haikyuu boys & you

Он тихонько вздохнул и погладил тебя по голове, лежащей на его коленях. Перманентная головная боль с каждой секундой всё усиливалась, и ты зажмурилась, чтобы хоть как-то облегчить себе страдания. Плакать ты уже давно перестала — слёзы катились уже машинально, не заставляя тебя прилагать к этому никаких усилий. На ладошках остались маленькие ранки-полумесяцы, от воткнутых в неё тонких ногтей, но они были совершенно несравнимы с той раной, которая уже длительное время непрерывно кровоточила у тебя на сердце. — Я такая неудачница, — произнесла ты вымученным и охрипшим от затёкших связок голосом, стараясь прибавить ему как можно более равнодушный тон. Судить о том, получилось у тебя или нет, ты, к сожалению, не могла — сил на это не было совершенно. — Т/и... не говори так, — для Козуме настолько невыносимо видеть тебя такой, что он готов пожертвовать чем угодно, лишь бы забрать у тебя хоть малую часть той боли, через которую ты сейчас проходишь. — А что? Разве нет? — ты горько усмехнулась. Что может быть хуже, чем бросивший тебя парень в день всех влюблённых? Вопрос «почему?» так и застрял в твоём горле, не в силах превратиться во что-то большее, чем фантом голоса. «Я тебя больше не люблю. Извини». Ты невесело усмехнулась. Может, стоило сказать ему, что его «извини» ни черта не помогло? Может, стоило зажмурить глаза, заткнуть уши и заодно его рот? Убежать, расплакаться, закричать изо всех сил? Но гордо промолчав, не выглядела ли ты тогда слишком жалко? Но долгое осознание того, что сейчас эти размышления не несут абсолютно никакого смысла, пронзало твою голову со всех сторон, поселяя ещё больше страхов и сомнений, коих уже было немало в твоём сердце. С чего бы ему вообще любить тебя? С чего вообще кому бы то ни было любить тебя? Почему ты думаешь, что можешь кому-то нравиться? Почему считаешь, что заслуживаешь этого? — Т/и, — Кенма обречённо вздохнул, поправляя твои запутавшиеся от слёз пряди на лбу, — он тебя не заслуживает. — Нет... это я его не заслуживаю. Я не заслуживаю ничего в этой жизни. Я не заслуживаю любви, я не заслуживаю жизни, я даже смерти не заслуживаю. И я ничего не могу с этим сделать, но... мне так жаль. Мне так чертовски жаль. — Послушай, т/и. — Его голос немного задрожал от волнения и от тех слов, что он собирался тебе сказать. — Я не знаю, что у вас там было, но... ты не должна винить себя в этом. Ты совсем не виновата в том, какой он, как и в том, что он тебя не любит. Ты никак не можешь на это повлиять... так что не вини и не терзай себя пожалуйста. «Он тебя не любит» — ножом прошлось по сердцу, углубляя рану ещё сильнее и убеждая тебя в этом ещё больше. Да, он тебе сам об этом сказал, но в сердце всё ещё теплилась надежда на то, что это ложь, враньё и просто чепуха. Но, услышав эти слова от другого человека, ты окончательно в этом убедилась, всадив воображаемый нож ещё глубже. Но ты и понятия не имела, что, всадив его себе, ты всадила его и Кенме. Кенма уже длительное время находился у тебя во френдзоне. И френдзона это не модное слово, которое употребляется при виде любой гетерозиготной пары лучших друзей (чего ты, разумеется, никогда не понимала), а именно то расстояние, на котором ты всегда держала его от себя. Безусловно, ты делала это неосознанно — ведь даже не подозревала о его чувствах, но ситуацию это, особенно в пользу Кенмы, нисколько не улучшало. Так получилось, что он видел тебя любой: весёлой, грустной, бодрой, уставшей, ненакрашенной и заплаканной, и каждый раз, узнавая тебя всё лучше, он влюблялся всё больше. При нём ты плакала, смеялась, кричала от гнева и стонала от бессилия, и любую тебя он до безумия любил. Но, как человек, не умеющий правильно трактовать свои чувства, понял он это слишком поздно — на тот момент ты уже состояла в отношениях. Когда впервые увидел тебя с причиной твоих текущих страданий, будто током всё тело пробило и на миг задержалось дыхание. Вы были довольно красивой парой и вам нередко об этом говорили, но его всегда терзало что-то изнутри, нечто, неумолимо кричащее о том, что это всё неправильно, что ты должна быть не с ним, а с Козуме. Он всё ещё бормочет какие-то успокаивающие слова, поглаживая тебя по волосам, пока не осекается и прислушивается — ты больше не дышишь учащённо; наоборот, сейчас ты дышишь как мирно спящий ребёнок, напившийся перед сном молока. И доля правды в этом есть — ведь ты и вправду уснула. Кенме кажется — сейчас его сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Он тихонько наклоняется над тобой, чуть отодвигает засохшие пряди и, щекоча твои щёки кончиками волос, осторожно целует тебя в лоб. Если бы ты сейчас открыла глаза, то увидела бы его восхитительно грустный взгляд. Взгляд человека, чьи надежды о светлом будущем рядом с любимым человеком продолжают рушиться до сих пор. Но он готов открыть тебе сердце и оказать поддержку тогда, когда ты так отчаянно в ней нуждаешься. Он готов смотреть, как ты самолично рвёшь его на куски, отдавая свою любовь другому человеку. Ведь если есть шанс лишний раз побыть рядом с тобой, то он готов быть даже подушкой для слёз. Он готов, видя твоё разбитое сердце и то, как сильно ты убиваешься по другому человеку, разбивать его и себе.