Пока бьётся сердце

Регина распахнула дверь в обеденную залу Тёмного замка. Столь похожую на ту, в которой она так часто бывала когда-то, в прошлой жизни, но всё же другую. У Румпельштильцхена был свой стиль, но ещё и чувство меры. А здесь словно кто-то грубо спародировал все излюбленные «фишечки» её учителя. Золотые и охристые оттенки были заменены на черный и мрачный гранатовый, аляповатые узоры на стенах наводили на мысли о малобюджетных ужастиках. Что ж, если отсутствие вкуса считать одним из признаков безумия, местный Румпель действительно рехнулся и теперь собирался заразить своим сумасшествием весь мир. Или все миры, если уж выражаться точнее. Однако, вопреки ожиданиям, местного Тёмного здесь не оказалось. На длинном столе лежали раскрытые книги, а у постамента, на котором в другом мире и жизни стояла прялка, столпились несколько человек: Робин, Генри, Роджерс (называть его Крюком у Регины не получалось даже в мыслях) и Алиса. Была в этом одна странность — Роджерса сжимала в объятиях дочь — и сердце у него, кажется, вовсе не болело, по крайней мере он не выказывал по этому поводу никакого беспокойства. Однако выглядел весьма мрачным. — Что ещё слу… Регина не успела договорить, увидела сама. На полу лежал Румпель. Не та злобная жаба, которая пыталась лишить всех присутствующих их счастливых концов, а её учитель, который так и не смог отыскать свой. — Он… — попробовала она сформулировать вопрос ещё раз. — …умер, — проговорил Роджерс и сжал безвольно откинутую руку товарища. — Не может быть, — Регина присела рядом и коснулась ещё тёплого тела. — Старый бес не мог так просто умереть. — Она тронула шею, пытаясь нащупать пульс. Румпель уже был на той стороне и возвращался обратно. «И в аду не смог ужиться», — шутила тогда Регина. А сейчас… Она просто не верила. Румпель не был бы Румпелем, если бы не придумал какой-нибудь запасной план, путь к отступлению. К глазам подступили непрошенные слёзы. — А ты почему цел и невредим? — перевела Регина взгляд на скорбно застывшего Роджерса. — Как твоё отравленное сердце… Ты нашёл антидот? Роджерс молча замотал головой. — Папа умирал, — влезла с объяснениями Алиса, — у него уже сердце не билось. И тогда, — девушка тонко всхлипнула, — Румпель вынул сердце из своей груди… и… теперь… — Так ты хочешь сказать, что в груди твоего отца бьётся сердце Голда? — брови Регины удивлённо поползли вверх. — И что, не болит? — Не болит, — наконец выдавил из себя Роджерс. Весь вид его выражал мужественное страдание. — А можно посмотреть? — спросила Регина и, не дожидаясь разрешения, сунула руку в грудную клетку мужчины. Сердце было не самое алое, с прожилками чёрного, но без всяких следов отравы. Сердце Тёмного. Регина видела его не единожды, и в этот раз оно было не в столь уж плохом состоянии… Только вот прижиться в другом теле оно могло лишь при соблюдении одного, но очень важного условия. Двоих должна была связывать истинная любовь. Регина ещё раз взглянула на мрачного Роджерса и остывающего на полу Румпельштильцхена, решительно закусила губу. Один раз она уже это проделывала. Сможет и сейчас. Она обхватила двумя руками пульсирующее на ладони сердце и разломила его пополам. Роджерс перестал изображать из себя аллегорию скорби и начал ловить воздух ртом. Ничего, главное действовать быстро. Левую половинку вернула в грудь Румпеля, правую вдавила Роджерсу. — Что. Что ты сделала? — проговорил он растерянно. — Кажется, вернула старого греховодника к жизни, — усмехнулась Регина. — Но можешь поцеловать его для верности. — Поцеловать?! — Роджерс посмотрел на неё недоумённо. — А вы, — теперь, когда опасность миновала, к Регине вернулся её обычный сарказм, — до этой стадии отношений ещё не дошли? Ну что ты на меня смотришь, — усмехнулась она. — Ты на друга своего посмотри. Румпель всё так же лежал на полу неподвижно, но его лицо казалось уже не таким серым как минуту назад. Можно было списать это на освещение — за окнами разгорался закат. Но тут его ресницы дрогнули, и Румпель открыл глаза, разжал губы, намереваясь что-то сказать, и надсадно закашлялся. — Живой! — первая опомнилась Алиса и кинулась сжимать в объятиях уже не отца, а его спасителя. — Румпельштильцхен, миленький! — Потише, девочка, — пробормотал Румпель, и Алиса отодвинулась, позволяя отцу подойти поближе. — Папа? — взглянула она на него вопросительно. Роджерс помог Румпелю встать, и когда тот поднялся на ноги, тоже обнял его. Румпель невольно поморщился. — Как ты себя чувствуешь, напарник? — Всё ещё избитым, — признался Румпельштильцхен смущенно. — И похоже, я больше не Тёмный. — Он откашлялся. — Но я рад видеть тебя живым. — А ты сомневался? — Роджерс взглянул на товарища своим фирменным взглядом побитой собаки. У настоящего… первого Крюка, Регина подобного выражения никогда не замечала. — Скажем так, я не был уверен. В худшем случае, мы умерли бы оба… — А в лучшем? — переспросила Регина. — Только не говори, что не знал, что не сможешь отойти в мир мёртвых, пока твоё сердце живёт. Ты подумал об этом заранее. Как и том, что я пойму, в чём подвох и верну тебя. Ты же сам меня учил! Что ты на это скажешь? — Что у меня не было времени ничего продумывать. И ещё — спасибо. — Румпель опёрся рукой о край стола и заозирался: — Интересно, куда моя альтер-личность дела большую часть мебели? У меня в этой зале всегда было достаточно стульев.