Найти новых себя

      — Вы и вправду не слышали, как он пришел? — допытывался Сесеу у Лидьяне и Телминьи. Мать и дети завтракали вместе, что редко бывало в семье Вальверде. Сесеу должен был идти на консультацию в университет и затем в офис, Телма — на подготовительные курсы для поступающих, а Лидьяне, не в силах находиться одна дома, уже договорилась о походе в салон красоты и о встрече с подругой.       — Не слышала, я выпила снотворное. Просто не могу заснуть, когда Тавиньо нет рядом. Наверняка он сейчас живет у этой девицы и ее матери! — Лидьяне взорвалась моментально, стоило ей вспомнить мужа, и Сесеу с Телмой переглянулись.       — Я тоже не слышала, — ответила девушка. — Слишком устала от всего, что происходит у нас в семье.       «Наверно, это к лучшему», — подумал Сесеу, представив, как мать и сестра видят его, обнимающего Нанду, а после лежащего с ним в одной кровати. Неизвестно, что бы они могли подумать… А вслух сказал:       — Кажется, он действительно хочет лечиться. Пришел трезвым вчера, а скоро едет в клинику. Телминья, помнишь, что ты говорила о вере в Нанду? — он подмигнул сестре.       — Да, наверно, можно ему поверить. Но все же не спеши с выводами. Много наркоманов снова возвращались к старому, — с сомнением ответила Телма.       — Ребята, а я рада за Нанду. Наконец-то он одумается, — откликнулась Лидьяне, допивавшая кофе.       Они поговорили еще немного, и Лидьяне покинула квартиру первой. А Сесеу, попросив Телминью подождать его, зашел в комнату, где спал Нанду, завернувшись в одеяло, как в уютный кокон. Сесеу присел на кровать и коснулся его лба, провел кончиками пальцев, убрав волосы. Проснувшись, он думал, что его вчерашние мысли были просто из-за жалости и желания утешить друга, но сейчас тяга стала будто бы еще сильнее. Желание из низа живота теперь перетекло в район паха и вылилось наружу с тяжелым вздохом. Нет, нужно срочно что-то делать с этой напастью. Нанду уедет в реабилитационный центр, а Сесеу выберется на концерт с друзьями и одной девушкой на курс младше, с которой не так давно познакомился. Возможно, эти странные мысли — всего лишь следствие того, что он устал и беспокоится о друге.       — Сесеу, пойдем, мы уже опаздываем, — голос Телминьи резко вытащил его из пучины раздумий и влечения. Он в последний раз коснулся прядки волос Нанду и направился в коридор, не заметив, что Телминья все это время стояла у двери его спальни и все видела.

***

      Нанду проснулся, почувствовав пустоту рядом с собой и прохладный воздух от приоткрытого окна. Разлепив глаза и потянувшись, он осознал, что давно не засыпал так быстро и не высыпался так хорошо. Сесеу не было рядом — наверно, ушел на работу или в университет, — и это испортило настроение Нанду в один момент. Больше всего он боялся сорваться и нуждался в человеке рядом, но отрывать друга от его повседневных дел ни в коем случае нельзя. Нанду вышел на кухню и наткнулся на записку:

Нанду, доброе утро!

Завтрак в холодильнике, кофе на столе. Я закрыл тебя на ключ, но приду около 14 часов. Твоя одежда постирана, приготовил для тебя свою рубашку и джинсы на кресле в спальне. Отдыхай и жди меня. Сесеу.       Такой небольшой жест был приятен Нанду, но все же резанул его по сердцу. Если Сесеу запер его, то значит, не доверяет. И тут же одернул себя, включив холодный ум: «Конечно, ты же недавно сбежал от него, неделями шлялся где-то, дошел до прокурора! Сесеу желает тебе только добра, а значит, не нужно злиться на него». Парень уже второй раз за утро поймал себя на мысли, как же стремительно меняется его настроение. Он кое-как проглотил яичницу с беконом, выпил остывший кофе, посмотрев на часы, убедился, что до приезда друга остался час, и постарался осмыслить вчерашнее.

***

      Вчера он был спокоен и расслаблен, пока Эшкобар не начал говорить с ним о лечении. Нет, Нанду не винил отца, просто слишком уж его раздражали эти разговоры, его уверенность сыпалась с каждым словом. Все завершилось бурной истерикой, и тут Нанду был благодарен Эшкобару, — не без усилий тот смог его поддержать и утешить, найти нужные теплые слова. Они говорили долго, вспоминали все, что было «до наркотиков» и обсуждали планы на «после лечения», но один звонок, раздавшийся около девяти часов вечера на мобильный отца, окатил Нанду, как из чана с ледяной водой.       — Сынок, у моей пациентки начались осложнения, — взволнованный голос Эшкобара. — Меня срочно вызывают в клинику. Справишься в одиночестве?       — Да, вполне, — Нанду улыбнулся и кивнул, глядя на отца. Тот явно чувствовал себя виноватым.       — Прости, пожалуйста, что так мало участвую в твоей жизни, — проговорил Эшкобар, торопливо собираясь и уже открывая дверь. — Ничего, мы наверстаем. Пока! — Нанду попрощался с отцом, а тот только махнул рукой, запирая сына в квартире.       Парень остался один, и последствия зависимости вновь дали о себе знать — сердце сдавила внезапная тревога и злость, захотелось хотя бы покурить. Нанду схватил с полки и открыл первую попавшуюся книгу — кажется, это был Хемингуэй — но не смог понять ни слова на первой странице: слишком далеко находился его разум, а в глазах собирались слезы. Он отбросил книгу, походил по комнате, и его взгляд упал на собственные ключи, валяющиеся на журнальном столике. Вот они, только руку протяни и беги подальше из ненавистных стен. Но слабые отголоски разума все же проносились в голове Нанду: «Останься дома, ложись спать», «Ты ведь не хочешь в тюрьму?», «А умереть не боишься?».       Он старался держаться, но не смог — схватил ключи, открыл дверь и закрыл ее за собой («Какая предусмотрительность», — раздался в голове язвительный голосок, но Нанду мысленно отмахнулся), а затем бросился из дома, не разбирая дороги, не видя ничего сквозь пелену слез. Чуть не сбил с ног соседа, но вовремя извинился, ведь все в доме уже знают Фернанду Гимараеша как «наркомана и вредителя», а он больше не хочет таким быть. Нанду короткими перебежками шел мимо многоэтажных домов со светящимися окнами, таких похожих на его собственный, мимо закрытых на ночь витрин магазинов и ярких вывесок баров, мимо редких пальм и банановых деревьев. Он знал кварталы родного района Тижука как свои пять пальцев, но сейчас плохо понимал, куда идет. Кажется, через несколько кварталов остановка, от которой можно доехать до дома Режининьи, может, она где-то там. Нет, им встречаться точно нельзя, подумал Нанду и развернулся в противоположную сторону. Слезы высохли, но сердце колотилось как бешеное. Нанду бежал, но быстро выдыхался и переходил на шаг, постоянно сворачивал и возвращался назад. Бросился было направо, в ту сторону, куда водил его Сесеу не так давно, но развернулся и помчался по направлению к Росинье. Четыре года прошли для него в этом районе. И сейчас его карман щекотали двести реалов, которые он мог потратить на желаемую дозу…       — Чертов ублюдок! — рявкнул вдруг Нанду, остановившись посреди тротуара и стукнув себя кулаком по бедру. Удар отразился неприятной болью, и это отрезвило парня. Нет, хватит с него кокаина, хватит сомнительных друзей, хватит саморазрушения! Он побежал обратно, не обращая внимания на ветер, вспышки молний и первые капли дождя, упавшие на пыльный асфальт и на плечи Нанду.       Громыхнуло, и шумные потоки хлынули с неба, как будто его прорвало. Казалось, погода была на стороне Нанду и тоже обозлилась вместе с ним, вот только объектом ненависти стал и он сам. Он вымок моментально, джинсы и куртка стали тяжелыми, а футболка с длинными рукавами противно прилипала к телу. Нанду продолжал бежать, не понимая, куда, и чувствуя, как хлюпает вода в кедах. Нужно срочно где-то переждать ливень. Домой все равно не хотелось, там слишком тяжелая атмосфера и много ненужных воспоминаний, а шляться по улицам он уже устал. Состояние тоже было паршивым: тело ломило так, будто невидимая рука отрывала мышцы от костей по кускам, в голове стучало, а сердце колотилось как бешеное. Очевидно, что это была кокаиновая ломка...       В паре метров от Нанду и от дома, мимо которого он проходил, остановилось такси, и в ту же минуту в голову пришла неожиданная мысль. Хоть бы таксиста не напугал его вид! К счастью, пожилой мужчина оказался сердобольным человеком, и согласился даже за двести реалов довезти измученного и продрогшего пассажира до жилого комплекса в престижном районе Фламенго. Ему срочно нужен кто-то рядом, хорошо бы, Сесеу еще не спал и согласился впустить его…

***

      Выдохнув от горьких воспоминаний вчерашнего дня, Нанду рухнул в мягкие бежевые подушки на диване в гостиной. Как давно он не сидел здесь! Этот диван дарил ему спокойствие и напоминал о Сесеу и о тех днях, которые они проводили вместе, еще до наркотиков. Нанду пытался осмыслить то, как ему в голову пришла мысль поехать ночью к другу, которого недавно в очередной раз разочаровал. Возможно, его, подобно ночному ливню, захлестывало чувство вины из-за побега. Ведь Сесеу тогда хотел ему помочь, когда притащил к дому музыканта из его бывшей группы, Нанду понимал это, но испугался осуждения и косых взглядов. Не хотел сравнивать себя с ребятами и видеть, насколько низко упал.       И не только такую помощь оказывал ему Сесеу. Например, Нанду вспомнил, как мать во время тех периодов, когда он тщетно пытался завязать, давала ему адреса реабилитационных центров и клиник. Листки из блокнота были исписаны рукой Сесеу. Да и увещевания друга в какие-то моменты пробуждали в Нанду осознание, что нужно заканчивать с его образом жизни, даже несмотря на то, что он высмеивал его слова вместе с Режининьей и Мэл. А вчера и вовсе произошло такое, что вызвало в душе Нанду противоречивые чувства: не каждый день ему приходилось засыпать в кровати, прижавшись к другому парню, но это было мало похоже на ту близость, которую он получал в последние годы редко, да и то будучи под кайфом. В каждом жесте, слове и прикосновении Сесеу была забота, теплота и какая-то непривычная нежность. Почему он так поступал, думал Нанду, и сам же отвечал себе: «Наверное, он скучал по мне и хотел сделать так, чтобы мне было спокойно». Под мысли о том, что объятия подействовали на него успокаивающе, и сожаления, что Сесеу не будет рядом в ближайшие месяцы, Нанду задремал.       Раздался звон ключей, и парень открыл глаза, резко выпрямившись. Конечно, это был Сесеу — высокий, загорелый, в бежевом льняном костюме. Как же контрастно они смотрятся, подумал Нанду, который, даже несмотря на то, что выспался, все равно выглядел болезненным и бледным.       — Привет, Нанду, — парень только хлопнул его по плечу и как-то отстранился, но Нанду не придал этому значения. — Как спалось? Кстати, почему ты мне не сказал, что уезжаешь сегодня? Так что некогда отдыхать, сейчас поедем к тебе. Я обещал Кларисси, что помогу тебе собрать вещи, а потом повезем тебя вместе со мной, с ней и Роже.       — Что, разве сегодня? — удивился Нанду и добавил, сокрушаясь, — Я стал окончательно путаться в датах и днях недели. Спасибо, что сообщил, будем собираться.       — Я приготовил тебе одежду в спальне, надеюсь, подойдет, а сам пока вызову такси, — Сесеу старался быть как можно более бесстрастным. Нужно подождать, пока его тело не перестанет выдавать такие бурные и неожиданные реакции на друга, а сам он не будет так сильно желать объятий и прикосновений к нему. Он надеялся, что та девчонка с третьего курса отвлечет его от навязчивых мыслей.       Спустя пару минут Нанду вышел из комнаты, одетый в светло-голубое поло и легкие серые джинсы, и Сесеу невольно залюбовался им. Такая одежда шла ему гораздо больше, чем рваные джинсы и непонятные растянутые футболки с длинным рукавом.       — Тебе к лицу, — озвучил он свои мысли, и Нанду усмехнулся. — Твою одежду позже отдам Кларисси. А теперь пошли, машина скоро будет.

***

      До Тижуки ехали не слишком долго, разговаривая о вчерашней ночи, умалчивая, однако, о моменте близости. Сесеу намеренно не хотел поднимать эту тему, а Нанду просто не понимал, как на это реагировать. Да, ему была непривычна нежность и забота со стороны другого человека, и он в принципе осознавал порой, что разучился испытывать такие чувства, как будто кокаиновая дымка окончательно застила их. И Нанду снова хотел научиться испытывать подобные эмоции и принимать заботу.       — Мы приехали, — голос Сесеу вырвал его из раздумий, и парни поднялись в квартиру Нанду и его матери. — Помочь тебе чем-нибудь? — спросил Сесеу.       — Я думаю, справлюсь сам. Просто посиди рядом со мной, расскажи что-нибудь. Мне не хватало простого человеческого общения, — улыбнулся Нанду.       — Да даже не знаю, в основном учеба и работа, ничего нового. Разве что, после экзаменов сходим на концерт «Poesia de Gaia». Помнишь Маурисио, он их очень любит… Ой, прости, что снова заговорил о них, — смутился парень, помнивший о том, как болезненна для Нанду тема группы.       — Да в общем ничего, у меня еще будет время проговорить это с психотерапевтом. Главное, чтобы ты хорошо провел время. Потом расскажешь мне о концерте, — ответил Нанду, перерывая шкаф в поисках одежды, которую хотел бы взять с собой. Глядя на улыбающегося и позитивно настроенного друга, Сесеу и сам был счастлив. Пожалуй, стоит его приободрить еще больше.       — Я обязательно буду приезжать, — пообещал он, подойдя к Нанду и сжав его плечо. Ненадолго, но Нанду этот жест был приятен и вселил в него уверенность. Казалось, ушла из их совместного времяпровождения ненужная неловкость и они продолжили и дальше разговаривать о планах на будущее и собирать вещи.       Но вдруг Нанду осекся на полуслове, найдя что-то в ящике прикроватной тумбы. Он задрожал, его плечи поникли. Сесеу, не на шутку взволнованный, подбежал к нему и увидел в трясущихся руках друга полупустой пакетик с порошком.       — Сесеу, я совсем забыл про него… Мне хочется принять, как и вчера хотелось. Пожалуйста, выброси его, иначе я не отвечаю за себя, — Нанду начало трясти, и он понял, что сейчас снова разрыдается, уже третий раз за два дня.       В тот же миг что-то в душе Сесеу в очередной раз надломилось. Его приятель настолько зависим, что готов употребить последнюю заначку в его присутствии, а сколько их еще может быть в квартире! Как же хорошо, что Нанду вчера убежал из этого места, подумал даже Сесеу, ведь его потревоженный сон и разум и возможная простуда Нанду не так страшны, как побег в притон и арест. Он решительно забрал пакетик из пальцев Нанду, выбросил содержимое в раковину и смыл, набрал воды в стакан и подошел к другу, который все еще был в ступоре, а затем мягко усадил его прямо на пол, опустившись рядом.       — Все в порядке, я здесь, просто дыши глубже, — все, как вчера, он снова утешает Нанду и поглаживает его по спине. Сесеу поднес стакан к губам Нанду, но тот даже не мог пить, только тяжело дышал, а его сердце, казалось, готово было пробить грудную клетку и разорвать голубую ткань футболки. Мышцы снова заломило, и так больно, что слезы потекли сами по себе. Отставив стакан в сторону, Сесеу обхватил Нанду в кольцо рук, и начал медленно укачивать в своих объятиях, не замечая бурных реакций своего тела и не укоряя себя за них. Если это происходит, то наплевать, сейчас главное, чтобы приятель не натворил глупостей и успокоился.       — Шшш, тише, я с тобой, ты в безопасности… Этой дряни уже нет. Скоро мы увезем тебя на реабилитацию, там тебя вылечат. И я не брошу тебя, я буду приезжать… Ты обязательно поправишься, мы все будем с тобой, — его шепот действовал на Нанду как теплое одеяло, которым его Сесеу накрывал ночью. Дыхание его выравнивалось, сердце уже не билось так отчаянно, и он прошептал:       — Сесеу, я доверяю тебе… Пожалуйста, приди ко мне домой, обыщи все и вылей весь алкоголь, выбрось все наркотики. Я не помню, что у меня еще может валяться в ящиках. Можете вместе с мамой это сделать, главное, чтоб я не находил больше этой гадости. С меня хватит, я очень хочу завязать, но боюсь, что не смогу без наркотиков…       — Конечно, я сделаю это, — Сесеу еще крепче стиснул его в объятиях. — Будь увереннее, пожалуйста. Мы говорили с Кларисси об этом центре, он очень хороший.       — Спасибо, что веришь в меня… И вообще, за все спасибо, — Нанду переместился рядом и жадно припал к стакану воды — в горле было сухо от слез и перенапряжения. — Мне уже лучше, правда. Но я очень испугался, хорошо, что уезжаю уже сегодня.       Сесеу и Нанду просидели плечом к плечу, молча, но не чувствуя неловкости, — слишком уж устали оба от последних двух дней, слова не шли на ум, но как будто что-то произошло между ними, и каждый мысленно пообещал другому, что все будет хорошо. Они смогли оторваться друг от друга и от мягкого ковра только тогда, когда приехали Кларисси и Роже, ее новый мужчина.       — Мальчики, мы приехали, — веселый голос Кларисси будто вселил в тихую комнату надежду. — Вы уже готовы?       — Мама, привет. Сесеу уже рассказал обо всем тебе, я знаю. Прости меня, пожалуйста, я должен был просто попытаться уснуть, — Нанду бросился к двери первым, обнял Кларисси и пожал руку Роже. Сесеу, подойдя за ним, кивнул пришедшим. — Да, вещи собраны, можем ехать прямо сейчас.       — Сынок, я даже не думала злиться на тебя, — уверила его женщина и спросила, — Разве сейчас отправимся? Вы не хотите заехать куда-нибудь перекусить, наверняка голодные?       — Нет, лучше сейчас поедем. Меня все еще трясет после вчерашнего, — Нанду поежился. Парни договорились не сообщать Кларисси о сегодняшнем происшествии, чтоб не тревожить Нанду. Лучше Сесеу расскажет все сам.       — Нанду прав, поедем сейчас, — отозвался Роже. — Сейчас на дорогах могут быть пробки, придется ехать часа три, не меньше. Сесеу, ты с нами?       — Да, хочу посмотреть, где теперь будет жить Нанду. Я обещал навещать его, — он сжал плечо друга, но быстро отдернул руку. Хватит ему уже будоражить себя напрасно, подумал он, и даже решил разместиться на переднем сидении рядом с Роже. Нанду не возражал, — у них с Кларисси было много вещей, которые нужно обсудить.       Реабилитационный центр находился в развитом и ухоженном районе Рекрейо-дус-Бандейрантис, и им предстояло ехать через не менее благополучные Альто-да-Боа-Виста, Итананга, а также Барра-да-Тижука. Улицы были переполнены бизнесменами и сотрудниками фирм, спешащих в своих автомобилях по домам после рабочего дня. Роже вел машину молча, запоминая дорогу, а вот Нанду и Кларисси разговаривали о предстоящем лечении и других вещах, изредка в их разговоры вмешивался Сесеу.       Наконец, уже под вечер, они доехали до реабилитационного центра. Территория была огорожена бетонным забором и высокими воротами с тесно расположенными прутьями, рядом — пост полиции и два плечистых высоких охранника, вопросительно глянувших на гостей.       — Здравствуйте! Это новый пациент, Фернанду Гимараеш, — Кларисси и Нанду вышли из машины и обратились к полицейскому на посту. — Вроде прибыли вовремя, Нанду, покажи паспорт.       — Добрый вечер, да, вы есть в списке. Можете проехать на территорию, я сообщу на ресепшен и вас встретят, — полицейский жестом приказал охранникам, чтоб открыли ворота, Нанду и Кларисси вернулись в машину, и она тронулась на территорию.       — А здесь неплохо, смотри, Нанду, — Сесеу дотронулся до колена приятеля, привлекая его внимание. Хоть территория и была слабо освещена фонарями, были видны ухоженные лужайки и клумбы, пышная тропическая растительность, качели и скамейки для отдыха.       — Да, довольно живописно, — Нанду ответил как-то невпопад, погруженный в свои мысли. Ему снова стало страшно. Отсюда он точно не сбежит, но вдруг с ним случится то же самое, что за последние два дня? Вдруг персонал не справится с ним? Он нервно оглянулся по сторонам, стиснул пальцы одной руки в другой так, что стало больно, нервно облизал губы.       — Дальше на машине нельзя, — объявил Роже, и Нанду начало трясти еще сильнее. Кларисси, заметив, что сын явно находится не в своей тарелке, коснулась его запястья и одобрительно улыбнулась. Сесеу сжал его плечо с другой стороны, и Нанду поймал себя на мысли, что нуждался в его прикосновении всю дорогу.       — Нанду, кажется, это персонал, — Кларисси махнула рукой в сторону двух людей, — мужчины лет тридцати и полноватой женщины средних лет, одетых в аккуратные деловые костюмы. Мужчина махнул рукой в приглашающем жесте, и все поспешили к нему: Кларисси и Нанду шли чуть впереди, Сесеу и Роже — за ними.       — Добрый вечер! Приветствуем вас в нашем реабилитационном центре «Гармония с собой». Я дежурный администратор, Аурелио Гарсиа. Это Рита Алонсо, комендант корпуса, — поставленным голосом начал мужчина. — Кто из вас синьор Фернанду Гимараеш? — спросил он более расслабленным тоном.       — Это я, синьор Гарсиа, — Нанду подошел ближе и неловко помахал рукой. — Добрый вечер!       — Проходите за нами, мы вас зарегистрируем и заселим. Сопровождающие могут пройти с вами до холла на первом этаже, дальше нельзя. Я расскажу вам о нашем центре подробнее и предоставлю буклеты с информацией для родственников, — синьор Аурелио жестом пригласил Нанду и сопровождающих в корпус.       Дежурный администратор что-то говорил, но Нанду как будто находился где-то вне пространства и времени. До него долетали лишь обрывки фраз: «пятиразовое питание», «индивидуальные и групповые консультации с психотерапевтом», «территория охраняется полицией», «посещения разрешены три раза в неделю». Компания приблизилась к ресепшен, и Нанду, только когда его ткнула в бок Кларисси, будто на автомате показал паспорт. Пока администратор заполнял договор, а Кларисси расплачивалась с ним, Нанду, Сесеу и Роже оглядывались вокруг. Все в холле, казалось, дышало первозданной природой: окна в пол, много растительности в горшках, бежевые диваны, кресла и пуфики, светлые стены. «Да, видимо, здесь все сделано для того, чтобы отвлекать наркоманов от серости жизни», — подумал Нанду. Вскоре необходимые документы были заполнены, и комендант Рита, взяв постельное белье и велев всем, кроме Нанду, остаться на первом этаже, повела его в комнату.       — У тебя будут два соседа, довольно положительные парни. Не беспокойся, тебе обязательно помогут. И со своими попрощаться еще успеешь, — грубоватым, но добрым голосом говорила она. — Мы пришли, это второй этаж. Заходи, у нас сейчас вечерние занятия, никого нет.       Нанду зашел в комнату. Довольно неплохо, отметил он: светлые стены, три кровати (его собственная стояла параллельно окну, как он понял), тумбочки для личных вещей, общий шкаф и письменный стол.       — Думаю, постепенно разберешься, ребята тебе все расскажут. Кровать твоя у окна, свободная полка есть в шкафу. Пойдем, попрощаешься со своими и покажу тебе остальные помещения, — Рита не стала долго церемониться и повела Нанду обратно на первый этаж.       — Спасибо, — только и смог выдавить Нанду. Они спустились в холл, и взгляд Нанду упал прямо на Сесеу, который тоже смотрел на него. Их взгляды встретились, один — потерянный и усталый, другой — ободряющий и добрый взгляд темных глаз с мягким сиянием. «Какой же он красивый», — вдруг подумалось Нанду, который и раньше отмечал внешнюю привлекательность друга, но сейчас эта мысль вызвала в нем противоречивые чувства. С одной стороны, странное волнение, с другой — осознание того, что он устал, и поэтому ему в голову лезет нечто непонятное.       — Так, время прощаться, Фернанду еще должен ознакомиться с территорией. Его завтра ждет важный день, — заключил синьор Гарсиа. — Еще раз напоминаю, что дни посещения — среда, суббота и воскресенье. Посещения в первые две недели запрещены.       — Ну что, вам еще ехать домой, а я не люблю долгих прощаний, — Нанду навесил на лицо усталую улыбку.       — Сынок, ты молодец, что согласился на это лечение. Все будет хорошо, ты справишься, — Кларисси поспешно обняла его и отвернулась. Кажется, она была готова заплакать, и Нанду погладил ее по плечу, утешая.       — Нанду, начинать что-либо всегда сложно, но ты можешь всегда рассчитывать на нашу поддержку, — Роже говорил ободряюще, пусть и витиевато. Но больше всего Нанду ждал слов от Сесеу.       — Приятель, я просто не буду говорить лишнего. Кларисси и Роже уже все сказали, да и от меня ты тоже услышал многое. Прощай, я постараюсь приехать к тебе как можно быстрее, — и он порывисто обнял Нанду, в последний раз за эти два сумасшедших дня, к великому сожалению второго. Но Нанду порадовался, что прощание получилось недолгим, и он смотрел в спины уходящих, пока за ними не закрылась дверь.