?       — Он мне нравится, и я хотел бы, чтобы он стал для меня больше, чем просто другом, — выпалил Нанду как на духу. — И мне иногда кажется, что это взаимно и вероятно.       — Я догадывалась об этом, слишком много боли здесь, — Элва жестом показала сжатый комок в районе груди, точно описав этим состояние Нанду. — А что мешает тебе попробовать?       — Если он меня отвергнет, я боюсь вернуться к наркотикам, — еще одно откровение. — Понимаете, этот друг — он учится на адвоката, ищет работу в юридической компании, да и в свободное время ходит в кино и театр. Мне хочется подражать ему. А я по сравнению с ним окончательно деградировал из-за наркотиков. Наверно, ему со мной неинтересно даже как с другом.       — До того, как ты попал в клинику, он чем-то помогал тебе?       — Да, — кивнул Нанду и, не утаивая, рассказал о том, как Сесеу пытался отговорить его от приема наркотиков, о попытке встретиться с музыкантами, о двух приступах абстинентного синдрома и близости с другом во время них. Синьора Элва в это время делала пометки в блокноте.       — Он приезжал к тебе в клинику? — уточнила она.       — Да, уже три раза, но все из них — с сестрой, — ответил Нанду. — Здесь также лечится наша общая подруга, и мы проводили время вчетвером.       — Хм, выглядит так, будто он хочет поддерживать и помогать тебе, но не может понять, как к этому прийти. Поэтому и приезжает с другим человеком, не спешит проводить время наедине. Попробуй попросить помощи у него, поговори с ним.       — Хорошо, я попытаюсь, но не обещаю. — ответил Нанду. На языке крутилась еще одна мысль, но озвучить ее он не решился, потому что не хотел заглядывать наперед.

***

      За несколько дней перед отъездом Мэл домой Нанду особенно остро ощущал, что его депрессия никуда не исчезла: он был подавлен, все валилось у него из рук, а желание плакать подступало все сильнее с каждым днем. Несмотря на теплый день, он не выходил на улицу, глядя в панорамное окно, как черная «Ауди» Маизы Феррас увозит Мэл прочь. Девушка справилась за пять месяцев, а он не может осилить те книги, которые нашел в библиотеке, постоянно теряет нить разговоров с окружающими…       — Нанду! — вдруг его окликнул тот голос, который больше всего хотел услышать, но совсем не ожидал. Сесеу приближался к нему, держа в руке то ли газету, то ли журнал. После дружеского объятия его рука оказалась на колене Нанду, который, тоже словно невзначай, дотронулся до нее. Прикосновение отозвалось в душах обоих, будто намекая о зарождении иных чувств, непохожих на прежние. С трудом убрав руку, Сесеу рассказал, что получил диплом и позвал Нанду на вечеринку их группы, а также спросил, будет ли тот снова поступать в университет.       — Не знаю, смогу ли я учиться, — признался Нанду. — У меня память стала плохая. Я иногда с первого раза не понимаю то, что читаю или слышу. Мне кажется, до меня вообще ничего не доходит… Мне еще предстоит узнать, на что я способен.       Сесеу, казалось, не нашел, что ответить, и Нанду не мог винить его. «Я вообще не понимаю, как он до сих пор не отвернулся от меня», — подумал парень и спросил, что в той газете.       — Твоя группа стала известной, — Сесеу показал статью о «Poesia de Gaia». Подъезжая к реабилитационному центру, он думал, что поговорит с Нанду о музыке, поделится впечатлениями от концертов, но сейчас видел, насколько болезненной может оказаться эта тема. Нанду выглядел подавленным и потухшим, и сердце Сесеу сжалось от жалости и нежности к нему. Ни к одной девушке, в которых раньше влюблялся, он не испытывал подобного.       — Вот и ребята добились всего, что хотели, — по лицу Нанду уже текли слезы, но он вытер их рукавом и спросил, больше для того, чтобы отвлечься. — Кстати, а ты не видел Режининью?       — Нет, ни разу, — ответил Сесеу, а сам подумал: «Наверняка он все еще ее любит, сколько времени они провели вместе». Ядовитая ревность захлестнула Сесеу с головой, однако он не придал этому значения. Сейчас важнее всего было то, что Нанду отворачивается и прячет слезы. Вообще, он заметил это сразу же, как увидел его, но не знал, как подступиться.       — Нанду, что с тобой? Вроде ты был счастлив, когда мы проводили время вчетвером. Я думал, ты идешь на поправку, — Сесеу не обратил внимания, что его рука снова оказалась на колене Нанду, но убирать ее он не стал.       — У меня депрессия, а она не проходит в один миг. Если я радуюсь жизни целую неделю, это не значит, что я снова не впаду в уныние и самобичевание на следующей, — он положил ладонь на руку Сесеу, собираясь с мыслями. Большой палец друга коснулся его руки. Эти жесты казались обоим естественными и правильными, и Нанду продолжил. — Сесеу, я понимаю, что это ужасно стыдно, но мне нужна поддержка.       — Ты же понимаешь, что я рядом, — Сесеу поглаживал его пальцем по тыльной стороне ладони, и это было невыносимо приятно. Нанду еще немного подумал, посмотрел по сторонам, кинул быстрый взгляд на их руки и проговорил:       — Психотерапевт говорит мне, что я должен делиться с близкими всем, что со мной происходит. За все время у меня было два приступа абстинентного синдрома. Первый раз, — когда я только приехал в реабилитационный центр, спустя пять дней вроде, а второй — через две недели, но он прошел куда легче.       — Нанду, ты мог бы позвонить мне! — воскликнул Сесеу, вырывая руку. Казалось, что он злится на Нанду, но он был просто обеспокоен. — После второго приступа уже можно было посещать тебя, я бы приехал…       — Я испугался… сам не знаю, чего, — Нанду старался не смотреть на Сесеу и кусал губы, боясь расплакаться. — Наверно, того, что ты отвернешься от меня, а мне так нужен положительный пример для подражания, — по щеке скатилась очередная горькая слеза, в которой поместилась вся недосказанность последнего времени. И в тот же момент Нанду почувствовал, как его снова заключили в объятия, но уже иные — трепетные и теплые.       — Нанду, не бойся, ты по-прежнему мой лучший друг, и я готов сделать многое для тебя, но я не смогу понять на расстоянии, нужна ли тебе эта помощь, — ласково говорил Сесеу. — Просто звони мне, не стесняйся просить поддержки. Если я не смогу приехать, то хотя бы поговорю с тобой по телефону… Что ты сейчас чувствуешь, скажи?       — Мне страшно. Я боюсь, что мама окончательно забудет меня из-за Роже, что ты просто прекратишь общаться со мной, страшно выходить из реабилитационного центра… боюсь срыва, как случилось с Лобату… И просить помощи у вас всех невыносимо стыдно, сколько вреда я вам причинил! Тебе, маме с папой, да я даже стащил деньги у Роже, — Нанду чувствовал, как предательские слезы ручьем текут по лицу прямо на рубашку Сесеу. Однако тот не отталкивал его, и Нанду, кажется, начинал ему верить.       — Вот видишь, ты можешь говорить о своих чувствах. Главное, не сдерживай слезы, это поможет тебе, — улыбнулся Сесеу, гладя Нанду по спине. — И просить помощи ты обязательно научишься. Что я могу еще сделать для тебя?       — Спасибо, что поддерживаешь меня… Я хочу больше читать, это тренирует мозг. Только хотел бы что-нибудь несложное, может, американскую литературу, — ответил Нанду, вытирая слезы. — Помнишь, в школе читали что-то?       — Хорошо, я обязательно передам их тебе, — Сесеу понял, о каких книгах идет речь. Недавно Кларисси пожаловалась, что не знает, что подарить Нанду на день рождения, и Сесеу решил подсказать ей. Его подарок уже был готов. — Странно, что у вас в библиотеке нет чего-то такого.       — Зато есть книги по психологии, а я ничего в ней не смыслю. И еще что-то из наших авторов, европейская классика… Я пытался читать всего понемногу, но очень сложно. Вот, Пабло Неруду понять пытаюсь, нам советовали начинать со стихов, — и Нанду вытащил из-под подушек небольшой томик в мягкой потрепанной обложке.       — Хочешь, могу почитать тебе вслух? — предложил Сесеу. Нанду кивнул и протянул другу сборник стихов.       Они сидели друг напротив друга довольно долго, и тихий, подобный прохладному ветерку, голос Сесеу постепенно утихомиривал Нанду. После разговора двое стали еще ближе: во время чтения каждый ловил на себе заинтересованный взгляд второго, а еле заметные прикосновения и мягкие застенчивые улыбки говорили о том, что чувства взаимны. Пусть Нанду понимал далеко не все, но одно из стихотворений отложилось в его сердце. Когда Сесеу читал его, Нанду казалось, что их действительно ожидают серьезные и бурные перемены. Это утро набухло бурей, рвущейся из жаркого сердца лета. Колышутся, словно прощальные платочки, белые тучи в руках бродячего ветра. О наше влюбленное молчанье бьется огромное сердце тревожного ветра. Чудесным оркестром гудит в деревьях колокол ветра, полный бурь и песен. Ветер крадет опавшие листья, швыряет птиц, как живые стрелы. Листва взлетает, как желтое пламя, как металл невесомый, как волна без пены. И тонет в буре корабль поцелуев, сраженный неистовым ветром весенним.

***

      Восемнадцатое февраля началось для Нанду с визита Эшкобара — он приехал первым, чтобы поздравить сына с днем рождения. Он вручил Нанду подарок — пару дисков с фанк-музыкой, которую парень так любил.       — Сынок, извини, что давно не заезжал. После исчезновения доктора Альбиери дела в клинике идут неважно, да и с Ширли я поссорился. Прими от меня скромный подарок. Раньше я не понимал тебя с твоей музыкой, но теперь хочу, чтобы ты был счастлив.       — Папа, спасибо, мне очень приятно. Я и не думал злиться на тебя, — обрадованно и абсолютно искренне ответил Нанду. Настроение у него было приподнятым, потому что Сесеу обещал приехать и поздравить его. Теперь Нанду не сторонился своих чувств и понимал, что они, вероятно, взаимны. — Обязательно послушаю, многие исполнители тут новые для меня.       — Нанду, ты выглядишь счастливым, — заметил Эшкобар. — Признавайся, нашел девушку здесь?       «Ага, влюбился в девушку по имени Сесеу», — насмешливо подумал Нанду, а вслух сказал:       — Нет, я не думаю, что мне сейчас нужны отношения с кем-либо. Сначала нужно встать на ноги. А счастлив я, потому что рад видеть тебя, а еще с нетерпением жду маму, Роже и Сесеу… Расскажи лучше, что там с клиникой?       Эшкобар ушел довольно быстро, сказав, что его ждут дела. Позже пришли Роже и Кларисси, которые подарили Нанду новый свитер и книги. Нанду был удивлен, увидев «Убить пересмешника», «Хижину дяди Тома» и пару книг Рекса Стаута. Не иначе, Сесеу подсказал, подумал он, и это отозвалось в его сердце уже привычным сладким теплом.       — Дорогой, с днем рождения! — глубоко растроганная Кларисси радовалась переменам в сыне. Он наконец-то сбрил густую щетину, синяки под его глазами начали сходить, а взгляд стал более живым. — Мы с Роже желаем тебе выздоровления, это самое главное, а мы будем рядом. И не говори, что многое потерял в своей жизни — тебе всего двадцать три года, у тебя все впереди.       — Нанду, и я присоединяюсь к поздравлениям, — Роже сдержанно улыбнулся. — Мы видим, как ты меняешься, и ты справишься и в дальнейшем.       — Спасибо вам, мне очень приятно знать, что вы в меня верите. И с книгами вы попали в точку, — их я смогу понять и осилить. А свитер мне очень нужен, я все еще постоянно мерзну, — Нанду поблагодарил мать и ее мужчину. — Расскажите, как дела за территорией клиники, мне очень интересно.       — Да у нас все по-старому, — ответила Кларисси. — Клуб «Нефертити» процветает, фирма синьора Леонидаса тоже на плаву. Недавно ездили знакомиться с родителями Роже, очень добрые люди. Надеемся, и тебе они понравятся.       — Вы с Роже, наверно, скоро поженитесь, — Нанду подмигнул мужчине, и тот ответил, прежде чем Кларисси начала говорить:       — Надеемся, это произойдет раньше, чем у Карол и Лобату. Например, когда ты выйдешь из клиники.       — Мне еще как минимум три месяца здесь сидеть, — горько вздохнул Нанду. — И иногда мне кажется, что я не справлюсь, что со мной случится то же самое, что с Лобату, хотя синьора Элва и учит меня хвалить себя.       — Святая Клара, Нанду, ну ты ведь уже по-другому выглядишь. И мыслить стал более взросло, — Кларисси всегда сокрушалась, когда сын занимался самобичеванием. Ей было горько от этого, ведь она верила в Нанду, даже несмотря на всю ту боль, которую он ей причинил.       — Эта женщина, синьора Элва, права, — заметил Роже. — Нанду, попробуй сказать о себе что-нибудь хорошее.       — Ладно… Я смог окончательно простить отца. Он сегодня приезжал уже, подарил пару дисков. Он извинялся в очередной раз, а я понял, что вообще не злюсь, — Нанду и правда считал это своим самым важным достижением.       — Ну вот, это очень важно в твоей терапии, — глаза Кларисси засияли, а Роже кивнул. Подбодренный Нанду вспомнил еще один момент:       — Я полюбил общественные работы. Серьезно, мне очень приятно быть полезным нашему сообществу.       — Вот видишь, ты можешь хвалить себя и действительно растешь, — поддержал его Роже, и Нанду была приятна его похвала, так же, как и вера матери в него. Беседа пошла более непринужденно: Кларисси и Роже рассказывали о работе и совместном отдыхе, о новом фильме, на который ходили в кино, а Нанду делился тем, что происходило с ним за последние недели. Разговаривали, наверно, целый час.       — Нанду, смотри, кто идет к тебе! — воскликнула вдруг Кларисси, глядя в сторону ворот, и парень поднял глаза. К нему приближался Сесеу — снова во всем светлом, снова такой же красивый и жизнерадостный. Приблизившись, он поздоровался со всеми и обнял Нанду, чье сердце забилось быстрее. Какие же у него теплые руки, как же приятна близость с ним! Нанду оторвался от Сесеу, стараясь не показывать, что он сгорает от возбуждения.       — Сесеу, хорошо, что ты тоже приехал, Нанду очень рад тебя видеть, — улыбнулась Кларисси. — Нам уже пора, хорошо вам провести день.       Стоило Роже и Кларисси отойти от корпуса, Нанду и Сесеу вышли на улицу и направились по тропинкам. Воздух между ними, казалось, звенел от напряжения. Скрывать свои чувства уже оба были не в силах, и каждый понимал, что сегодня что-то произойдет. Первым нарушил молчание Нанду, осознавая, что вокруг слишком много глаз и ушей, а он хочет сделать их вечер особенным.       — Хочешь, покажу тебе мое любимое место? — предложил он. — Там более прохладно и не так много людей.       — Пойдем, мне интересно посмотреть, — мягко улыбнулся Сесеу и коснулся ладони Нанду. Тот дернулся, будто обжегшись, но руку не убрал.       Добравшись до места, они заключили друг друга в объятие — более интимное и нежное, чем дружеское, но без лихорадочной жажды, как в моменты ломок Нанду. Однако Нанду ощущал себя защищенным, ему было спокойно, как никогда.       — С днем рождения, — прошептал Сесеу, с трудом отпуская Нанду. Сесеу понимал, чем закончится их уединение, он хотел этого, как никогда, но не спешил. — Нанду, я хочу пожелать тебе исцеления, конечно же, а я буду с тобой. Подарок будет позже, когда ты уже выйдешь отсюда.       — Спасибо, больше всего я рад тому, что ты просто пришел. И теперь мне интересно, что это за подарок, надеюсь, он не сильно дорогой, — признался Нанду, усаживаясь на плед и приглашая Сесеу за собой. Тот сел рядом и заключил Нанду в кольцо рук.       — Тебе очень понравится подарок, и не думай, что он мне обошелся слишком дорого. Как ты себя чувствуешь сегодня?       — Мне снова становится лучше, не знаю, надолго ли. Все-таки уже полгода здесь живу, хотя врач говорит, что на антидепрессантах мне придется сидеть не один год, — грустно вздохнул Нанду, крепче прижимаясь к Сесеу и устраиваясь на его плече. Была бы его воля, он сидел бы так всю жизнь.       — Ты обязательно поправишься, — Сесеу невесомо коснулся губами его волос и после недолгого молчания добавил. — Мне нравится твое тайное место, здесь очень красиво.       — Я подумал, что ты сделаешь его еще более красивым, — улыбнулся Нанду. — И время, проведенное с тобой — лучший подарок для меня.       В этот момент Сесеу не выдержал, притянул Нанду за подбородок и накрыл его губы своими. Тот ответил на поцелуй, понимая, как давно этого желал. Сначала они будто не осознавали, что с ними происходит, и касались друг друга нежно и трепетно, пробуя на вкус. Сесеу зарылся пальцами в мягкие кудри, а Нанду погладил его по острой скуле. Нехотя они разорвали поцелуй и некоторые мгновения просто любовались друг другом: темные, почти черные от возбуждения глаза смотрели в зеленые, тоже потемневшие, но сияющие изнутри от счастья и нежности. Сесеу и Нанду не поняли, кто сорвался первым, но оба оказались лежащими на пледе и целующимися уже более раскованно и жадно.       Они отвечали друг другу с самой настоящей страстью, на которую только были способны, сталкиваясь языками и зубами. Сесеу мягко запрокинул голову Нанду и мокро поцеловал в шею, потом еще и еще ниже, пока не добрался до ямки между ключицами. Оттянув ворот свитера, он прошелся губами по ключице, по другой, покусывая и втягивая бледную кожу. Нанду уже еле сдерживал стоны, голова кружилась, в районе паха было больно и тесно. Бедром он ощутил твердость в штанах Сесеу, и это было невероятно, пока Нанду не почувствовал, как его пальцы касаются низа живота под свитером и тянутся к пуговице на джинсах…       — Подожди, давай остановимся, — приглушенный голос вырвал Сесеу из жаркого омута объятий и поцелуев.       — Что такое? Тебе не понравилось? — обеспокоенно спросил он, вставая с Нанду и усаживаясь рядом. От первого поцелуя и всплеска эмоций Сесеу колотило, ведь он даже и не помнил, когда в последний раз ощущал нечто подобное.       — Нет, как раз все было прекрасно. Со мной давно такого не происходило, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Просто… ты же понимаешь, что нас могут увидеть. Несколько ребят и сотрудников знают это место, а у нас скоро ужин, — Нанду выглядел виноватым и смущенным, но совершенно очаровательным, и Сесеу в очередной раз осознал, что не хочет больше никогда отпускать его.       — Да, я понимаю. Прости, что потерял контроль. Ты оказался куда более осторожным, — тихо засмеялся Сесеу, притягивая его голову к своей груди и поглаживая пушистые завитки, касаться которых хотел теперь постоянно.       — Я тоже не хотел останавливаться, правда. Просто если уж терять контроль, то где-нибудь в закрытой изнутри комнате, в моей или твоей, — Нанду обвил Сесеу за плечо и уткнулся носом в ткань рубашки. Было очевидно, что он истосковался по чему-то подобному. С девушками-наркоманками Нанду лишь занимался сексом, быстрым и смазанным, часто под кайфом, и это не могло сравниться с тем, что дарил ему Сесеу — чуткость, заботу, участие.       — Я боялся, что ты оттолкнешь меня, — признался Сесеу. — Но сейчас вижу, что все складывается так, как я мечтал. И мне хотелось бы перенести это все за территорию клиники. Ты со мной? — он протянул раскрытую ладонь, широко улыбаясь.       — Да, и иначе быть не может, — ответил Нанду, не колеблясь ни секунды. Он правильно понял жест Сесеу — своеобразное предложение встречаться — и сжал протянутую руку. Действительно, в один миг парни разрушили многолетнюю дружбу, и теперь на ее руинах требовалось выстраивать что-то новое.