Я и Скорпион

      — Молодец.       Голос приятным бархатом прошёлся по моим барабанным перепонкам, он звучал так, будто произнесенное было адресовано любимой собаке, которой осталось совсем недолго, от этого становилось неуютно. Рука Сасори Данна мягко перебирала мои волосы, убирая их за уши, что прибавляло мне схожести с полумертвой псиной. Я смотрел на него сквозь ресницы из-за нехватки сил поднять веки по нормальному, запрокинув голову назад, тяжело дыша и громко сглатывая слюну, при этом мой кадык утыкался в кукольную ногу. Его взгляд был настолько властен, что я чуть было не прошептал: «Я принадлежу вам целиком и полностью, господин», а может быть и прошептал, я был в таком бреду, что и не вспомню, что было моими пошляцкими мыслями, а что реальностью. Никогда бы не подумал, что я такой больной извращенец, я об этом конечно знал, все-таки отсасывать самому себе не самое нормальное дело, но, чтобы я стонал и захлебывался в соплях как сучка от того, что моё достоинство растоптали с такой жестокостью, это уже переходит рамки обычных сексуальных фетишей.       — Ну-ну, Дейдара, расслабься, дыши глубже, — он опустился на корточки, его рука бродила по моей нижней челюсти, а глаза безумно прыгали от глаз до губ, не оставляя без внимания слезные дорожки на щеках. — Хочешь, я тебя поцелую?       Он грубо замкнул пальцы на моём лице, обхватив челюсть, и дёрнул на себя. Слова пришли в осознание лишь после того, как его губы жадно коснулись моих.       Я совсем запутался в своих чувствах, меня страшно бесило поведение Сасори Данна, но останавливать его совершенно не хотелось и не знаю, если бы у меня был миг осознать его вопрос, чтобы я ответил тогда? Я лишь знаю, что мне хотелось продолжения, мне хотелось, чтобы Сасори Данна и дальше смотрел на меня холодными глазами, заставлял хныкать и унижаться.       Мои бедные губы были искусаны в кровь, мой язык немел, а между нами капала слюна. Рука Сасори сжимала мою шею, хотя чтобы задохнуться мне вполне хватило и поцелуя, в редких перерывах он давал глотнуть немного воздуха, и я хрипло стонал ему в рот, прося ещё. В один из таких перерывов он тупо посмотрел на меня и скривился, рука на шее, что слишком сильно её сжимала резко ослабла и я как одна из его безжизненных марионеток рухнул на землю, кашляя и хрипя, втягивая в себя воздух, голова кружилась и казалось, что меня сейчас либо стошнит, либо я вырублюсь. Пару минут Сасори наблюдал, как я пытаюсь не сдохнуть, а потом и вовсе отвернулся. Я полусидя смотрел на место, где уже давно должен был появится хотя-бы намёк на солнце.       Мы просидели в полном молчании минут десять, я уже отдышавшись и успокоившись, привстал на локтях, потирая шею, она чертовски болела.       — Сасори Данна, вы… я иду спать.       Я медленно поднялся, пытаясь не упасть и хоть немного поправить кимоно. Сасори сидел на земле и смотрел в темноту.       — Да, конечно. Извини, Дейдара.       — За что именно вы извиняетесь?       Я стоял позади него, удивленный его словами, ноги подрагивали, но сесть снова означало бы, что я хочу продолжить нашу «игру», я совершенно не хотел. Не сейчас, когда Сасори чем-то обеспокоен и срывается на мне.       — Ммм…наверное, за свой эгоизм.       Я смотрел на его спину, совсем мальчишескую, если не рассматривать шарниры и разъёмы для отравленных клинков, хранящихся внутри, мне стало почему-то грустно. Легенда Суны, талантливейший человек из всех, с кем мне приходилось встречаться и совершенно одинокий, не скажу, что у других членов Акацуки куча друзей, но у большинства были люди, ради или из-за которых они оказались в организации. Скорпион из Красного Песка, мальчик, до которого родной деревне не было никакого дела, и он в ответ убил Третьего Казекаге, я думаю вполне справедливо.       Я подошёл к нему и уткнулся лбом в плечо.       — Иногда ваше искусство бывает настолько же прекрасным, как и моё, хмм.       — Твоё иногда мне тоже симпатизирует, — в голосе я услышал улыбку и от этого мне вдруг стало теплее.       Последний раз окинув взглядом неподвижную фигуру, я пошёл в сторону храма.       — Спокойной ночи.       — И тебе.       Тишина была такой густой, что казалось, что все вокруг перестало существовать, один лишь клочок земли это обошло, полуразрушенный храм на холме и два человека, одного из которых и живым назвать сложно, а остальное — сплошная темнота. Ветер приятно треплет волосы и ощущается некая свобода. Я иду по холму все дальше от Сасори Данна и все ближе к постели. В голове пустота, что очень радует за последние дни, никаких тебе мыслей о детстве в Иве, никаких мыслей о миссиях, никаких мыслей о кукольнике. Чудесно. Я захожу внутрь большого зала и после уличной свежести давлюсь пылью. Как мне известно спальни находятся в подвальных помещениях и мне уже хочется развернуться обратно и заночевать на улице, но с этими мыслями я все равно спускаюсь по лестнице вниз. На верхних ступенях были оставлены свечи и зажигалка, с помощью них я добываю себе крупицу света и иду наблюдая, как пауки разбегаются от меня в различные углы. Я никогда не бывал в убежищах Орочимару, но мне даже противно представлять какой там спертый запах тухлых мертвяков и всяких других отвратных деяний Саннина Листа. Вечная темнота и сырость, самое то для злобной змеюки вроде него и его подручной крысы Кабуто Якуши.       Лестница оказалась длиннее, чем я представлял, а также являлась жильём для различных тварей. Хорошо, что я не такой брюзга, как говорит обо мне Сасори Данна, иначе развернулся и побежал бы обратно ещё на первых ступенях, завидев членистоногих мерзот. Чёртов кукольник, да что он о себе возомнил? Думает, что лучше меня во всем, хм. Со злости я раздавил пробегающую крысу, она только взвизгнула и запачкала мне всю ногу всем своим внутренним безобразием.       — Да бля…       Теперь моя нога неприятно проскальзывает и почавкивает, отвратительно. Я скривился и с испорченным настроением закончил спуск по лестнице, оказавшись в длинном помещении с кроватями у стен. Видимо монахов здесь было и правда много. Пол, стены и потолки были обложены белым камнем, на вид довольно дорогим, отчего казалось гораздо светлей чем есть на самом деле. Моя свеча отражалась в камне, поблескивая жёлтым огоньком. У каждой кровати были свечи, и я прошёлся, зажигая их от своей. Закончив, я осмотрел комнату, стало как на каком-нибудь фестивале с фонариками, очень красиво. Кажется, свечи были с какими-то химическими штуками, потому что в комнате появился приятный, пьянящий аромат. Я лёг на кровать, что стояла подальше от лестницы и смотрел в потолок, отражающий все огоньки вокруг, они напоминали маленькие взрывы, будто я смотрю на них с высоты. Закрыв глаза и вдохнув побольше приятного запаха, я заснул с удивительной лёгкостью со всеми шансами увидеть приятные сны.       Разум будто в тумане, рядом с ухом шипение догорающей свечи, открывая глаза, все вокруг расплывается и начинает тошнить. Я чувствую, как горят грудь и плечи, будто от свежих ран, и как по губам течёт что-то теплое. Кровь? Все тело ватное и я не понимаю моё ли оно. Раз я чувствую боль, значит моё, но свои движения я совсем не улавливаю. Что-то обжигает мою ногу, но я не могу её отдернуть, боль приятно прокатывается по всему телу. Раз, снова ожег. Два, снова. Три. Я понимаю, что это капает горячий воск, медленно поднимающийся по ногам, от кончиков пальцев до…       -Са…сори.и Даа.н.н.наа? — Мой голос осип и дрожит, либо от страха, либо от…       Ответа нет. Воск падает на член, и я задыхаюсь, хватая руками простынь, прогибаюсь и чувствую, как кровь из головы приливается к паху. Глаза распахиваются, но все по-прежнему в тумане, тошнота в горле, слюна набирается во рту, внизу все пылает. Рука совсем не нежно проходит по груди, прижимая меня к кровати, она ползёт вниз и снова вверх, жестоко давит на мои кости, пересчитывает ребра и оставленные ей же синяки, доходит до соска и оттягивает, воск капает на мою грудь и горячими каплями пробегается по ней, доходит до второго соска, обжигает. Я вновь в попытке прогнуться натыкаюсь на тяжёлую руку, сильнее хватаюсь за простыни, голова запрокидывается, и я не в силах стонать, хрипло втягиваю воздух. Рука, оставив в покое сосок, отправляется путешествовать дальше, ласково, насколько может, поглаживает синяки и укусы на шее, пальцами обводит мой кадык, нежно надавливая на подбородок, чтобы я не опускал голову. Воск продолжает обжигать моё тело приятной болью, отчего мозг уже полностью оплавился, отдавая свои полномочия не самому надёжному органу снизу. Я чувствую, как смазка выделяется слишком обильно, пачкает живот. Ноги в беспорядочных движениях то сгибаются в коленях, то вновь выпрямляются, и так и эдак пытаясь дотронуться до члена. Лёгкие поцелуи оставляют следы на шее, поднимаясь выше и выше, чужой язык соскальзывает по моим губам, мой встречает его с радостью, поцелуй выходит мокрый и тянется долго, неприличные причмокивания нас совершенно не волнуют. Ноги приподнимают таз, в попытке обратить внимание на недостаток прикосновений в другом месте. С моих губ слетают тихие стоны, в ответ смешок. Руки собственнически проходят по всему телу с подтекстом: «моё», я выгибаюсь им навстречу, одна останавливается под коленями, вторая на плече. В ожидании продолжения, замираю и стараюсь не дышать, руки не слишком заботливо приподнимают и переворачивают вниз животом. От неожиданности издаю всхлип, окончание которого теряется в подушке. Я инстинктивно пытаюсь вернуться в прежнюю позу, потому что эта чересчур неконтролируемая, стоя на коленях поднимаю верхнюю часть тела и оглядываясь назад, чтобы посмотреть наконец на него. Он же мне этого не позволяет и одной рукой толкает обратно в подушку.       -Нет! Не в этой… — поза,       в которой я оказываюсь слишком смущает, что я краснею кажется всем телом.       Я пытаюсь сменить положение, упав на бок, но снова ничего не выходит, он сильнее вдавливает мои лопатки в кровать, вынуждая меня прогнуться ещё сильнее, а второй рукой, обхватывает пах, не давая упасть. Моё тело неосознанно дернулось к прильнувшей руке, больно представить, как я выглядел, извивающийся зад и мокрые простыни от смазки и слюней. А моему мучителю это только нравилось, он, конечно же, не пошёл на поводу моих желаний и убрал руку от изнывающего члена на ягодицы, медленно проводя между ними, дразня и пугая, рука сжала округлость и следом зубы впились во вторую. Я все это время притихши в ожидании, протяжно застонал, дрожь прошла по всему телу, и я уже подумал, что кончу. Член болел от недостатка внимания, моя рука потянулась к нему, но дотронуться до него мне не дали. Чужие руки больно обхватили запястья и вдавили в кровать, не давая и попытки на освобождение. Язык гулял по моим постыдным местам, зубы не оставляли в покое. Я дрожал и хныкал, просил дать мне кончить, но меня совсем не слышали. Небольшой прикус кожи на яйцах вызвал сильный спазм, бедра толкались в пустоту, я совершенно не соображал. Губы игрались со мной, целовали, а потом вновь появлялись зубы с больными укусами.       -Я…я больше.не могу… пожалуйста…       Сказать что-либо было сложнейшей задачей в этот момент, в голове не было ничего, кроме извращений. В стонах я уже совсем не сдерживался, в каждом было имя, я хотел посмотреть на него, одного лишь взгляда бы хватило для облегчения, но он не давал мне и этого.       -Потерпи еще минуту, Дейдара.       Голос сопроводил очередной спазм, плачущий стон и вызвал тяжёлую борьбу с телом, которому было совершенно наплевать, что тереться о простыни — привычка дешёвых шлюх.       -Перевернись.       Я осторожно подчинился голосу, стыдясь своего лица, закрывая его руками, перевернулся на спину открывая ему потрясающий вид. Сквозь пальцы я наблюдал за ним, кусая губы, глотая кровь, терпел как мог. Сасори Данна сидел на кровати у моих ног и с улыбкой смотрел на моё закрытое лицо, он знал, что я смотрю, его язык игриво прошёлся по губам, он знал, что я еле держусь и любое подобное движение сводит меня с ума, он знал, но продолжал. Кукольник слегка провел по моим ногам от икр до ляжек, медленно раздвигая их и двигаясь вперёд. Такие действия вводили меня в ступор, неужели он собирается…? Мы с интересом наблюдали друг за другом, мои ладони сползли с глаз и теперь закрывали только рот от лишних всхлипов.       -Минута. Помнишь? — Моя реакция вызвала в нем усмешку.       Лицо Сасори Данна находилось совсем рядом с моим членом, его руки обхватывали ягодицы, приподнимая вверх. Он выглядел как изголодавшийся зверь, а я его пища. Он наклонил голову и его красные немного волнистые волосы упали на мой живот, пачкаясь о смазку, губы коснулись основания, затем язык, слюна стекла с его рта, смазывая член. Я прикусил пальцы, глаза закатывались, но я не хотел отрываться от зрелища. Он старательно прошёлся по яйцам, немного посасывая и прикусывая, я услышал, что он тихо постанывает и чуть было не кончил, выгнулся и застонал, старательно прижимая руки ко рту. Он поднял голову, его взгляд был стеклянным, веки томно покрывали зрачки, ресницы немного трепетали, уголки губ дергались в улыбке. Его пальцы дотронулись до меня, нежно обхватывая и направляя в сторону рта, он распахнул губы, вытаскивая язык наружу, слюна тянулась за ним с верхних зубов, стекая по ямочке вниз и наконец капнув на головку. В моих глазах все происходило так медленно, что я, не выдержав, когда губы наконец сомкнулись, заглотив член наполовину, толкнулся ему в рот, на что он гортанно застонал, передавая дрожь его горла по всему члену и далее. Пальцы легко надавливали на основание, поглаживали, сводили с ума вместе с языком, с которым он обходился не очень-то умело, но главным было то, что делает это именно Сасори Данна. Мокрые звуки смешивались с его низким тихим стоном, он был не против моих инстинктивных движений бёдрами, которые были совсем не нежными. Мне уже было плевать прошла минута или нет, я грубо взял его за волосы и толкнулся в полную длину несколько раз, он не сопротивлялся, казалось ему даже нравиться. Он лишь гортанно постанывал и давал моему телу полную власть. Последний толчок и я прижимаю его голову как можно ближе, бедра подняты, тело дрожит, я замираю на полустоне «Сасори Даннннн…ннх» и кончаю ему в рот. Если бы он был обычным человеком, он бы сто процентов закашлялся, задохнулся и так далее, но он лишь выждал мгновения экстаза и высвободился от моей руки, поцеловал низ живота и прошептал: «Теперь ты только мой».       Я распахнул глаза, вокруг было темно, свечи догорели до конца. Лежать было мерзко от того, что и подушка, и простыня были мокрыми. Я тяжело дышал и пытался прийти в себя. Через несколько секунд пришло осознание, что мне приснился мокрый сон с участием Сасори Данна. Как давно мне не приходилось кончать во сне и блять теперь я лежу в мокрой постели весь в сперме, кто бы подумал. Черт. Я выкарабкиваюсь из мерзкой, липкой среды ночного обитания, снимаю штаны и в одном кимоно стою посреди комнаты и не знаю, что и делать. Все мысли смешались в кучу, хотелось просто разрыдаться. С какой стати он мне снится, да ещё и в таком виде? Я ведь и так с ума схожу из-за его выходок. Ноги подкосились, и я упал на ледяной каменный пол.       — Блять!       Было мерзко с самого себя, весь грязный и снаружи, и внутри, извращенный и избалованный, наивный придурок! Я никогда не был достоин Куротсучи и тогда об этом прекрасно знал, поэтому просто сбежал. Трус. Слабак. Идиот! А теперь что? Позволяю унижать себя какому-то кукольному мальчишке и унижаюсь сам! Да мне же это даже нравится! Блять, блять, блять!       Я сидел на полу, уткнувшись носом в колени, слезы бежали по моим щекам, и я хотел убежать, снова, от всего и ото всех.       Я ненавидел себя за чрезмерную эмоциональность, люди в деревне думали, что я просто малолетний псих, которому нравиться убивать, а я просто не хотел, чтобы они поняли какой я на самом деле слабак, что боится любить, привязываться, кого пугает чужая забота. Может Куротсучи и любила меня, возможно, как брата, но мне было бы достаточно. Да, я хотел стать сильнее, я хотел развить свое искусство, чтобы кто-нибудь когда-нибудь сказал: «Ты прекрасно поработал» или что-то в этом духе. Я уже давно не следую целям Ивагакуре, мне первоначально было наплевать на Акацуки, так для чего же я вообще живу?       — Эй, Дейдара, — рука Сасори Данна легко легла на моё плечо. Он подошёл совсем беззвучно и заставил меня вздрогнуть.       Какого блять хера он все время появляется не в то время не в том месте? Красный оттенок снова разукрасил меня с ног до головы.       — Черт, и давно вы здесь? — я пытаюсь незаметно вытереть слезы и говорить обыкновенным голосом.       Он сел на корточки рядом со мной, его рука до сих пор лежала на моем плече.       — Я спустился почти сразу после тебя. Извини.       — Черт…       Я предполагал, что он ответит, но от слов, произнесенных вслух стало намного хуже, слезы не прекращались, хотелось блевать от самого себя.       -Дейдара, мне жаль. — Он сел также, как и я, прижавшись плечом в плечо. — Позавчера, в отеле, мне правда было интересно. А потом мне хотелось увидеть больше, что-нибудь ещё. Моему телу совершенно не требуется то, чем ты занимался, будучи один и я никогда не испытаю уже никаких ощущений. Но несмотря на это мне почему-то доставляет некое удовольствие смотреть на то, как эти ощущения испытываешь ты. За этот эгоизм я и извинялся. — он сидел ровно, абсолютно безжизненно, на лице ни тени улыбки, взгляд в пустоту.       Ему так нравится издеваться надо мной, потому что сам он ни на что не способен? Я смотрел на него полный возмущения, но он не шутил, его слова звучали серьезно, даже чувственно, что совсем ему несвойственно. Его веки медленно опустились, прикрыв глаза, он был спокоен, но ожидал моего ответа. Как же я устал принимать решения, думать, что сказать, чтобы ничего не испортить, я хочу просто поддаться течению и куда оно меня занесет, плевать. Ему хочется смотреть на меня, съедать жадными глазами по кусочку, не оставляя ничего, кроме гнусного, порочного желания, а я и не против, мне это нравится. Почему бы и нет, Куротсучи меня уже не простит, мне не к кому возвращаться, мне нечего терять. Сейчас я лишь хочу, чтобы карие глаза наблюдали за мной.       Я протянул руку к лицу Сасори Данна и повернул к себе, он приоткрыл глаза, в них читалось удивление.       -Сасори Данна, вы во всем виноваты, хм. И кажется я теперь тоже хочу показать вам что-нибудь ещё. — я аккуратно залез к нему на колени в одном лишь кимоно, которое совсем кстати решило развязаться, и жадно впился в его губы. Он ответил на поцелуй обводя языком верхние зубы.       -Эй, с тобой все нормально? — Он оторвался от поцелуя и внимательно посмотрел в мои глаза.       -Еще бы. Хотите расскажу, что мне снилось?       -Ну судя по простыням и таким сладостным стонам во сне, я бы предпочёл посмотреть.       Я взял ближайшую свечу и поджёг её с помощью зажигалки, огонёк отразился во всех стенах и в глазах Сасори Данна. Он внимательно следил за моими движениями, я накренил свечу, и первая капля воска упала на открытую грудь, глубокий вздох и огоньки в карих глазах загорелись уже не от свечи. Кукольные пальцы пробежали по руке, добираясь до свечи и нежно её перехватывая.       -Ты великолепен, Дейдара. — Низкий полушёпот раздался эхом в сознании, будоража свежими воспоминаниями о сне.