Где-то посреди ночи

      Мои руки задрожали сильнее. Сердце точно скоро не выдержит таких поворотов, потому что уже болит. Дыхание то и дело прерывалось и у меня, и у Кирилла. Он медленно встал со стула, подошел ко мне ближе. Я сделала шаг назад. Не хочу его видеть и слышать.       — Малышка… — его маленькие зрачки пугали меня только больше. Они были похожи на обычные точки, и всю радужку было прекрасно видно.       — Не называй меня так, — дрожащим голосом произношу я, зная, что делаю это зря, но сейчас мне все равно. Ударит, изобьет, изнасилует… плевать. Я просто мотаю головой в стороны, отходя все ближе и ближе к двери.       — Стой, — я не слушаю его. Нет, стоять на месте уж точно не вариант. — Люся, — по имени и, конечно, по больному.       — Лучше… вообще меня никак н-не называй, — слёзы леденеют на моих щеках, а после скатываются крупными горошинами на пол с характерным стуком.       Я знала. Знала, что это когда-то произойдет. Знала, что Кирилл сорвется рано или поздно. Чувствовала.       Пятясь назад, я наблюдаю за реакцией парня. Он испуганный, зашуганный будто. Смотрит на меня стеклянными глазами, будто тоже сейчас заплачет.       И вот, когда я уже была у двери, он резко срывается с места и прижимает меня к ней. Глаза его бегают из стороны в сторону. Дыхание настолько тяжелое, что казалось, будто у него приступ.       — Прости, — какова тут степень искренности? — ты же… ты же понимаешь меня!… — он срывается на крик.       — Нет, — тихо, будто боясь чего-то. — не понимаю.       Снова судорожно мотаю головой в стороны, снова мой голос дрожит, но я сказала правду. Я не понимаю его.       — Малы… — осекся. — Люся… — но по его щекам даже не катятся слезы, в отличие от моих. Я дрогнула. Прижалась к двери еще больше. — только не говори, что боишься меня.       Поднимаю взгляд. Его глаза буквально наполнены соленой водой, но она не вытекает, наоборот, остается за веками. Будто он старается максимально сдержаться.       Тело будто парализовало, а потом его пробрала очередная дрожь. Боюсь ли я его? Да. Сейчас — да.       Мне больше не наплевать на свои чувства. Мне больше не наплевать на него.       — Не молчи! — он кричит. Кричит, будто это безысходность. — Скажи что-нибудь!       — Я не буду спасать тебя, — губы тоже дрожат. Зуб на зуб не попадает, будто мне холодно. — с меня довольно.       И тут же его будто прорвало. Огромная крепость внутри него сломалась. Что-то щелкнуло. Стекло на его глазах разбилось. Слёзы потекли по его щекам.       В ту же секунду Кира подхватил меня на руки, и я взвизгнула. Он шатался, но нес меня к кровати. Неужели, всё по новой?…       Когда я упала на кровать, зажмурилась. Ладно, потерплю. Зато, когда Кирилл протрезвеет, он хоть что-то поймет. Правда ведь?       Прикрываю закрытые глаза ладонями, стираю пальцами капли на щеках, потом всхлипываю. Кирилл ложится рядом со мной, к счастью, пока еще ничего больше не делая. Но и сейчас я знаю, что мне стоит побояться.       — Почему? — его тихий голос, после которого наступает некрасивое молчание. Да, очередное, но он вновь прерывает его. Хотя, даже сейчас оно красивее, чем его речи. — почему ты плачешь?!       Странный вопрос. Кирилл разве сам не понимает? Я, конечно, всегда рыдаю. В любой тяжелой ситуации, где я жертва, или наоборот… всегда. А Кирилл плачет крайне редко. Его слёзы — бриллианты. Сверкают так же ярко, и стоят так же дорого.       Обычно кокаин вызывает другой эффект. Радость, прилив сил… но Кира выглядит по-другому. Он… жалеет о содеянном?       Я ничего ему не отвечаю, только лишь всхлипываю еще раз, потом отворачиваюсь от своего парня, затем поворачиваюсь обратно, лицом к нему, но ладони от лица не убираю.       Сквозь щелку между пальцами смотрю на него, тем временем как он откровенно пялится на меня, пока намокает подушка.       — Знаешь, я прошу тебя обычно не так много, — начинает говорить. Мне до жути страшно. Если он сейчас попросит меня отдаться ему, я соглашусь, потому что иначе будет хуже. Но внутри переживу невиданную боль. — но сегодня побудь со мной.       Я раскрываю глаза широко-широко. Убираю ладони. Смотрю Кире в его пьяные глаза. Нервно улыбаюсь. Разве…       — Разве этого ты хочешь? — спрашиваю ненавязчиво, но снова сжирают мысли о том, что это все зря. Зря спросила. Сейчас он передумает.       — Люся, — теперь лицо руками закрывает он. — я ничего тебе не сделаю. — я приподнимаю одну бровь. Он вытирает слезы, что льются с новой силой.       Приподнимаюсь на локтях. Запускаю пальцы в его зеленые волосы. Неужели, мне совсем нечего бояться? Вид Кирилла такой уставший. Он будто не хочет жить.       — Кира… — хочу что-то сказать, но останавливаюсь. Мне становится его жалко. Жалко, пусть он ничего и не сказал пока что такого, что должно было вызвать эти эмоции.       — Мне страшно, малышка, — он начинает лихорадочно трястись. Я понимаю, что он искренен со мной. — что со мной теперь будет?       Я вздрогнула. Действительно. Я не знаю, что с ним будет теперь. Совсем не знаю… Ломки, вечные страдания… Кирилл не заслужил этого, пусть и сорвался. Ему тоже тяжело.       — Кир, — я сажусь на кровати, но он хватает меня за запястье так неожиданно.       — Не уходи, прошу, — тянет меня к себе. — останься…       Я вздыхаю. За что судьба распорядилась так с нами?       Ложусь рядом с Кирой. Он улыбается мне сквозь слезы, а потом его губы снова скривились. Он касается ладонью моего плеча. Сжимает его легонько.       — Я тут, — как его успокоить? Я… я не знаю. — я с тобой, Кира.       — Люся, я… — он двигается ко мне ближе, потом чуть ниже, и прижимается к моей груди, утыкаясь носом в свою же футболку, что была на мне. — ты ненавидишь меня?       Что-то внутри замирает. Ломается.       — Нет, нет, — отрицаю. Я бы никогда его не возненавидела. — я всё еще люблю тебя, Кира. — прикрываю глаза, обвивая его тело. — Я всё еще твоя.       Секунда. Две. Три.       — Я боюсь засыпать, — говорит Кирилл. — прошу, не дай мне заснуть.       — Кира, — я стараюсь сдержать слезы, проговаривая его имя раз за разом.       — Это, наверное, всё-таки… чёрная полоса, — тихий всхлип, а потом он обнимает меня за талию. Я поглаживаю его волосы. — ты не врешь?       Это насчет моих слов. И я не знаю, как его успокоить. Не знаю, что сказать.       — Не вру, — честно. — а ты?       — Прошу… — снова жалобный тон. Но искренний. До жути. — не оставляй меня…