На космическом корабле

      Последняя проблема, ничего не подозревая, разгуливала по кораблю. Помеха насвистывала, вытягивая отвратительные трусливые губы, и продолжала раздражать своим присутствием. Даже осмелела настолько, что снисходительно похлопала солдата по спине, когда тот, устав ждать выполнения чужого задания, сам исправил небольшую неполадку, мешающую Желтому. Неприятное обстоятельство вконец обленилось, надумав, что раз оно самое старшее из оставшихся, то всю, хотя и немногочисленную работу можно сгрузить на «молодых и сильных».       Зеленый сам не замечал, как своими действиями стремительно приближал собственный смертный час.       Недовольство им Черного и, что удивительно, Желтого росло в геометрической прогрессии. Зеленый постоянно вертелся рядом, мешая их работе, давал под руку ничего не значащие, глупые советы, начинал предаваться воспоминаниям и рассказывать пустые, как и он сам, истории из его жизни.       Полет уже подходил к концу, и Черному следовало поторопиться, но он медлил, чтобы Одуванчику не стало жалко слизняка, умершего «по собственной неосторожности» (как собирался обставить все солдат). К сожалению, Зеленый так и напрашивался, словно даже умолял о скорейшей кончине. Судя по всему, ему очень наскучила его «долгая и нудная» жизнь.       В один прекрасный момент, стоило Желтому отправиться выполнять последнюю корректировку, после которой корабль сможет добраться до места назначения без каких-либо неполадок, Черный остался с Зеленым один на один. Идиот-ученый как всегда сыпал пустяками не переставая, однако стоило солдату задержать взгляд на глупце, как тот наконец закрыл свой поганый рот: когда рядом был еще кто-то, он не гнушался дребезжать, но остаться с Черным наедине оказалось страшнее, чем он думал.       - Я… - Зеленый сглотнул, и солдат, словно почувствовав это, усмехнулся. Теперь, когда можно было спокойно расхаживать без шлемов, ничто не скрывало опасный прищур черных глаз. Страх жертвы солдату теперь был на руку. – Я, пожалуй, пойду помогу Желтому…       Но Зеленый даже не переступил порога комнаты, как раздался сигнал тревоги. Красные огни противно замелькали перед глазами исследователей, оповещая об опасности.       - Реактор, - бросил Черный. – Идем.       Он быстро зашагал в противоположную от нахождения Желтого сторону, и Зеленому пришлось вернуться и побежать за ним. Убийца впереди, а жертва плетется за его спиной, для солдата это, наверное, выглядело немного забавно.       Отправляясь за Черным по длинному коридору, Зеленый, помимо никогда не покидающего опасения по поводу всех проблем, возникающих на корабле, ощущал какое-то липкое, мерзкое чувство тревоги, которое росло все больше с их приближением к нужному отсеку. Наконец он встал напротив панели, положил собственную руку на экран и – что же это? – увидел, как она трясется. Он дрожит? Почему? Зрение начало куда-то уплывать, взор заплыл серой пеленой. И ничего не пронеслось перед глазами, ни воспоминаний, ни сожалений.       Только страх.       Тело Зеленого тяжелым мешком встретилось с полом. Вдруг Черный почувствовал какое-то движение и резко обернулся. Сзади стоял Одуванчик. «Что с ним?» «Почему он дрожит?» «Он смотрит…» Черный не сразу понял. А когда осознание тяжелым покрывалом окутало голову, дыхание сперло и он судорожно шагнул к Желтому, он заметил, к чему был прикован взгляд Одуванчика. Солдат будто с удивлением посмотрел на багровый нож в собственной руке – по нему все еще текла кровь, и редкие капли срывались и звонко бились о пол – и отбросил лезвие к стене, как когда-то сделал это с оружием Розового. Он в один миг достиг замершего в ступоре Одуванчика и встал, нависнув над ним. Черный вгляделся в лицо парня: большие испуганные глаза, мнущиеся губы, подрагивающий кончик носа; Одуванчик вдруг зажмурился и едва-едва слышно, так, что Черный с трудом разобрал, прошептал, судя по всему, приложив все силы, которые у него были:       - П-пожалуйста… сделай это быстро.       Глубокий вдох – выдох; руки сами потянулись и схватили Одуванчика, прижав его как можно ближе, настолько, что чувствовалось чужое сердцебиение.       - Никогда. Я никогда ничего не сделаю тебе. Я… - Черный запнулся, немного подумав, а затем продолжил, - родом из…       Черный рассказал о себе, о том, чем занимался, он пытался донести и объяснить, и ему самому стало страшно от возможности того, что Одуванчик не примет его. Что он будет делать? Что он должен будет сделать?..       А Желтый думал.       Кто такой Черный? Он – солдат чужой системы, целью которого стало уничтожение целой команды корабля. Он – холодный, будто неприступный, расчетливый, но в то же время такой заботливый. Он – тот, кто столько раз помогал Желтому, ничего не требуя взамен, кто научил Желтого выбираться из своей скорлупы и давать отпор, тот, кто дал Желтому силы двигаться дальше, сражаться. Желтый больше не сможет жить без его поддержки, и, помимо благодарности, в груди уже появился росток другого чувства, незнакомого, но такого приятного. И Желтый так хотел дать прорасти ему.       Он обнял Черного в ответ и прижался так, что у обоих затрещали ребра. Черный улыбнулся.       И ничего больше не нужно.

~★Эпилог★~

      - Держи осторожнее, еще один реактив пришлют только в следующем месяце!       - Прости.       - Можешь это смешать? Я пока забью данные в таблицу.       - Конечно.       Ю поскакал к экранам в углу лаборатории. Несмотря на кажущуюся серьезность, он все так же дурачился, но Йону это наоборот безумно нравилось. Он быстро выполнил поручение и приблизился к Одуванчику со спины, став наблюдать за тем, как тот работал.       - Я же просил не подкрадываться! – укоризненно бросил Ю и засмеялся, когда Йон приобнял его. – Что ты делаешь, мы же в университете.       - И пусть.       - Не пусть. Нам надо работать.       - Немного? Пожалуйста? – Йон улыбнулся.       Одуванчику еще ни разу не удавалось отказать, когда Йон улыбался, и его супруг этим беззастенчиво пользовался. Не то что бы Ю был против. Да и перерыв сделать не помешало бы…       - Профессор, второй Профессор, пришли новые образцы! – в лабораторию ворвалась группа студентов, наперебой крича и споря о чем-то, и лаборатория тут же наполнилась шумом и гамом.       Видимо, тихой свободной минутки у них не будет. Но это не страшно, они обязательно наверстают упущенное позже. У них все-таки вся жизнь впереди.