Твоя улыбка...

—Ты уверена в этом?       Белоснежные прозрачные ткани, на которых золотом вышиты узоры, колыхаются от лёгкого дуновения воздуха, будто в унисон сказанным словам. Всё в этом зале и даже огонь, слегка дрогнул при словах Владыки, словно передавая сомнение и лёгкую тревогу. Зевс восседает на троне, подперев голову рукой и уставше, сосредоточенно смотрит на склонившуюся в поклоне богиню.        —Да. Я видела всё собственными глазами— отвечает та и каждое слово твердо и четко отбивается от стен, покрытых фресками и золотой отделкой. Мятные волосы колышутся, отливая золотым светом, а глаза неподвижно смотрят в пол, ожидая действий повелителя.        —Если это так, то необходимо принять нужные меры— говорит громоверженец наконец с растановкой и берëт в руку кубок с красным вином. —Что Вы прикажете? — не поднимая глаза, спрашивает богиня, в то время как Зевс отпивает из кубка.        — Приведи ко мне архангела Михаэля. Я думал, Азазель умнее своего брата, а оказалось, что ещё глупее— вольяжно расстянувщись на троне, говорит Зевс—Можешь идти, Габриэль. Ты прекрасно справилась со своим заданием.        —Как прикажете— единственное, что она отвечает и уходит. Когда массивные двери в зал закрываются, и она отходит от них, на её лице появляется ухмылка, подобно той, что одаривают хищники жертву.

***

—Значит, у демонов тоже есть свои земли и столицы? — спрашивает Элизабет, сидя на мягком пледе под широким и раскидистым деревом, на котором опадали оранжевые листья.        —Да. По слухам, они не такие большие как земли людей или богов, однако они есть, хоть и спрятаны от чужих глаз— отвечает Азазель. Лёгкий тёплый ветерок приятно дует, колыхая листья на дереве, то поднимает их в воздух, то опускает.              Они часто разговаривали на разные темы. Элизабет было интересно всё, особенно то, что чаще всего было принято не обсуждать.        —Если у демонов есть земли, то зачем они продолжают нападать на людей? — внезапно задаëт девушка вопрос, который очень долго её тревожил. Азазель посмотрел на неё, а после опустил глаза.        — Раньше демоны не были такими— отвечает он— Я слышал множество историй и легенд про них, которые принято рассказывать на землях богов.        —Это легенда, что демонов создал творец, но после они восстали против него? — спрашивает девушка, немного наклонившись в сторону ангела и положив руки на согнутые колени.        —Такая легенда тоже есть — он сделал паузу и посмотрел на небо— Один раз мне рассказали, что очень давно с незапамятных времён, кто-то создал и богов и демонов. Две совершено разные и противоположные расы. Это было словно свет и тьма, гармония, на которой держался мир. У них не было ни земель, ни границ, и жили они в мире. Однако в один день, боги осознали, что имея похожие силы и способности, демоны могут восстать против них. Боясь быть свергнутыми и желая остаться самыми могущественными и единственными, кто может управлять миром, боги объявили войну демонам. Есть разные мнения и некоторые утверждают, что это демоны напали на богов, но исход остаëтся одним– демонов победи. Боги прогнали их со своих земель и запечатали глубоко под землёй, туда, где нет света, ни небес. Многие из них погибли в заточении, но так и не решили признать богов повелителями и подчиниться, однако некоторые сумели освободится и тогда поклялись отомстить богам за их поступки. На пустынных землях они возвели города и решили боротся за свои жизни и своë будущее, воюя за плодородные земли, чтобы выжить. И так с тех самых незапамятных времён и по сей день боги, люди и демоны ведут войны.              Он замолчал, а Элизабет смотрела на него. Сейчас в её содрогающихся глазах было множество вопросов и столько же противоречий. Ведь с самого детства ей говорили, что демоны- это зло, что их нужно уничтожить, что демоны– это жестокие, уродливые существа без души и сердца. А получается, что самое главное зло–это высокомерие и лицемерие, которое и погубило эти расы и губит мир до сих пор. —Тогда, почему же люди боятся демонов и воюют против них? — не понимающего спрашивает Элизабет, смотря сосредоточенно на Азазеля.        —Боги издавна внушали людям страх, что демоны– это тьма, зло, несущее только смерть. Демоны отличаются от богов и людей внешностью, а рога, зубы и когти вызывают у всех первобытный страх и отвращение. Все боятся того, что нельзя объяснить, неизведанного и необычного. Сначала это вызывает интерес, а когда приходит непонимание, появляется страх, а страх это сильнейшее оружие богов.        —Почему? — тихо спрашивает голубоглазая.        —Люди поклоняются перед богами и почитают их, а цель богов– это власть, власть над всем миром. Как они считают, что могут подчить весь мир, а чтобы все им поклонялись нужен страх. Все боятся демонов и ищут защиту у богов, а чем сильнее вера, тем сильнее и сила божеств. А демонам остаётся только биться за свою свободу и плодородные земли ради сущевования.        — Но почему люди не знают этого всего? — придвинувшись ближе, девушка смотрела тревожно и волнительно на беловолосого. Он повернулся к ней, встречаясь с её глазами, а после, медленно опустив глаза, отвернулся.        —Боги не хотят, чтобы кто-то это знал, ведь если люди узнают об этом, то авторитет их пострадает, как и сила. Поэтому они и трактуют историю как им угодно, а люди… Просто слушают.        —Но есть ли способ что-то изменить? — спрашивает внезапно Элизабет, резко привстав и смотря неотрываясь на него. Азазель переводит на неё свои глаза и с минуту смотрит. —Хахаха— он закатывается смехом, а Элизабет лишь удивленно хлопает глазами. —Ч-что? — Изменить? Богов ничего не изменит, да и— он становится серьезнее— те, кто пытались что-то сделать пали— голос становился всё тише и тише. —Пали…? — Были повержены богами и… убиты— последнее слово Азазель сказал хрипло, почти не слышно, но этого хватило, чтобы Элизабет услышала. Ангел опустил глаза, повисло неловкое молчание.        —Азазель… а где Вы услышали такую историю? —неловко и тихо спрашивает девушка, пытаясь заглянуть в лавандовый свет его глаз. Но он не отвечал, а только смотрел в одну точку, а после прикрыв свой взор, перевёл глаза куда-то вдаль. И даже этого мгновения хватило, чтобы девушка увидела, как они блестели. Её сердце содрогнулось от боли, а сердце сжалось с такой силой, что рука сама прижилась к груди. —Мне… очень жаль… Я не должна была… —Не извиняйся— не дал ей договорить Азазель и через секунду, Элизабет почувствовала на своей голове его ладонь— Не надо— он чуть погладил её по волосам, проводя по локонам. Сейчас его голос был таким тихим и таким мягким, что место печали, горечи и тревоги, заняли спокойствие и робкий стук сердца. —Он был примером для всех и для меня, просто хотел добиться справедливости для этого мира и всех рас. Хотел, чтобы все осознали, что многие вещи в этом мире являются не тем, чем кажется– Его голос был спокоен, но даже через силу дрожал. Впервые с кем-то он говорит об этом, впервые за столь долгое время.        — Думаю, он смог это сделать—внезапно отвечает девушка, заставляя ангела поднять на неё глаза–Ведь Вы не следуете воле богов и помните его слова, думаю, для него это было очень важно и он гордиться Вами. Азазель удивленно на неё смотрел, не веря своим ушам. —Ты так думаешь? — неуверенно, и даже робко спросил он. —Я уверена в этом— без сомнения ответила Элизабет, смотря на ангела уверенно, а её улыбка была нежной и такой доброй, что, казалось, угнетающая горечь расстворяется в ней, оставляя внутри, что-то светлое и теплое, подобно солнечным лучам и ласковому весеннему дождю. Его сердце билось и он это слышал сейчас как никогда раньше, будто бы сейчас впервые за столь долгое время он наконец услышал его стук, и почувствовал себя живым.              Подул прохладный ветерок, разнося разукрашенные листья по траве. На небе тихо и легко плыли белые облака, напоминая большие воздушные замки.

***

             Когда рядом есть божество или демон, то это чувствуется за километр. Азазель почувствовал присутствие божества ещё тогда, когда тот только вышел из портала, поэтому поспешил увести Элизабет как можно дальше из леса, аргументируя это холодным ветром и возможным дождём. Девушка лишь, волнуясь, спрашивала его, не случилось ли что-то, на что Азазель говорил, что позже расскажет и проводил её до ближайшей тропы в деревню и проследил, чтобы она пошла по ней. А сам, как только девушка скрылась за воротами, быстрым взмахом крыльев переместился на противоположную сторону леса, что была покрыта зарослями и солнечный свет туда почти не попадал.        — А вот и ты— услышал он тут же, как только вышел из глубины леса.        Перед ним стоял обычный страж с тёмной кожей и чёрными крыльями. Его тело покрывала золотая броня, а в руках было копьë. По золотому свечению было понятно, что он недавно спустился с неба. Азазель не отвечал, а лишь ожидающие на него смотрел.        —Тебя призывает Владыка, отправляйся к нему немедленно— грозно сказал страж хриплым голосом.        —Что случилось? Его «Величество» опять что-то не устраивает? —явно насмехаясь, Азазель скрестил руки на груди, безразлично смотря.        —Прекрати дерзить и следуй за мной— лишь сказал чернокрылый, открывая портал. Золотистый круг с рунами засветился, освещая тёмный лес и они шагнули в него, исчезая, будто бы свет поглотил их.

***

      Всю дорогу обратно в деревню, Элизабет думала о внезапном поведении Азазеля, замечая его некое беспокойство. Когда она уже пришла домой, то спокойно начала разбирать маленькую плетëнную корзинку с корешками и маленькими листиками, остатками, что собрала в лесу. А после занялась привычной ей рутиной, в которую входили готовка лекарств, препаратов, мазей, бутылки, колбы и множество других предметов. Погруженная в свои мысли и работу, девушка не заметила, как прошло уже пол дня, однако хоть сейчас и был день, Элизабет увидела, что в комнате сильно потемнело, когда записывать в блокнот рецепты и количество препаратов стало не видно и не удобно из-за мрака в комнате. Подойдя к окну, девушка посмотрела через стекло на небо. Солнце затянули серые облака, всё сильнее и сильнее сгущаясь и накрывая лес. Голубоглазая даже удивилась на мгновение, вспоминая про себя, как утром было так тепло и светло. Однако, после опомнилась, что сейчас уже конец осени, и что такая погода будет всё чаще и чаще, а воздух холоднее. Девушка также вспомнила слова Азазеля, про ухудшение погоды и это её утешило, что он действительно поспешил её проводить из-за этого. Но его встревоженное лицо всё равно её беспокоило.       Голубоглазая подошла к столу и зажгла лампаду, освещая комнату и принимаясь снова за работу. Часы на стене ровно тикали, и лекарь не знала сколько времени уже прошло, однако стук в дверь заставил её вздрогнуть. Элизабет подошла к деревянной двери и аккуратно её приоткрыла. Перед ней стоял староста деревни.        —Добрый день— улыбнулась девушка, увидев его.              Это был невысокий пожилой человек с сединой в бороде и в волосах, что выглядывали из-под коричневой шапочки потëртой временем. Его внешний вид ни чем не отличался от других. На нём была белая рубашка, серые штаны, и теплая кожаная жилетка, а на ногах валенки. Несмотря на тепло, которое было в последние осенние дни, староста всегда жаловался на холод, поэтому первый из первых надевал валенки, пальто и шапки. Все в деревне уважительно к нему обращались, а детям он позволял себя называть дедушкой.       К Элизабет он всегда относился по доброму с доверием. Он знал её родителей, а её саму ещё маленькой девочкой. Староста всегда к ней обращался, когда болел и дорожил ею, говоря, что она чудо этой деревни и целитель, на что Элизабет лишь смущающе улыбалась.       Сейчас дедушка казался взволнованным и даже нервным, перебирая пальцами ворс на жилетке.        —Добрый день, Элизабет. Хотя, должен сказать, что дело близится к вечеру— усхмыляясь, он посмотрел вдаль, всё также нервно шмыгая носом и дëргая плечами.        —Что-то случилось? Как Вы себя чувствуете? — спрашивала девушка, улыбаясь—Не хотите зайти?        —Ох, нет, благодарю. Самочувствие у меня хорошо, даже очень благодаря твоим лекарствам—улыбался в ответ староста, но после замолчал, опустив глаза.Маленькие серые глазки, что виднелись из-под густых бровей быстро бегали, будто бы пытаясь что-то найти на деревянном полу крыльца.        —Что-то не так? — немного взволнованно спросила девушка, наклонив голову, пытаясь поймать беглый взгляд дедушки.        —Нет-нет—затараторил он и, сделав вдох, поднял на неё свои глаза.        —Элизабет, один господин хочет с тобой увидеться… — он сделал паузу, нервно облизывая пересохшие губы— и он просил, чтобы ты подошла на большую поляну в лесу— словно выдохнув, сказал он.        —Господин? — наклонив голову в бок, переспросила девушка.        —Да, один достопочтенный господин попросил с тобой встретится…— немного запинаясь ответил тот с растановкой.        —На поляне?        —Всё верно— кивнул старик.        —Но почему на поляне? Разве он не может прийти сюда— оглянувшись вокруг себя спросила девушка, искренне не понимая ничего, да и волнение старейшины она видела и это напрягало её не меньше.        —Он просил тебя подойти туда—продолжал он, и его дыхание становилось всё чаще и чаще.              «Кто же это мог быть? Какому господину нужна встреча в лесу и на поляне? Если только… Если только это не он? »— у Элизабет застучало сильнее сердце, а тело пробила дрожь от мыслей. «Но это невозможно. Он никому никогда не показывался и не обращался к людям из деревни, может это кто-то другой. Но если он простит подойти на поляну… только я и он знает о ней…и мы там встречались очень часто… возможно ли, что это он, однако, зачем ему меня звать? Если только что-нибудь не случилось?!» — Элизабет отвечала себе на свои же вопросы, что поступали в её голову ежесекундно, перебирая варианты, ответы и снова задавая вопросы. Тело пробивало дрожь от волнения и мурашек. И что-то внутри содрагалось, будто бы предчувствие ей говорило о чем-то неладном.        —Он… тот господин, сейчас на поляне? — быстро спросила она, прижимая руки к груди.        —Д-да— проговорил старейшина. И словно в унисон этим словам, Элизабет выскочила из дома и побежала по маленькой дорожке в сторону леса.        —Элизабет! — хрипя, старейшина махал ей рукой, стараясь остановить, но это не помогало.        —Не волнуйтесь, я вернусь быстро, обещаю! —кричала она ему, маша рукой в ответ и отдаляясь все дальше и дальше от дома. Элизабет не знала откуда в ней сейчас столько силы и выносливости, что она так быстро бежит. Но ноги будто не слушались её, продолжая бежать, а шум сердца бил в уши. Она бежала в своëм обычном платье и коричневых туфельках, на ней больше ничего не было, и она поняла это, когда подул холодный ветер, заставляя мурашки пробежать по коже. Неосознанно она посмотрела на небо, где всё сгущались тяжёлые тучи, но тут же она поспешила вперёд, прогоняя все мысли, огибая деревья и кусты, пробираясь сквозь тонкие острые ветки к поляне, волнуясь и переживая за своего друга.

***

      Азазеля привели в тронный зал, где величественно восседал их Владыка Зевс. Когда ему доводилось здесь бывать ранее, представать перед правителем, то Зевс лишь лениво растягивался на троне, скучающе смотря на всех. Однако сейчас… он был серьёзен и даже озадачен. Подпирая массивной рукой подбородок, Владыка куда-то сосредоточенно смотрел и даже не заметил входящих в зал.       Стены с колоннами, что упирались в потолок, светились от яркого света. Азазель стоял перед ним, ожидающе смотря на повелителя, но после решил сам начать.        —Зачем Вы меня хотели видеть? — спросил он и его слова в тишине отбивались эхом.       Владыка не шевельнулся, однако перевел свой суровый взгляд на ангела.        —Кажется, я тебе уже говорил давно, как нужно обращаться к старшим, но, смотрю тебя ничего не учит, да, Азазель? — голос громовержца был суров и громок, давая понять, что случилось что-то очень серьезное, о чём мог только догадываться Азазель.        — Я думал, что тебя минует тяжёлая участь твоего брата, что он послужит для тебя примером, но что он, что ты нарушаете наши священные правила.—начал Зевс, вставая с трона и не переставая смотря на Азазеля. Незаметно в тронном зале подул холодный ветер, а воздухе будто бы ощущались электрические разряды. Ангел, замечая это, лишь понимал, что Владыка находиться не в расположении духа.        —Я не понимаю Вас— спокойно ответил Азазель, сжимая кулаки при упоминании брата и продолжая смотреть на Зевса, чувствуя всё напряжение на себе.        — Да, ты никогда не понимал и не принимал наши уставы, всегда им противился. Я на многое закрывал глаза, многое пропускал мимо ушей, но ты продолжал и продолжаешь их нарушать — держа в правой руке скипетр, повелитель грузно и громко начал медленно спускаться с пьедестала, отбивая от пола стук железа, что разносился по залу.        — Если Вы обвиняете меня в защите демонов, то это так. Я никогда не придерживался Вашим законам и правилам, касательно их. Я не принимаю такое отношение к ним, и не приму — твердо говорил ангел, не отводя взгляда.        —Похоже ты не совсем понимаешь, Азазель, о чём я говорю— он остановился, находясь ещё на ступеньках и посмотрел на беловолосого, сщурив глаза— То, что ты защищаешь демонов, мелочь, по сравнению с тем, что ты сотворил на этот раз. Думал, я не узнаю про это? Возможно, что твои протесты против низших были лишь отвлекающим манëвром, чтобы я не заподозрил тебя в ином. Хотя, хочу сказать, я не ожидал от тебя этого.        —О чём Вы говорите? — напрягаясь всем телом, спрашивает Азазель, сведя брови к переносице и внимательно слушая Зевса.       Тот смотрит на него с минуту, сверля взглядом. —Про твою связь с человеческой девушкой.       Эти слова заставляют тело ангела содрогнуться, будто через него проходит тысяча разрядов. Тело не слушается, и он отступает назад, пытаясь прийти в себя и осознать реальность услышанного.        — Кажется, Элизабет, верно? — Азазель не веря, смотрит на него, пытаясь найти ответы на бесконечный поток вопросов. Произнесенное Владыкой её имя, режет уши настолько больно, что ангел пытается сохранить спокойствие и продолжает стоять как вскопанный, смотря неподвижно на Зевса и поглощая каждое слово.        —Да, я знаю уже всё— будто бы отвечает он на вопрос ангела— Ты и эта девушка. Вы нарушили одно из главных законов.        —О чем Вы…? — спросил он тихо, почти дрожащим голосом, а губы, что раньше были с оттенком синевы, казалось, стали ещё темнее.        — О законе, одном из самых главных. Чувства между богами, демонами и людьми запрещены! — голос подобно грому, раздался на весь зал, заставляя стены содрогнуться—Ты должен был понимать это с самого начала, в конце концов участь её уже предопределена— ответил холодно и равнодушно Зевс, продолжая смотреть на своего слугу.       Азазель слушал это всё, будто через воду, но в то же время это было так отчетливо и ясно, что он не мог до конца осознать суть происходящего. Лишь последние слова, заставили его прийти в себя. В этот момент дрожь и холод прошлись по телу Азазеля, подобно молнии, он рванул из зала, летя стрелой по проходам к порталу. Всё в теле проходилось дрожью, бросало то в холод, то в жар, сжималось от страха, что раньше он не ведал. Он не понимал до конца, что творит, но его тело и мысли были направлены лишь к одной цели— увидеть её.       Зевс проводил взглядом открытые нараспашку двери и разбросанные в порыве белые перья. Рядом с ним, на летающей платформе появилась Габриэль, отдавая поклон и смотря на открытую дверь. —Прикажете его вернуть? — спросила она, повернувшись к повелителю. —Нет, не стоит. Он сам вернëтся, но если затянет с этим, то его вернут— возвращаясь на своё место, говорит Зевс, подпирая подбородок.              Азазель вылетел из портала и пулей рванул к виднеющейся маленькой деревне. Холодный воздух резал лёгкие и глаза, заставлял волосы покрыться инеем и неприятно бить по лицу и спине, а белая дымка над землёй, что напоминала облака, не давала рассмотреть землю. Он резко приземлился, заставляя туман разойтись вокруг него и тут же побежал к знакомую небольшому дому.        —Элизабет! — переместившись несколькими шагами к её крыльцу, он громко кулаком постучал, прислушиваясь к малейших шорохам внутри. Но ничего не отвечало, заставляя его сжимать сильнее зубы. —Элизабет, открой! — повышал он всё сильнее голос и в момент, когда с новой силой постучал, дверь сама отворилась, открывая совершенно пустую комнату с погасшей лампадой и остывающим камином. Ангел застыл у порога, вглядываясь в потемневшую комнату, а после настороженно прошёл внутрь, но никого не увидел. Тогда он рванул на второй этаж, надеясь найти девушку наверху, но её не было и там. Холодный пот выступил у него на лбу, а пальцы судорожно задрожали. Так он себя никогда не чувствовал, никогда, кроме единственного раза… При этой мысли, Азазель быстро переместился на первый этаж, выбегая на улицу. Белоснежные волосы растрепались по плечам и намокли от тающих льдинок, но даже этот холод не помогал избавиться от жара, что перерастал в озноб.        —Элизабет! — продолжал он звать, однако двор и все дома были будто пусты и никто и ничто не отвечало его крику. Он не видел людей, будто бы деревня была пуста. Холодный ветер, обдувал его, вороша белые перья, а дымка, что всё сгущалась рядом с ним, закрывала обзор. Вдруг, прищурившись, он увидел вдалеке медленно идущую фигуру. Присмотревшись, ангел узнал в нём человека и рывком оказался рядом с ним. Это был старейшина деревни, что медленно, качаясь из стороны в сторону, закутываясь в свою старую жилетку шёл, не разбирая дороги, но, заметив краем глаза приближающейся пятно, вскрикнул.        —Где Элизабет?! — схватив за плечи старика, кричал Азазель, смотря на него глазами полными тревоги и даже ярости. Старейшина опешил, открывая рот, но не произнося ни звука и пытался попятиться назад.        —Где она?! Отвечай! — всё громче говорил Азазель, сжимая ткань рубашки.        —Я… Я… Я не виновен, он приказал… Я не хотел! Прошу, пощадите! — еле шевеля губами всё повторял старик, часто мотая головой, а на его глазах наворачивались слезы.        —Кто, он? Говори, где Элизабет?! — продолжал спрашивать Азазель, не меняя тона, расскрывая широко крылья в порыве злости и волнения.        —Святой господин… Он просил отвести её… Я не виноват, прошу Вас, пощадите меня! — уже кричал пожилой человек, пытаясь противится удушливой хватке ангела.        —Куда?! Куда отвести?!        —Я…На поляну… Поляну, что в лесу на…       Не потребовалось и секунды, чтобы Азазель всё понял и рванул в сторону леса, сбивая старика с ног. Последний, лишь упав на землю, судорожно пытался встать, но ничего не выходило и ему оставалось лишь дрожать, провожая взглядом отдаляющуюся белую фигуру с белоснежными перья, которые отливали золотом.       Взлетев в воздух, Азазель направился в сторону высоких, ещё не сбросивших свою разноцветную листву деревьев, что так контрастировали с белым туманом. Все его мысли спутались в огромнейшую паутину, что сгущалась всё больше и больше, оплетала липкими сетями всё внутри, заставляя содрагаться. Сердце билось настолько быстро и одновременно медленно, что шум в ушах становился громче, перерастая в острую боль. Из-за этого ангел не сразу заметил как что-то режет в полёте ему глаза. Сузив их, он увидел мелкие ледяные снежинки и чем ближе приближался к лесу, тем крупнее они становились, превращаясь в хлопья снега. Тело пробила дрожь уже от настоящего холода, но Азазель не обращал на это внимание, пытаясь найти в гуще тумана поляну.       Вдруг, он камнем полетел вниз и в метре от земли резко расправил крылья, приземляясь, что всё вокруг поднялось в воздух. Поляна была окутана белоснежной простыней уже успевшего лечь снега. Красные, жёлтые, оранжевые, бардовые листья, что остались на деревьях ещё густым покровом, виднелись из-под снега, что легко покрывал их. Азазель начал оглядываться по сторонам, пытаясь что-то разглядеть через метель, которая закрывала взор.        —Элизабет! — звал он, казалось, в пустоту, и никто не отзывался. Беловолосый взмахнул крыльями и дымка вокруг него немного развелась, давая разглядеть окружающую местность.        —Элизабет, где ты?! Элизабет! — он бежал в неизвестном направлении, оглядываясь всё чаще. Снег под ногами скрипел, заставлял скользить и вязко прилипал к одежде, словно стараясь помещать действиям ангела.       

***

             Он не помнил, когда ещё вдалеке заметил странный, но знакомый золотистый свет, не помнил, как тут же оказавшись рядом, увидел лужи крови, когда пытаясь себя неосознанно утешать и надеяться, увидел черную окарину рядом, что пропиталась кровью, не помнил, когда побежал по красным следам и исчезающему золотому свечению, он не помнил, когда вбежал в маленькую каменную комнату без дверей и окон, как сильно ударил в нос запах спирта, бинтов… и крови. Он не помнил, когда остановился, когда его глаза расширились и встретились с глазами мальчика.       Всё вокруг потеряло время, звук, происходило будто бы не в реальности, а где-то далеко. Хотелось верить, хотелось надеяться, что всë это сон, кошмар, которые снились Азазелю настолько часто. Он хотел, чтобы всё было сном, и хотел проснуться.       

***

       —Элизабет! Эли…— Азазель застыл.       Тело будто пронзило острыми иглами. Он не понимал. Но мгновенно ринулся к ней. Он впервые молился, чтобы это был лишь мираж, иллюзия, выдумка, чтобы ему показалось, что глаза его обманули, он молился за то, чтобы ему это приснилось. Он молился, чтобы это была не она. Но… Это была она. Азазель не верил, что видел, не верил в то, что произошло.        —Эли…забет… — дрожащими руками он потянулся к ней и в этот же момент, его пальцы окрасились в алый цвет, а в нос ударил запах железа, запах человеческой крови. Что было дальше, он не помнил, лишь то, как ноги подкосились, как те же руки взяли тело девушки, прижимая к себе, как её кровь окрасила его белые одежды, то как алые капли всё капали и капали на белоснежный снег, то, как её глаза, её светлые небесно-голубые глаза, были закрыты и то, как он кричал надрываясь, повторяя её имя раз за разом в надежде, что она очнëтся, что посмотрит на него, что улыбнется, что скажет, что это всё лишь страшный сон, что ничего не произошло.        —А…зазель…— в тишине, нарушаемой лишь свистом ветра и шумом снега, что покрыл всё вокруг и пропитал алой кровью, он услышал её слабый голос.        —Элизабет! — кричал он, а голос уже сел и охрип от холодного воздуха—Не шевелись! Ты слышишь, только не двигайся! Я сейчас же…— пытался он что-то сделать и аккуратно её поднять, но руки не слушались, дрожа.        —Аза… зель— пыталась она говорить, но изо рта лилась тонкой струйкой кровь, окрашивая нежные губы в красный. Ангел замер, смотря на неё— прошу…— тихо сказала она, пытаясь найти в себе силы и поднять бледную ладонь.        — Что? — дрожащим голосом спросил он её, пытаясь вслушаться и наклонившись как можно ближе.        —Прошу, Вас, уходите… пожалуйста…—умоляюще смотря, говорила девушка, и на её глазах навернулись слезы.        —О чём ты? Даже не думать не смей, я…я— пытался он противится, но вдруг почувствовал, как нежная холодная рука коснулась его щеки. —Прошу Вас, Вы должны… Они…        —Не говори, только подожди, я сейчас…— прижимая сильнее к себе её руку и пытаясь согреть, Азазель терялся, что ему делать, глаза заволокла пелена, а тело не слушалось.       

***

             Рита быстро меняла приборы один за другим, пытаясь удержать жизнь Мугаро хотя бы на волоске. С самого начала, как только его принесли сюда и как только она взглянула на рану, ей уже было всё понятно и лишь отчаяние и бессилие отразилось на её лице, но даже она хотела верить в чудо, поэтому сейчас так упорно боролась за жизнь мальчика. Азазель стоял не шевелясь и лишь звук пульса, что издавало кольцо с рунами заставило его прийти в себя, словно вынурнув из воды. Пальцы полуангела задергались, а рот начал часто вдыхать воздух.       

***

              —Прошу Вас… уходите, прошу… живите— слёзы текли по щекам и Элизабет провела ладонью по его лицу— Пообещайте…       

***

             Рита судорожно посмотрела на диаграмму, быстро делая искуственное дыхание и массаж сердца. Но было тщетно–диаграмма показала тонкую полосу.

***

             —Да, я обещаю… только держись и я— он не успел договориться, как её рука замертво упала, повиснув в воздухе.       

***

             Девочка-зомби застыла, не веря смотря то на мальчика, то на исчезнувший уже магический круг, а после перевела взгляд на окружающих. Жанна обессиленно упала, закрыв лицо руками и лишь Софиэль её удержала, опустившись с ней на пол, обнимая. Все вокруг пребывали в замешательстве и не до конца понимали происходящего.       

Он не знал, что делать.

       —Эли…забет…? Элизабет? Элизабет!              Он кричал, пытаясь её позвать, пытаясь вернуть в сознание, пытаясь что-то изменить, но никто и ничто не помогало.       

      Кричать и звать было бессмысленно, ведь никто не способен повернуть время в спять. Но как же он хотел вернуться хоть на мгновение и что-то изменить, если бы он только удержал, если бы был рядом, если бы успел, если бы…

       —Кто-нибудь?! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите! Кто-нибудь… Хоть кто-нибудь… Прошу… Умоляю…       

      По его щекам текли слёзы, впервые за столь долгое время он плакал. Хотелось кричать, взвыть от боли, разрушить всё и убить всех, кто виноват в этом, не пощадить никого, однако Азазель понимал, что всё случилось по его вине и лишь по его, что он мог это предотвратить, в который раз.

             Слёзы падали на золотистые волосы Элизабет, на её, навсегда закрывшиеся, глаза. Ангел прижимал к себе тело девушки, словно пытаясь поделиться своим теплом и согреть её.        —Элизабет— хриплым голосом повторял Азазель, надеясь, что она услышит и очнëтся, что вновь назовëт его по имени, и тогда он точно от неё добъëтся звать его на «ты», и тогда он никогда больше не оставит её, будет рядом всегда — Прошу тебя… Элизабет…       

      Но никто не отвечал ему, лишь тишина и мрак, что стали такими привычными спутниками были ответам на всё вопросы.

      

***

             Тело не слушалось и Азазель лишь медленно дошёл до выхода из пещеры. На улице шёл сильный дождь, нитями окутывая слепой взор демона. В его руке была окарина, на которую он смотрел, не замечая больше ничего. Всё были ещё в той маленькой комнате, а он больше не мог там быть. Возможно ему под силу было многое и, он видел за свою жизнь разное, однако он не мог видеть, как мальчика, как его единственного друга в этом жестоком, полном боли мире, как его единственный луч света закрывают белоснежной потрëпанной тканью.       

***

             Азазель не знал сколько прошло времени, но на плечах, волосах и спине он чувствовал холодный снег. Вдруг, ангел заметил затуманненым взором золотой свет рядом с собой. Он поднял глаза, мутно видя высокий силуэт, что отливал перламутром вперемешку с серебром и золотом, а кованная броня лишь добавляла большего свечения.        —Ми… Микаэль…? — хрипло сказал Азазель, смотря на высокого мужчину, чьи волосы развивались от порыва ветра, а снег, казалось и вовсе его не касался, тая в свете.        —Бедное дитя…— сказал архангел задумчиво, наклонив голову в бок и смотря на девушку.        —Прошу, ты же можешь её излечить, ты же можешь… — пытался умолять беловолосый, с надеждой смотря на Микаэля, но после его взор пал на меч, что держал высший ангел и чем отчëтливее становилась картинка, тем сильнее дрожь прожигала тело. Его мечь был пропитан кровью, что стикала и капала на белоснежный снег. Азазель замер, не шевелясь, а на губах застыл немой вопрос, на который он уже знал ответ.        — Бедный грешник, ты посмел осквернить наши святые законы и повлёк за собой гибель этой несчастной чистой души.— смотря с высока начал Микаэль приближаясь. — О чём ты…? — не понимая спрашивает ангел, неотрывно смотря на него.        —Ты, Азазель, вступил в запретную связь с человеческой девушкой и посмел влюбится в неё. За это деяние по всем законам ты и она приговариваетесь к смерти. —Что… ты? — мышцы задергались, оживая от холода, в аметистовых глазах, словно зажглось пламя. Всё тело бросило в жар ярости и гнева. —Я лишь выполнил приговор, теперь её душа принадлежит небу— спокойной ответив, Макаэль направил свой взор на верх, благословенно прикрыв глаза. —Нет, никогда! Она будет жить! — в ту же минуты ангел создал в своей руке меч из белых змей и стремительно побежал к мужчине, занося клинок.        — Жалкое сопротивление. Ты смеешь перечить воле Владыке? — архангел, оставаясь на месте, лишь взмахнул своим золотым мечом, рассекая воздух и в этот же миг всё вокруг содрогнулось от сильного удара, а по земле прошлась волна грома.       Резкая боль ударила внезапно в руку. Азазель пытался пошевелить ею, но рука от кисти до плеча, словно не слушалась его, и только тогда он заметил, что эта рука, сжимающая клинок, лежит в трёх метрах от него самого, а на снегу образуется лужа крови, его крови, в этот же миг лес наполнился пронзительным криком боли.        — Вот что бывает, если противиться воли Зевса, ты должен был это знать и всё равно ослушался— подходя ближе, говорил Микаэль, равнодушно наблюдая, как Азазель корчится от кровоточащей раны. —Ты убил её… Ты её убил! — закричал ангел, скрипя зубами от невыносимой боли, пытаясь закрыть плечо другой рукой, но было тщетно– кровь не останавливалась и лишь сильнее шла, отчего сознание покидало беловолосого. —Да, но тебя не убъю. Ты предстанешь перед судом— встав напротив, спокойно сказал архангел. —Нет— пытаясь привстать, Азазель упал на снег, окончательно потеряв силы, а веки стали тяжёлыми—Элизабет… — последнее, что сказал он, перед тем как потерять сознание.       

***

       — Прошу… У меня есть только одна просьба, только одно желание…              Элизабет лежала на земле, что с каждой секундой всё больше и больше покрывалась белоснежным покровом. Таким чистым, мягким и пушистым, невольно сравнивая его с крыльями Азазеля, оперение и пух которых в отличие от снега были тёплыми. Слова произнесëнные ею были тише шороха падающих снежинок, но даже высший их расслышал.        —Даже осознавая, в чём ты виновата, всё равно продолжаешь его звать? — спрашивает мужчина, возвышаясь над ней и держа в руках окровавленный золотой меч.              Кто знал, что всё так обернётся? Она даже понять не успела, в какой момент её пронзил клинок и она обессиленно упала на землю. Элизабет лежала не шевелясь, пытаясь хоть немного, но закрыть рану, остановить кровь, но чем больше усилий она прилагала, тем острее становилась боль и алая жидкость чувствовалась во рту. Ей, лекарю, не стоило многих размышлений, чтобы понять– она умирает.       Элизабет губами пыталась, что-то сказать, и Микаэль, на своё удивление, наклонился, чтобы расслышать её тихие слова.        —Пожалуйста…скажите, что… с ним будет…? — старалась она говорить четко, но дыхание сбивалось, сердце в груди болело, мешая дышать.       Архангел посмотрел на лицо девушки, по которому разметались золотистые волосы, покрываемые ежесекундно мелкими хрустальными снежинками и в то же время пропитывающиеся кровью. На её лице читалось волнение, страх и горечь, но не за себя, как это обычно испытывает человек при смерти. Небесно-голубые глаза девушки отражали надежду, маленькую, пусть и ничтожную, но надежду. Не на своё спасение, помилование и прощение, а за кого-то другого. Видя в её глазах все эти чувства, Микаэль хладнокровно ответил:        —Его казнят.              Стоило ему это произнести, как слёзы заблестели в её глазах и девушка замотала головой.        —Нет… пожалуйста… — большие капли, стекали по щекам, падали на волосы, на снег— Это я виновата, только я… прошу Вас, не… убивайте его, он не…        — Ты так его защищаешь, хотя во всем виноват именно он. Бедное дитя— Неожиданно для себя Микаэль почувствовал сочувствие к девушке. Раньше выполнять подобные приказы было вполне естественным, ведь те, кто не следует священным законам, должны быть наказаны или казнены. И всё грешники молили за своё спасение, обвиняя всех вокруг, нагло врали и цеплялись за жизнь жалкими попытками лести. Но не эта девушка. Её душа, насколько мог узреть высший ангел, была чиста, словно снег, что сейчас падал, если не чище. Даже многие божества, которые проросли тщеславием, высокомерностью и гордыней могли позавидовать этой девушке.        —Скажи, почему ты хочешь так его спасти? — спрашивает мужчина, смотря в её глаза, но ответа не следует, только слезы сильнее льются из глаз, однако и этого достаточно, чтобы всё понять. Холодный ветер закручивает хлопья в круговорот, образуя вьюгу, которая беспощадно режет кожу холодом. Элизабет собирает в себе последние силы, чтобы положить холодные, почти синие руки к груди, в область сердца, смотря уверено на Микаэля.              «Надо же наступила зима, а ведь утром было так тепло и солнечно.Странно это, не так ли? Мне казалось, что это будет бесконечно… солнце, чистое небо, пение птиц, наши встречи и разговоры. Так бы прошла осень, а после наступила бы зима, верно? Что было бы тогда? Наверное, я хотела бы слепить с Вами снеговика, пусть и посчитаете меня глупой. Играть в снежки и лежать на снегу… согласились бы Вы? Я не знаю. Если бы только всё было так… но уже ничего не изменить. А могло ли быть всё по другому с самого начала? »       Сил говорить почти не осталось, поэтому Элизабет не переставая смотрела ему в глаза, словно пытаясь что-то сказать. Глаза ангела мгновенно расширились, но, после мучительной минуты раздумий, он ответил: — Хорошо.

***

             Шум в ушах становился, то сильнее, то меньше. Бьющая по голове и сознанию тишина, заставила его прийти в себя. Азазель смог лишь на немного открыть глаза и это действие забрало уже не мало сил. Слабость, жгучая боль во всем теле не давали и пошевелиться. Руки и ноги стали тяжёлыми подобно стали, а шею сжимало что-то металлические, обжигая кожу и неприятно царапая. Корчась от боли, ангел повернул голову, чтобы увидеть, где он находится и от этого из лёгких вырвался протяжный стон. Азазель не чувствовал своих крыльев, но, через какое-то время заметил, что на спину давит непривычно тяжёлый груз, а его четыре крыла, словно что-то сжимает до хруста. Когда его глаза привыкли к темноте, то к нему в этот же миг внезапно вернулся и слух, будто он вынырнул из воды. Сейчас белокрылый мог всё отчётливо слышать и видеть, часто щурясь от того, что глаза опухли и щипали. Он увидел железные кованые прутья, что окружали его, силуэты цепей и непроглядную темноту. Прислушиваясь, и стараясь уловить малейший намëк на чьë-то присутствие, Азазель лишь узнавал лязг метала и своё тяжёлое дыхание. Голова болела так, будто об неё разбили булыжник и от этого его пазл памяти упорно не собирался соединиться в одну ясную картину. Однако в один миг, за считанные секунды перед его глазами пронеслось всё то, что произошло. Ужасные картины появлялись одна за другой и ангел старался не терять надежду, что это всё было страшным сном, кошмаром. Замерев, он медленно перевëл взгляд на своё зудящее правое плечо, хватаясь за осколки веры. Открыв ещё затуманенные глаза, он сумел разглядеть только плечо, а попытки пошевелить рукой не удались. Азазель замер, не до конца осознавая произошедшее, не верят во всë это. Но каждый раз снова и снова открывая глаза, он всё яснее и яснее убеждался в реальностьи этого кошмара. Глаза заблестели и по щекам потекли слезы, обжигая раны на щеке, под глазом, которые только сейчас ангел почувствовал. Голоса не было, чтобы закричать, не было сил, чтобы снести всё, что окружает в дребезги. Перед глазами вставали всё те ужасные воспоминания, которые теперь навсегда стали самыми страшными в его сознании.       Будто по щелчку в один миг, яркий жёлтый свет осветил всё вокруг, заставляя ангела сощуриться от внезапной золотой вспышки. Теперь он находился в безпространственном месте, окруженный разными печатями и застыв в воздухе, всё ещё лежа, как он теперь мог понять, в клетке. Разной округлой формы магические круги с рунами вертелись в разных направлениях, ослепляя своим блеском. Вдруг один из них засветился ярче и из него появилась плоская платформа с выразительными рельефами в виде крыльев, а на ней возвышался архангел. Волосы, тело и даже глаза отливали золотом, переливаясь, отчего, ещё непривыкшие к свету глаза Азазеля, болели от обилия сияния.       Микаэль подлетел ближе к тюрьме, где лежал раненный ангел не в силах встать, и остановился в нескольких метрах.        —Ты… — только и мог вымолвить беловолосый хриплым голосом, повернув к нему голову. Теперь он мог увидеть, что его, крылья, ноги и всё тело заключено в железные цепи, что скреплялись на шее удушливой петлёй, не давая не только пошевелиться, но и дышать. Азазель пытался хоть немного их ослабить, отчего цепи стянулись ещё туже, вызывая болезней стон. — Не думай, что так просто от них избавишься. Это магические цепи, которые могут сдержать любое создание. Их невозможно разорвать— ровно ответил архангел, на попытки Азазеля. — Что тебе нужно? — хрипло спросил ангел, смотря словно в пустоту. — Мне от тебя ничего не нужно. —Тогда убей. Ты же за этим сюда пришёл, не так ли? — сверкнув лиловыми глазами сказал твердо белокрылый, пристально смотря на высшего. —Ты так хочешь умереть, Азазель? — в голосе Микаэля не слышалось ни насмешки, ни наигранности, простое спокойствие и привычная выразительность в предложениях, словно, что бы он не говорил, было благословением и высшей формой истины. Именно эта черта в нëм всегда разражала Азазеля— В твоëм положении нужно молить о помиловании, раскаяться, просить прощения. Неужели ты нисколько не сожалеешь, что произошло? — Единственное о чëм я и сожалею, так это то, что мне не удалось размазать твою физиономию по земле, а после сделать тоже самое с Зевсом— рыча от злости и плавясь от огня гнева и ярости, говорил Азазель пристально, словно хищный зверь, смотря на него. — Ты никогда не отличался хорошими манерами, но это в прошлом. В конце концов рано или поздно ты должен был совершить то, на что закрыть глаза было бы невозможно— сказал Микаэль задумавшись, перевядя взгляд с Азазеля на бесконечный потолок измерения «темницы» — Ты действительно думал, что никто не узнаёт про тебя и ту девушку? Ты нагло нарушил закон, наплевав на все запреты и, как итог, расплатишься за содеянное— Азазель опустил тяжело глаза, брови содрагались от правды, что приносила неймоверную боль. Утешение было только в одном–скорая смерть— Но. Тебя не казнят— словно громом отозвалось в ушной раковине, заставляя распахнуть глаза и с удивлением посмотреть на мужчину. —Ч-что…? — почти шёпотом спросил беловолосый, продолжая непонимающе смотреть. —Она заключила со мной уговор— ответил твердо Микаэль. —Уговор? — всё также смотрел ангел, пытаясь уловить суть. — Тебя не казнят. Та девушка, Элизабет, заключила со мной предсмертный контракт. За твою жизнь она отдала свою чистую душу— эти слова были подобны оглушительному грому, что заставил содрогнуться всё тело. Азазель не веря и не до конца понимая, смотрел в одну точку, пытаясь сосредочить сознание, однако оно не слушалось и лишь слова Микаэля заставляли Азазеля его удерживать—её душа больше никогда не переродиться— отдавалось в ушах эхом— не будет возрождена— билось невыносимой болью в сердце—теперь она полностью принадлежит Владыке—скручивало до потери сознания сосуды, заставляя изливаться кровью, вместо немого крика, что был оглушителен. —Нет…— единственное, что мог выдавить ангел, качая головой и не переставая смотря на архангела, надеясь, что это всё ложь. — Элизабет спасла тебя собой— в заключение ответил он. —Зачем?! Почему ты её не остановил?! Ты же знаешь, что случится! Почему ты не отказался?! Отвечай?! — словно позабыв о боли в теле, ангел нашел в себе силы встать и с грохотом упереться в железные прутья. Голос давно сорвался, и сейчас он был похож на рык зверя, что из последних сил боролся.       Азазель ясно понимал всю цену, которую заплатила Элизабет за его жизнь. За его ничтожную, никчемную жизнь. Ангел знал, что если убъют и его, то он потратит своё бесконечное время на поиски её души в другом мире, тогда он сможет увидеть её, будет рядом. Но сейчас… её души больше нет и никогда не будет. И даже если он умрёт, даже если останется в живых, останется один… навсегда. Ни жизнь, ни смерть не будут отличаться друг от друга. Азазель понимал, теперь в этом мире он остался один.       Слёзы текли по щекам непереставая, он никогда так не плакал. Ноги подкосились и он обиселенно упал на пол клетки. — Она не хотела твоей смерти и её желание было искренним, ты бы не поступил так? — продолжал мужчина, обходя Азазеля— тот молчал, не слушая, что говорит высший— В любом случае, даже если бы она этого не сделала, то вы вдвоём понесли бы наказание и умерли, а как ты знаешь, люди и божества попадают в разные места. —Пусть даже так, она бы… смогла родится вновь и жить… — не шевелясь ответил белокрылый, бессильно упираясь в пол и впиваясь ногтями в кожу. —Это уже не имеет значения— Микаэль остановился, развернувшись на платформе— Только подумай, если бы не это нелепое человеческое чувство. Если бы не эта любовь, то всё могло быть иначе. —Что…? — спросил дрожащим голосом ангел, поднимая глаза. —Если бы ты не влюбился в неё, всё могло быть по другому. Любовь достаточно глупая вещь, особенно, когда поддаëшься ей, теряешь рассудок и совершаешь необдуманные действия. Разве я не прав? — холодно говорил мужчина, прищурив свой незакрытый волосами голубой глаз, обведенный красной тенью. —Любовь…? — тихо спросил Азазель, впервые в своей жизни произнося слово, которое слышал множество раз, которое столько же раз игнорировал, и которое сейчас отдавало в сердце дрожью, заставляя покрываться мурашками.              «Любовь…? Это чувство называется любовью? То, что так часто я испытывал? Любовь. Каждый раз, когда видел её и слышал её голос, когда ощущал её тепло? Это чувство было любовью? Почему я не понял сразу? То, как сильно… я её люблю… Я люблю её…»              Не слыша больше, что говорит Микаэль, Азазель понял лишь одно и так поздно. Только сейчас он понял всё, что с ним происходило, только сейчас он понял, почему его сердце так билось, только сейчас и так поздно, ведь если бы он понял это немного раньше, осознал бы быстрее, всё было бы по другому. Но он не успел этого сказать, сказать…        — Я люблю тебя              Эти слова были шёпотом, что отбились от стенок тюрьмы сильнее, чем любое магическое заклятие. Эти слова были громче, величественных речей Микаэля, заставив того замолчать и презрительно взглянуть на ангела.        — Ты жалок. Эти чувства бесполезны. —Бесполезны? — горько хмыкнул Азазель, поднимая свои лиловые глаза и зло смотря на архангела. — Да что ты знаешь о чувствах? Да что вы все знаете о них?! Вы все говорите о справедливости и законах, но продолжаете убивать тех, кто ни в чём не виновен! Вы избавляетесь от всех, кто не соответствует вам! — кричал в порыве гнева, ангел, продолжая яро смотреть на мужчину. Казалось, что постоянно скрываемая злость, вылелась разом наружу разъярённой лавой. —Не знаю, что тебе наговорила та девушка, однако влюбиться в неё было верхом глупости, наивности и… —Откуда тебе знать, ты никогда никого не любил! Ты не знаешь, что это за чувство, не представляешь, какого это, когда готов умереть за того, кого любишь! —Довольно! — Запомни лишь одно. Твоя трусость и гордыня тебя и погубит! — подобно порочесту, сказал Азазель, сжимая до хруста одной рукой железную решетку. — Замолчи! — кричал Микаэль, взмахнув крыльями и отлетев от решетки— Не тебе меня судить, поэтому отправляйся туда, где тебе и место. Там нет ни времени, ни пространства, ни единой души, поэтому можешь возрадоваться тому, что ты также, как и эта девушка потеряешь её, однако тело у тебя останется, что будет страдать и медленно сходить с ума— все печати вокруг соединились в единый круг, ярко сверкая. Микаэль опустил руки, создавая портал из круговорота магической силы, который извергал молнии и гром, подобно рычанию. —Единственные кто здесь и потерял душу, так это вы все— последнее, что сказал Азазель, смотря в глаза архангела, которые были открыты от сильного потока ветра. После чего провалился в чёрную бездну от которой веяло холодом, вперемежку с жаром, рассекая тяжёлый воздух и роняя белоснежные крылья с остатками того золотого свечения, что резало глаза.       

***

             Стоя у выхода в убежище, Азезель понял. Рассматривая чёрную с тоненьким узором окарину, вспоминая то, как он подарил её Мугаро, то время, что они были вместе. Тогда демон осознал. Он пал не в тот момент, когда врата портала в пустоту затворились навсегда за ним. Его душа обрела чёрный цвет не тогда, когда на него повесили клеймо изгнаника. Это всë произошло раньше. Когда Элизабет покинула его. Он пал, когда её рука упала замертво, и нежные голубые глаза закрылись навек, когда в последний раз она позвала его по имени уже тогда…уже тогда его душа наполнилась мраком, бесконечным гневом и злостью. Тогда, ещё на той белоснежной поляне, покрытой рубиновыми каплями, он лишился крыльев, уже тогда его сердце превратилось в лёд, уже тогда он стал тем, кто теперь, уже тогда…       Незримо смотря на музыкальный инструмент, он понял это. Капли дождя шумно падали на землю, обволакивая туманной дымкой всë вокруг. Азазель не мог до конца поверить в то, что случилось. Столько лет…столько лет он провёл в одиночестве, и когда маленький лучик коснулся его, освещая, обогревая своим теплым ласковым светом, даря улыбку и надежду просто так, он пытался его удержать, сохранить и защитить, но вновь потерял. И теперь навсегда.       

Живёт на Севере такая Красота.

Что нет прекраснее на целом белом свете.

Один лишь взгляд ее и гибнут города.

Ещё один и вся страна в смятенье.