Хранитель Илина или самое бесстыжее божество

Вэй Усянь

      На горе Луаньцзан было тихо, как и всегда. Бай Усяня поблизости не наблюдалось, и Вэй Ин невольно этому обрадовался. Пока добирался до горы, он уже успел десять раз подумать о том, правильное ли решение принял, согласившись стать его учеником. Все-таки решение было быстрым и импульсивным, основанным лишь на обиде на Хуа Чэна и Се Ляня.       — Пришел? — Бай Усянь появился у него за спиной, привычно схватив за плечи. Не успел Вэй Ин отреагировать, как перед глазами все завертелось и в следующее мгновение они приземлились в уже знакомом заброшенном городе в Уюне.       — Ты не говорил, что занятия будут проходить здесь, — Вэй Ин нахмурился. Поведение демона никогда ему не нравилось, однако сейчас это настораживало больше обычного. Он чувствовал подвох всей душой и телом.       — Здесь никто не помешает, — Бай Усянь обошел его по кругу и остановился напротив, слегка склонив голову набок.       Они так и стояли глядя друг на друга. Никто не пытался пошевелиться или что-то сказать. Это больше напоминало детскую игру в гляделки, где нельзя моргать. Вэй Ин не выдержал первым.       — Хватит лыбиться, — сказал он, отвернувшись.       — Откуда ты знаешь, что я делаю? — Бай Усянь легко рассмеялся и двинулся прочь по улице. Вэй Ин поспешил следом. Он как-то не горел желанием оставаться здесь один. Мало ли новый учитель решит его здесь бросить, тем самым преподавая курс выживания в условиях мертвой местности. Спасибо, уже проходили.       — Чувствую. Твое настроение легко считывается.       — Оу, не думал что я настолько предсказуем.       — Не предсказуем, просто… — Вэй Ин помолчал, пытаясь подобрать слова, и, наконец, ответил. — Просто я уже привык.       Бай Усянь неопределенно хмыкнул. В этот раз Вэй Ину показалось, что он недоволен, но белая маска осталась так же неподвижна. Наконец демон пошевелился. В его руке сверкнула белая молния, и в следующее мгновение в ней появился меч. Суйбянь.       — Это, кажется, твое?       — И какой от него толк? — Вэй Ин закатил глаза, но взял протянутое оружие, слегка вытащив лезвие.       — Скажем, я его немного модернизировал, — не скрывая гордости в голосе, отозвался Бай Усянь. Вэй Ин и сам уже это понял.       На чистом, сверкающем лезвии виднелись темные иероглифы с названием «Джемин». Вэй Ин полностью вытащил меч из ножен и прокрутил его в руке — лезвие описало красивый круг в воздухе. В глаза бросились сразу несколько различий, помимо названия: он стал тяжелее по весу, но легче в бою, а ещё от него веяло точно такой же темной энергией, что от Чэньцин, но это точно был Суйбянь.       — Ты переплавил мой меч и флейту, объединив в одно, — догадался Вэй Ин, услышав давно забытые голоса злых духов из Чэньцин.       — Какой ты догадливый. Заметь, я даже твоих маленьких слуг переместил в меч. Пришлось, конечно, повозиться, но результат того стоит.       — Хорошо. А почему название поменял?       — Ты не умеешь давать названия духовному оружию, решил взять на себя эту ответственность. Революция. Как по мне, это даже символично. Мне нужно сделать из тебя достойного преемника, а не то, что стоит передо мной сейчас.       — Если тебя что-то не устраивает, зачем вообще за мной увязался? — Вэй Ин скрестил руки на груди.       — Темой сегодняшнего урока будет доверие, — резко поменял тему Бай Усянь, не удостоив его ответом.       — Доверие? — Вэй Ин уставился на него удивленным взглядом. Этого он никак не ожидал. — Будем держась за руки сражаться с монстрами?       — А-Сянь, не неси глупости, — Бай Усянь исчез из виду, однако его голос звучал в голове. — Доверие — штука для слабаков. Я хочу избавить тебя от него.       Вэй Ин вновь не успел отреагировать, как почувствовал резкий удар по плечу. Было не больно, но он отчетливо услышал, как хрустнула кость, а рука отнялась.       — Доверие — глупая вещь, которая делает тебя слабее. Сколько раз ты верил людям и сколько раз получал удар в спину? Хотя бы один проклятый раз, ты отворачивался от тех, кто сделал тебе больно? Не-ет, ты всегда… всегда прибегаешь к ним как преданная псина.       При каждом слове Вэй Ин получал по удару. Он мог частично блокировать нападения, уже готовый к ним, но поврежденная рука не давала защититься в полной мере. Он падал на землю, и стоило лишь немного подняться, как получал удар снова.       — Знаешь, почему у тебя не получается защититься? — Бай Усянь ударил его в грудь. Вэй Ин отлетел назад на несколько чжанов, ударившись спиной о стену одного из домов. Строение оказалось на удивление крепким, и сверху посыпалась только пыль с пеплом. Вэй Ину досталось куда больше: дыхание перехватило, кровь поднялась от легких к горлу и он, не выдержав, выплюнул ее на землю, перевернувшись на четвереньки. Казалось, в его теле не осталось ни единой целой кости. — Потому что ты веришь, что я тебя не убью. И веришь ты не мне одному. Это твоя слабая черта. Доверчивость, — Бай Усянь материализовался напротив Вэй Ина и схватил его за лицо. Движение было очень нежным, но от этого безумно пугающим. — Доверчивость — равно человечность. Ты слаб. Эта слабость тебе не нужна.       И снова резкое перемещение. Вэй Ин не успел вздохнуть. Холодные алые воды поглотили его с головой. Пространство вокруг словно замедлилось. Хотелось кричать от несправедливости. Он поверил этому существу, но в ответ снова получил пытки. И хотя он понимал, что все этим может закончиться, не думал, что все будет настолько плохо.       Кто-то схватил его за руку. Вэй Ин с трудом повернул голову. Он никогда не боялся вида трупов, но это появление было уж очень резким. Мертвец был словно сваренный в кипятке: вздувшаяся красная кожа, мышцы оборваны. Вэй Ин неосознанно взмахнул мечом, отрубая ему голову. Мертвеца это не смутило — лишь сильнее вцепился, мешая всплыть. Его схватили за другую, руку, потом за ногу. Здесь было слишком много мертвецов. Их руки обвивали со всех сторон, а голову заполняли крики, сначала на незнакомом языке, но с каждым словом речь становилось все понятней и понятней.       «Жарко... Воздуха… Дышать… Больно… Проклят… Как жарко… Жарко…»       От этих криков заболела голова. Вэй Ин отчаянно ей тряхнул, пытаясь прийти в себя, или хотя бы начать противиться, но тело было слишком слабым, а желание сопротивляться исчезало с каждым новым выкриком призраков. Оставались только боль и чувство бесконечного одиночества, переходящие в полное безразличие.       Словно наяву он почувствовал сильный жар. Он горел изнутри, но тело не плавилось. Страдала лишь его душа. Где-то краем мысли, до него дошло осознание, что именно этого и добивается Бай Усянь: уничтожить его человечность до минимума. Расколоть душу на части, уничтожить в нем все добро, оставить лишь жестокую и мстительную часть. А главное, живую и осознанную, способную так же шутить и улыбаться, но не способную любить и верить.       Как ни странно, именно это придало Вэй Ину сил для сопротивления. Он взял всю свою волю в кулак и направил темную энергию во вне. Он хотел воспользоваться "путешествием за тысячу ли", но понимал, что без печати будет сложно и даже опасно. Однако оставаться здесь было ещё опасней.       Тело пронзило судорогой. Разум окончательно затуманился, а потом он резко выдохнул, выныривая. Вопли призраков еще некоторое время кричали в голове эхом, не желая отпускать.       Вэй Ин вынырнул в кровавом озере в пещере Фумо. Он почти ничего не видел и не чувствовал, весь мир превратился в сплошной остров боли. Он не помнил, как добрался до дома Вэнь Цин и Вэнь Нина. Помнил лишь как открыл дверь, увидел испуганное лицо Ши Цинсюаня и виновато улыбнулся. А дальше его поглотил бесконечный огонь, сжигающий душу до пепла.

Хуа Чэн.

      Хуа Чэн сидел в Игорном доме, однако шум за ширмой его вовсе не интересовал, как и сам ход игры. После того, как они выбрались из Черных вод, им пришлось расстаться. Се Лянь и Вэй Ин вместе с остальными отправились в небесную столицу, куда ему путь был закрыт. Чисто теоретически, Хуа Чэн мог туда заявиться, но не хотел создавать шум. Хотя бы ради Вэй Ина и Се Ляня.       В начале их знакомства Хуа Чэн видел в Вэй Ине соперника. Наглого и глупого божка, считающего себя центром мира. Но чем больше они общались, тем лучше становилось его отношение к нему, и тем страшнее для самого Хуа Чэна. Для него Се Лянь был всем миром, и было больно осознавать, что этот мир кто-то пытается подвинуть. Однако он ошибался. Куда больнее осознавать, что человек, который тебе небезразличен, разочаровался в тебе.       Он никогда не был влюбчивым. Даже не так, он никогда и никого не видел в роли своего возлюбленного, кроме Се Ляня. Но Вэй Ин словно перевернул его мир. Глупое создание, которое лезет в воду не зная глубины, а потом жалуется, что тонет. Вэй Ина хотелось защитить, обезопасить. Их обоих. Однако, разве они бы позволили? Се Лянь да, но Вэй Ин… для него принимать чужую помощь равно унижению.       Несмотря на то, что Вэй Усянь не стал их прогонять с Черных Вод, Хуа Чэн все равно знал, что их присутствие он всего лишь терпел из-за необходимости. Знал, что в ближайшее время Вэй Ин будет избегать и Се Ляня, и его.       — Ну что за глупое создание? — пробормотал он, откинувшись на спинке стула и устремив взгляд вверх. Резьба на навесной колонне складывалась в изображение храмов бога увенчанного цветами. Его Высочество наследный принц Сяньлэ. Не проще ли Хуа Чэну просто забыть о Вэй Ине и вернуться к тому, кто однажды стал для него смыслом жизни? Стал всем, и является им до сегодняшнего дня. Но он уже не мог. Вэй Ин тоже стал частью его жизни, и отвертеться теперь не получится.       Глупый, наивный мальчишка, готовый поверить всем и каждому. На глазах Вэй Усяня рушатся его представления о чистых и непорочных богах, о которых ему рассказывали в детстве. Он старается воспринимать это как должное, но видно: чем больше темных тайн небесных чиновников он узнает, тем тяжелее ему становится жить. И рядом нет никого, кто может его поддержать. А тех, кто готов это сделать, отталкивает, считая врагами. Хуа Чэн не мог его за это винить — сам был в этом частично виноват.       Раздались лёгкие шаги. Он слегка нахмурился и взглянул на приближающуюся служанку. Та согнулась в лёгком поклоне, и даже на таком расстоянии чувствовался ее цветочный запах. Он с трудом удержался от желания скривиться. Ещё со смертной жизни Дьявольские цветы вызывали в нем чувство отвращения, однако они были красивы и не отталкивали смертных, желающих сыграть партию-другую. Поэтому Хуа Чэн и брал их в слуги.       — Хозяин, на Кровавой улице демоны устроили переполох. Господин Инь Юй не может их усмирить и просил передать вам просьбу…       — Я понял, — он легко поднялся с кресла, взяв в руки Эмин.       Ятаган легонько вздрогнул от прикосновения, ожидая, что его сейчас ударят. Хуа Чэн одарил его укоризненным взглядом. Эмин, словно маленький ребенок, долго дулся на Вэй Усяня за то, что тот пнул его и воткнул в камень, а потом целую ночь летал по дому, переживая, что безоговорочно послушался своего обидчика в Черных Водах. А теперь ожидает, что хозяин будет бить его из-за этого. Хуа Чэну было все равно на думы Эмина. Он его раздражал и только.       — Одноглазый, это катастрофа, — алая ширма отодвинулась в сторону, и в комнату ввалился Черновод.       — Совсем страх потерял? — мрачно спросил Хуа Чен, но скорее по привычке. — Давно тебе долг не поднимал?       — Попсихуй еще. Кому психовать, так это мне. Твой любовник все мои планы порушил!       — Рыбонька моя, следи за языком, а то превращу в рыбный суп.       — Ну ладно, не любовник, — Хэ Сюань покачал головой. — В общем, я хотел проведать Ши Цинсюаня и поговорить с ним…       — Слушай, мне сейчас не до твоих сердечных терзаний… — Хуа Чэн хотел было обойти Хэ Сюаня по кругу, но рыбёшка окончательно потерял страх, перегородив ему дорогу.       — Да при чем здесь я. Не успел я переступить порог дома, как появился Вэй Усянь. На нем не было живого места. Решил, что тебе стоит об этом… Эй, чего дерешься! — воскликнул он, потирая лоб. — Я тут при чем?       Хуа Чэн ударил Черновода не от злости, просто хотел выяснить точное местоположение дома, где находится Вэй Усянь. Словами это было бы очень долго. Способность к ментальному воздействию всегда спасала. Он вытащил из воздуха игральные кости, подкинул их в воздух и...невольно задержал дыхание от неожиданности. Ему выпало две единицы. Это было редко и всегда сулило несчастье. Отбросив в сторону лишние сомнения, он активировал заклинание «путешествие на тысячу ли».       Дверь в дом семьи Вэнь Хуа Чэн открыл пинком. Вэй Усянь лежал прямо на полу. Все его лицо было в крови, одежда местами разорвана, а под ней виднелись вспоротые мышцы и запекшаяся кровь. Правая рука сжимала Суйбянь. Вокруг бегала демоница, прикасаясь к ранам, отчего Вэй Усянь протестующе мычал и пытался отстраниться, но в сознание не возвращался.       В первое мгновение Хуа Чэну хотелось швырнуть демоницу в стену, превратить в пыль, но вовремя осознал, что она останавливала кровь, используя медицинские иглы. Заметив незваного гостя, женщина загородила Вэй Усяня собой. Взгляд яростно сверкнул. Она готова была защищать его до последнего.       — Я его… друг, — слова дались с трудом. В горле встал ком, мешая сказать что-то еще. — Он будет жить?       — Д-да, — демоница немного расслабилась. — Я могу вылечить его тело, но душа… Ничего не понимаю…       А вот Хуа Чэн прекрасно все понимал. Когда-то ему самому пришлось это пережить. Спасла лишь трансформация в непревзойденного демона. Его душа была разорвана на части из-за удара поветрия ликов, что он принял на себя. У него была лишь одна цель: вернуться к Его Высочеству и защитить его. Это все, что он запомнил, будучи в бреду. А еще дикую боль, и злость на Бай Усяня, которая застилала зрение темным полотном. Меньше всего Хуа Чэн хотел, чтобы Вэй Ин пережил это. Он бы даже злейшему врагу такого не пожелал, что уж говорить о человеке, что стал почти смыслом жизни.       Он присел рядом с Вэй Ином, аккуратно коснувшись чужого запястья — пульс был беспорядочным, энергия металась в теле и, не находя выхода, разрушала его. Намереваясь успокоить бушующую энергию, как делал это не раз, он протянул руку к груди Вэй Ина. Демоница одарила его таким взглядом, словно убьет, если Хуа Чэн позволит себе лишнего.       — Я хочу помочь, — как можно мягче произнес он.       — Не верю, — взгляд этой женщины мог бы заморозить озеро. — Он и так настрадался. Я сама справлюсь.       Эта девица начала раздражать. Только осознание того, что она является близкой подругой Вэй Ина, спасало ее от скорой смерти. Однако чем больше они препираются, тем хуже становится Вэй Ину. Он уже начал хмуриться и пытаться встать, но все так же не приходил в себя.       Не известно чем бы все закончилось, если бы в этот момент в комнату не ввалился Ши Цинсюань, держа в руках деревянный таз с водой и чистые полотенца.       — Вэнь Цин, я все принес. Могу еще что-нибудь… Ой, господин Хуа, вы уже здесь? Я попросил Мин….Хэ-сюна сходить за вами. Сестрица Вэнь, господин Хуа не сделает Вэй Ину больно. Он поможет. Вы ведь поможете, да?       — Да. Если дева Вэнь соизволит отойти в сторону.       Демоница на мгновение замялась, на ее лице промелькнула неуверенность. Она посмотрела на Ши Цинсюаня, потом на Хуа Чэна, словно пытаясь найти в их словах и позах подвох, потом перевела взгляд на Вэй Ина, и, наконец, отошла в сторону.       Как ни странно, но теперь Вэй Ин не принимал его энергию, неосознанно отталкивал. В таком состоянии организм просто считал ее чем-то враждебным.       У Хуа Чэна был еще один способ передачи энергии, но он подозревал, что Вэй Ину он не понравится. Да и сам он чувствовал, что это будет неправильно. Во-первых, он без сознания. А во-вторых, это будет нечестным поступком перед гэгэ.       С другой стороны, они уже это делали. Хуа Чэн наклонился вперед, задержал дыхание и осторожно коснулся губами губ Вэй Ина. Где-то за спиной гневно вскрикнула дева Вэнь, но Хуа Чэн едва ли ее слышал. Чувства были разные: от угрызения совести, до понимания, что по-другому было нельзя.       Передавая энергию, он удерживал запястье Вэй Ина, проверяя пульс, и в скором времени он нормализовался. Хуа Чен слегка отстранился.       Хмурое лицо Вэй Ина расслабилось, оставляя лишь мертвенную бледность и темные круги под глазами. Вылечить его тело теперь будет просто, но вот душа… Чтобы ее восстановить, или хотя бы остановить разрушение, нужно будет проникнуть ему в разум и заблокировать воспоминания, что стали этому причиной.       Нет никаких гарантий, что это спасет Вэй Ина навсегда. Рано или поздно, он вспомнит. Но, по крайней мере, у Хуа Чэна будет время, для того, чтобы найти по-настоящему действенное лекарство, исключающее швыряние Вэй Ина в медную печь.       Он положил руки по обе стороны от чужого лица, установив указательные и средние пальцы у него на висках, и сомкнул веки. Чтобы проникнуть в сознание, нужно вывернуть чужую душу наизнанку, но здесь для этого не было необходимости. Темнота сменилась приятным светом, а уши заполнило журчание воды.       Хуа Чэн обнаружил себя в иллюзорном храме предков. Вэй Ин тоже здесь был. Но не настоящий — лишь тень старых воспоминаний. Он сидел на полу, положив голову на колени девушке в нежно-сиреневом ханьфу.       — Сестрица Цзян, маленький А-Сянь хочет есть, — жалобно произнес он. — Приготовь А-Сяню лотосовый суп.       — Маленький А-Сянь, я уже приготовила, — девушка ласково погладила его по голове. — Лежит на верхней полке в кухне.       — Не лежит, — Вэй Усянь обиженно надулся. — Цзян Чэн все съел. Скажи ему, чтобы не ел еду, что приготовила сестрица Цзян для меня.       — Вэй Усянь, ты совсем обнаглел? — дверь в храм отворилась, и в помещение вошел глава клана Цзян. Хуа Чэн больше не слушал их диалог, который за собой не имел никакого смысла, кроме ощущения семейного тепла, что обжигало сознание острым чувством зависти. И хотя Хуа Чэн знал, что это всего лишь иллюзия, и Вэй Ин давно лишился этого, но также знал, что Вэй Ин понимал что такое семья и прочувствовал это.       Сейчас их сознание было едино. Хуа Чэн мог понять что такое любящая семья и тепло рядом с ними, но все еще оставался собой. Будучи ребенком, он получил это тепло лишь от Его Высочества. А демоном… даже если он и был кому-то нужен, то отталкивал абсолютно всех. Не смог оттолкнуть от себя лишь Вэй Ина. И, еще хуже, привязался к нему.       За дверью открывался пейзаж на заброшенный склон горы, который слишком контрастировал с мирным храмом. Гора Луаньцзан. Иллюзорный Вэй Ин весело улыбался, закапывая ноги ребенка в землю, приговаривая:       — Вот закопаю тебя сейчас, потом маленький А-Юань вырастет большим и сильным, а еще из-под земли вырастет для него братик или сестричка.       — Вэй Усянь, что ты опять творишь? — дева Вэнь несильно щелкнула Вэй Ина по макушке и раскопала А-Юаня. — Может быть, тебе объяснить откуда берутся дети, чтобы ты перестал заниматься этой ерундой?       — Не надо, Вэнь Цин, — Вэй Ин сложил брови домиком и очаровательно улыбнулся. — Книжки молодого господина Не все подробно мне разъяснили.       — Бесстыжий, — ответила Вэнь Цин, развернулась, и вместе с А-Юанем ушла прочь. Вэй Ин весело рассмеялся и развалился на земле, раскинув руки в стороны.       Хуа Чэн тихо хмыкнул. Несмотря на свой довольно резкий и бесцеремонный характер, рядом с девушками Вэй Ин становится словно лет на десять моложе. Канючит, корчит рожицы и нелепо, но всегда обаятельно, шутит. У него такое же поведение было рядом с Ши Цинсюанем и Мин И, когда они отправлялись в пещеры Баньюэ. С Ши Цинсюанем такое поведение до сих пор сохранилось, Хуа Чэн знает об этом из воспоминаний Хэ Сюаня.       Он не предавал этому особого смысла, просто вспомнил, что Вэй Ин так же вел себя рядом с Се Лянем. После первой ссоры он стал держаться прохладно и все дальше отдалялся. Их отношения с Хуа Чэном испортились точно так же. Разве что взаимные перепалки перешли в официальный стиль общения, срывающийся на открытую демонстрацию неприязни.       Сами того не подозревая, они с принцем потеряли того единственного человека, кто был по-настоящему честен с ними обоими и никогда не пытался притвориться кем-то другим. Вэй Ин всегда был собой, не боялся и не льстил, говорил прямо, и этим очаровал. Только Хуа Чэн понял это слишком поздно.       Оставив отдыхающего на земле Вэй Ина, он шагнул в сторону. Картинка поплыла вбок. Воздух вокруг уплотнился, образовавшись в плотные серые стены комнаты. Вэй Ин сидел, забившись в самый дальний угол, и схватившись за голову раскачивался из стороны в сторону. Его душа не была разрушена, чтобы ее защитить, он запер себя в клетке сознания, где нет ничего и никого. Только одиночество и страх.       — А-Ин, — Хуа Чэн осторожно присел рядом с ним, но побоялся прикасаться.       Вэй Усянь вздохнул, и медленно поднял взгляд. Его глаза были красными от слез, а на щеках виднелись влажные следы. Обычно сложенные в улыбку губы были плотно поджаты. От природы насмешливое лицо теперь казалось чем-то потусторонним. Хуа Чэн за все время своей жизни впервые почувствовал страх. Страх вовсе не за себя.       — Уйди, — почти беззвучно произнес Вэй Ин.       — А-Ин, если не выйдешь отсюда, то потеряешь себя навсегда.       — А тебе какое до этого дело? — Вэй Ин крепче обхватил свои ноги, пряча лицо в коленях. — Мне и так хорошо. Не хочу ничего делать. Я устал. Меня постоянно подставляют. Все, к кому я когда-либо привязывался. Я больше не хочу. Знаю, что без меня тело лишится совести и человечности… И что? Это даже неплохо. Я больше не буду чувствовать боли от предательства.       — А-Ин, я клянусь, что не позволю больше никому тебя обидеть, — Хуа Чэн взял его за руки, но Вэй Усянь лишь покачал головой. Он не отталкивал, но показал, что даже не попытается сдвинуться с места.       Хуа Чэн не умел утешать и понятия не имел, что делать дальше. Все свои проблемы он решал силой и запугиванием. Но если он сейчас попытается вытащить Вэй Ина из этой клетки таким же способом, то лишь сильнее ему навредит.       Он молча обнял Вэй Ина за плечи, мысленно перебирая слова, которые можно было бы сказать, но ни одни из них не казались достаточно искренними и убедительными.       — Сань Лан, — вдруг жалобно позвал Вэй Ин. — Скажи, тебе когда-нибудь казалось, что жизнь к тебе несправедлива? А мне так кажется. Я ведь всегда старался жить по совести, никого не обижать и помогать тем, кто нуждается в помощи, и каждый раз это приводило и приводит меня на грань смерти. Так может быть пора включить эгоизм и думать лишь о собственной выгоде? Почему я должен заботиться о других? Что мне это дает кроме боли?       — Тебе не нужно ни о ком заботиться, — как можно мягче произнес Хуа Чэн. — Позволь мне позаботиться о тебе. Я сделаю все для того, чтобы больше никто не смог причинить тебе боль и напугать.       — И чего стоят твои слова? Ветер, понапрасну сотрясающий воздух.       Этот вопрос больно кольнул эго, но он также понимал, что для Вэй Усяня он вполне обоснован. Доказывать свою невиновность и объяснять, почему он так поступил, было бы фатальной ошибкой.       — Мои слова не стоят ничего, — пришлось приложить некоторые усилия, чтобы заглянуть Вэй Ину в глаза. — Давай заключим контракт. Если я хоть раз предам твое доверие, то исчезну из этого мира навсегда, без возможности на перерождение.       — Не хочу, — Вэй Ин отвернулся, уперевшись взглядом в безликую стену. — Здесь… Мрачно и пусто. Мне будет скучно, да?       Хуа Чэн понимал, что вопрос был риторическим, и поэтому промолчал. Однако заметив, как Вэй Ин нахмурился, поспешил подать голос:       — Да. Здесь тебе не место.       — Не место, — голос Вэй Ина прозвучал совсем безэмоционально. — А где мне место? В Небесной столице?       — В Призрачном городе. Тебе ведь там нравится? Живи у меня. Если хочешь, я построю тебе дом. Или подарю свой.       — Приманиваешь, как ребенка сладкой конфеткой.       Вэй Усянь уткнулся лбом в плечо Хуа Чэна. Демон погладил его по волосам. Больше всего на свете он хотел бы прочитать его мысли, но не мог. Вэй Ин в его объятиях и так был мысленным образом, принявшим физическое воплощение.       — Хорошо, я вернусь, — наконец сказал Вэй Ин. — Не нужно никаких контрактов. Просто… оставьте меня в покое.       — Хорошо, — незамедлительное согласие. — Ни я, ни гэгэ больше не потревожим тебя. И Бай Усянь тоже. Я позабочусь об этом.       При упоминании Белого Бедствия Вэй Ин вздрогнул. Стало сразу ясно, кто стоит за его состоянием. С Бай Усянем надо было разобраться как можно скорее и уничтожить его, на этот раз навсегда.       Серые стены расплылись, заливаясь ярким белым светом, а в следующее мгновение Хуа Чэна рвануло вверх. Он вновь находился в доме семьи Вэнь в той же позе, что и был, проникая в чужое сознание. Рядом так же суетились Ши Цинсюань с Вэнь Цин.       Вэй Ин медленно приоткрыл глаза и вяло улыбнулся. Это и правда был он. Уставший и потрепанный, но все же он, а не уцелевший клочок души, лишившийся всего человеческого.       — Я уже ухожу, — Хуа Чэн хотел воспользоваться «путешествием за тысячу ли». Только достал игральные кости, но понял, что сил на перемещение не осталось — большую их часть он потратил на путешествие в чужой разум.       — Стой, — Вэй Ин схватил его за руку. — Останься со мной. Прошу…       Хуа Чэн согласился. Разве он мог проигнорировать прямую просьбу. Однако больше всего на свете он хотел сейчас отсюда сбежать. От одного лишь взгляда на Вэй Ина, находившегося в таком состоянии, в груди сжималось от боли, и дыхание перехватывало от слез, которым никогда не суждено пролиться.