Притяжение

Арси появилась на пороге, как только сигнал Спрингера затерялся в коридорах Декагона. У нее, как и у трехрежимника, был личный код доступа в отсек капитана. Но в отличие от Спрингера она явилась без приглашения. Входные створки сомкнулись за ее спиной мягкой диагональю, Арси очутилась в прохладе янтарной пустоты отсека. Сквозь молочно-матовые ячейки плексигласа нечетким контуром проступал приглушенный силуэт капитана. Родамес стоял снаружи на обзорной площадке, рассеянно оглядывая с острия золотистой иглы автоботской базы погруженный в многоголосицу, урбанистический шум, неон и ультрамариновый смог, обновленный, счастливый, постоянно меняющийся, никогда не спящий Аякон. Однако как бы сосредоточенно он ни вслушивался, как бы напряженно ни всматривался, искру Родамеса оживленный глянец столицы трогал меньше, чем он того желал. Нельзя носить титул Прайма и не расплачиваться за это. Он расплачивался каждый цикл бытия. Забавно, однако, что Арси явилась вслед за Спрингером. Как будто их троих до сих пор удерживала вместе невидимая нить, особая нежная связь. В действительности Родамес отдалялся от них. От Спрингера, от Арси, от их любви, которой ему так не хватало. Или это они синхронно сделали шаг назад? Но ведь дружба что-то значит? Дружба, ради которой можно пойти на многое. Спрингер честно, без зазрения совести отказался от предложенного дара. И Родамес желал переживать разочарование в одиночестве, предаваясь незримо текущему сквозь городские громады меланхоличному потоку, уловить колебания которого могли только самые чувствительные искры. Арси, не дождавшись сигнала от капитана, перевела взгляд на свои манипуляторы. В отличие от Спрингера, который обычно не трудился даже стряхнуть пыль с лопастей, она старательно подготовилась к встрече. Арси провела кончиками пальцев по начищенной грудной броне. Розовое золото. Она всегда гордилась своим экзоскелетом. И лишь недавно добавила в гамму новый оттенок: чуть-чуть лилового, совсем немного, чтобы не бросалось в глаза. Она до сих пор выуживала из ячеек памяти странный опыт, пережитый на задворках Парадрона с Гальватроном, и в одиночестве наслаждалась памятью металла. Невольно она гордилась собой: мало кто мог перенести и переработать себе на благо прямой контакт с Императором десептиконов, чьё концентрированное, сверхплотное, подобное катастрофическому урагану естество, как говорят, сводило с ума целые миры. – Что бы тебя в последнее время ни заботило, тебе следовало попросить помощи у меня, – преодолев вытянутые прямоугольники искусственного света на отполированном полу, Арси вышла на площадку. Она двигалась более грузно, чем раньше: таскала весь арсенал с собой. Парадрон невольно сделался для нее очередной фазой трансформации – Арси стала предусмотрительнее, сильнее, выше и топила время и унизнаки в постоянных модификациях. Так, как это делают десептиконы. Она замерла за спиной Родамеса, коснувшись спойлера. Несмотря на все апгрейды, Арси по-прежнему едва доставала капитану до плеча. В ее присутствии Родамесу вдруг сделалось неуютно, как будто он подпустил к себе врага; ему показалось даже, что матрица послала импульс в процессоры, но Арси положила руку поверх его манипулятора и знакомым, доверительным жестом взяла за ладонь. Он успокоился. Она нежно и почтительно коснулась губами его пальцев. – Я твой лучший друг и всегда им останусь, – Арси улыбнулась, но не автоботу, уловив его смущение, а куда-то вдаль, сквозь неон и звезды, в извечную тьму. Несмотря на тревожащие ее сознание изувеченные тени, смазанные, жестокие, но болезненно притягательные образы, порожденные синхронизацией с Гальватроном, она больше прежнего стремилась остаться наедине с капитаном, рядом с матрицей, искупаться в пене ее излучения. Арси желала наблюдать, как целомудренным жестом раздвигаются грудные пластины, чтобы вызволить могущественный артефакт, а потом она наслаждалась бы его видом, прислушивалась к вековому многоголосому шепоту, к родному эху Оптимуса, ибо даже в дезактиве он оставался их последнем утешением и безусловным прощением. И часть ее безмерно жаждала этого прощения. А Родамес в бессознательном состоянии, безвольный и доступный, отдыхал бы рядом с ней от своей ноши. Он до сих пор не научился справляться с силой матрицы и автоматически уходил в оффлайн, странствовал по бесконечно обновляющимся мраморным лабиринтам вглубь Золотого века в компании цифровых призраков. Ей хотелось того же. С течением времени, исподтишка наблюдая за капитаном, сражаясь все яростней, проводя все больше времени наедине с новыми, неожиданными мыслями, Арси начала задумываться, готова ли она взять Родамеса силой, воспользоваться его болезненным состоянием, извлечь матрицу из груди против его воли. Будь она десептиконом, она бы так и сделала. Но что-то удерживало ее: память о беззаботном прошлом или сочувствие его бессилию. Отсутствие понимания, что делать с матрицей. А может быть, тонкое предчувствие выходящего за пределы ее личности единения искр, отголосок которого она хотела испытывать раз за разом, обнимая своими бедрами бедра Избранного. – Возможно, так и есть, – Родамес полюбовался точеным профилем Арси, чувствуя печаль и томление. Может ли фембот вынести то, с чем он до сих пор не мог справиться? Но разве не для этого нужны друзья? Облегчить ношу? Откажется ли она от того, от чего отказались уже Магнус и Спрингер? Время принимать решение. – Хочу поделиться с тобой кое-чем... Арси прижалась шлемом к его плечу, чтобы он не видел ее лица. Она с тревогой осознала, что не контролирует выражение фейсплета. Ей пришлось силой воли стереть зарождающийся оскал с антрацитовых губ. Как будто она не знает, что может поверить ей Родамес, как будто у этого бедняги есть что-то, кроме матрицы. Может, ему наоборот следует быть смелее и делиться матрицей со всеми ними чаще, так же щедро, как Гальватрон делился с ней свой искрой? Арси подавила вспыхнувшее при мыслях о повелителе десептиконов возбуждение. Это было хитро. Только сейчас она поняла. Она не собирается поступать так, как поступили бы десептиконы. Их слова – ложь, и все они сотканы из лжи. Арси потеребила идентификационную плату. Она сделает все по-своему. Это право выбора, дарованное ей Праймусом. И если бы не ее похоть и жажда познания, если бы ее сенсорная система не была так оглушена, одурманена всепоглощающим, полным витальной энергии присутствием Императора десептиконов, она бы выдрала не матрицу, а искру юникронова отродья, раз уж враг позволил себе так беспечно демонстрировать свое сокровище. Но ведь это не последняя их встреча. Собственный слепой голод приведет Гальватрона к ней. И заставит вновь обнажить свое нутро, но на этот раз она будет готова. Арси хихикнула и вновь переключила внимание на Родамеса. – Так чем же? Матрица или нет – она была готова употребить все, что он ей предложит. – Прости, – Родамес отозвался вдруг с необычайной убежденностью, качнул головой и посмотрел наконец ей в глаза. – Не сегодня. Арси улыбнулась легко и мягко, как в прежние времена. Его притяжение, потаенная, неосознаваемая пока им, но так очевидная для нее сила удерживали Арси от ее собственной черной зимы, как звезда держит планету на орбите, не давая сорваться в бесконечность. И Арси была благодарна.