Jealousy

Вадим сидел на трибуне, взгляд был прикован к ледовой арене, но видел он только размытые силуэты игроков. Мысли, словно шайбы после мощного броска, хаотично метались в голове, не давая сосредоточиться. Все его внимание, все чувства были прикованы к Ольге и этому… Константину Львовичу. Этот упырь мужчина, приехавший из Москвы, чтобы прочитать какую-то «важную» лекцию, связанную со спортом и поддержкой молодых спортсменов очень активно целый день расхаживал вокруг Ольги Сергеевны. Конечно, та в свою очередь не переходила рамки дозволенного, но была чересчур мила и приветлива с ним. Даже сейчас, когда он попросил показать их ледовую арену. И так он мило общается с ней, чуть ли не руки целует. Козел. Раздражение, подобное занозе под кожей, пульсировало в висках, стягивая голову тугим обручем. С каждой улыбкой Ольги, обращенной к этому типу, с каждым жестом, с каждым словом, обруч сжимался все сильнее, грозя расколоть череп. Он понимал — да, этот человек важен, полезен даже для команды, но это не давало ему права так фамильярно, так… близко общаться с его Ольгой. «Держи чертову субординацию!» — мысленно рычал Вадим, смотря на него, словно хотел испепелить его одним только взглядом. Его взгляд, как магнитом, притягивало к ним. Он наблюдал за ними, как завороженный, не в силах оторваться. Ее смех, обычно такой мелодичный и согревающий, сейчас обжигал, словно кипяток, оставляя болезненные ожоги на сердце. «Неужели он смешнее меня? Интереснее? Лучше?» — эта мысль, полная непривычной, разъедающей неуверенности, больно кольнула его самолюбие. Вадим ненавидел это чувство — слабости, беспомощности. Он, привыкший контролировать все и вся, сейчас чувствовал себя беспомощным наблюдателем, теряющим контроль над ситуацией, над собой. Контроль ускользал из его рук, как песок сквозь пальцы. Ревность, сначала тлеющая где-то в глубине души, разгоралась все сильнее, превращаясь в всепоглощающий пожар. Он чувствовал, как по венам течет не кровь, а жидкий огонь, обжигающий изнутри. Хотелось вскоскочить, подбежать к ним, встать между ними непреодолимой стеной, отгородить Ольгу от этого назойливого типа, прижать к себе крепко-крепко, чтобы все видели, чтобы все поняли — она принадлежит ему, только ему. «Боже, Казанцева, ну что ты делаешь со мной?» — мысленно простонал Вадим, чувствуя, как ревность, словно ядовитый туман, затмевает разум, превращая его в одержимого. Так ведь нельзя. Он знал, что нужно взять себя в руки, что нужно успокоиться, но не мог. Ольга была его воздухом, его жизнью, и сейчас было ощущение будто кто-то пытался этот воздух у него отнять. Это было невыносимо.

***

Закончив разговор, Ольга подозвала Вадима и они пошли к кабинету женщины, для того, чтобы попить чая во время перерыва, как они всегда это делают. Тишина, установившаяся между ними по пути в кабинет, была необычной и напряженной. Ольга чувствовала, как от Вадима исходит странное напряжение, невидимыми волнами распространяющееся в воздухе. Она открыла дверь своим ключом и шагнула внутрь, ощущая за спиной молчаливое присутствие мужа. Вадим прошел следом, и дверь с тихим щелчком закрылась за ним, словно отрезая их от внешнего мира и запирая в этом маленьком пространстве, наполненном невысказанными эмоциями. — И давно ты так начала увлекаться спортивной частью нашего университета? — мужчина с наигранной небрежностью сел на диван, расплываясь в натянутой улыбке. Внутри все кипело от ревности, но он старался не подавать виду. — С тех самых пор, как познакомилась со своим мужем, — лукаво улыбнулась Ольга, подперев щеку рукой, присаживаясь на свое рабочее кресло. — Надо же, раньше за вами не замечалось такой активности, — продолжал подначивать Вадим, стараясь скрыть раздражение в голосе. До Ольги начало доходить. Ну, конечно… «Он ревнует.» Дурачок. — Казанцев, ты чего ревнуешь что ли? — с нежной улыбкой спросила Ольга, вставая с рабочего места и подходя к дивану. Она грациозно опустилась ему на колени, обвивая рукой его шею. Она точно знала, как действует на него эта ласка: он мгновенно таял, превращаясь из грозного хищника в ласкового котенка. В такие моменты из него можно было вить веревки, и он удивительно быстро успокаивался в ее объятиях. — Я? — искусственно удивился Казанцев, стараясь сохранить невозмутимый вид. Что она делает? Знает ведь, что не могу устоять. Тепло ее тела, сквозь тонкую ткань платья, обжигало приятным жаром. Ее рука на его шее, легкая и нежная, посылала мурашки по коже. Запах ее духов, сладкий и пьянящий, окутывал его, словно облако. Приятно. Чертовски приятно. Но сердце все равно жжет от злости, не на нее, конечно, а на всю эту ситуацию. — Ревную? И вообще не подлизывайся, Ольга Сергеевна, — он попытался убрать ее руку со своей шеи, но с коленей убирать ее не стал. Тело упрямо противоречило словам, наслаждаясь ее близостью. — Ну тогда, ты же не против, что Константин Львович сегодня меня в ресторан пригласил? — Ольга ехидно хихикнула, слегка поёрзав на его коленях. Ей хотелось еще немного подразнить его. — Казанцева, ты вообще страх потеряла, — прорычал Вадим, его пальцы сжали ее бедро. Это было не грубое, а скорее шуточное, но при этом и горячее прикосновение, вызвавшее у Ольги дрожь. — При живом муже идешь с каким-то недоноском? — внутри все сжималось от ревности. Хотелось спрятать ее ото всех. Она его женщина. Только его. Ольга громко рассмеялась, ее губы коснулись его волос. «Ревнивый, любимый дуралей», — подумала она с нежностью. Забавно было наблюдать за его старательно изображаемым равнодушием, тогда как он весь светился ревностью, словно лампочка. Эта наигранная небрежность… «Казанцев, Казанцев, кого ты пытаешься обмануть? — пронеслось в голове Ольги. — Меня? Себя?» Даже сжатие его пальцев на ее бедре выдавало его с головой. В этом прикосновении, несмотря на шуточный гнев, чувствовалась нежность и желание, образуя странный, взрывной коктейль. Ольге это нравилось. Нравилось, как он ревнует. Это было еще одним доказательством его чувств, подтверждением того, что она ему небезразлична, что она ему нужна. Только его. «Глупый, — с теплотой подумала Ольга, — и вправду верит, что я способна уйти от него. Ни за что на свете!» — Давай спросим это у мужа, с которым я иду на встречу к этому недоноску, — прошептала она ему на ухо. — Я же для тебя стараюсь, любимый, он между прочим обещал хорошего спонсора нашим Акулам. До Вадима наконец дошел смысл сказанных слов. Он выдохнул с облегчением, нежно поглаживая ее по талии. Всё это время он безумно ревновал, представляя, как она сидит в ресторане с другим. Ревность жгла его изнутри, словно раскаленная лава. Он мучился от мысли, что кто-то другой может прикасаться к ней, смотреть на нее, улыбаться ей. Эта мысль была невыносима. — Дурак ты, Казанцев, я ж никуда без тебя. Как приклеенная к тебе, — сказала Ольга, прижимаясь к нему всем телом. — Прости, я правда тебе доверяю, но… — прохрипел Вадим, обнимая ее крепко, боясь отпустить. — Ты у меня такая красивая… — он с трудом подбирал слова, все еще находясь во власти нахлынувшего чувства. — Что мне тяжело тебя не ревновать. Вадим, чувствуя, как его сердце бьется быстрее от ревности, не мог не восхищаться красотой Ольги. Ее улыбка, ее смех — все это было словно магнитом, притягивающим его к ней. Он всегда знал, что она особенная, но в такие моменты это осознание становилось особенно острым. Внутренний конфликт между желанием защитить и нежностью к ней раздирал его на части. Ольга, почувствовав его уязвимость, слегка приподняла подбородок и посмотрела ему в глаза. В этих глубоких глазах она видела искренность и любовь, которые были ей так дороги. Кажется, ей нравилась его ревность до того момента, пока не не увидела насколько сильно его это задевает. Неужели ему правда стало больно от этого? По началу это казалось забавным и милым, а сейчас… Захотелось поскорее избавить его от дурных мыслей. Как вообще можно изменить любимому человеку? Это невозможно, если изменил — значит он просто нелюбимый. — Но я же с тобой, Вадим! — ответила она, нежно касаясь его щекой. — Никто другой мне не нужен. Ты — мой дом, моя крепость. Зачем мне кто-то, когда у меня есть самый лучший муж на свете? Она запустила свои пальцы в его волосы и начала нежно гладить. В этот момент вся ревность и тревога растворились в тепле ее тела окончательно. Он понимал, что не может контролировать все вокруг, но одно было ясно: она — его любимая и единственная женщина, и он сделает все возможное, чтобы она это всегда чувствовала это. — Я просто не хочу потерять тебя, вот и схожу с ума, — тихо признался он, глядя ей в глаза. — Ты — самое ценное в моей жизни. Ольга улыбнулась, почувствовав, как его слова заполнили пространство между ними теплом и любовью. — И ты никогда меня не потеряешь. Я твоя навсегда, — прошептала она, прижимаясь к нему еще крепче. Пусть он будет уверен в этом. Она никогда в жизни его не предаст. Это обещание, выгравированное в ее сердце. — Спасибо, Оль, извини, что позволил себе так себя вести, — с чувством вины пробормотал Вадим, прижимая ее к себе. Она снова доказала ему, что он не ошибся в ней. Удивительная… — Все в порядке, прошлый опыт, к сожалению, оставляет свои отпечатки, — горько улыбнулась Ольга, понимая, что все подобные страхи и неуверенность возникают из-за ран, нанесенных людьми, которые когда-то причинили боль. — Главное, что мы с тобой все обсудили и ты мне доверяешь. И я люблю тебя. Очень сильно люблю, — женщина нежно поглаживала бороду Казанцева. — И я тебя люблю, — окончательно расслабившись, улыбнулся мужчина и потянулся к губам жены, чтобы подтвердить сказанную фразу не только словом, но и делом. Кабинет наконец-то наполнился привычной атмосферой спокойствия и любви. Две любящие фигуры продолжали сидеть в объятиях друг друга, словно леча душевные раны. Каждый из них понимал, что наконец-то повезло, наконец-то тот человек, наконец-то люблю и любим. «И я иду по непройденным тропам, все чаще теряя сознание. Я тебя люблю наперекор гороскопам, будто бы нет правил, знаков препинания.»