Произведение искусства

– Ты слишком прекрасен для этого ебанного мира, – фыркает Тэн, смеривая Тэёна насмешливым взглядом. – Как ты вообще сюда попал, малыш? Они стоят на балконе ночного клуба, и громыхание музыки, которая отражается от черных стен и проникает в самое нутро, вызывает желание выблевать внутренности прямо на танцующих внизу. У Тэёна перед глазами все плывет, а в горло, кажется, напихали горящих углей – горячо и больно – и он пялится на Тэна, как на единственный якорь в подступающем со всех сторон море безумия. Проблесковый маячок, катафот, сирена скорой помощи. – Ты точно заблудился, – смеется Тэн и перегибается через железные перила, выискивая кого-то в пестрой толпе. – Я не… – начинает было Тэён, но задыхается на полуслове. – О, детка, плохие наркотики, да? – Тэн в притворном сочувствии кривит губы и ухмыляется: – Могу достать хорошие, хочешь? Тэён только отрицательно качает головой и хватается за холодный поручень, чтобы не упасть. Тэн подхватывает его под локоть и улыбается. Его скулы усыпаны мелкими блестками, которые сверкают всеми цветами радуги, отбивая каждый блик огромного диско-шара под потолком. Браслеты на запястьях позвякивают в такт малейшим движениям, и Тэён чувствует, как пальцы с острыми, накрашенными черным лаком ногтями впиваются в его предплечье – больно и горячо, – оставляя красные следы-полумесяцы. Едва заметные метки, тончайшие надрезы, неуловимые раны. – Если хочешь, можем познакомиться поближе, – Тэн хитро прищуривается и проводит ладонью по груди Тэёна, останавливаясь на пряжке ремня. – Ты слишком напряжен. Тебе надо расслабиться. Тэён вздрагивает от прикосновения и невольно подается вперед. В глазах все переливается перламутром, гулкий звон в ушах не дает сосредоточиться – Тэён действительно чувствует себя раком-отшельником, запертым в тесной раковине, – и его пробирает дрожь. Он кивает и опускает взгляд на грудь Тэна, еле прикрытую прозрачной рубашкой. Тот довольно ухмыляется и делает шаг назад. – Дождись меня, ладно? У меня есть одно незаконченное дело, – Тэн заговорщицки подмигивает и жестом призывает высокого громилу-охранника: – Присмотри за этим цветочком, у меня на него планы. Тэён не успевает сказать ни слова – и поднимает испуганный взгляд на подошедшего мужчину в черном. Тэн, легко взмахнув рукой, быстро спускается вниз по узкой лестнице – и исчезает из виду, теряясь среди танцующих разгоряченных тел. У Тэёна сердце трепыхается огоньком горящей на ветру спички, опаляя языками пламени все внутри – горячо и больно, – заставляя дышать через раз, пытаясь справиться с головокружением от маниакального мигания стробоскопа и музыки, разрывающей барабанные перепонки. Тэён опускает голову на сложенные руки – ему кажется, будто он сейчас потеряет сознание, и на какие-то бесконечные мгновения он в этом почти уверен, потому что свет внезапно гаснет, все затихает, зал затягивает в черную дыру, из которой не выбраться, не спастись, где только и остается, что – горячо и больно – погибнуть, схлопнуться, рассыпаться прахом давно умерших звезд. Первые ноты тягучей мелодии обволакивают и гипнотизируют. Тэён поднимает взгляд и широко распахивает глаза, глядя на сцену. На того, кто опускается на нее из-под высокого потолка, на того, у которого за спиной – лоснящиеся черные крылья. Толпа внизу начинает раскачиваться и тихо гудеть, не смея криками нарушить происходящее волшебство. Тэён изумленно приоткрывает рот, когда ангел, так просто спустившийся к простым смертным, поднимает голову и, лукаво улыбаясь, смотрит на него в упор. Тэён вздрагивает от неожиданности, когда охранник, все еще ошивающийся рядом, хмыкает, наблюдая за его реакцией: – Не знал? – спрашивает тот, кивком указывая на сцену. – Нет... – шепчет Тэён и вцепляется в перила, потому что ноги становятся ватными, в горле першит противный пепел – больно и горячо – и совсем не получается выдохнуть. – Тогда смотри. Он наша главная звезда. Он – целая галактика, хочет возразить Тэён, но не в состоянии вымолвить ни слова, потому что Тэн начинает двигаться. Медленно, плавно, как дикое животное во время охоты. Тэёну кажется, что и глаза у того горят абсолютно по-звериному, алыми отблесками, фосфорицирующими алмазами, прозрачным кампари, каплями свежей крови – разгорающимися угольками и звездной россыпью. Его танец не позволяет оторваться ни на секунду. Тэн – как заклинатель змей – удерживает внимание только на себе, не разрешая отвлечься, выгибается, падает, замирая вместе с музыкой, просыпается с каждым новым витком неровного ритма, поднимается и опускается, управляя дыханием всех собравшихся, заставляя подчиняться, забыть о собственной воле и желаниях, склоняя головы непокорных, ломая всех несогласных, уничтожая тех, кто посмел не повиноваться. Тэён завороженно следит за каждым движением тонкого тела, за каждым переливом черных крыльев, вслушивается в полутона музыки, отдается во власть наваждения и даже не пытается успокоить рвущееся наружу сердце. Тэён закусывает губу – горячо и больно – и ему кажется, он уже в другой реальности, в другом мире, в другой галактике. Той, что с черными крыльями и сводящим с ума танцем. Той, где не хватает воздуха. Той, которая искажает сознание и зловеще – колокольчиками музыкальной шкатулки – звенит именем: Тэн. Тэн. Тэн. Магия заканчивается так же внезапно, как и началась. Толпа взрывается восторженными криками, стонами, безумием, неприкрытым желанием, неутоленной страстью – всеобщим экстазом – и Тэён пытается справиться с головокружением и подступающей тошнотой, когда чувствует руки, обнимающие сзади. – Ты все еще здесь, – горячий шепот опаляет шею, и Тэён вздрагивает, оборачиваясь, чтобы – загнанной добычей – уставиться в глаза хищнику. – Как тебе представление? – Ты невероятный… – выдыхает Тэён, не в силах отвести взгляд от подрагивающих ресниц, усыпанных серебристыми блестками. – Я знал, что тебе понравится, – хмыкает Тэн и проходится руками по спине, привлекая ближе. – И уверен, что продолжение вечера тебе тоже понравится. Идем. Он хватает Тэёна за руку и тащит вниз, прямо в галдящее море, пробирается между поблескивающими от пота телами, кивая знакомым и ненавязчиво отталкивая от себя всех, кто хочет дотронуться. Пальцы Тэёна переплетаются с пальцами Тэна – горячо и больно – и он будто становится сплошным оголенным нервом, пропускает через себя ток и искрит, замыкая где-то внутри. Ядерный взрыв, зарево на полнеба, третья мировая. Холодный воздух улицы бьет по лицу наотмашь, свет фонарей тускло отражается в капотах припаркованных машин, и Тэён останавливается – после духоты черных стен и оглушительной музыки ночная тишина кажется болезненно отрезвляющей. – Куда мы идем? – он смотрит на Тэна – и сердце снова пропускает удар. – Туда, где я смогу тебя поцеловать, – тот облизывает губы и, вдруг оказываясь совсем близко, шепчет на ухо: – Я хочу целовать тебя всего. Я хочу, чтобы ты стонал и выгибался подо мной. Хочу, чтобы ты кричал мое имя. Хочу, чтобы ты забыл, в какой вселенной находишься, потому что со мной у тебя она будет только одна. Моя. Щеки Тэёна моментально вспыхивают, он опускает голову и чувствует, как Тэн мягко приподнимает его за подбородок, заглядывая в глаза: – Эй. Ты меня боишься? – Нет, – Тэёну хочется закричать, но он может выдавить из себя только сдавленный шепот. – Нет, не боюсь. Я хочу, чтобы ты… Чтобы ты… Чтобы ты сделал все, о чем говорил. – А я как этого хочу, ты даже не представляешь, – с губ Тэна срывается озорной смешок. Он обнимает Тэёна за талию и, слегка подталкивая, ведет дальше по узкому переулку, оставляя позади приглушенный шум клуба и громкие разговоры столпившихся у входа людей. Неспящий город перед глазами Тэёна смазывается в размытую картинку – все, что он чувствует, – это тепло Тэна, вышагивающего рядом. Тот хитро косится, но ничего не говорит, только крепче прижимая к себе. У Тэёна от предвкушения и ужаса внутренности скручивает в тугой узел – кажется, он готов выплюнуть свое сердце, истечь кровью прямо здесь, посреди широкой оживленной улицы. Тэн заводит его в лифт и нажимает кнопку самого верхнего этажа: – Знаешь, у меня из окна просто потрясающий вид. Но сегодня я предпочту любоваться тобой, – он подходит ближе и пристально смотрит в глаза Тэёна, изучая, заглядывая в самую душу. – Ты слишком прекрасен для этого ебанного мира, я уже говорил? Тэён кивает и забывает, как дышать, потому что Тэн проходится пальцами по шее, притягивая ближе и почти касаясь губами. – Ты – произведение искусства, – шелестит он и, улыбаясь, отстраняется: – Мы приехали, малыш. Тэён делает шаг вперед, кристально четко осознавая, что обратного пути нет. Тэн открывает дверь квартиры и протягивает руку: – Не бойся, цветочек. Я тебя не обижу. – Я не… – пытается возразить Тэён, но Тэн мягко накрывает его рот ладонью: – Я знаю. Он пальцами очерчивает линию губ и замирает. Для Тэёна секунды растягиваются на столетия, проносятся перед глазами картинами художников ренессанса, раскрашиваются кровью столетних войн, тонут в растаявших водах ледников и разлетаются осколками большого взрыва – когда Тэн наконец целует. Медленно, нежно, словно ставя печать, одному ему известный росчерк, вензель, собственную метку. Тэён судорожно вздыхает и захватывает мягкие губы так, будто это последний глоток воды в пустыне, единственная возможность выжить – и умереть одновременно. Тэн прижимается всем телом, запуская руки под футболку, скользя по спине, спускаясь ниже, вырывая из груди Тэёна тихий стон. – Иди сюда, – Тэн тянет его за собой, и в полумраке квартиры Тэён успевает заметить причудливые рисунки на стенах, подсвеченные только огнями города, мерцающими за огромным, во всю стену, окном. Тэн замечает его взгляд и довольно усмехается: – Красиво, правда? – А рисунки?.. Это ты рисуешь? – Тэён поднимает глаза на вычурную абстракцию. – Ты правда сейчас хочешь поговорить об искусстве? – фыркает Тэн и, останавливаясь посреди комнаты, кладет руки Тэёну на плечи. – Это я рисую, да. – Это так… – Тэён запинается, пытаясь подобрать слова. – Завораживающе. – Спасибо, детка, – шепчет Тэн и снова касается губ. – Я думаю, у тебя еще будет время все рассмотреть. В ушах Тэёна бешеным темпом отбивается его собственный пульс, пальцы подрагивают с каждым прикосновением к телу Тэна – горячо и больно, – который тихо стонет и слегка оттягивает нижнюю губу только для того, чтобы в следующее мгновение углубить поцелуй, не оставляя Тэёну ни одной возможности вздохнуть, ни единого шанса успокоить сумасшедше колотящееся сердце. Тэн заводит его в спальню и в темноте начинает медленно расстегивать на себе рубашку. Тэён замирает, не в силах отвести взгляда от того, как лунный свет отражается от светлой кожи, теряется в изящной татуировке на груди, серебрит небрежно спадающие на глаза пряди волос. – Ты такой красивый... – Тэён не может пошевелиться, скованный по рукам и ногам гипнотическим зрелищем. – Хочу тебя, – шепчет Тэн и, шагнув вперед, жадно впивается в губы. Тэён подается вперед, отвечая отчаянно, пылко, чувствуя, как тонкие пальцы неторопливо вытаскивают футболку из-за пояса джинсов и тянут вверх, обнажая горящую кожу. Тэн разрывает поцелуй, чтобы снять с Тэёна мешающую одежду и в следующее мгновение коснуться шеи, провести языком вверх по бешено бьющейся венке, прикусить нежную кожу, оставляя красный след – больно и горячо, – и вырвать короткий стон. Тэн мягко толкает Тэёна на кровать и нависает сверху, запечатывая рот глубоким поцелуем. Тэён проводит руками по спине, привлекая ближе, выгибаясь, чтобы ощутить как можно больше обнаженного тела, несмело скользя по спине вниз, останавливаясь, ощущая под пальцами ямочки на пояснице. Античная статуя, хрустальное изваяние, золотое сечение. Тэн смеется прямо в губы, чуть задыхаясь и поглядывая из-под полуопущенных ресниц: – Не бойся, меня можно трогать. – Я не боюсь… – шепчет Тэён и вздрагивает, шумно выдыхая, когда Тэн дразняще проводит пальцами по груди. – Какой ты чувствительный, – усмехается тот и склоняется, прикусывая мочку уха: – Тебе не кажется, что на нас слишком много одежды? Тэён кивает и чувствует, как его бросает в жар, когда Тэн, быстро расправившись с пряжкой ремня, стягивает с него джинсы вместе с бельем и хищно облизывается, окидывая оценивающим взглядом. Тэёна от этого ведет, он тяжело дышит и запускает руку Тэну в волосы, привлекая ближе. Тот в ответ тихо фыркает и ловит запястья Тэёна, заводя их над головой и прижимая к кровати. – Ты прекрасен, малыш, – шелестит Тэн, оставляя невесомый поцелуй на пылающей лихорадочным румянцем скуле. С губ Тэёна срывается слабый стон, и он подается вперед и вверх, желая ощутить горячее тело как можно ближе, забывая о сковывающем липком страхе, неуместном сейчас стеснении и каких-то – только у него в голове – границах, которые Тэн нарушает, опускаясь свободной рукой вниз, лаская медленно, но уверенно, жестко, но так нестерпимо нежно, что Тэёну хочется кричать. Тэн отстраняется, переводя дыхание, только для того, чтобы снять с себя остатки одежды – и у Тэёна захватывает дух, когда он видит его полностью обнаженным, восхитительно совершенным, бесстыдно открытым. Смертный грех, сладостные глубины ада, вознесение в рай. Тэн устраивается между его ног и склоняется, увлекая в поцелуй, покусывая, скользя языком, отвлекая от неспешных движений пальцев, которые Тэён вдруг чувствует внутри себя и судорожно вздыхает, напрягаясь, цепляясь за широкие плечи. – Расслабься, детка, я не сделаю тебе больно, – Тэн улыбается, мягко целуя, и резко двигает рукой, так, что с губ Тэёна срывается низкий стон. – Хороший мальчик. Тэн повторяет движение – и Тэён задушенно вскрикивает, вскидывая бедра, стремясь продлить этот момент невыносимого удовольствия – горячо и больно – до бесконечности, до сверкающих звезд в глазах, до далеких галактик и взрывающегося парада планет. Тэён мечется по кровати, комкая простыни, отзываясь на каждое прикосновение, насаживаясь на умелые пальцы, забываясь, теряясь в ощущениях, чувствуя, что еще немного – и он не выдержит, сорвется в бездну, расплавится, разлетится на атомы, умрет, вобрав в себя жар тысячи солнц. – Тэн, пожалуйста... – у Тэёна перед глазами все плывет, ему кажется, будто секунды растягиваются в бесконечность. – Что? – Тэн дразнится, склоняясь ниже, захватывая губы, продолжая медленные движения. – Прошу тебя... – Тэён рвано выдыхает, когда чувствует горячую ладонь Тэна на своей груди. – Какой ты нетерпеливый, – смеется тот и, выпрямившись, аккуратно разрывает зубами блестящую упаковку презерватива. Тэён крепко зажмуривается, потому как совершенно точно понимает, что одного взгляда на такого Тэна ему хватит, чтобы кончить прямо сейчас. – Детка, посмотри на меня, – Тэн склоняется над ним, заглядывая в глаза, серьезно, внимательно – за расширенными зрачками не видно радужки, – и целует, на давая отстраниться, заглушая сдавленный вскрик, когда входит полностью. – Ты невероятный, – выдыхает он и начинает размеренно двигаться. Тэён всхлипывает и на секунду замирает, но Тэн – горячо и больно – толкается внутрь, растягивая медленно, осторожно, не отводя взгляда, чтобы не пропустить ни одной эмоции на лице Тэёна, которому – больно и горячо – так хорошо, что он хрипло дышит и с протяжным исступленным стоном впускает Тэна глубже, раскрываясь, чертя ногтями алые дорожки на спине, оставляя – уже его собственные – метки на таком идеальном теле. Тэн жарко выдыхает и продолжает уверенные движения, ускоряясь, покрывая порывистыми поцелуями губы, шею, плечи Тэёна, прижимая к кровати его руки, срываясь на резкие стоны, проводя ладонью по бедрам, приподнимая за талию, насаживая на себя, упираясь лбом в плечо, судорожно впиваясь губами. Тэён дрожит под прикосновениями, выгибается навстречу, подстраиваясь под темп, обхватывает руками шею, привлекая ближе, прикусывая поблескивающую от пота нежную кожу, глядя в глаза и тут же зажмуриваясь, потому что Тэн входит еще глубже, дразнит плавными движениями и снова срывается на бешеный ритм, доводя Тэёна до сбивающихся стонов: – Еще… Еще… Пожалуйста… – Какой ты ненасытный, малыш, – сорванно выдыхает Тэн и вколачивается сильнее. Тэён вскрикивает с каждым толчком, подается вперед, громко стонет и чувствует – горячо и больно, – что сейчас он не выдержит, провалится в бездонный космос, в иные вселенные, потусторонние миры, другие галактики, которые – внеземными сигналами спутников – звенят единственным, что в эту минуту имеет значение: Тэн. Тэн. Тэн. Тэён кричит, кончая, раздирая короткими ногтями спину Тэна, тело которого сотрясает крупная дрожь – и он выгибается, замирая, чтобы в следующий миг с громким стоном повалиться сверху, прижимаясь губами к шее. – Цветочек, ты охуительный, – задыхаясь, шепчет Тэн и оставляет влажный поцелуй на груди Тэёна. Тэён вздрагивает от этого прикосновения и прерывисто вздыхает. Все происходящее кажется сном, нереальным, сумасшедшим, безумным, самой сладкой фантасмагорией, прекрасным кошмаром, невероятным искривлением вселенной – самой лучшей ночью его ебанной жизни. Тэн медленно сползает с него и устраивается рядом, чертя пальцами замысловатые узоры на животе. – Тебе понравилось? – тихо и неожиданно осторожно спрашивает он. – Первый раз должен быть особенным. – Как ты узнал?.. – Тэён мгновенно заливается краской и чувствует непреодолимое желание сию же секунду провалиться сквозь землю. Тэн неопределенно хмыкает, пряча самодовольную улыбку: – Я это понял еще в клубе. Ты был слишком прекрасным для того места. Слишком... – он на секунду запинается. – Слишком невинным. – И именно поэтому ты… – Тэёну совершенно не хочется слышать правду, но он все равно спрашивает. – Не только, – фыркает Тэн и приподнимается на локте, убирая взмокшие пряди со лба Тэёна. – Ты слишком прекрасен для этого ебанного мира, а я не могу просто так пройти мимо произведения искусства. – Собираешь галерею? – Тэён нервно сглатывает. Опять возвращается тошнота, но теперь он совершенно точно понимает, кто стал ее причиной. В горле снова – горячо и больно – обугленные осколки и рассыпающийся пепел. Догорающий костер, холодный ветер, непроглядная тьма. – Есть такое, – хмыкает Тэн и лениво потягивается. – Если хочешь, детка, можешь остаться. Но знай, что утром я все равно выставлю тебя за дверь. Некоторыми картинами лучше любоваться по ночам. Тэён судорожно вздыхает и садится на кровати, запрокидывая голову, бездумно рассматривая разноцветные блики на потолке. Где-то вдалеке слышен звук полицейской сирены, по проспекту шумно проносятся автомобили, звонко щелкает светофор на перекрестке. Сквозь приоткрытое – огромное, во всю стену – окно врывается прохладный ночной воздух, и Тэёну кажется, что только благодаря этому у него получается дышать. Стук собственного сердца отдается в ушах, голова предательски кружится. Он до крови прикусывает губу – горячо и больно – и оборачивается, бросая на Тэна долгий взгляд. Тот в ответ улыбается и проводит ладонью по спине. – Я пойду, – кивает Тэён, поднимается с постели и, подбирая валяющиеся вещи, начинает медленно одеваться. Он хотел бы сбежать как можно быстрее, но у него просто не получается – пальцы мелко дрожат, когда он пытается застегнуть ремень, путается в рукавах футболки, приглаживает растрепанные, еще влажные волосы. Тэён выходит из спальни и останавливается возле увешанной рисунками стены. Строгие линии перемежаются с мелкими ажурными деталями, переплетаются, словно тонкое кружево, играют с воображением. – Нравится? – Тэн неслышно подходит сзади. Тэён молча кивает и чувствует, как сильные руки мягко обнимают за талию и затылок щекочет горячее дыхание. – Знаешь, мне кажется, я недостаточно тебя рассмотрел, – Тэн выдыхает куда-то в изгиб шеи и касается губами плеча. – Некоторые картины достойны того, чтобы любоваться ими при свете дня. Очень редкие картины. Тэён поворачивает голову и внимательно смотрит. В глазах Тэна отражается свет ночного города, огни стеклянных высоток, лунные отблески, созвездия, скрытые полупрозрачной дымкой. Галактики рушатся и возрождаются, меняя форму, картины сгорают, чтобы кем-то были написаны новые, музыка замолкает ради невесомого перезвона тишины: Тэн. Тэн. Тэн. – Останешься? Тэён робко усмехается и опускает глаза. – Останусь, – шепчет он и, развернувшись, прижимается лбом ко лбу Тэна. – Только учти, что я ненавижу, когда меня будят, а сплю я очень долго, одеяло всегда перетягиваю на свою сторону, хотя могу спать вообще без него, в ванной торчу по часу, хотя… – Тэн на мгновение задумывается. – Хотя тут ты как раз можешь составить мне компанию, музыку слушаю громко, завтракаю тем, что закажу в ближайшем китайском ресторане, потому что совсем не умею готовить и… – Я умею, – перебивает его Тэён и кусает губы, чтобы не рассмеяться. Тэн тихо охает и, чуть отстранившись, неверяще хлопает ресницами: – Ты слишком прекрасен для этого ебанного мира... Я уже говорил? – Трижды, – кивает Тэён и смущенно улыбается. Тэн. Тэн. Тэн.