Чужая реальность

***

Иван сжал пальцы вокруг шеи Тилла, не с целью убить, а чтобы удержать его. Он прижался губами к его губам, и этот поцелуй был не столько прощанием, сколько последней надеждой — надеждой, что хотя бы в этом мгновении, в этом жесте, он сможет что-то изменить. Тилл, не сопротивляясь, ощутил на своей коже странную смесь отчаянной любви и немой боли, как будто всё вокруг рухнуло, и они остались вдвоём на этом обломке мира. В его взгляде не было страха — только бессилие. Это была не борьба за жизнь, а борьба за то, чтобы не исчезнуть полностью, не стать частью этой бездны, в которую оба они, кажется, были поглощены. Когда на экране высветились баллы, Иван замер. Его руки ослабли, и в голове пронеслась последняя мысль. Всё кончено. Он понял, что сделал всё, что мог. Он спас его. Спас, несмотря на всё — несмотря на эту жестокую игру, этот смертельный танец, который они вели с самого начала. Он спас Тилла, а значит, и сам стал частью чего-то большего, чем просто их личная борьба. Но тут раздался первый выстрел. За ним второй. Иван ощутил, как по телу проходит холодный, рвущий болью удар. Он не успел ничего понять — только в глазах Тилла отразился этот последний момент, как все замерло. Последнее что он видит – неподдельный ужас в глазах Тилла . Он чувствовал, как дождь стекает по его лицу, словно скрывая его слёзы. Но не было слёз — только пустота, и эта пустота была жуткой и всепоглощающе огромной. Тилл стоял, не замечая времени. Он стоял над телом Ивана, будто больше не зная, как жить. Всё, что оставалось, — это хладный бетон под ногтями и холод, проникающий в душу. Всё закончилось. И Тилл стоял там, один, не находя ни силы, ни смысла двигаться дальше. Прозвучавшее громкое «СНЯТО!» заставило вздрогнуть почти всех членов съемочной площадки. Кто-то утирал слезы, кто-то просто хмуро смотрел на сцену, ожидая, когда нужно будет убирать весь реквизит. —Тилл? Обеспокоенно глядя на парня, который не мог найти в себе силы сдвинуться с места, Иван поспешил накрыть его лицо своими ладонями. Парня одолевала мелкая дрожь, усилившаяся, стоило только поднять взгляд. Искусственная кровь, так контрастно выделяющаяся на фарфоровой коже, только усугубляла ситуацию. Подташнивает. —Отличная работа, ребята!—возвращая к реальности, прозвучало позади. Режиссер был ошеломлён сегодняшним результатом не меньше. —Впереди выходные, отдохните как следует. Тилл, все в порядке? Пепельноволосый лишь коротко кивнул. Мизи, подбежавшая к стоящим на площадке, с легкой полуулыбкой протянула бутылку воды. —Поверить не могу, что мы отсняли предпоследний эпизод.

***

Он не помнил как добрался до их гримерной. Не помнил и того, как за ним закрылась дверь. Все на что хватило парня, это ватными ногами добраться до дивана, почти бесшумно опустившись. Это был самый тяжелый съемочный день на его памяти. —Тилл, — раздался до боли родной голос, вырвал его из оцепенения. Иван стоял рядом, его взгляд был полон заботы, но в нем ощущалась и тревога. Он осторожно сел рядом, не нарушая тишины, только слегка наклонив голову, чтобы увидеть лицо Тилла. Тилл медленно поднял глаза. Лицо Ивана было таким же усталым, как и его собственное, но в нем была какая-то странная, невыразимая стойкость. Он не знал, что ответить. Все его мысли были забиты тяжёлым молчанием, словно это было не просто завершение сцены, а нечто гораздо более разрушительное. И, несмотря на все, что произошло, он чувствовал, что что-то важное, неуловимое и в то же время решающее все эти чувства, ускользает от него. —Ты в порядке? — спросил Иван, его голос был тихим, почти неуловимым, будто боялся нарушить тишину. Тилл не ответил. Он просто смотрел на него, как будто пытаясь найти в глазах Ивана ответ на свой вопрос. Он чувствовал, как в груди что-то сжимается, как боль, которую они оба пережили в этой сцене, продолжает жить внутри, даже после того, как камера была выключена. Иван не отводил глаз, его взгляд был мягким, но настойчивым, словно готовый выдержать всё. Он протянул руку и коснулся плеча Тилла, осторожно, как если бы он боялся, что парень может отстраниться. —Тилл, это просто роль. Всё, что произошло — это часть нашей работы. Ты слышишь меня? — его слова были спокойными, но в них была скрыта напряженность, будто Иван сам не был уверен, что может убедить его. Тилл сглотнул, тяжело выдохнув. В его голове всё ещё крутились кадры той сцены, его собственное тело, заставленное страдать и бороться, хотя и не было настоящей угрозы. Но в этой игре всё казалось настолько реальным, что границы между вымыслом и жизнью исчезали. —Я не знаю, — его голос был тихим и срывающимся. — Я не знаю, как… как это всё пережить. Это просто… слишком. Иван опустил голову, тяжело вздохнув, и немного подался вперед, как если бы собирался сказать что-то важное. Но вместо слов, он просто положил свою голову на плечо Тилла, позволив тишине между ними говорить всё, что было нужно. Прошло несколько долгих секунд, Тилл сидел с потупленным взглядом, казавшимся затмённым тяжёлым мыслям, как будто всё, что они пережили в этой сцене, продолжало на него давить. Сцена закончилась, но для него ничего не закончилось. Он не мог отбросить чувство, что потерять Ивана — значит потерять всё. —Я не могу представить, что будет, если я тебя потеряю, — прошептал Тилл, его голос дрожал, а сердце бешено колотилось. — Не могу… даже подумать об этом. Всё вокруг теряет смысл, если тебя не будет рядом. Иван тихо вздохнул, осторожно поднимая подбородок Тилла, чтобы тот снова встретился с его глазами. В его взгляде было нечто спокойное и ласковое, что как бы прогоняло все тревоги, заставляя мир вокруг казаться не таким страшным. —Ты не потеряешь меня, — сказал Иван тихо, его голос был уверен, но в нем звучала какая-то мягкая, почти тронутую нота. — Ты никогда не останешься один. Я буду рядом. Всегда. Слышишь? Тилл кивнул, его сердце вдруг затрепетало от этих слов, от того, как они проникали в него, прогоняя все страхи и сомнения. Он почувствовал, как Иван протянул ему руку, словно обещая, что все будет хорошо. Это было больше, чем просто утешение. Это было убеждение, что, несмотря на всё, их связь не даст им разрушиться. Иван осторожно положил руку на его щёку, его пальцы едва касались кожи Тилла, но этого было достаточно. Поцелуй, который последовал, был не стремительным и страстным, а нежным, ободряющим, как обещание, что всё будет хорошо. Тилл закрыл глаза, ощущая теплоту губ Ивана и её мягкое прикосновение, которое проникало в его душу. В этот момент весь мир за пределами их маленького пространства казался неважным. Когда Иван отстранился, Тилл приоткрыл глаза и увидел, как тот смотрит на него с лёгкой улыбкой. Он вдруг почувствовал, как тяжесть последнего времени начинает исчезать. Он знал, что всё, что им нужно — это быть вместе. Иван мягко поцеловал его в лоб и, видя, как Тилл наконец улыбается, прошептал: — Поехали домой, детка.