Лабиринты дорог

      Добегался я босиком по холодным коридорам. С утра ломило все тело, в горле словно ворочался колючий еж и царапал иголками. А глаза резал даже свет одинокой свечи, которую зажег слуга, пришедший будить меня. Вода для умывания была такой холодной, что я не понимал, отчего в ней льдинки не плавают. «Дик привычный к холоду, - подумал я с досадой, - а Придду с его спрутьей натурой вообще плевать на то, холодно или нет». Но делать нечего, поплелся вместе со всеми в зал. Пока капитан Арамона похмелялся с утра, оставив нас одних, я погонял Берто. Точнее, он – меня. Обычно все остальные унары расходились к стенам, давая нам пространство, и лицезрели поединок, больше похожий на бой. Мы с марикьяре оба претендовали на первое место в выпуске, которое решало фехтование. Еще был родич герцога Алвы, Паоло, который тоже фехтовал прекрасно, но он не любил подобные забавы. Даже странно – я думал, любой кэналлиец обожает звон клинков. Но Паоло подробно объяснил, что эта «мышиная возня» его не прельщает, а беготня по залу – тем более. Что же, не нравится – не надо. Нам с Берто хватало поединков. - Эй, унар Эстебан! – весело воскликнул марикьяре, «убив» меня в четвертый раз, - вы сегодня что-то сонный. - Зима, - ответил я, - и я, как мой гербовой зверь. Впадаю в спячку. И зевнул – совсем не демонстративно, а весьма натурально. Спать хотелось до одури. Ричард поглядывал на меня – слегка настороженно, по-обыкновению, но уже дружелюбно. И даже улыбнулся. На секунду – но именно мне. Так хотелось думать. «Те, кто уснули до весны, пусть сладко спят и видят сны, Зима – не повод для тоски, а белый снег, как чистый лист». Такие строчки сложились в голове, и мне показалось, что неплохо.       Но тут вернулся похмелившийся капитан. И тут же началось тягомотное времяпровождение, которое он называл «тренировка молодых дворян». - Построились парами, - рявкнул он через полчаса махания палками... то есть, рапирами. - Унар Валентин, - я едва не мурлыкал, - выбрав себе «противника». - Как пожелаете, унар Эстебан, - ответил тот. Мы старательно отсалютовали друг другу. И началось… Хоть и в полусонном-полубольном состоянии я не зря считался одним из лучших фехтовальщиков в «загоне». Валентин же не блистал умением держать шпагу, хотя его учил брат, а того – сам Ворон. Я нападал резко, используя всякие нечестные приемы, которые якобы запрещены в Лаик. Например, размахивал перед его лицом, бил по рукам с оттяжкой. И ему приходилось все труднее – не только обороняться от меня, но и сохранять невозмутимость. Вот и сейчас – он едва не вскрикнул от боли. Я загнал его в угол и ударил плашмя рапирой по плечу. - Падать с лестницы не лучше, - одними губами проговорил я, но мне кажется, он все понял. - Унар Эстебан! Что вы творите? – опомнился Свин, который, оказывается, пялился на нас уже минут пять. - А что? Я человек творческий, хочу – творю, хочу – вытворяю, - бодро ответил я. Мои приятели услужливо рассмеялись. Дороги в небо замело пушистым снегом Зимних Скал, Уйти за Темной Башней вслед нас подбивает пьяный бес. Пусть было всё не просто так, и нас Создатель не узнал Нас не возьмут с тобой в Расвет, мы неформатны для небес. «Хорошо бы записать, а то забуду к кошкам». Голова была чугунная и гудела, как колокол. А впереди – еще целый день. За завтраком я не смог проглотить ни ложки малосъедобного варева. Выпил бурду, которая зовется тут «шадди», и нас повели на урок землеописания. Старичок Шабли покашливал, кутался в жилетку, зябко поводил плечами. В классе было очень холодно. «Зима для сна, - размышлял я, слушая монотонный бубнеж о реках, влияющих на рельеф равнинной местности, - зимой надо спать».       Голова стала настолько тяжелой, что рука уже не могла держать ее. Двери в классе были распахнуты, и колючий снег залетал прямо внутрь. Окна отчего-то тоже раскрыты. На подоконниках высились белые сугробы, почти, как в Торке. «Может, мне придется служить там сред снегов и холода… Вечного холода…Служить Ледяному Воину. Ах да, это же сказка…Из северных, и откуда я ее знаю? Она совсем не похожа на южные легенды, которые я слышал в Эр Сабве. Вспомнил - отец Северина, барон Заль, рассказывал нам когда-то. Мы тогда еще бегали в коротких штанишках и дрались на деревянных мечах или шпагах. Ледяной Воин охраняет царство зимы, он сражается ледяными стрелами и мечет огромные глыбы льда. Те, кто замерзает навеки, уходят к нему на службу и становятся Воинами Зимы. Интересно, а Ричард знает эту сказку? Наверняка слышал у себя в Надоре". Мы врали в кайф, мы дрались в кровь, мы уходили навсегда Не попрощавшись, не простив, в недобрый день, недобрый час. Мы стали злее – это факт, а что мудрее – ерунда! Нас не возьмут с тобой в Закат, там тесновато и без нас… Снег набивался за шиворот, залеплял глаза, мешал дышать. Потом снежный буран подхватил меня и понес куда-то. Я даже не мог понять, как это произошло, и куда подевались все остальные. - Снег – это замерзшая вода, - сказал кто-то голосом Валентина Придда. Я пил эту воду – почему-то уже растаявшую, теплую, даже горячую. И ужасно горькую. «Где Ричард, - думал я, - неужели он попал в услужение Ледяному Воину? И почему вокруг так темно? Давно должен был наступить Рассвет». А потом… открыл глаза. - Вы проболели две недели, - сказал мне слуга, сидевший рядом с моей кроватью, - все уже думали, что дело худо. А потом пришел Ричард. Протиснулся в щель, будто боясь, что заметят. Сел рядом и взял мою руку в свои ладони – они были удивительно теплыми. Осколки слов, обломки дел снег похоронит до весны , Нам что по снегу, что по небу босиком не привыкать. И наплевать, что пальцы в кровь, и на гитаре нет струны, Мы будем жить, мы будем петь – а значит, будем и играть.