Истеричка

Юнги вернулся в комнату, где оставил на кресле Чимина, только потому, что тот всё не выходил. От него не доносилось ни звука, а время было позднее, да и транспорт уже наверняка не ходит. Можно было бы отвезти лично, да вот только Пак снова спал. Мин вздохнул и подобрался к креслу, взглянув поближе. Действительно, Чимин спал, да ещё и крепко, ведь не проснулся ни от того, что кто-то снимает с его ног кроссовки, ни от того, что верёвку на его руках аккуратно разрезают, подхватывают на руки и несут на кровать. Юнги опустил тело на покрывало и осмотрел. Если он его разденет, то рискует разбудить… Лучше уж постирать потом постельное, чем поступать так. Пусть спит в одежде. Мин прикрыл парня одеялом и вздохнул, оглядевшись. Что ему делать? Спать в кресле? Его спина этого не выдержит… — Где же мне лечь, — еле слышно вздохнул Юнги. — Я вернусь в кресло, — пробормотал Пак, открыв глаза. — Ты не спишь? — в удивлении приподнял брови Мин. — Извини, не хотел смущать тебя… Если тебе неловко, я пойду в кресло. Было бы лучше, если бы Чимин совсем уехал, но сказать такое вслух… — Ничего, я просто лягу скраю, — мотнул головой Юнги. Чимин отогнул одеяло и сел к парню спиной, неспешно расстегнув ремень на штанах. Мин последовал примеру и стянул с себя всё уличное, аккуратно сложив на тумбочке. — Я схожу за пижамой, тебе тоже найти? — выглянул через плечо Юнги. — Да брось, — усмехнулся Пак, — ты всегда спал голышом. Многое в тебе могло измениться, но точно не это. — Хорошо. Юнги отогнул одеяло и лёг на край кровати. Чимин, раздевшись до боксёров, сделал то же. Воцарилось молчание, парни даже дышать старались тише, настолько неловким было всё вокруг. Этот день должен был закончиться для них одиночеством, так было бы правильно. — Я был таким придурком? — тихо бормотал Юнги. — Я не знаю… Ты много пил, всегда был загружен чем-то своим, до меня тебе почти не было дела… — Не было дела? — усмехнулся Мин. — Да мой блокнот целиком забит мыслями о тебе, я безумно тебя любил, был помешан, если хочешь знать. А пил… Может, мне было тяжело? — Это плохое оправдание, Юнги, потому что когда ты приходил домой пьяный, мне было худо, ведь это я был тем, кто выслушивал твою грубость, это я был тем, кто отбирал у тебя алкоголь, а ты только психовал и закрывался в своей комнате. Когда пил с друзьями, то всегда выбалтывал им все подробности моих сексуальных приключений, они буквально знали цвет моего белья… Ты пьяный позвонил моему отцу и рассказал ему, что его сын любит парней! Юнги промолчал. Кажется, он понимал, откуда в Чимине столько злости. Он не верил, что когда-то поступал так, просто не верил… — Я не пью, — тихо шепнул Мин, будто бы эта фраза могла всё исправить, — я всегда слушаю тебя, когда ты рядом, всегда вижу тебя и думаю о тебе. Те два года… они были тяжёлыми. Не из-за тебя. Но если бы тебя там не было, я бы не писал сейчас музыку… Мой первый альбом состоял из песен, посвящённых тебе, клянусь, это была лучшая музыка из той, что я писал. Без тебя я бы просто упился до смерти… — Точно! — Чимин всхлипывал, он истерично втягивал через рот воздух, почти задыхался. Глаза Юнги расширились, парень развернулся к рыдающему и замер в нерешительности. — Чимин? — Заткнись, я тебя ненавижу! Мин придвинулся к парню в попытке того успокоиться, но Чимин отмахнулся от чужих рук и резко повалил на спину, вжавшись короткими коготками в плечи парня. Как же хотелось ударить! Безумно хотелось. — Давай, ударь меня, — бормотал Юнги, не сводя взгляда с парня над собой. Чимин сжал пальцы в кулак и как следует замахнулся, но вместо Юнги ударил лишь подушку рядом с его головой, он бил яростно, со всей силы, представляя, как лицо Мина разлетается в щепки. Он не хочет его видеть! Но гнев быстро отошёл на второй план, когда под удар кулака вдруг попала щека. Глаза Чимина расширились, он испуганно вздохнул и схватился ладонями за чужое лицо. Из глаз текли слёзы, он мотал головой, его губы искривлялись. — Нет, прости, я не хотел… — шептал Чимин. Он хотел. Ещё как хотел, просто, подставившись под удар, Юнги предоставил ему такой шанс. — Тебе больно? Я сильно ударил??? Нет, не больно. Чимин удару к пятому уже выдохся, Мину остались лишь жалкие чаинки. Пак сгрёб тело парня в объятия и уткнулся лбом в шею, шумно всхлипнув. Он истерично рыдал, в полный голос, почти кричал, а Юнги лишь потерянно смотрел в потолок, не зная, что сказать. — Прости, я не хотел! Я не хотел! Мин поднял руки и осторожно обхватил ими голову парня, прижав ту к груди. Чимин чувствует, как адски колотся сейчас чужое сердце? Он слышит это? Юнги вот своё точно слышит, оно практически гудит в ушах. — Прости… прости, Юнги… — Я люблю тебя, — шепнул Мин. Всхлипы прекратились, Чимин медленно поднял голову. Его губы дрожали, а заплаканные красные глаза не моргая смотрели на парня. — Ты всё ещё самый красивый для меня, — вздохнул Юнги. — Даже такой сопливый… И даже когда ты игнорируешь наши свидания или командуешь мной, кусаешься, бьёшь меня… Я всё ещё люблю тебя. А ты меня? Пак молча хлопал тяжёлыми ресницами, внутри боролись мысли, он подтянулся вверх и коснулся мокрыми от слёз губами губ Мина. Простой, но очень понятный поцелуй. Он всё ещё любит этого парня.