Письмо

«Глава 2567: Скалл Де Морт Имя: Скалл (Вильям-Мэри Атаназ) (Французы странный народ. Столько имен.) Фамилия: Де Морте (Аркетт) Тип: Облако Рост: 167 см Кровь: О, Rh-       Краткая характеристика: Мятежный молодой человек, который не по своей воле оказался в мафии. Сильный пользователь Пламени, один из сильнейших на моей памяти, отчего и был изначально обречён на роль Аркобалено. К сожалению так и не научился управлять своей силой, тем самым представляя угрозу для Омерты, и себя в том числе.       Не агрессивный, дружелюбный, трусливый. Имеет склонность к истерикам и необдуманным действиям. Не глупый, несмотря на показное ребячество и самовосхваление. Врагов в мафии не имеет, хоть и доставляет другим неудобства. Почему-то его терпят, что остаётся для меня загадкой.       Решение: Убрать из мафии.»

***

— Спрошу последний раз. Ты уверен?       Скалл нервно заерзал на стуле, заламывая себе пальцы. Взгляд бегал по всей комнате, и ни на секунду не останавливался на владельце кабинета — Бермуде Фон Вихтенштайне. Губы теребили цепочку, нечаянно задевая тонкую кожицу, от чего выступали капельки крови, которые парень не замечал. Весь его вид выражал напряжение. Только вот Скалл не уходил, просто не мог уйти. Не после того, что услышал, и Бермуда прекрасно это понимал. — Ха-ха, то, что вы мне предложили, звучит нереально, — Облако запустил ладонь в растрёпанные волосы, делая свою прическу ещё более неряшливой, чем она есть. Улыбка могла бы украсить его лицо, если бы не была такой натянутой. Но вскоре и это «подобие» исчезло, уступив место беспокойству и тревоге. — Почему я? В мафии ведь есть более достойные люди…       «Именно потому, что даже при таких возможностях для себя, ты думаешь о других.»       Этот вопрос упал камнем в воду, и от образовавшейся тишины, Скалл занервничал ещё больше. Это прослеживалось в его взгляде, в сжатых до дрожи кулаках и частых поглядываниях на окно. Будто мальчишка всерьез размышляет, сможет ли он сбежать, выпрыгнув со стометровой высоты. Наверное сможет, по крайней мере глава Вендикаре не исключал эту возможность, особенно зная тот факт, что Облако выжил после его удара, пробившего тому череп. — Можешь считать, что ты мне просто понравился, — и отчасти, это не было ложью. Скалл действительно был неплохим парнем. Прежде чем предлагать тому уйти из мафии, Бермуда тщательно проверил всю его подноготную, и, то что он узнал, не могло не вызывать хоть и маленькую, но симпатию. Да, Аркобалено Облака не был образцовым человеком, но по сравнению с любым из мафии, он был не в пример лучше. Правда не без своих грехов, всё-таки жизнь на темной стороне оставляет свой отпечаток, но у кого их нет? — Но…       «Просто прими это!» — Никаких «но», — припечатал Бермуда и достал из ящика стола лист бумаги и маленькую коробочку. Для парня всё решилось ровно в тот момент, когда он выжил в битве Аркобалено. Даже если Облако не хочет, Бермуда попытается его спасти из того ада, в котором все они варятся столько лет. Раз уж судьба дала Де Морту второй шанс, спася из лап смерти, то им обязательно нужно воспользоваться. Бермуда не мог позволить парню так бездарно растрачивать свою жизнь на мафию, когда он мог вернуться на гражданскую сторону, и зажить счастливо без омерзительных ужасов, сопровождающих существование убийц. От ответа Облака вообще мало зависело, но пользователь Пламени Мрака просто хотел дать тому хотя бы иллюзию выбора. Это казалось… правильным? — Давай быстрее покончим с этим, — он протянул лист бумаги Скаллу. Тот принял его, повертел в руках, и поднял недоумевающий взгляд на забинтованное лицо. — Твои последние слова. Думаю, ты бы хотел сказать что-то напоследок остальным Аркобалено.       «И это глупо. Нельзя оставлять себе шансы на возвращение в это болото, но я просто не могу лишить тебя этой возможности. Никогда нельзя знать, где человеку будет лучше, но я верю, что в будущем ты сделаешь правильный выбор.»       Дрожащими руками, Облако прижал бумагу к себе и, сдерживая слёзы, кивнул. В уголках красивых глаз собралась влага, которую парень видимо не мог сдержать, ведь капельки слез сорвались вниз, катясь по щекам и подбородку, где в конце концов падали на пол. Нижняя губа была безжалостно закушена, но уже не от нервозности, а чтобы не разрыдаться. Бермуда, будучи хоть немного понимающим, сделал вид, что не замечает чужого состояния, берясь за какие-то забытые им ранее документы на столе. — С-спасибо, Бермуда-сама, — Облако резко вскочил, и не менее резко поклонился, сгибаясь чуть ли не вдвое. — Я сейчас, быстро. — Можешь не торопиться, — Бермуда устало махнул рукой, и ей же указал на диванчик, рядом с которым стоял небольшой кофейный столик. — Воспользуйся диваном, ручка уже там. — Спасибо! — и снова поклон.       «Такой энергичный…»       Последующие два часа прошли почти в тишине, если не считать постоянных всхлипов, пыхтений, гневных вскриков и тому подобное со стороны Облака Аркобалено. Он остервенело исписал две стороны листка, после чего попросил ещё один и вновь продолжил с прежней силой. Скалл полностью погрузился в написание своего послания, настолько, что порой забывал о том, что в комнате он находится не один. В моменты осознания парень застывал испуганной ланью, но Бермуда только посмеивался с такого поведения, и продолжал, впрочем без особого энтузиазма, заполнять свои бумажки, периодически отвлекаясь на то, чтобы понаблюдать за столь живым парнишкой. В его цитадели отчаяния, казалось, никогда не было кого-то настолько эмоционального в хорошем плане, даже несмотря на громадное количество заключённых. Они тоже были громкими, но… не такими. Абсолютные противоположности.       Те люди, нет, нелюди даже по меркам мафии — прогнившие личности, только и умели что орать, да требовать их отпустить, а как только приходишь к ним лично — скулят как дворовые собаки. Скалл же, даже после тех ужасных событий их первой встречи, хоть и боялся, но мог находиться с главой Вендикаре в одной комнате и не заливаться слезами страха. Это вызывало уважение. — Скалл, хочешь чаю?       Облако вздрогнул и с удивлением уставился на главу Вендикаре: — А можно? — он снял перчатку и утер слёзы. Это не сильно помогло, но хотя бы убрало большую часть влаги с лица. — Конечно, почему нет?       Не прошло и пяти минут, как в кабинет вошёл один из его подчинённых, Джаггер, неся в руках поднос. Чашка была заполнена напитком не более чем на две трети всего объёма. Ручка чашки, при подаче, была специально повернута в левую сторону, а ручка ложечки смотрела вправо и мужчина положил её перед чашкой. Для удобства кусочек сахара был положен на ложечку, а не на блюдце. В противном случае Скалл может постесняться брать сахар руками, а ловить кубик сахара ложкой весьма не удобно. Также, что было удивительно даже для Бермуды, Джаггер поставил рядом с парнем тарелку с маленькими пирожными в виде зайчиков.       «И что мне об этом думать?»       Бермуда довольно кивнул, полностью удовлетворённый деловым этикетом подачи чая своего подчинённого. К сожалению своему боссу Джаггер чашку поставил просто так, даже не заботясь о правильной сервировке, и также не озаботился десертом.       «А вот это уже наглость.»       Фон Вихтенштайн просто спокойно отпил из своей чашки. Не будет же он устраивать сцену перед гостем, или отнимать сладости у ребенка? Хотя, стоит всё-таки поговорить с подчиненным о таком своеволии. Но, смотря на Облако, Бермуда мог предположить, почему Джагер поступил именно так — когда-то у того был сын, и умер он примерно в том же возрасте, на который сейчас выглядел Де Морт. Всё-таки в Вендиче есть что-то человеческое.       Скалл ел аккуратно, откусывая маленькие кусочки и периодически шмыгая покрасневшим носом. Со временем всхлипы полностью исчезли, и сам парень стал выглядеть намного более умиротворённым. Будто и не он вовсе собирается совершить настолько безумный со стороны поступок, как замена памяти. Убедившись, что истерика не повторится, Бермуда начал: — Ты закончил?       Скалл кротко кивнул. — Давай сюда, — глава Вендикаре протянул руку, но Де Морт заколебался. Во взгляде его промелькнуло сомнение, приправленное щедрой горстью нежелания, но он откинул мятежные мысли взмахом головы, решительно вложив письмо в чужую ладонь. Бермуда не смотря на содержимое страниц, убрал всё в конверт и налил на края расплавленный сургуч. Заметив заинтересованный взгляд фиолетовых глаз, глава Вендикаре спросил: — Хочешь сам поставить печать? — А? Я… нет, — Облако покраснел и смущённо уставился в окно. Было пасмурно. Настолько, что из-за темноты казалось, что давно наступил вечер, но часы говорили обратное: совсем недавно утро перешло в день. Он ведь сбежал на восходе, когда солнечные лучи только-только стали показываться из-за высоких крон деревьев. Лицо Де Морта опять вернулось к своему подавленному состоянию. — Даже спустя столько времени, никто так и не позвонил…       Парень произнес это шепотом, скорее всего даже неосознанно, для себя, чтобы в который раз убедиться в безразличии Аркобалено и придать себе смелости для дальнейших решительных действий. Слыша эти грустные слова, Бермуда почувствовал укол в груди. В его время семья, пусть и мафиозная, была действительно семьёй — все заботились друг о друге и найти истинных хранителей было большой удачей, едва ли не благословением, а сейчас же… сплошные политические связи ради выгоды. Каждое Небо просто ищет себе сильных хранителей, игнорируя несовместимости и сколы в семье. Но у нынешнего поколения Аркобалено была идеальная совместимость, так какого дьявола они так поступают со своим членом семьи, не только ломая того, но и делая хуже себе?! Конечно Бермуда видел, как болезненно дернулся Реборн в то время, как Скаллу был пробит череп, он помнил шокированные лицо Аркобалено Урагана и приоткрытый рот Тумана, от него не укрылись покрасневшие глаза Дождя и сжатые в кулак руки Грозы — всё это было не признаком страха из-за главы Вендикаре, нет, данные действия точно были от душевной боли. От мгновенного осознания потери. Понимания, что один человек никогда больше им не улыбнется, не сделает какую-нибудь глупость и просто не откроет глаза, не будет частью их жизни. Так почему, даже после снятия проклятия, Аркобалено продолжают вести себя как придурки по отношению к своему Облаку? Разве они не замечают, как с каждым днём Де Морт будто затухает? Что ему всё сложнее становится держать на лице улыбку и находить в жизни положительные моменты.       Бермуда жил долго и видел многих людей, поэтому, хоть и чисто интуитивно, но осознавал, что Аркобалено просто думали, будто всё в порядке и Скалл стерпит всё, ведь сколько бы они его ни задевали, он всегда оставался. Глупая уверенность. Очень глупая. Думали что их Облако слаб, и его слабость проявляется в смирении, но всё ровно наоборот: его главной силой была искренность и желание быть рядом, несмотря ни на что. Даже сейчас, на пороге своего «перерождения», он думает о них, о людях, сделавших ему больно. Глупость или же любовь — решать уж точно не Бермуде. — Не переживай, скоро всё закончится, — эти слова должны были звучать как утешение, но Скалл лишь вздрогнул и обхватил себя за плечи. — Да, вы правы…       Бермуда поставил печать сам и передал письмо в руки Джагеру. Тот убрал его за полы плаща, но остался на месте.       В руках главы Вендикаре тут же оказался стеклянный шарик. Обычный такой, полупрозрачный, гладкий, полый внутри. Безобидный. Только вот от его вида Облако бросило в дрожь. Будто он увидел всемирное зло, от которого просто не мог убежать. Его чуть ли не буквально пригвоздило к полу, хоть он и был волен уйти в любой момент. Бермуда изначально, как только Де Морт ступил на территорию Вендикаре, ясно давал ему понять, что он здесь гость, а не пленник. А гостей не удерживают насильственно. — Возьми это в руки и сосредоточься на своих воспоминаниях об Аркобалено и мафии в целом, — начал давать инструкции бывший Аркобалено. Процедура предстоит не из лёгких, но что только не сделаешь ради чьей-то жизни? — Медленно вспоминай общие черты, а дальше уже я тебя направлю, понял? — Угу, — парень взял в руки шарик. То как он смотрел на столь безобидный предмет, заставляло усомниться в его безопасности. Облако будто держал не изделие из обычного стекла, а самую настоящую бомбу, которая может рвануть в любой момент.       «Это будет сложнее чем я думал… хотя куда уж сложнее?» — Ты в порядке? — на самом деле глупый вопрос, но сейчас он необходим. С одной стороны лёгкое проявление беспокойства, необходимо человеку в столь непростой ситуации, с другой — отсрочка. — Да… — как-то отстраненно ответил парень. — Да. Просто немного волнуюсь. Всё в порядке.       Бермуда наклонил голову, молчаливо давая понять, что ему интересна точка зрения Облака. Это действительно было так. — Просто… это так странно что меня скоро не станет, — Скалл не мог найти слов. — Тело будет жить, но на месте меня, Скалла Де Морта, будет кто-то другой. Тоже я, но не я. Это пугает. Будто я стою на краю обрыва, а внизу пустота. Один шаг и всё — конец. — тут Де Морт встрепенулся и быстро замахал руками перед собой, будто извиняясь. — Вы не подумайте, та личность, которой я стану, замечательная! Я серьезно. Он идеален. Прекрасен. Я бы никогда не смог стать таким… Давайте просто начнем, ха-ха. — Как скажешь, — легко согласился Бермуда. Вставая напротив Облака. — Начинаем.       Скалл шумно сглотнул, но решительно кивнул. Из его взгляда не исчез страх, но он по крайней мере стал не столь явен. Джагер на всякий случай встал у того за спиной, выступая в качестве страховки; во время процесса Де Морт вполне может потерять сознание, а встреча с полом не добавит теплых красок и так откровенно говоря нехорошей ситуации.       Пламя Мрака мягко окутало парня, сливаясь с его собственным Облаком, подавляя последнее. Оно судорожно старалось атаковать, будто понимая, что должно произойти.       «Ощущения должны быть малоприятными, но он хорошо держится. Достойно уважения. Предыдущий человек… как его звали? Не помню. И минуты не продержался, прежде чем начал орать, а после и вовсе отключился.»       Отбросив посторонние мысли, Бермуда полностью сосредоточился на воспоминаниях Облака. Первый фактор, с которого всё началось — Пламя: большая бабочка в комнате, чьи крылышки переливались всеми цветами радуги. Маленькие ручки тянутся к ней, желая поймать, но она ускользает, игриво паря над полом. Одна попытка — она взлетела выше, две — ножки встают на высокий стул около окна, и вот на третьей он смог коснуться её, протянув руку к небу, а дальше лишь быстро приближающаяся земля, да отчаянный крик женщины.       «Понятно… Значит он пробудил своё Пламя в результате несчастного случая… Такое случается далеко не редко, но в Мафии «пробуждение» обычно вызывают искусственно.»       Все воспоминания о Пламени медленно обрели форму в виде неоформленной разноцветной массы, которую тут же окружил Мрак.       «Дальше — фактор, приведший Скалла в мафию — Шахматноголовый»       Человек в столь ненавистной маске сидит напротив, в одной его руке конверт с письмом, в другой — фотография красивой женщины с фиолетовыми глазами, рядом с которой стоит счастливый подросток — сам Скалл, они улыбаются. Окружение казалось расплывчатым, видимо, в тот момент Скалл плакал. Очевидно было чем именно Шахматноголовый заманил гражданского в мафию.       «Угрожать жизнью матери… Я понимаю, что на кону судьба мира, но это уже перебор. Аморальный шаман. Ладно, движемся дальше, а то Скалл уже дрожит.»       Воспоминание о мафии в целом вышли достаточно просто, Скалл просто не зацикливался на своем окружении, предпочитая фокусироваться на плюсах своей жизни. Возможно, именно это и не дало погаснуть его «свету», уступив место безразличию и жестокости. Все воспоминания о Каркассе, Шимон, Вонголе и тд. тоже перекочевали в холодные объятия Пламени Мрака.       «Осталось самое сложное — Аркобалено.»       На этом моменте Бермуда крепко сжал зубы. Это будет трудно не только для Де Морта, но и для него. С Аркобалено были связаны самые яркие эмоции Облака, эти люди составляли большую часть жизни парня, они буквально стали его частью, так что нужно быть осторожным. Одна ошибка — и от парня останется лишь пустая оболочка, без шанса хоть чем-нибудь её заполнить.       Глава Вендикаре начал с Грозы: в голове всплыл образ высокого мужчины а после и ребёнка, вечно погруженного в какие-то записи. Он не был злым, скорее отстранённым и не приспособившимся к социуму. Ярко вспыхнуло воспоминание об эксперименте, приправленное болью, но больше ничего плохого, обычные вещи; некоторые не особо приятные, другие нейтральные, а от третьих было тепло в груди. Например, редкие, но вместе с тем сильные воспоминания, где они проводили время только вдвоем. Тогда Гроза менялся, взгляд теплел, а речь становилась более приближенной к обычной, конечно, всё также пестрила терминами и научными фактами, но это не звучало холодно либо насмешливо. Учёный будто оживал, становился здоровее в эмоциональном плане и словно тянулся за чисто человеческим отношением, которым его щедро одаривал Облако. Будь у них больше времени, и будь Гроза чуть более внимательным и понимающим, Скалл бы точно не был сейчас в этом кабинете. Ему было бы достаточно даже одного человека, которого он мог бы без опаски назвать другом, своей семьёй. Воспоминания ушли с неким протестом, но все же довольно легко.       Туман — по ощущениям не самый приятный человек. У Скалла хороших воспоминаний связанных с ним было ничтожно мало. Эти двое больше походили на дальних знакомых, чем на семью. По ощущениям, Де Морта это огорчало, но он просто не знал как исправить ситуацию. Предлагать деньги он не мог, так как их и так почти никогда не было из-за неумения распоряжаться собственными финансами и постоянных навязанных «долгов», а другое меркантильному Туману было не интересно. Бермуда покачал головой, без сожалений вырывая эти эпизоды из памяти Облака.       Воспоминания о крикливом Дожде были окрашены печалью и сожалением. Бермуда мог ощущать, как больно было Скаллу, когда этот неугомонный блондин, в рамках какого-то бессмысленного соперничества с Аркобалено Солнца, перенимал поведение того по отношению к каскадеру. Тогда ещё совсем молодой парень, по-сути ребенок, хотел плакать от досады, ведь он ничего не сделал Дождю, они даже почти не были знакомы, а тот так к нему относится, подражая Реборну. Солдат не был злым, Бермуда скорее бы сказал, что тот просто был глупым, концентрируясь только на своем соперничестве и даже не беря во внимание, что он делает больно каскадеру своим поведением, ведь Скалл никогда не плакал всерьез. Только вот глава Вендикаре знал, что этот плач «не всерьез» — был самым настоящим. Он принимал все улыбки за чистую монету… Отсюда и величайшее недопонимание, ведь знай Дождь о том, что слёзы Облака вовсе не наигранные, тот бы прекратил, всё-таки солдат был прост на характер и умел признавать свою вину. К тому же были весьма милые моменты, когда блондин рассказывал Скаллу о своей службе в армии. Будь Дождь всегда таким, каскадер бы не сбежал. Бермуда подавил раздражение, убирая воспоминания об этом парне. Тот сам виноват в том, что так узко мыслил и сосредоточился только на Реборне.       Женщина по имени Лар… вызывала дрожь по спине. Странные ощущения, но Скалл чувствовал это, даже просто стоя рядом с ней. Почему-то у Де Морта она вызывала ассоциации с его учительницей в младших классах, поэтому Бермуде приходилось быть аккуратным, чтобы не удалить вместе с женщиной и строгую старушку, которая раньше была полевым медиком.       «И кто вообще подбирал кадры в той школе? У них трудовик был патологоанатом, учитель математики бывший полицейский, учительница французского мастер спорта, физрук держал цветочный магазинчик, остальные учителя из той же оперы… Ну хоть с учителем ОБЖ не ошиблись — воевал в Афганистане — всё по канонам…»       Бывшая носительница Пламени Дождя была излишне требовательной, и противоречивой: то требовала от Облака отличных физических результатов, то заставляла сосредоточится на том, что у него получалось лучше всего. То презрительно подначивала на драку с Реборном, то говорила забить на него и улучшить собственные показатели, не связанные с силой. Бермуда мог бы сказать, что у неё проблемы с головой, но по воспоминаниям он мог отчётливо заметить, что девушка сама была в поисках лучшего решения, перебирая различные варианты. Она тоже солдат, поэтому и мысли были в таких вопросах, как говорится, «в лоб», что и портило их со Скаллом взаимоотношения. Она не понимала его, он боялся неправильно понять её, тем самым сделав свое положение ещё хуже…       «Хотя казалось бы, куда уж хуже?»       Скалл невольно воспринимал девушку как какой-то сборный образ требовательного родственника, который возложил на него непосильную ношу — оправдать себя и не посрамить честь семьи. Только вот для выполнения этих «требований» нужно было полностью изменить себя, своё мировоззрение и мораль, что для гражданского каскадера было попросту невозможно. Бермуда аккуратно отделил воспоминания, заворачивая их в свое Пламя.       Член Триады, известный мастер боевых искусств, Аркобалено Урагана, который больше похож на носителей Пламени Дождя. Тут Бермуду захлестнула волна противоречивых эмоций, от которых он пошатнулся: Скалл не знал как относиться к мужчине. Облако чувствовал притворство, лживость, даже ненависть и гнев к себе, но за всеми этими сточными водами, где-то там, далеко, мог услышать безмолвный крик о помощи. Для каскадера Фонг был взрослым, который самолично заточил своего внутреннего ребенка в клетку, связал по рукам и ногам, а в рот вставил кляп, чтобы не слышать плач. Не жалеть о том что было и чего не будет никогда. Именно поэтому свободолюбивый каскадер его опасался, возможно даже слегка презирал, несмотря на то, что в глубине души он испытывал по отношению к Урагану искренние сочувствие. Лицемерие насквозь пропитало мужчину, и оно было не таким же, как у самого Облака. Де Морт прятал свои настоящие эмоции ради всех, чтобы обезопаситься самому и не доставлять неудобства остальным, а Фонг только ради себя. Бермуда мог видеть какими глазами смотрел на каскадера Ураган — животные, в которых изредка проскальзывал разум. Казалось, будто в один момент тот готов его разорвать, а буквально в следующий — пожалеть и помочь справится с проблемами.       «Вот что бывает, когда пытаешься сдерживать насильственно своё Пламя, особенно Ураган или Облако. Будет чудом, если ему смогут помочь.»       Отделив и эти воспоминания Бермуда приступил к последним… Реборн. С этим именем было связано чересчур многое, и от некоторых подробностей глава Вендикаре почувствовал некое смущение. Ничего непристойного, но слишком личное, то, что по-хорошему он никогда не должен был узнать, и тем более увидеть. Как бы Аркобалено Солнца ни относился к каскадеру, тот отчаянно желал его признания, видя в мужчине некий архетип наставника, близкого человека, чье мнение было важным. Но признания Скалл хотел добиться не безмозглым послушанием, а собственными силами, идя по своему пути. Он хотел, чтобы Аркобалено Солнца заметил именно его, а не образ, созданный самим Реборном. Только вот, что Скалл, что Реборн были слишком упрямы, чтобы заметить нечто большее в своих взаимоотношениях, чем просто попытки ужиться на одной территории. Бермуда, своим профессиональным взглядом, мог с уверенностью заявить, что Аркобалено Солнца не учил Де Морта убивать, защищаться — да, быть убийцей — точно нет. Но мужчина преподносил свои уроки самозащиты под соусом жутких подробностей об убийствах, стараясь скорее убедить самого себя в том, что он лепит из Облака настоящего киллера, а не пытается защитить, отчего Скалл воспринимал всё неправильно, так, как того хотел Солнце. И вот именно это и усугубляло их общение, позволяя трещине разрастаться все больше с каждым новым днём. Бермуда не мог судить о том, что чувствует Реборн, но он мог предположить, что за идеальной маской скрывалось нечто совсем иное, более ранимое и человечное, чем то, что дано было увидеть всем остальным. Это было заметно во взглядах, голосе и движениях — они всегда были несколько мягче по отношению к Облаку, даже если не выглядели такими, не на первый, не на второй, да и не на десятый раз. Реборн был хорошим актером, слишком хорошим, настолько, что причинял вред самому себе, забывая открываться даже перед близкими. По итогу он смог обмануть не только других, но и самого себя, полярно заменяя значение собственных чувств к Де Морту.       «Только такого рода драмы не хватало…»       Воспоминания о Солнце, отделялись очень сложно, с таким сопротивлением, что казалось, будто ничего не получится. Но в конце концов глава Вендикаре справился. Просто не мог не справиться.       Скалл дрожал как осиновый лист на ветру, из смиренно закрытых глаз градом текли слёзы, а с вновь прокушенной губы рубиновой каплей сорвалась кровь. Ему было точно больно. Больше душевно чем физически, всё-таки выборочно удалять воспоминания намного сложнее, чем просто подчистую все стереть. Бермуда выбрал такой способ чтобы сохранить от Скалла хоть что-то, те приятные мелочи, которые делают его им. Всё-таки хотелось оставить Облаку чуть-чуть его истинной сути, а не заменять абсолютно всё.       «Что ж, осталось только перенести воспоминания в сосуд.» — Скалл, приготовься, сейчас будет больно.