А кого спасешь ты, и что для этого нужно?

Таня осоловела от плотного завтрака и уснула на руках Горнера. Мы перекинулись с ним парой слов, шёпотом конечно, хотя сомневаюсь, что штурмпалач проснулась бы и от крика. Она была цельной натурой, и уж если чем занималась, то делала это с полной самоотдачей. Договорившись о времени отъезда, мы распрощались, и я направился обратно в свой коттедж. Белые стены и зелёная крыша моего временного пристанища пробудили во мне неприятные мысли о моей Рите. Фасад коттеджа ещё и плющом был увит, правда, не ядовитым, а похожим на обычный виноград. Для целлемейстера Роттбан я – всего лишь инструмент, который можно отправить на пыльную полку после ремонта очередного поцарапанного потока, но с другой стороны, это обстоятельство увеличивало степень моей свободы. Тогда я впервые задумался о причинах своего появления в этом мире. Но чего-то внятного так и не надумал, потому что навстречу мне из коттеджа вышла Мила Кнехт. Она, как обычно, была сдержана в движениях, но, увидев меня, неожиданно расцвела. – Спасибо, Дитрих, – она обняла меня невинно, оставив между нашими телами два сантиметра свободного пространства, – хочу повторить это наедине. Ой! Она отстранилась и покраснела. Я тоже покраснел – вроде мы ничем с ней таким не занимались, тем более на людях. – Дитрих, на пару слов, – из коттеджа выплыла Яйла Хольдбрюн. Она протянула руку ладонью вниз, как настоящая королева. – Ты ведь будешь нежен? – прошептала она, когда мы отошли на несколько шагов от Милы, которая ревниво наблюдала за действиями целлемейстера. – Я хочу, чтобы первый раз был лёгким, как пулганский виссон. – Эм... Хоть она не утверждает, что ночью что-то было. – Аа, Дитрих, – заорала мне прямо в ухо Риаш, которая незаметно подобралась сзади, – хорош красавчик! Я не думала, что это так! Думала скукота! Бальдоттер схватила меня за ягодицу. От испуга я вжался в Яйлу, которая не отстранилась, а, наоборот, прильнула ко мне и горячо зашептала: – Ну, завтрак может и подождать... – Э! Нет уж, завтрак святое! Риаш бесцеремонно схватила меня за руку: – Пойдём, поедим. Так, много мяса, фрукты, спаржа, орехи, кофе, барлезианская трава и это... – ткнув пальцем в направлении Милы, она остановилась. – Бася, это ты должна знать, от чего мужчины испытывают похоть? Признаться, в этот момент я испытал не похоть, а опасения за здоровье Милы – она стала багровой и часто дышала, поэтому, примерно понимая, что происходит, точнее, догадываясь, я осадил Риаш: – Госпожа Бальдоттер, от бесцеремонных действий малознакомых женщин мужчины точно похоть не испытывают. – Как это?! – Риаш отпустила мою руку и почесала свой гладкий лоб. – Успокойся, Ри, – подала голос появившаяся на пороге Кавадере. Она шла прихрамывая и держась руками за поясницу, – дай Дитриху возможность всё обдумать. Девицы немного успокоились. Мы неспеша прошествовали по парку. Хотя все явно были голодны, но старательно подстраивались под медленный темп Кавадере. Впрочем, милый павильончик, из которого приятно пахло свежей выпечкой, и куда энергичная Риаш сразу нас затащила, был расположен прямо рядом со входом в парк. Завтрак увлёк всех. Меня изводило понимание того, что три, не  невинные, с их-то опытом всяких обрядов плодородия, а неопытные девушки стали участниками откровенного шоу, которое мы с Кавадере устроили ночью. Я-то прекрасно помнил офицера Кхеллах и её блёклую напарницу, которые прекрасно читали мысли и чувства людей, находившихся на большом расстоянии от них. Похоже, Кавадере, наделённая какими-то явно не малыми магическим данными или умениями, транслировала свои ощущения на остальных трёх девушек. Впрочем, яичница с грибами, булочки с маком и приятный оранжевый чай немного сняли напряжение. Риаш и Кавадере вообще ни капли не стеснялись, зато Мила и Яйла метали взглядами эмоциональные молнии. Но вкусный завтрак их тоже смягчил. Деэлекролизовал. Когда круглолицая румяная хозяйка кафе убрала гору грязной посуды и принесла пузатый чайник с новой порцией оранжевого ароматного напитка, я решил, что стоит немного поговорить о проблемах. – Дамы... – начал я, но сразу был прерван. – Строго, дама среди нас одна, – важно сказала Госпожа Хольдбрюн, и я уж подумал, что сейчас последует лекция о местных особенностях сексуальных отношений, но она меня огорошила. – Дама – это женщина благородного происхождения, совершившая особые деяния во славу потоков. – Э. Хорошо, тогда как к вам обращаться? Я ведь не могу вас просто перечислять. Например, если возникнет опасность нападения... – Если она возникнет, – рассудительно заметила успокоившаяся Мила, – можно просто заорать: "Эй, опасность!" – Называй меня как-нибудь ласково, – велела Риаш. – Можана просто сказать: девушаки, – подсказала Кавадере. Опять её акцент вернулся. – Хорошо, девушки, я, находясь рядом с вами, представляю для вас большую опасность. – Ну, нет!.. – начала было возмущаться Риаш, но Мила её остановила. – Ри, он дело говорит. Как показал вчерашний случай, я не все клинки могу перехватить. – Вот именно, – я убрал наглую руку Бальдоттер со своего бедра, прижал её пальцы к скамейке и продолжил. – Но клинок ещё не самое страшное. Я вот тут с вами ем и думаю, какие у вас яды существуют. Например, можно подсыпать порошок в чай. – Скорее, раствор подлить, – поправила внимательная Хольдбрюн. Она подобралась и положила руки на стол, включаясь в непростое для меня обсуждение. – Достаточно магии скрытности, чтобы на кухне не заметили манипуляций с чайником, тогда мы не почувствуем воздействие. – Да, не, ну, на, – Риаш попыталась выдернуть руку, но я крепко её держал, тогда она заявила, – я бы почувствовала яд. Тем более Бася, она у нас спец. – Ри, не сейчас, – прошептала Мила, удерживая вторую руку Риаш, копошащуюся в опасной близости от Милиной груди. А для меня пояснила: – Моё детское увлечение – фармакопея. Но Ри неправа – есть яды без вкуса и запаха и приготовленные без использования магии. Правда, можно простыми способами проверять безопасность пищи. – Тогда делайте это всё время, пока не выясним, кто преступник. Есть ещё возможности. Скажем, нападение диверсантов. – Ты имеешь в виду подосланных врагами? – уточнила Яйла. – Если, допустим, тайный союзник врага, который пытается тебя убить, просто подошлёт отряд убийц, то магический след не нужно будет скрывать. – Да, именно. – Ну с открытым нападением мы как раз легко справимся, – отрезала Мила. Кавадере, сидящая напротив меня, со смесью ужаса и восхищения переводила взгляд с меня на Милу, на Яйлу и снова на меня. На распятую Риаш, тщетно трепыхающуюся между мной и своей "Басей", она внимание не обращала. Я решил уточнить. – Начало нападения можно скрыть немагическими способами. Например, это может быть нападение сотрудников какой-нибудь дипломатической миссии из условно-нейтральной страны. Да и страна-союзник не обязательно надёжна – магические манипуляции можно произвести где-нибудь на чужой территории, тогда скрывать их после удачного покушения будет не нужно, но станет-то поздно. – Согласна, это реальная угроза, – подтвердила Хольдбрюн. – Дипломатический этикет предполагает отсутствие проверок личного состава дипмиссии. Нам стоит держаться вместе при встрече с иностранцами. Вообще с любыми. Я поняла твою логику, – она покивала и поправила свои шикарные кудри. – Если преступник свой, и он торопился, то использовал самый доступный способ скрыть свою личность, но одновременно и самый примитивный. Но, получив помощь от внешнего союзника, он остаётся в тени. А исполнители могут ничего не знать о нём. – Не обязательно это иносатранцы, – вмешалась Кавадере. – Согласен. Мотивы могут быть местные. Например, попытка воздействовать на Риту через меня. Раньше я вращался в кругу явных Ритиных союзников. Им я выгоден. Но я ничего не знаю о высшем командовании. Может, им популярность Риты встала поперёк горла. Или политическое руководство страны опасается за свои насиженные места. Может, кто-то просто хотел стать консортом Риты, а я помешал. – Что скажешь, Кавадере? – обратилась к ней Яйла. – Это твоя тема. – Ну, Берлихинген предлагар Рите официальный барак. Но он тогда был совсем мальчишка. Вот это поворот. Хотя, он сам не может использовать магию. – Он сам не может использовать магию, – подтвердила Мила. – Да, но с его связями и влиянием нетрудно найти исполнителя, – я решил пояснить для девушек то, что для меня было азбукой. – В моём мире популярен жанр литературы, в котором расследуются убийства. Там для того, чтобы запутать читателя, перебираются все возможные мотивы и методы совершения преступления. Потом нужно отбросить лишнее и с помощью логики и наблюдательности вычислить преступника. Как-то так. У меня здесь явный недостаток информации, так что логика, моя логика, всегда будет неполной. А наблюдательность работает только при статистически большой выборке фактов. Смотрите, я сейчас перечислю возможные варианты. Сначала личности преступника. Девушки сели прямо, даже Риаш застегнула верхнюю пуговицу на своём парадном кителе. Правда, от этого остальные пуговицы расстегнулись, не выдержав давления её свободолюбивой груди. Хорошо, что Бальдоттер сидела рядом, и я мог не отвлекаться на её аппетитные формы. Хотя, любая из четырёх девушек вызывала у меня слишком яркие эмоции. Например, сочетание карих глаз Кавадере с оттенком её кожи и изменчивостью коралловой линии губ. Или царственная осанка Хольдбрюн, маскировавшая её безупречную фигуру. Подчёркивающая эту безупречность. Или строгая милота Кнехт. Я посмотрел на Милу. Она покраснела, при этом сохраняя спокойное выражение лица. Милашка. Милая милашка Мила, умиляющая своей милотой. – Итак. Преступник может быть просто врагом, я имею в виду нашего военного противника. Из-за того, что я поспособствовал победе в бухте Треги и сорвал их планы. Этот вариант маловероятен, потому что о моей роли мало кто знает. Вероятность повышается, если предположить, что у врага есть агенты в военном руководстве: например, в Ритином штабе, что не очень логично, либо в верховном командовании, либо в политическом руководстве страны. Данные офицера Кхеллах вроде бы говорят о том, что такие связи возможны. Косвенные сведения, возможно, подтверждают версию саботажа в высшем совете. Тогда вариант об агенте врага стоит рассматривать серьёзно. Но поведение политиков или военных может быть вызвано просто их бездарностью и борьбой за власть, за места под солнцем, тогда стоит рассмотреть другие мотивы и соответственно другую группу подозреваемых. Это личные знакомые. Через меня можно воздействовать на Риту. Например, заменить меня на другого консорта, скажем, политически более выгодного, для того, чтобы ограничить степень её свободы... Вы следите за мыслью? Три девушки молча кивнули, а Риаш просто прислонилась ко мне и положила голову на плечо. Ладно, так лучше, чем если бы начала раздеваться. – Мотивом могут быть личные чувства, например, отвергнутый любовник просто хочет меня устранить. И я бы не исключал мотивы матримонии... – Эй, при чём здесь матримония? Яйла резко встала и грозно на меня посмотрела. Я встал тоже. Риаш тоже вскочила, видимо рефлекторно, и обхватила меня за талию. – Яйла, я, конечно, не разбираюсь в тонкостях, но мне видно некоторые вещи, как стороннему наблюдателю, которые вам не кажутся важными. Во-первых, преступления всегда совершаются из-за значимых вещей. Потоки и ритуалы, с ними связанные – наибольшая ценность этого мира. Рита – особенный целлемейстер, как я понял. Сейчас я нахожусь в компании двух целлемейстеров. Концентрация матримонии в пространстве, которое меня окружает, явно выше среднестатистичской. Да что там, даже война ведётся из-за кардинального расхождения взглядов на матримонию. А я ничего об этом мире, кроме войны, и не знаю. Я бы не стал даже вас из списка подозреваемых исключать. Особенно, Риаш. – Что, Бася? Что он имеет в виду? – жалобно пискнула Бальдоттер. – Поясни, – Мила оттащила её от меня и уставилась мрачным взглядом. Она побледнела и напряглась. – Под видом наивной неуклюжей аристократки с гипертрофированно-сексуальной внешностью легче всего совершать преступления. Но это мизерный шанс, признаю. – Логика ущербная, – холодно бросила Яйла. – Потоки служат человечеству, а целлемейстеры служат потокам. Убийство консорта явно не поспособствует равновесию. Тем более, убийство консорта целлемейстером, который, как я или как Риаш – наследник первой линии. – Однако, не говори, что исключений не бывает. – Не бывает. – А как же Готтлиб? И кстати, весь западный материк отказался от естественного следования потокам, и я пока не вижу, что они проигрывают войну. Яйла села и опустила голову. Это не была поза проигравшего, скорее, поза упрямого целлемейстера, вынужденного временно отступить, чтобы обдумать услышанное. Я уставился в окно. Потому что мне было стыдно смотреть на Риаш, которая с трудом сдерживала слёзы, и на Милу, по красивому лицу которой пробегали выражения в стиле "я тебе доверяла". За окном было интересно – ездили повозки с огромными колёсами, на которых я ещё ни разу не катался. В столице этих повозок много, и судя по тому, что я слышал об урочище Доломи, там придётся много перемещаться именно на повозках. Если я попаду в Доломи. Если меня туда пустят эти опасные дамы, которые ещё не совсем дамы. Если меня не прикончит кто-нибудь из этих нежных, надёжных и страстных женщин, которыми полон этот мир.