на счёт пять.

первое, что раздражает акааши, это голос их капитана. не в плохом смысле, когда терпеть сложно и нет сил, зато хочется отвесить оплеуху ради пары минут тишины. а в том смысле, что бокуто шумный, болтливый и громкий, его иногда так много, что, отойдя чуть-чуть в сторонку, акааши незаметно потирает уши. — акаааааааааши!!! — бывает, доносится из дальнего угла спортзала так, что кажется, будто бокуто стоит в шаге напротив. — попасуй мне!!! или: — детка, — оглушающим шепотом мурлыкнет у самого уха, с довольной улыбкой заглядывая в глаза. и в том, и в другом случае акааши никогда не бывает готов, поэтому вздрагивает, всем телом сжимается на мгновение в струнку, пока не почувствует кожей жгучее прикосновение где-то — где угодно — на себе. да, второе, от чего акааши заводится с полоборота, — то, с какой бесцеремонностью бокуто его тискает. и не просто по-дружески, за плечо там, или увесистым хлопком по спине; нееет, он может мять ему бока и живот, пока никто не смотрит в их сторону, может, сев рядом, погладить по коленке и как бы невзначай ущипнуть за бедро; или ни с того ни с сего, подкравшись сзади, скользнет ладонью под прилипшую к телу акааши футболку и двумя пальцами надавит на сосок, а потом убежит, радостно гогоча. акааши вот совсем не смешно, ему щекотно и стыдно за покрасневшие — покрасневшие ведь? — щеки. но спасибо, лучше уж так, чем прилюдно рукой в трусы, бокуто и не на такое способен, если ему взбредет в голову. третье. ооо, третье акааши напрягает больше всего. бокуто ласковый и любит обниматься от души. что случается, когда акааши попадает в его поле зрения? правильно, он липнет к акааши, как огромный банный лист, в который можно завернуться, сгребает в объятия и воркует что-то неразборчивое, может быть даже смешное, смешанное с уханьем "лублух тхебях". потом вдруг горячо и как-то оборванно выдыхает в шею, сильнее прижавшись пахом, на что акааши замирает, у него потеют ладони, и он с холодком в животе осознает, что у капитана стоит. — акаааааши, — не то хнычет, не то просит, пока акааши лихорадочно думает, отпихнуть его сейчас от себя или покорно отдаться. четвертое! бокуто сильный. нет, не так. бокуто очень сильный. он скидывает белоснежную олимпийку прямо на акааши и подворачивает и без того короткие рукава волейбольной формы. "руки", — акааши сглатывает, переводя взгляд на сжатый между ладонями бокуто мяч. с ним лучше не спорить и ему бесполезно сопротивляться. поэтому акааши старается быть гибче, податливее. уже знает, где надавить посильнее, а где поближе прижаться. как без лишних движений дать затащить себя в клубную комнату или в подсобку спортзала, рано утром, когда еще никого нет, и поздно вечером, когда все уже ушли. там оказаться прижатым острыми лопатками к абсолютно любой поверхности, пока все те же сильные руки ощупывают буквально каждый миллиметр его тела. шершаво, колко и пряно. от цепкости бокуто часто остаются крошечные синяки, заметные даже на смуглой коже акааши. — поцелуй меня, бокуто-сан. и бокуто послушно тычется наугад туда, где предполагает найти ждущие его жадные губы. пятое — это капитанская необъяснимая безбашенность. ему хватает наглости без спроса спустить с акааши трусы вместе с тренировочными шортами. если их застукает девочка-менеджер, то попрощается со своей мечтой "подержаться с бокуто-саном за ручки", потому что эта самая "ручка" сейчас бессовестно (и приятно) гладит акааши между ягодиц, заставляя прогнуться навстречу. все идет так, как хочет бокуто: акааши обнимает его за шею; акааши закидывает ногу ему на талию, прижимаясь плотнее; акааши горячится, краснеет и едва различимо стонет, растягивая гласные. акааши срывающимися пальцами обхватывает тяжелый бокутов член вместе со своим и размеренно двигает вверх-вниз кулаком. на одной ноге, ставшей вдруг ватной и непослушной, стоять трудно. акааши не съезжает вниз только благодаря тому, что бокуто обеими ладонями поддерживает его под задницу. — акааши, акааши, акааши, — хрипит он в ритме толчков, смазанно целуя. акааши доволен собой, хоть в голове мутно, и двигается он скорее по интуиции и ощущениям. бокуто такой невыносимо горячий даже через одежду, что акааши обжигается, просто касаясь его шеи и плеч. ему ужасно жарко спереди, потому что бокуто вжимается в него всем весом, лезет языком в рот и трется почти агрессивно членом о член. когда бокуто целует его в щеки, акааши не выдерживает и кончает с вхлипом, закусив губу. бедра сводит судорогой, но он упрямо доводит бокуто до оргазма одной ладонью. потом не без ехидного удовлетворения вытирает ее о футболку на груди капитана, на что тот дуется, но опускается на колени. пьяно балансируя, акааши держится за плечи бокуто, пока тот помогает вернуть одежду на место и целует ласково в низ живота, прямо под пупком. хочется помыться, надеть свежее белье, а потом — потом можно вместе поужинать или, чем черт не шутит, потренироваться, у бокуто ведь после разрядки особенно красивы мощные прямые атаки. — бокуто-сан. — хм? — в следующий раз, — акааши запинается на слове, заметив, как влажно блеснули в полумраке глаза капитана, — в следующий раз давайте попробуем у вас дома.