Remedy

Oh baby, you know I've been thinking about it. You know that I've been dreaming about it You know the deal. Don't make any promises, promises Got me flying high. Right where you want me to Watch it, watch me burn 「 Michele Morrone — Watch Me Burn 」

- Прошлое никогда не умирает! Вот он. Тот момент, который они так долго ждали и предвкушали. У них свои счеты со Старателем, и никто не смеет лезть в их битву. Это их сражение. Чувствует ли Шото зависть, наблюдая из тени, как - Даби? Тойя? - толкает мир в собственное безумие? Он будто бы кричит: “Вот он я. Вся моя боль. Весь мой гнев. Вся моя горечь и обида”. Это настолько завораживающе красиво, что Шото не может отвести глаз от зрелища. Даби красив в своей боли, в своей агонии, в своем желании отомстить. Причинить ту же боль, что причинили и ему. Так что, нет. Шото не завидует. Он вообще не уверен, что он чувствует. Это не боль, но его словно бы выворачивает изнутри. Все его внутренности оказались на поверхности, а после их закидали обратно и сшили грубой ниткой, не потрудившись даже вернуть все, как было. Это самое приблизительное сравнение, что приходит Тодороки на ум. Он знает, что никогда не смог бы преподнести себя миру _вот так_ Ироничная ситуация, на самом деле. Даби стоит там, в лучах всеобщего внимания, и Шото знает - ему не больно. Все, что могло болеть - умерло, выжглось, сгнило и пропало. Он не великомученик, хотя, о, Шото более, чем уверен, именно так окрестит его народ. Даби все еще мудак, на самом деле, Шото ли не знать. Даби прекрасно умеет манипулировать общественным мнением в свою пользу. Даби умеет чуток приукрасить тут и там для полноты картины. Даби умеет превращать собственное безумие в свое оружие. Даби - злодей. И это то, о чем стоит помнить в первую очередь. Однако смотря на его фигуру, такую величественно-печальную, такую лживую, прогнившую и злобную, Шото почему-то хочется плакать и поцеловать его одновременно. Господи, как же сильно он его любит. Даже такого. Парню немного интересно, если бы Даби мог, он бы заплакал сейчас? - Так что давай спляшем, я и ты, Тодороки Энджи! Шото все же не выдерживает и закрывает глаза. Даби не больно - в нем тлеет ярость, грусть и обида. Но что же с ним станет, когда месть свершится, и эти эмоции совсем потухнут? Шото не верит, что они сумеют выбраться из этого ада на светлых узах братства и любви. Но он знает, что им это и не нужно. Если ты не можешь выбраться из ада - то просто начни им править. Простая логика, верно? Некоторым людям не нужно прощение и путь добра и света. - Танец со своим сыном, здесь, в аду! Пора. Шото отталкивается от стены, выходя на всеобщее обозрение. Свет неприятно слепит. От него хочется закрыться, отвернуться и спрятаться. Шото не делает ничего из этого, вместо этого он подходит ближе, так, чтобы Старатель тоже мог его видеть. Его никто не узнает из остальных героев. Сложно вспомнить какого-то пропавшего мальчика на флаере десятилетней давности, но Старатель… о, разумеется, он помнит. Понимание вспышкой зажигается в его синих, красивых глазах. Шото понимает, что Даби и он унаследовали синий цвет глаз именно от отца, но почему-то он кажется таким чужеродным на лице Энджи. Шото хочет проткнуть/выколоть/вырвать их. Однако Шото опять не делает ничего из желаемого, вместо этого он подходит к Даби, целуя его в щеку. Так ласково и невинно, что все становится слишком очевидным. Чужая рука привычно скользит по его талии, прижимая ближе. Так правильно, так обыденно. Шото чувствует малодушную радость, видя потухающий огонек жизни в глазах отца. Все же, у Шото с ним тоже были свои счеты. Тодороки Энджи окончательно сломлен и разбит. Вокруг них обломки когда-то спокойного города, над которым теперь витает лишь смерть, под аккомпанемент криков боли и ужаса. Какой прекрасный день.