Взгляд в зеркало

– Черт! – Алек наблюдает, как слова покидают его собственный рот. – Да, вот так, любовь моя… Алек входит так глубоко, как только может, толкается бедрами и задыхается от тугого жара вокруг своей плоти. Прямо под ним его точная копия, покачивается на мягких волнах золотых простыней Магнуса. Звучит почти как Алек и выглядит как Алек, но не совсем. Царапающий нервы тембр этого Алека обволакивает согласные и гласные четким произношением; он извивается под прикосновениями настоящего Алека с такой грацией, что это завораживает. Магнус носит тело Алека, как идеально сидящий костюм, распластавшись на постели, являя собой идеальное вместилище для костей Алека. Лайтвуд задается вопросом, вызывает ли он такие же эмоции, находясь в теле Магнуса. Из-под трепещущих век показывается лесная зелень его собственных глаз, в которых кипит желание с оттенком беспокойства. – Александр, – хрипит Магнус, – все хорошо? – Да, – немедленно отзывается Алек глубоким голосом Магнуса, – прости. Обнаружив особенно устойчивое заболевание, поражающее магов Нью-Йорка, Институт и представители нижнего мира начали разрабатывать лекарство. Чтобы обеспечить ему безопасность, Алек предложил Магнусу необычное решение. – Ты говоришь о перемещении душ? – спросил Магнус. – Эта болезнь поражает душу, – сказал Алек, усадив Магнуса на диван рядом с собой, – если она попадет в твое тело и обнаружит там душу сумеречного охотника, она не сможет развиваться. Магические вирусы не выживают в клетках нефилимов. Так что, ты спрячешься во мне. С тех пор минула неделя. Иззи и Катарина сжигали свечи в лаборатории, пока Джейс и Клэри перерывали писания нефилимов и нижнемирцев в поисках подсказки. Лоренцо, в своей собственной шкуре, отправился в спиральный лабиринт посоветоваться со старейшинами. Алек и Магнус были заперты на карантин в квартире Магнуса. Магнус замирает, приподнимается на локтях и переводит дыхание. – Слишком странно, любовь моя? – спрашивает он. – Немного необычно, – бормочет Алек, пожимая плечами. Магнус протягивает руку, и касается шеи Алека грубыми, мозолистыми пальцами, привыкшими к ежедневным тренировкам. Это так не похоже на мягкие касания пальчиков Магнуса. – Можем остановиться, – с нежностью произносит он. Алек качает головой, запечатлевая поцелуй на своих собственных губах, принявших форму фирменной надутости Магнуса. – Нет, все в порядке. Просто я…никогда не видел себя таким. Магнус приподнимает густые брови Алека. – Ты никогда не разглядывал свое тело в зеркале? Алек смеется, поеживаясь. – Кто вообще так делает? Ущипнув Алека за бок, Магнус делает драматичное выражение лица. – Я делаю! Тебе не помешает больше ценить самого себя! Так непривычно видеть свое собственное лицо таким…выразительным. Алеку нравится, как оно выглядит без резкости в обычно угрюмом взгляде. – Со мной все нормально, – говорит Алек с некоторым пренебрежением. Магнус закатывает глаза, и на долю секунды Алек выглядит как Алек. – Ладно, выйди из меня на минутку. Алек легонько вращает бедрами, вызывая стон и шипение Магнуса. – Это обязательно? – Членам в разговоре не место, дорогой, – хихикает Магнус и резко выдыхает, когда Алек выскальзывает из него с выражением скорби на лице. Он садится на Магнуса верхом, наблюдая за блестящей от предэякулята головкой члена на непривычно волосатом прессе Магнуса. – Дай мне свою руку, – шепчет Магнус, прежде чем бросить на Алека многозначительный взгляд. – Глаза на меня. Магнус откидывается на кровать, возлегая на простынях, будто он только что сошел с полотен Микеланджело. Удивительно, думает Алек, как Магнусу удается выглядеть в его теле так божественно. Магнус берет его руку с выкрашенными в черный цвет ногтями и подносит к своему лицу. Под руководством Магнуса, Алек касается шрамика на своей брови. – Я люблю его, – шепчет Магнус голосом Алека. – Ты рассек себе бровь первым попаданием в яблочко из своего лука. Ты не стал наносить иратцэ, потому что хотел, чтобы шрам напоминал тебе об этом моменте. Алек отвечает полуулыбкой на мягких губах Магнуса. – Я люблю это, – снова говорит Магнус, передвинув указательный палец Алека и мягко прижав его к переносице. – Я люблю целовать это очаровательное местечко. – Я заметил, – смеется Алек. Магнус усмехается, сопровождая пальцы Алека к своему горлу, заставляет их обвиться вокруг, пока они не достигают широкого росчерка руны уклонения. Алек не может сдержать ухмылку. – Я так чертовски сильно люблю ее, – дико шепчет Магнус. – Она так подчеркивает твою шею…когда я вижу ее издалека, я просто хочу запрыгнуть на тебя и вылизывать эту чертову полосу, и мне плевать, даже если кто-то увидит. Тяжелый вздох Алека срывается с губ Магнуса. Тяжесть произнесенных слов пронзает позвоночник ударом молнии. Наполовину возбужденный член оживает, снова начиная наливаться. – Магнус, – выдыхает он, чувствуя, как дергается кадык, когда Алек пытается сглотнуть подступающий стон, рвущийся наружу. – Черт… Магнус не останавливается. Он проводит пальцами Алека мимо ключиц по груди, царапая ногтями волоски, не переставая шептать, как идеально здесь смотрятся его ожерелья, когда они трахаются. Магнус кладет ладони Алека на его собственную задницу, лениво массируя ягодицы, беспомощными стонами превознося его тело словно в молитвах. – И это, Александр, – вздыхает Магнус, – pièce de resistance (прим. пер.: фр. – главное блюдо). Французский всегда звучит слишком греховно в устах Магнуса, но сейчас происходит нечто удивительное, когда эти слова срываются с его собственных губ с той самой хрипотцой, которая всегда предназначается только для Магнуса. Магнус обхватывает пальцами Алека, с идеально отполированными ногтями, головку с жемчужной каплей в щели. Магнус издает непристойные стоны, не контролируя движение своих бедер, пока Алек сжимает свой собственный член таким правильным, плотным захватом. Он очень давно не занимался самоудовлетворением, и точно не под присмотром Магнуса и не таким образом. – Черт, ты такой красивый, Александр! – стонет Магнус, нахмурившись, продолжая толкаться в ладонь Алека. – Ты так прекрасен со своим членом в руке…блять, Сикстинской капелле должно быть стыдно, так охрененно ты сейчас выглядишь. Алек кусает губы, с которых срываются торопливые ругательства, и прижимает оставленный без внимания член Магнуса к кровати. Тело Магнуса, в котором находится Алек, напрягается от этих волшебных слов, сильнее тянется к простыням; с каждым движением руки, он увеличивает трение. – Александр, – скулит Магнус, обхватывая лицо Алека, чтобы запечатлеть на его губах глубокий поцелуй. Он отстраняется на мгновение, чтобы прошептать: – Только посмотри на себя, любовь моя. У Алека перехватывает дыхание, когда он открывает глаза и моргает несколько раз, оглядывая представшую перед ним картину, которую представляет из себя его собственное тело, позаимствованное Магнусом. Он пытается подавить готовый сорваться вздох. Прекрасно, думает Алек, но без капли высокомерия, а с удивлением. У него словно есть цель принизить себя на каждом шагу. Он предпочитает работать в тени, нежели блистать как яркий политический деятель. Но этот образ самого себя – лицо, искаженное чистым, необузданным удовольствием; подтянутое тело, с бугрящимися от напряжения мышцами, в поисках удовлетворения своей похоти; стоны, срывающиеся с розовых, приоткрытых губ, – он чудесен. – Магнус, – почти рычит Алек, поднимаясь на колени, – мне нужно… – Возьми меня, Александр, пожалуйста, – умоляет Магнус, перемежая свои слова беспомощными стонами голосом Алека. Алек чувствует, что он вот-вот потеряет контроль, поэтому быстро направляет покрасневший и влажный член Магнуса и толкается внутрь своего тела, тяжело дыша. Алек уверенно трахает Магнуса, преследуя оргазм, который ускользнул от них раньше. Он наблюдает, как лесная зелень глаз исчезает за завесой густых ресниц. Сокрушительные стоны, разбивающие тишину спальни, срываются с розовых губ, окруженных щетиной. Алек смотрит на самого себя, бьющегося в агонии, и это воодушевляет, но именно мысли о Магнусе, маленькие намеки на мужчину, которого он любит, в его собственном теле, заставляют его отдаться занятию любовью с такой бешеной страстью. Надлом в конце каждого стона, развратная, но грациозная манера Магнуса выгибать спину на простынях. Кровать скрипит и трещит от каждого энергичного толчка Алека. Бессвязные стоны Магнуса переходят в хриплые всхлипывания, когда они подбираются к пику удовольствия. Его обычное красноречие сменяется бессмысленным лепетом, который Алек подхватывает губами, чтобы проглотить целиком. – Ох, Александр, любовь моя, пожалуйста, пожалуйста… Магнус молит обо всем и ни о чем, и Алек готов дать ему и то, и другое. Стоны Магнуса замирают в скрипучей тишине, все его мускулы напрягаются; он кончает, не прикоснувшись к себе, жемчужно-белые полосы ложатся поверх рун на его животе. Алек задыхается от того, как восхитительно его сжимает Магнус, успокаивающе целует его в висок, позволяя ему продлить его оргазм. Дрожа на члене, погруженном глубоко в него, Магнус притягивает Алека в свои объятия, совершенно измученный. Алек снова поднимается, но ему достаточно лишь несколько толчков, чтобы его нагнал его собственный оргазм, оставив его свернувшимся и тяжело дышащим в изгиб шеи Магнуса. Или его собственной. Все это так запутанно, вся эта штука с перемещением. Они лежат не двигаясь, их грудные клетки поднимаются и опускаются, а пальцы лениво исследуют кожу друг друга. – Как бы мне это ни нравилось, – сглатывает Алек, – и мне правда понравилось, но я бы предпочёл видеть перед собой твое лицо вместо своего, когда мы занимаемся сексом. Магнус смеется, запуская длинные пальцы в черные волосы с шипами. – Я тоже, любовь моя. Алек нежно целует себя в щеку, пальцы мягко касаются подбородка. Он чувствует, как его губы изгибаются в счастливой улыбке. Раны, нанесенные самому себе, тяжелее всего излечить, но он чувствует, как они затягиваются маленькими стежками в его собственной груди прямо сейчас. – Спасибо, – он шепчет это как признание, и Магнус понимает, что он имеет в виду. – Всегда пожалуйста, Александр, – так же шепотом отвечает Магнус, – всегда пожалуйста.